…При этом не сказал бы, что ужин получился хреновым. Бывший полковник, как и любой тертый вояка, у которого появилось собственное жилище, оказался запасливым, словно старый хомяк. Из подвала немедленно был вытащен неслабый копченый окорок, каравай серого хлеба, пучок сизо-зеленого лука, пара консервов и бутыль из мутного стекла, в которой плескалось что-то условно-прозрачное.
– Огонь лучше не разводить, – сказал Дегтярь. – Дым из трубы вверх тащит, демаскирует. Все никак дымоход не переделаю.
– Сложная работа, – кивнул я, нарезая окорок. – Но если все грамотно сделать и дрова заготовить правильные, дым низом будет идти и рассеиваться. Хрен с десяти шагов от тумана отличишь, если, конечно, не принюхиваться.
– Во-во, – обрадовался Дегтярь, доставая с полки два стакана. – Я о том же думал. Зима близко, без отопления до весны протянуть не получится. Так что, если поможешь, вычислим того парня, арт заберем, и до весны можно в избушке перекантоваться, пока все уляжется. В рейды ходить будем, иностранных специалистов и их наймитов учить, как по нашей земле шастать…
Дегтярь говорил увлеченно, одновременно расшатывая пробку в бутылке. Наконец, пробка слабо чавкнула, покидая горлышко. Бывший полковник взболтнул содержимое, принюхался.
– Классный первач, – сказал он. – Жила не обманул, отменный продукт продал, сволота мордатая. Эх, рыбки бы сейчас вдогонку. Очень уж я рыбу уважаю. Только в Зоне у барыг она стоит как чугунный мост – если, конечно, не мутировавшая из Припяти, а нормальная, с Большой земли.
– Тем не менее, я вижу, что цена тебя не останавливает, – заметил я, кивнув на мусорное ведро, из которого торчал обглоданный скелет нехилого леща…
– Жрёте? – донеслось с койки. Следом раздался слабый стон.
– О, наш герой на запах отреагировал, – хмыкнул Дегтярь. – Я ж говорил – что для нашего брата сталкера, что для правильного мутанта спирт есть самая лучшая реанимация.
И достал с полки третий стакан.
Поскольку Фыф с койки так и не поднялся – сил не было, – бравому воину отнесли хавчик в кровать. Заслужил. Однако шам есть не стал. Хлопнул полстакана самогону для опохмелу и восстановления сил – и вырубился снова.
– С утра рассолом отпоим, и будет как огурец, – сказал Дегтярь, усаживаясь за стол и отрезая себе шмат хлеба.
– В смысле, зеленый и в пупырышках? – уточнил я, шлепнув себе и ему поверх хлеба по куску нарезанного окорока.
– Зеленый точно будет, – кивнул бывший полковник. – Насчет пупырышек не знаю, но не исключаю. Главное, живой будет и относительно здоровый. Самогон у Жилы на местных травах, мертвого из могилы поднимет.
– Местные травы – они такие, – согласился я. – Тут не поспоришь. Серые, радиоактивные, и мертвых поднимают на раз-два-три. Я лично, помнится, в свое время местных зомбей перестрелял немерено.
– Все шутишь, – хмыкнул Дегтярь, поднимая граненый стакан, налитый на две трети. – Ну, будем. За тех, кто в Зоне.
– За тех, кто в Зоне, – эхом отозвался я, тюкнув краем своего стакана о стакан бывшего полковника…
Ужин прошел замечательно. Сытно, в меру вкусно, а главное – спокойно. По крайней мере, мы оба знали, что сегодня нас вряд ли кто-то потревожит – грамотно установленное вокруг хижины минное поле и непроходимый Толстый лес гарантировали безопасность на эту ночь. Далее – как получится, ибо были у меня на этот счет большие сомнения. Которые я и озвучил после того, как мы оба наелись, выпив при этом ровно столько, чтобы расслабиться, но не потерять ясность мысли.
– Ладно, полковник, – сказал я, отодвигая в сторону пустую консервную банку. – Наверно, стоит уже поговорить начистоту.
