Наполеон тоже отчего-то был искренне уверен, что как только он войдёт в Москву, сидящий в семистах верстах в Петербурге Александр возьмёт и капитулирует. И Гитлер через сто двадцать лет поддался уже доказавшей свою несостоятельность иллюзии.
Журналист указал на аппарат, по которому недавно говорил с Президентом, и добавил:
— Вот же техника, никак до чувств не доходит. Чтоб по обычному проводу — в другую реальность.
Людмила не стала пояснять, что телефон самый обычный, просто провод от него протянут в ту половину, что входит «на другую сторону», но и «коммутатор» специальный, под себя всю проводную сеть преобразующий.
— Ничуть не удивительнее, чем трансатлантический кабель позапрошлого века, — махнул рукой Мятлев. Ему было не до парадоксов пространства-времени. Он начал поднимать по тревоге стопроцентно верных ему людей, немногочисленных, но кое на что ещё способных. Жаль, что никто из них не обладал уровнем, чтобы сразу, без согласований и постановлений, начать аресты упомянутых Рейнгольдом лиц. И никто в стране, минуя суд, таким правом не обладал, кроме тех, кто законы мирного времени считал для себя недействительными.
Покуда девушки меняли платья на камуфляжи и высокие ботинки, собирали в рюкзаки нужное снаряжение: своё и кое-какое из имевшегося в квартире (Фёст ещё в первый день продемонстрировал припасённый Шульгиным и Новиковым в далёком двадцатом году арсенал), в прихожей возникли Фёст с Секондом. Мятлев встретил Ляхова-первого как родного, да и со вторым и он, и Журналист были уже знакомы.
Генерал изложил свои планы. Ему с опытными полковниками тоже было проще, чем с девушками.
— Сейчас машина подойдёт, и двинем к Президенту на дачу, — сказал он, как о деле решённом.
Леонид уже так адаптировался к обстановке, что возможность просто пройти ко второму выходу из квартиры и очутиться в иной реальности воспринималась им как вполне естественная. — У вас как с оружием?
— Неограниченно, — усмехнулся Фёст. — Автоматы, гранаты, пистолеты и кое-что ещё. Ядерную войну в Москве устраивать не станем, но на несколько танков и прочие мелочи хватит. А ты уверен, что машина подойдёт именно твоя и отвезёт, куда надо нам, а не кому-то ещё? Наверное, мне лучше свою взять, понеприметнее будет.
— Да ты уж слишком. Не могут же вообще все секретные телефоны моих людей прослушиваться?
— Теоретически — да, но есть основания подозревать, что игра сейчас пошла не на вашем уровне и не по вашим правилам. Когда снаряды начинают рваться в расположении и бомбы сыплются — выяснять такие вещи становится поздновато, — без улыбки ответил Секонд.
— Моих сотрудников будет сопровождать ещё одна машина, с людьми, о которых в Министерстве вообще никто ничего не знает, — сказал Мятлев.
— Опасное заблуждение, — сказал Фёст. — Я всё время вспоминаю «Снег и туман»[41]. Операция прошла крайне успешно, как мы посчитали, но и там не удалось выяснить, кто же был подлинными руководителями акции, не говоря о заказчике. Концы были зачищены безупречно, до блеска. Здесь, думаю, та же история. Главный паук сидит просто на другой паутине, наблюдает со стороны и посмеивается. Иногда я его себе даже представляю — этакий умильный старичок, с незапамятных времен работающий, скажем, гардеробщиком или буфетчиком, хоть в Кремле, хоть в Охотном Ряду. Всё знает и всем ворочает, а министры и вице-премьеры ни сном ни духом не ведают, чьи они команды выполняют. И при Хрущёве он там работал, и при Брежневе, при всех прочих тоже. Этих тоже переживёт…
— Фантастика, — быстро ответил генерал, но именно, что слишком быстро ответил.
— Не ручаюсь, что так оно и есть на самом деле, — согласился Секонд, — только уж никак не фантастика. Чем мы сейчас все занимаемся, с точки зрения здравого смысла? А Сильвия чем занималась полтораста лет? Это очень для нас удачный был бы вариант, если ещё кто-то из аггрианских «потерявшихся агентов», вроде Лихарева, из какой-нибудь межвременной щели вылез и снова принялся «поезда взрывать». Это просто подарок судьбы нам бы был, в сравнении с иными воображаемыми вариантами. Но не стоит обольщаться…
— Давай опять Воронцову доложим, эсхатология[42] — компетенция Совета «Братства», нам не по чину, — предложил Фёст. — Я всё равно с ним связаться хотел, просто сообщить, чтобы в случае чего знал, где нас искать. Ну а раз так…
— Давай. Ты, Леонид, перезвони своим, пусть машина группы поддержки нас где-нибудь за МКАДом на Ленинградке ждёт, а мы туда тишком доберёмся. Или — новое задание поставим. Да, кстати, Люда, ты вашего пленника усыпи примерно на сутки, вернёмся — придумаем, что с ним дальше делать.
