– Получится, – сказал Дегтярь. – Если знать, как подойти.
* * *Бывший полковник и вправду знал потайной путь в лабораторию, не зря столько лет работал на правительство и по Зоне пошастал в свое время не меньше моего. Оказалось, что каждая типовая подземная лаборатория имеет свои замаскированные системы вентиляции, без которых ученые просто задохнулись бы. И выходы этих вентиляционных шахт на поверхность были отлично замаскированы.
Один из таких вентблоков, которые еще называли вентиляционными киосками, был расположен в лесу неподалеку от деревни Новый Мир. Кстати, весьма претенциозное название для убогой деревушки. А вот для крупной секретной лаборатории, занимающейся разработкой биологического оружия, – в самый раз.
К самой деревне мы подъезжать не стали. Остановились в лесу, подползли поближе к открытому пространству, полюбовались через ПСО-1 на периметр с вышками, развернутый вокруг Нового Мира, после чего принялись искать вентиляционный киоск, который Дегтярь нашел довольно быстро.
– Вот она, типовая конструкция «Дуб-4», – сказал он, хлопнув ладонью по коре мощного корявого дерева с огромным дуплом на высоте пяти метров от земли. – Искусственный дуб со следами радиационного поражения – таких в округе еще до аварии было предостаточно, ибо станции старого образца фонили по-любому. Внутри «Дуба-4» смонтирован относительно бесшумный реверсный вентилятор, за которым находится вентиляционный ствол, ведущий в одно из помещений лаборатории. Так что все просто. Глушим вентилятор – и путь свободен.
– Не совсем все просто, – покачал головой Фыф. – Знаю я эту систему, доводилось сталкиваться. В Москве, когда метрополитен строили, их возводили на века. Там внутри наверняка установлена система датчиков на пересечение инфракрасных или лазерных лучей и изменение внутреннего объёма. Если эти датчики срабатывают, гермозатворы вентиляционного ствола закрываются, срабатывает сигнализация, и сюда мчится толпа армейских сталкеров.
– Ты уверен, что там сигнализация? – слегка окрысился Дегтярь, как любой военный, не любящий, когда кто-то критикует его великолепный план.
– Не уверен, – пожал плечами Фыф. – Но даже если там не стоит сигнализация, даже если в дупло гранату кинуть и заглушить вентилятор, как мы внутрь попадем? Я, например, по такому стволу без сучков точно наверх не залезу…
– Не надо спорить, – произнес Мутант, грустный донельзя и, похоже, смирившийся с неизбежной потерей брата. – Ну-ка, ребята, навались!
И закрыл глаза.
При этом его карлики выстроились кругом вокруг шефского кресла, висящего в воздухе, воздели кверху лапки и хором невнятно забормотали.
Результат не заставил себя ждать. Огромное «дерево» затрещало, что-то механическое внутри него надрывно взвыло – и лопнуло. Из дупла повалили искры, а сам «Дуб-4» со скрежетом переломился у основания, приподнялся в воздух примерно на полметра – и рухнул. Причем довольно грамотно – точно назад, так, чтобы не задеть нас.
– Нехило, – с нескрываемой завистью пробормотал Фыф.
На том месте, где только что стояло «дерево», теперь зияло довольно широкое отверстие, около двух метров в диаметре. Вентиляционная шахта, полого уходящая вниз.
– Прям спуск в преисподнюю, – хмыкнул Дегтярь. – Садись на пятую точку и катись себе в ад, к друзьям-сталкерам на вечеринку.
– Насчет ада, хомо, думаю, ты прав, – задумчиво произнес Мутант, открывая глаза. – Уверен, что Кречетов и Бюргер уже в курсе насчет нашего вторжения и, скорее всего, устроят нам теплый прием.
– Где наша не пропадала, – махнул рукой бывший полковник. – Обычно ж как бывает? За кем правда, тот и прав. Так что бояться нечего. Правда за нами, а значит, и победа не за горами.
– А с чего это ты, хомо, решил, что правда именно за нами? – слегка удивился Мутант.
– Просто иначе быть не может, – уверенно заявил Дегтярь. – Что в Зоне, что за периметром – у кого пулемет, за тем и правда. Такой вот сформулировал я свой личный закон, который пока еще ни разу меня не подводил. Конечно, кроме пулемета желательны еще запас патронов, немного личной удачи и эффект неожиданности. Но если мы будем тут стоять трепаться, третий ингридиент запросто можем потерять, а без него не факт, что мой закон сработает. Так что пойдем-ка уже, хорош тут переминаться. Правда и удача – девки своенравные, нерешительных не любят.
И, подмигнув Мутанту, слегка обалдевшему от такого напора, подхватил с нашего автомобиля коробку с дисками, подошел к краю вентиляционной трубы, сел на пятую точку – и исчез в темноте.