– Поговори, если хочется, – кивнул Дегтярь. При этом его взгляд моментально вновь стал пронизывающим, словно он смотрел сквозь меня, а не мне в глаза. Рассеянное зрение – хороший способ выбить из колеи человека, непривычного к тому, что собеседник смотрит не пойми куда. Мне же эти восточно-спецназовские трюки хорошо знакомы, поэтому я сам расфокусировал взгляд, приготовившись к любому варианту развития событий.
– Короче, ты в курсе, что «Ноготь Мидаса» у меня, – сказал я, не спрашивая – утверждая. Мне достаточно было всего один раз поймать взгляд Дегтяря, мазнувший по слегка, совсем чуть-чуть оттопырившемуся краю моей куртки, под которым покоился на ремне золотой контейнер. Большего не требовалось. Дальше же мне было просто интересно, как поведет себя этот боец, твердо решивший заполучить бесценный артефакт. Специально пару раз подставлял ему спину, ожидая удара, от которого даже и не знаю, смог бы я уклониться или нет… Не ударил. Хотя мог. Это свидетельствовало явно в пользу бывшего полковника, потерявшего звание, но не совесть, которая намного ценнее любых званий.
– В курсе, – ровно ответил Дегтярь. – И о том, как ты меня проверял, тоже в курсе. А я тебя проверил. И там, в подземелье, и потом ты мог меня раз десять завалить, когда понял, что я знаю о «Ногте». Но не завалил. Значит…
– Значит, мы друг другу нужны, полковник, – подытожил я. – По крайней мере, до тех пор, пока не добьемся поставленных целей. Поэтому предлагаю следующее. Ты нас сопровождаешь до избы Кузнеца, это точка А нашего маршрута. Если Кузнец не сможет нам помочь или его нет в живых, то идем до точки Б – южных болот, что рядом с Рассохой. И после того, как мы до них дойдем, я отдаю тебе «Ноготь Мидаса». Осчастливливай хоть всю галактику. Только очень надеюсь, что нас с Фыфом уже не будет в этом мире, когда ты начнешь свою раздачу бесплатного счастья для всех.
Дегтярь задумчиво почесал переносицу.
– Дай хоть глянуть на него.
– Смотри.
Я откинул полу куртки, отстегнул контейнер от пояса и положил на стол.
– Тяжелый, – сказал Дегтярь, беря в руки переносное хранилище бесценного арта. Открыл, заглянул… Потом сунул руку в наплечный кармашек, где каждый сталкер хранит один акашный патрон – чисто на всякий случай. Потом поднес его к «Ногтю», прикоснулся пулей…
Мы сидели за столом и наблюдали, как по остроконечному цилиндрику снизу вверх ползет светло-желтый окрас, словно золотая ржавчина стремительно пожирала пулю.
Как только желтизна достигла гильзы, Дегтярь поднял патрон к глазам, потом аккуратно попробовал пулю на зуб и покачал головой.
– Зона, мать твою… – пробормотал он, убирая обратно в кармашек «последний патрон». – Реально золото. Чистое, без примесей. Чистейшее.
– Ну и на кой тебе теперь такой патрон? – поинтересовался я. – Он же теперь безоболочечный. А с учетом того, что это чистое золото, одним выстрелом можешь ствол загубить – мягкий раскаленный металл тебе на нем неслабые наплывы оставит.