Единственная в доступных мирах константа — пароход «Валгалла» — оказалась, как всегда, в зоне уверенного контакта (а если бы вдруг — нет? Страшно представить). И Воронцов в роли бессменного диспетчера и всеобщего начальника тылового, идеологического и всякого прочего обеспечения.
— Чем порадуете, молодые люди? — спросил Дмитрий Сергеевич Секонда, спустившись по приглашению вахтенного в пост связи и увидев Фёста с Секондом в знакомом интерьере. — Заходите. Я тут последнее время несколько заскучал. Может, что-нибудь интересное расскажете?
На отдельном дисплее пульта управления установкой он видел, что «братья» работают из квартиры, со стационарной СПВ, там же обозначалось локальное время как той Москвы, так и всех сопряжённых реальностей.
— Что там у вас на Большой земле делается? Уже решили все проблемы со своей «культурной революцией»[43]?
— Он останется и объяснит, — указал Фёст на аналога, — а у меня здесь дел много.
— Ну, заходи, — сделал Воронцов шаг в сторону, как бы освобождая проход через рамку.
Секонд «переступил черту», и они остались вдвоём (не считая робота — инженера связи). В бронированном отсеке где-то в недрах парохода, заполненного многочисленной, в большинстве незнакомой аппаратурой, в тысячах километров от Москвы и на восемьдесят с лишним лет раньше.
Всех смыслов иронии, содержащейся в предыдущем вопросе Воронцова, Секонд не уловил, но суть понял. Доложил обо всём, что сделано по «Мальтийскому кресту», и о внезапно возникших сегодня затруднениях. Не стал скрывать и предположения, что вся нынешняя деятельность их противников направляется из того же центра, что и прошлогодние акции против Олега Константиновича.
— В общем, прежние события в зеркальном отражении тогда с большой стрельбы начинались, сейчас ею может закончиться, — подвёл итог Секонд.
— А куда денешься — симметрия — она, наверное, в любой галактике необходимый элемент естества… Если та, эта Россия, хоть какая — в природе существует, непременно найдутся те, кому она невыносимо жить мешает. Вся хитрость наша должна заключаться в том, чтобы на любую симметрию асимметричные ответы наготове иметь, — успокоил его командир «Валгаллы». — Я до сих пор удивляюсь, почему вы еще живы с такой-то активностью. Число приключений на душу населения и единицу времени явно превышает среднестатистическое.
— А где вы видели, чтобы героев четырёхактной пьесы убивали в первом? — не остался в долгу Ляхов.
— Можно подумать, ты уже текст видел, знаешь, сколько там актов и картин. В общем, вижу, бодрости ты не утратил, и это весьма хорошо. Для чего-то же ты нам на пути попался, значит, имеется у тебя (у вас) своё предназначение, и в перспективе какая-никакая польза от всех ваших эскапад непременно будет. А сейчас за чем пришёл, чем лично могу поспособствовать утверждению на моей исторической родине конституционного порядка?
— До тех пор пока с Императором все практические вопросы решим, для прикрытия президентской дачи человек бы десять ваших роботов. С полным знанием реалий фёстовского мира и той самой рейнджерской подготовкой.
— Не вопрос. — Воронцов просьбе Секонда нисколько не удивился, похоже, предвидел её гораздо раньше сегодняшнего дня. Да это для любого нормального аналитика лежало на поверхности: давно было очевидно, что своими силами Фёсту с Секондом взваленный на плечи груз не донести. Весь расчёт был на помощь Императора, а раз помощь запаздывала — что ещё оставалось?
— Через двадцать минут будет сделано. У нас программа сохранилась, с того раза, когда Шульгину с Новиковым поддержка морской пехоты против бандитов потребовалась. Мы её активизируем, чуть поднастроим, будто ребята прямо сегодня из Славянки[44] прилетели. Только сначала расскажи, что именно вы затеваете. Вместе помозгуем, как дело провернуть наиболее эффектно и с минимальными потерями…
Этим и был хорош Дмитрий Сергеевич: он умел стать на точку зрения собеседника, даже не будучи с ней согласен, и, если считал нужным, мог не споря, а как бы и соглашаясь, достичь результата, который в итоге оказывался прямо противоположным, но единственно правильным.