– Ну что, Фыф, погнали, что ли, – сказал я, снимая с плеча автомат и СВД – катиться на заднице по металлической трубе с огнестрелами за плечами как-то несподручно, лучше их во время спуска в руках держать.
– Погнали, – вздохнул шам. – Ох, не люблю я незнакомые подземелья.
– Мы – следом за вами, – решительно проговорил Мутант.
– Кресло-то в дырку пролезет? – ехидно поинтересовался Фыф. – Или спинку с ножками отломаешь и на одной сидушке прокатишься?
– Хорошая идея, – холодно отозвался Мутант. – Спасибо за подсказку.
Раздался треск, фрагменты кресла разлетелись в разные стороны, причем одна из ножек пролетела в миллиметре от головы Фыфа.
– Намек понял, – быстро сказал шам. – Лучше пойдем, Снайпер, в трубу. Надеюсь, там внизу психи если и водятся, то не такие буйные, как на поверхности этой вашей Зоны.
И, вытащив из «газика» бутыль спирта, основательно приложился к ней. Я вздохнул, но препятствовать не стал – там, внизу, нас наверняка не ждали с распростертыми объятиями, поэтому лучше быть во всеоружии. А поддатый Фыф – оружие страшное, в чем я сам мог не раз убедиться. Потом похмелим, рассолом отпоим, отоспаться дадим, чтоб в себя пришел. Если, конечно, останемся в живых…
* * *Со временем в любой вентиляционной трубе к стенкам прилипает много всякой дряни. Если дело происходит в аномальной Зоне, то дрянь налипает особенно мерзопакостная. Мохнатая, осклизлая, вонючая и вдобавок фосфоресцирующая. Ехать по такой вниз на заднице относительно комфортно, но дюже отвратно.
Фыф съезжал после меня, и даже его желудок не выдержал. Судя по звукам, шам блеванул, хорошо, что мне на спину не прилетело. Впрочем, думаю, это не от вони случилось, а от принятого вовнутрь. Перепил одноглазый слегка, плюс на вчерашнее наложилось. Интересно, а как у шамов с печенью? Она у них к спирту устойчивая или где? А то придется потом лечить Фыфа от цирроза. Настя ж с меня голову снимет за то, что недоглядел за ненаглядным. Причем, с учетом ее клинков в предплечьях, съем головы может случиться совсем не в переносном смысле…
Обычно умные мысли одолевают меня в процессе боя или непосредственно перед ним. Прям как индикатор какой – начинаю философствовать, значит, скоро будет небо в алмазах и полный трындец. Кстати, судя по гулким ударам впереди, он уже начался. Так мерно молотить может только пулемет, эхо от работы которого разносится по трубе.
Впереди обозначилось пятно света, слегка мигающее от вспышек. Стало быть, Дегтярь уже крошит кого-то. Или бывшего полковника крошат. Так или иначе, следует приготовиться.
Я зажал СВД локтем и резко дослал патрон в патронник автомата. Эх, жаба сталкерская, душительница безжалостная. По-хорошему, надо было снайперку в машине оставить, но жаба взяла за горло влажными лапками, и я попер в трубу оба огнестрела. Теперь вот мучайся, блин…
Гулко простучала очередь, и низ трубы пересек пунктир отверстий, из которых вверх ударили лучики света. Ого, да по нам стреляют! Услышали, сволочи, что по вентиляции кто-то спускается. Значит, следует поторопиться.
Я вытянулся в струну, снизив трение по осклизлому мху, и вылетел из трубы на свет как пробка из бутылки. При этом каблуки моих берцев врезались в мягкое, внутри которого явственно что-то хрустнуло.
Мягкое вякнуло, потом пронзительно заверещало. Под аккомпанемент этого визга я сгруппировался и покатился по полу, насколько это все возможно при наличии двух огнестрелов. Впрочем, СВД тут же пришлось отпустить, иначе б я себе точно что-нибудь свернул. Именно отпустить, пристроив на пол по-возможности аккуратно, ибо снайперки не любят бросков на твердые поверхности. Во всяком случае, я очень старался, чтобы получилось положить, а не бросить, хотя при таком раскладе это очень и очень трудно…
А потом я начал стрелять, хотя глаза еще не до конца привыкли к яркому свету. Впрочем, в моей ситуации это несложно. Камуфлу Дегтяря я различил, вон он за каким-то ящиком пристроился и палит короткими очередями. А прямо передо мной, метрах в двух, верещит то мягкое, которое я так душевно пнул. Причем не просто верещит, а норовит меня в пол вдавить, будто ментальным прессом плющит.
Я уже мог различить, что это – когда тебя прессуют не по-детски, того и гляди по полу размажут, зрение восстанавливается мигом. Короче, на полу впереди, рядом с колонной, подпирающей потолок, сидел пнутый мною карлик. Горбатый, страшный, одет в какой-то черный балахон. Из залитого кровью капюшона торчит харя, половина которой съехала вниз, будто пластилиновая.