– Ну, если я последний патрон буду использовать, то меня потом наплывы уже точно интересовать не будут, – хмыкнул Дегтярь. – Ладно, сталкер, по рукам. О Кузнеце слышал, но говорят, что он вроде неподалеку от загоризонтной РЛС окопался, рядом с Живым Болотом. Ты точно уверен, что тебе именно туда надо? Эти гигантские антенны, типа, предназначенные для раннего, загоризонтного обнаружения запуска вражьих ракет, в восьмидесятые годы на Западе прозвали «Русским Дятлом». Они конкретно засоряли радиоэфир – и не только. На самом деле это был мощнейший стратегический психотронный излучатель, работающий «на Запад». Он и сейчас работает благодаря Зоне, правда, теперь его излучение долбит на гораздо более скромное расстояние – пара километров, не более. Но зато какой эффект! Живым людям мозги прожаривает, что на твоем гриле, мертвых из могил поднимает. Шел себе сталкер – бах – попал в фазу. Хлопнулся на землю, полежал, пошел дальше. Только уже это не живой человек, а мертвый безмозглый зомби, у которого остались только два инстинкта – убивать и жрать…
– Можешь не рассказывать, – прервал его я. – Бывал я возле РЛС, один раз даже ее покорежил слегка – правда, Зона ее по-быстрому восстановила. А совсем недавно у Кузнеца был – и, как видишь, жив-здоров.
– Сильно, – протянул Дегтярев, причем в его голосе послышались уважительные нотки. – А что у Кузнеца был и выжил – так это свезло. РЛС тоже не постоянно по чужим мозгам излучением долбит, просто надо режим ее работы знать, чтоб не попасть под раздачу. Но кроме нее по пути еще куча всяких неприятностей…
– Понимаю, – кивнул я. – Для того я тебя и беру с собой. Зона меняется, и сейчас ты ее лучше меня знаешь. Да и три ствола всегда лучше, чем два.
– Вижу, тебя не переубедить, – сказал Дегтярь. – Ладно, давай-ка заканчивать. Поели-поговорили, теперь бы поспать надо. Если хотим за сутки до твоего Кузнеца добраться, выходить надо с рассветом. Короче, я первые полночи дежурю, потом твоя очередь. Мутант, само собой, пока не в счет, пусть отдыхает от нарядов.
– Не вопрос, – проговорил я, пристегивая контейнер обратно к поясу. – Твой дом – твои правила.
После чего поднялся из-за стола и направился к старому, продавленному дивану. Это Фыфу сегодня лафа, широкая кровать и мягкие перины. Но, с другой стороны, узкий диван и крыша над головой всяко лучше, чем жесткая земля Зоны и открытое небо. Поэтому я мысленно поблагодарил Зону за то, что жив, сыт и впереди меня ждет целых четыре часа сна, что для сталкера по совокупности факторов обычно есть эквивалент полноценного человеческого счастья.
Открывать глаза не хотелось. Потому что мне было очень хорошо. А хорошо было потому, что я выспался. Впервые за много дней. Какой же это кайф – проснуться и лежать вот так, не открывая глаз и осознавая, как же ты замечательно отдохнул…
Стоп!
А почему это я – и вдруг отдохнул? Неужто Дегтярь всю ночь за меня отдежурил?
Блаженной расслабухи как не бывало. Я еще глаза как следует не продрал, а тело уже само соскочило с лавки, ноги нырнули в берцы, а пальцы, как заведенные, принялись мотать шнуровку.
Когда зрение, наконец, сфокусировалось, я был уже полностью одет и готов к любому повороту событий. То есть ноги подпружинены, зубы стиснуты, ладонь на рукояти ножа…
Но все это оказалось напрасным.
На кровати мирно похрапывал Фыф, в окно лился утренний свет, многократно рассеянный кронами деревьев, и в его лучах весело танцевали пылинки, потревоженные моим резким движением. Благодать, умиротворение, тишина, эдакая лесная идиллия – мечта любого писателя…
И тут до меня дошло, что как-то больно легко мне и вольготно, что не чувствуется уже ставшей привычной тяжести в области левой почки…
Я выдохнул и расслабился. Можно было даже не хвататься за ремень. И так ясно, что нет на нем больше золотого контейнера с бесценным артефактом внутри. И Дегтяря в избушке тоже нет. И связываются эти два простых факта в логическую цепочку легко и непринужденно.
– Вставай, Фыф, – сказал я. – Хорош дрыхнуть, совесть поимей.
– А? Что? Ох, башка гудит-то… – раздалось с койки. Над цветастой подушкой показался заспанный глаз и пара щупалец под ним, изрядно помятых со сна.