Этим и был хорош Дмитрий Сергеевич: он умел стать на точку зрения собеседника, даже не будучи с ней согласен, и, если считал нужным, мог не споря, а как бы и соглашаясь, достичь результата, который в итоге оказывался прямо противоположным, но единственно правильным.
Ляхов изложил свой замысел, и Воронцов, то и дело кивая одобрительно, ненавязчиво внёс несколько коррективов, с которыми Вадим немедленно согласился, в душе удивляясь, как он сам не додумался именно до этого.
Правда, обсуждение заняло гораздо больше двадцати минут, но как раз время, проведённое на «Валгалле», могло считаться расходным материалом, который нет нужды экономить.
— Таким образом, десяти человек тебе с запасом хватит, на любой расклад, что мы с тобой способны вообразить, а противник реализовать, — резюмировал Воронцов. — Если хочешь, давай назовём эту нашу операцию «Форос два»…
— Почему? — машинально спросил Ляхов.
— Был бы здесь Фёст, он бы понял. Скажешь ему и посмотришь, что он тебе ответит. А я сейчас курс криптоистории XX века читать не настроен. Ближе к теме — даю тебе десять человек, все прапорщики с «боевым опытом», и Афганистана, и Чечни, и других славных дел, которые до сих пор под грифом «Совсекретно» хранятся. Командир группы — старший лейтенант, он тебе, надеюсь, понравится. Подчинены бойцы будут Фёсту, он лучше местные условия знает, ну и тебе, разумеется, как его заместителю или комиссару[45]. Пойдут в лесном камуфляже, без знаков различия. Впрочем, форменные береты можно оставить, страшнее будет для тех, кого пугать придётся. Ты пока посиди на палубе, а я займусь. Пива хочешь?
— С удовольствием, Дмитрий Сергеевич, пиво у вас несравненное, я такого ни в Мюнхене, ни в Израиле не пил.
— Ещё бы! Рецептуры XIX века, вода, солод — всё дотехнологической эры. Я иногда подумываю — перебраться куда-нибудь в тысяча восемьсот восьмидесятые годы и зажить спокойно. До ближайших войн и революций — четверть века, культурно-психологический уровень жизни вполне приемлемый… Красота!
Вадим только приступил к второй кружке, любуясь облачным небом и неспокойными волнами. Он понятия не имел, где идёт сейчас пароход двадцатиузловым примерно ходом, но догадывался, что, скорее всего, в южных морях, тепло было даже в открытом море. Облака, похожие на бесконечный ряд небрежно скрученных рулонов грязной ваты, проседали до самой воды, физически чувствовалось, что вот-вот они непременно прольются дождём. Четырёхбалльное волнение даже на верхней палубе ощущалось едва-едва, слишком велика была масса «Валгаллы», сохранявшей приличную остойчивость и в настоящий шторм. Ляхову захотелось остаться здесь надолго, на несколько дней, а то и больше. Жаль, что пока это невозможно. То есть возможно, конечно, возвращаясь из прошлого в будущее, гораздо легче попасть в нужное место с точностью до минуты. Друзья не успеют договорить до конца начатые фразы, как он появится с подкреплением, но ему-то придётся все эти дни не отдыхать безмятежно, а всё равно переживать уже случившееся и продолжать планировать свои и чужие действия. Это ничем не лучше, чем со дня на день откладывать предстоящую хирургическую операцию, зная, что она всё равно неизбежна, но не имея сил решиться и покончить всё разом. Или — или! Пожалуй, это даже хуже, чем приходится собаке, которой рубят хвост по частям.
Вот когда всё закончится, с «Мальтийским крестом» для начала, тогда и можно будет позволить себе полноценный заслуженный отпуск с Майей, со всей остальной компанией. Может быть, на самом деле в XIX веке.
— Вот, прошу любить и жаловать, — раздался за спиной голос Воронцова. Ляхов сначала обернулся, потом встал.
Да, команда выглядит внушительно. Бойцы как на подбор, вооружены сверхштатно, как для серьёзного рейда в тыл врага. На девять человек три пулемёта «ПКМ», три тяжелые снайперские винтовки с лазерными прицелами, вдобавок у всех «АК»-«сотки» и «АПС» в кобурах «ковбойского» типа. Судя по размеру и на расстоянии чувствующемуся весу рюкзаков боеприпасов каждый прихватил с собой в расчёте на полевой бой с вражеским батальоном.