Я уже мог различить, что это – когда тебя прессуют не по-детски, того и гляди по полу размажут, зрение восстанавливается мигом. Короче, на полу впереди, рядом с колонной, подпирающей потолок, сидел пнутый мною карлик. Горбатый, страшный, одет в какой-то черный балахон. Из залитого кровью капюшона торчит харя, половина которой съехала вниз, будто пластилиновая.
С виду урод-псионик смахивал на пристяжь Мутанта, но был крупнее, и на морду изрядно страхолюднее. Стало быть, первые три пули ему и достались, прям в эту морду я очередь выпустил. Не люблю, когда на меня пытаются давить, что морально, что физически.
Башка мута взорвалась, заляпав колонну неаппетитным кровавым пятном с вкраплениями белесых комочков мозга.
Но праздновать победу было рано.
– Их еще четверо впереди! – заорал Дегтярь, сделав паузу между очередями. – Попасть не могу. Похоже, они пули отклоняют…
«Очень плохо», – пронеслось у меня в голове, пока я рывком преодолевал пространство до колонны, разрисованной мозгами мута. Слыхал я о настолько сильных псиониках, но, признаться, встречаться с ними воочию не доводилось. К счастью. Сейчас же, похоже, счастье закончилось.
Я видел, как от колонны, за которой я спрятался, откололся нехилый кусок бетона, взмыл в воздух – и, словно брошенный невидимой рукой, полетел в сторону Дегтяря. Бывший полковник успел нырнуть за свой ящик, но помогло это мало.
Серая глыба врезалась в укрытие Дегтяря и разнесла его в щепки. Бывший полковник успел откатиться вместе со своим пулеметом, но сейчас он был полностью на виду. А в воздух взмыл второй кусок бетона, раза в два больше первого…
– Ну, сволочи! – прорычал я, прыгая в сторону из-за своего укрытия. Опасный прием, когда ты идешь низом, скользя на левом плече по полу и при этом стреляя в сторону противника. Далеко не факт, что попадешь из крайне неудобного положения – тем более когда хрен его знает, где враги конкретно находятся. Причем самое неприятное, что инерции прыжка хватает ненадолго и через мгновение ты становишься очень простой неподвижной мишенью, в которую попадет даже солдат-срочник первого месяца службы.
Кстати, во время разборки с мутантом и при последующем скольжении по полу на боку я боковым зрением успел рассмотреть помещение, в которое мы так неудачно десантировались. Стандартная подземная чернобыльская лаборатория, огромная и добротно отстроенная, как и всё, что строилось в Советском Союзе для оборонной промышленности. Широкие коридоры, ведущие в темноту. Вдоль стен – ряд дверей, напоминающих большие стальные заплатки. Поверху, под потолком – широченные трубы приточно-вытяжной вентиляции, по одной из которых мы спустились сюда. Впереди – стандартный пост охраны, будь он неладен. Бетонный бруствер в полтора метра высотой с бойницами для удобной стрельбы в случае нападения противника. Только сейчас из-за него не стреляли, а долбили нас ментально. Дегтярь вон успел четверых насчитать… Впрочем, нет, не только ментально. Кто-то же очередью трубу прошил, когда мы по ней спускались…
Все это я успел подумать, пока по полу ехал, подавляя противника огнем и давая Дегтярю возможность найти укрытие. Хорошо бы, чтоб он его побыстрее нашел, а потом, в свою очередь, начать стрелять и дал мне возможность подняться…
Увы, бывший полковник укрытия не нашел. Он сделал проще. Улегся на брюхо, расставил ноги и, выдвинув вперед своего тезку, принялся менять магазин. Все это я видел краем глаза, мысленно считая оставшиеся патроны. «Восемь, семь, шесть… пять, четыре, три… два, один… всё».
На пол еще летела последняя гильза, когда из-за бруствера высунулись четыре рыла. Тоже, наверно, патроны считали. И это правильно. Из узеньких бойниц хрен чего разглядишь, а так можно в считаные секунды покончить с двумя проблемами, разлегшимися на полу. У одного патроны кончились, второй неудобный круглый магазин меняет. Вот рыла и решили сработать быстро и на сто процентов. Два человеческих, в касках и с автоматами Калашникова, и два – мутантских. Сморщенных, как печеные яблоки, лупоглазых, и в таких же балахонах, как у того, что, пораскинув мозгами, валялся рядом с колонной.