– Да ничего хорошего, – вздохнул я. – Кинули нас.
– Ты что, контейнер с «Ногтем» прошляпил?! – взвился Фыф, будто и не был только что в прострации, словно сонная квазимуха.
– Ага, – отозвался я. – И это очень странно, так как сплю я чутко. Чтобы кто-то вот так запросто у меня с пояса хабар снял, а я ни сном ни духом, – это нечто вообще запредельное. Дегтярь, конечно, профи, но он точно не волшебник…
– Погоди-ка!
Фыф сидел на кровати и крутил головой, причем его слегка помятые глазные щупальца стояли торчком, словно антенны, и даже слегка подрагивали от напряжения.
– Блин… След чую, – проговорил он. – Обалдеть какой след, до сих пор в воздухе висит… Короче, не в Дегтяре дело. Он вообще по ходу не шарил, что творил. Куклу из него сделали. А нас с тобой усыпили. Ментально. Очень сильный оператор работал, способности – не ниже двуглазого шама. Нас с тобой подавил, в коматоз вогнал, а Дегтярем управлял, как…
– По следу сможешь его найти? – быстро спросил я.
– Оператора-то? Да чего его искать. Такой след до вечера висеть будет. Он примерно со ста метров работал, даже к краю поляны не подходил. По ходу, мин опасался. Где он стоял – покажу, а дальше видно будет…
– Собирайся, быстро, – прервал я Фыфа. – Три минуты на все про все.
– Не, ну вообще беспредел, – заворчал шам, слезая с кровати. – Он арт профукал, а я мечись теперь как в пятую точку ужаленный. Где справедливость-то?
Все это он бубнил мне в спину, так как я уже откинул люк и спускался в подвал. Который вполне ожидаемо оказался оборудован весьма грамотно.
На стенах подвала висели мониторы, отображающие панораму вокруг дома. Под ними имелась общая панель управления, а также рядом с каждым монитором в особом гнезде покоился дополнительный дублирующий пульт с кнопками – дистанционный взрыватель для конкретного сектора. Очень удобно. Увидел врага – взорвал его нафиг и следующего ждешь. Главное, пульты не перепутать.
Также в подвале имелись стеллажи. Что самое омерзительное – на каждой из полок была присобачена табличка с соответствующей надписью: «Хабар», «Патроны», «Обмундирование» и так далее.
Я не ошибся: Дегтярь был педантом до мозга костей – именно та категория военных, которых я считаю самыми опасными. Причем независимо где окопается подобный педантище, народу от него будет по-любому несладко. Начальник склада такой попадется – вешайся сразу, хрен у него что сверх положенной нормы выцыганишь. Ротный эдакой закваски – пипец рядовому составу. Жизнь по уставу обеспечена, и будешь ты через год не Вася Пупкин из деревни Задрищево, а заводная машина, исполняющий приказы живой придаток к автомату Калашникова.
А уж если это офицер со спецнавыками – тут врагам тоска зеленая настает. Потому что такой вот педант никогда не ошибается, все просчитывает на пять ходов вперед и шатается по вражьим тылам как по бульвару, безнаказанно залезая куда хочется, взрывая что сочтет нужным и беря любого «языка» вне зависимости от того, как тот охраняется и насколько у него крутые погоны. Кстати, начальство таких кадров ценит, но не любит. Потому что само – не из таких, потому что в любой армии мира присутствует немалая доля раздолбайства, а такие вот суперправильные типы раздражают всех – от самого высокого начальника с крупнозвездными погонами до распоследнего рядового.