— Командир взвода — старший лейтенант Леонов Виктор Николаевич[46], — представил Воронцов командира. В ответ на недоуменно-вопросительный взгляд Вадима пояснил: — Чтобы легче запомнить было. Кроме того, определённые черты личности прототипа я при программировании использовал. Непревзойдённый, в своём роде, психотип.
«Леонов», слегка улыбнувшись неизвестно чему (программа полностью стала на место, и андроид начал вести себя), доложил о готовности группы к выполнению задания. Как ни всматривался в него Ляхов, отличить его от обычного человека не получалось. Непонятно было, почему при наличии столь совершенных механизмов «Братство» вообще в своих делах рисковало жизнями людей, в том числе и своими собственными.
Воронцов понял отразившийся на лице Ляхова вопрос.
— Видишь ли, использование биороботов на планетах с разумной жизнью прямо запрещено межгалактическими конвенциями. Так что вместе с Антоном мы заведомые преступники, и как бы нам ещё не пришлось где-то когда-то за это ответить. А самое существенное — они на самом деле не так человекоподобны, как кажется. Что, в принципе, исключает возможность их полноценного использования. Антон, когда готовил их по моей просьбе, сначала только в качестве экипажа «Валгаллы», встроил в управляющие цепи два предохранителя. Один, который не позволял роботам отдаляться от корабля, мы благополучно отключили, что тоже не весьма законно, вроде переделки газового пистолета под боевой патрон. Одно нас извиняет, Антон не догадался взять с нас слово: не вмешиваться в исходные характеристики конструкции. А вот со вторым ограничением поделать ничего нельзя. Настроенный на какую-то функцию робот — то же высокоспециализированное насекомое. Никакой свободы воли, способности переключиться на иной тип деятельности, осознавать происходящее мозгом, а не нервными ганглиями, под пробку забитыми инстинктами. Хорошо хоть сами программы можно менять, ты это видел. Сегодня он штурман «Валгаллы», завтра — дворецкий английской аристократки, вот сейчас — талантливый и инициативный (в пределах роли) командир морского спецназа. И он им будет, пока действует приказ. Когда непосредственная задача будет выполнена, немедленно потребуется следующая, иначе он перейдёт в «ждущий режим». И теперь самое важное — тебе придётся за этим следить. Не получив новой команды в течение… ну, я поставлю, скажем, три часа (о самом худшем думать не будем, но бывает всякое), «Леонов» с помощью встроенного «тревожного блока» пошлёт сигнал на свой центральный процессор и либо получит следующую команду уже через него от меня, как ты понимаешь, либо по открывшемуся на этот случай каналу СПВ автоматически вернется к месту постоянной дислокации. Таким образом исключается всякая возможность того, что данное устройство попадёт в чужие руки. Общая для любой профессиональной программы функция самозащиты заставит робота делать всё, чтобы в целости и сохранности вернуться домой. Как именно это будет выглядеть — заранее сказать невозможно, это тоже зависит от конкретных обстоятельств. В одном случае робот может затеять с тем, кого он считает противником, переговоры, чтобы потянуть и выиграть время, в другом — убежать и скрыться в подходящем месте или же, как и положено фронтовику-морпеху, сражаться до конца…
При этих словах лицо Воронцова сделалось непривычно серьёзным, даже суровым.
— Советую до этого не доводить, может приключиться такая мясорубка, учитывая, что робота вывести из строя крайне сложно. Разве что близким разрывом тяжёлого снаряда. Попадание из РПГ для них не смертельно, проверено.
Ляхов впервые слышал столь подробное изложение сути и технических возможностей андроидов, с которыми он неоднократно встречался, но всегда занятый другими делами не интересовался, что они собой представляют на самом деле.
— Я дам вам пульты с набором тех программ, что могут пригодиться для намеченного дела. Они же — переговорные устройства. Роботы будут на постоянной связи. Всегда сможете их контролировать и корректировать.
Больше всего отчего-то Вадима поразила способность роботов скрыться с места действия в другое пространство-время.
— Это получается, как с джинном из лампы Аладдина? Выполнив приказ, он исчезает.
— Наверное, та сказка имеет под собой фактические основания. Не мы одни такие умные. Но это уже лирика. Сейчас ты покажешь мне на карте место, куда переправить ребят, они прибудут, замаскируются и станут ждать вас, сколько скажешь, — завершил инструктаж Воронцов. — Не станешь же ты водить их в таком виде по Москве строем…
— Хорошо, меня это устраивает. Выведи на планшет карту окрестностей президентской дачи, и мы вместе с Виктором Николаевичем определимся.