Стало быть, Кречетов расставил смешанные посты. Армейские сталкеры плюс мутанты-псионики, чтоб друг друга дублировали… Я заметил, как четыре улыбки одновременно растянулись на рылах. Правильно, для всяких уродов это всегда радость, когда они врага застают врасплох. Для остальных же это просто работа, которую нужно выполнить. Неприятная, но необходимая. Но, так или иначе, сейчас эту работу будут выполнять они, так как нет у меня полутора секунд, чтобы сменить магазин, а у пулемета Дегтяря, похоже, что-то заклинило…
Как всегда в такие моменты, мое личное время слегка замедлилось, и при этом я ощутил прохладный ветерок на моей щеке, словно по ней мазнул край легкого темного покрывала. Кажется, настало мое время – Сестра пришла за мной. Жаль, конечно, что не смог я вернуться в соседний мир и не помог жене, попавшей в беду…
Однако сожалел я преждевременно, ибо Сестра пришла не за мной.
Внезапно двое автоматчиков резко развернулись в сторону мутантов. АК синхронно плюнули огнем, и головы псиоников взорвались красным, словно гнилые помидоры, по которым одновременно ударили два тяжелых кулака. После этого один автоматчик повернулся к другому и приставил горячий ствол АК к подбородку товарища, зеркально повторив его движение. А потом стрелки одновременно нажали на спусковые крючки.
Слышал я от одного «спеца», что хороший шлем второго класса защиты держит автоматную пулю. Чушь все это крысособачья. В данном случае пули прошли через кости черепа, и, почти не потеряв в начальной скорости, пробили каски насквозь. Из отверстий в металле брызнули белесо-алые фонтанчики, после чего два трупа исчезли из поля моего зрения, рухнув за бруствер. Всё…
Мое личное время вновь побежало с нормальной скоростью. Я пришел к такому выводу потому, что из вентиляционного отверстия в стене вывалился Фыф и шлепнулся на пол не как в замедленном фильме, а вполне нормально, как падает тело, упившееся в стельку.
– А он вовремя, – проворчал Дегтярь, наконец справившийся с магазином. – Патрон перекосило, мать его за гильзу… Короче, с прибытием, Фыф.
– И с мягкой посадкой, – добавил я, поднимаясь с пола и направляясь к шаму, на ходу меняя магазин. Рухнул он, как-никак, с высоты более двух метров, как бы не сломал себе чего.
Но Фыфу помощь не требовалась. Он уже сам поднялся на ноги, держась за стену и периодически громко икая.
– Вот так… ик, – сказал он горестно. – Никакого уважежения к выпившему… ик… челове… то есть шаму. Который, кстати, ик, только что спас ваши… ик, задницы.
– Интересно, где он пиндосских эпитетов нахватался? – поинтересовался Дегтярь, отряхивая камуфлу от налипшего мусора. – Это у америкосов наипервейшая часть тела для спасения – задница. А у нас – голова, судя по изречениям «не суй свою голову в пекло», «спас ваши дурные головы от» и так далее.
– Ну, это, ик, кому что важнее, – сказал Фыф. – Нам – голова, им – задница… Короче, вы меня споили, вам меня и вести. Иначе я, ик, от этой стены не отойду, хоть убейте.
– А ты и рад, – проворчал я, по пути поднимая с пола СВД. – Но все равно – спасибо.
– Обращайтесь, ик, – сказал Фыф. – И куда мы, ик, теперь?
Ответить я не успел, так как откуда-то с потолка раздался знакомый голос, усиленный динамиками.
– Браво, старый знакомый, браво. Ты и твои друзья с честью выдержали мой маленький экзамен. А теперь не соизволите ли вы принять мое приглашение и стать гостями, а не врагами? Хотя бы временно?
Вот черт… Я не ошибся. Это был голос человека, которого я своими руками забросил в этот мир вместо того, чтобы просто подождать несколько минут и позволить Виктору Савельеву расквитаться с убийцей его семьи[6]. И какая разница, что сейчас он предлагает стать его гостями, а не просто уничтожит нас сразу? Кречетов – великий ученый, и одновременно расчетливый, жестокий убийца, который наверняка спит и видит, как бы мне отомстить. Поэтому все его предложения – лишь отсрочка перед этой местью…
Но выбора у нас не было. Потому что из всех коридоров лаборатории одновременно появились вооруженные люди в камуфляжах, рядом с которыми ковыляли на кривых ногах мутанты-псионики. Много было и тех и других, не менее полусотни. Небольшая армия, с которой нам втроем справиться просто нереально.
– А если мы не примем приглашение, тогда что? – громко спросил я. Признаться, не особо умный вопрос, который задают все герои боевиков в подобных ситуациях – как будто непонятно, что будет, если не примем.
Но Кречетов и тут оказался оригинальным.
– Тогда вас просто выведут отсюда в Зону и даже не отберут оружие. Но ваш друг, которого вместе с его креслом ментально тормознул в вентиляционной трубе мой заместитель, останется без второй головы, которую он считает своим братом. Я обещал, что так будет в случае предательства, а я всегда держу свое слово.