Правда, сейчас с просчетами у Дегтяря промашка вышла. Псионик взял его из леса, влез в мозги на расстоянии, не дойдя до мин и ловушек. При этом добавил нам с Фыфом сонливости, заставил бывшего полковника снять с моего пояса контейнер и принести ему. При этом «скачал» из головы Дегтяря схему минного поля и провел того к краю поляны как по ниточке. Ничего не скажешь, прав шам – силен, зараза. Троих «держать» ментально – это не хухры-мухры. Это реально сильный мутант, при том, что Фыф сам псионик не из последних. Правда, одноглазый, по шамьей категории – наиболее слабый оператор…
Все это я прокручивал в голове, очень быстро собирая по подвалу все необходимое в рюкзак, найденный на подписанной полке. Консервы, сухпайки, вода во флягах, спирт в толстостенных бутылках, бензин в канистрах.
– Фыф, там наверху патроны с гранатами на столе, собирай все, что найдешь, и тащи в машину, – заорал я, хватая второй пустой рюкзак, так как первый был уже забит доверху. Это в книжно-киношных боевиках бравые воины не жрут сутками, не пьют ничего, кроме крепких напитков, и патроны у них никогда не кончаются. А в жизни без всего этого, к сожалению, не получается. Вот поэтому сейчас я лихорадочно набивал второй рюкзак необходимым. В Зоне все это, конечно, можно найти у барыг, но лишь по ценам якутских алмазов либо за ни фига не выгодный бартер – разумеется, для тебя, а не для барыги.
Набитые рюкзаки я отправил наверх, но прежде, чем уйти, проверил, не активна ли дорожка, по которой мы сюда приехали. Оказалось, отключена. Вот и ладушки, вот и хорошо. Не иначе, по ней и провел псионик Дегтяря, потому как остальные сектора вокруг домика были активны и по этой причине абсолютно непроходимы.
Фыф оказался молодцом. Наш «ГАЗ-67Б» был полностью загружен боеприпасами и оружием, включая нереально легкий пулемет Дегтярева, принадлежащий бывшему полковнику. Шам сидел на заднем сиденье, облокотившись на вскрытый цинк, и дул рассол из трехлитровой банки, пыхтя и отдуваясь. И это правильно. Война войной, а здоровье бойца – прежде всего, ибо на больную голову драться с порождениями Зоны ой как несподручно.
За ночь примятая трава поднялась, капли обильной росы на ней сверкали, словно крупные бриллианты. Правда, сверкали они там, где не были сбиты рантами берцев Дегтяря. Иными словами, его след на сырой земле прочел бы даже самый распоследний зеленый новичок-«отмычка».
– Погнали, – сказал я, вскакивая на водительское сиденье и заводя «газик», благо ключ Дегтярь не удосужился вчера достать из замка зажигания.
– Ага, – сказал Фыф, отрываясь от пустой банки, лишь на треть заполненной огурцами. – Похрустишь вместо завтрака? Знатные у твоего полковника соленья, на раз-два-три оттягивает после вчерашнего.
– Да не, я воздержусь, – отмахнулся я, по памяти, на первой скорости ведя автомобиль по извилистой дорожке меж минных заграждений. – Воевать лучше на пустой желудок.
– Это почему? – удивился Фыф.
– Потому что если в брюхо пулю схватишь, лучше, чтоб оно было пустым. Меньше вероятность перитонита. Кстати, для этого на всех войнах «боевые сто грамм» и выдают перед атакой. Чисто дезинфекция.
– О как! – удивился шам, хрустя вторым или третьим огурцом. – Ладно, больше не буду. Вот сейчас только еще один сожру…
– Стоп, – тихо сказал я, нажимая на тормоз и одновременно хватая автомат. – Там, впереди, видишь?
Шам подавился огурцом, быстро поставил банку на сиденье и тоже цопнул свой «Кедр». Потому, что мы уже выехали за пределы минного поля, и там, впереди, в кустах кто-то был. Залег кто-то. Я сейчас его локоть видел, немного, совсем чуть-чуть торчащий из зарослей.
Не люблю я такие локти в кустах и обычно стараюсь стрелять раньше, чем его владелец выстрелит в меня. Но сейчас я не выстрелил. Потому что был тот локоть пятнистым, точно в цвет дегтяревского камуфляжа. Понятное дело, такую камуфлу половина Зоны носит, но это не повод стрелять, если не уверен, что стреляешь во врага.