У моего противника может вообще не быть имени, настолько его привыкли именовать по титулу, это как если бы у нас в старое доброе время упомянули о генералиссимусе, то вовсе не требовалось бы уточнять, о ком речь, понятно же, что генералиссимус есть только один, дядюшка Джо. Так и Властелин Тьмы, как его ни назови, но он единственный на Земле и во всех доступных и недоступных землянам мирах. Скорее всего, я встречу его в облике гигантского скорпиона или огромной отвратительной змеи, но, может быть, в виде динозавра или другой вымершей рептилии.
Правда, последнее время он начал появляться, по слухам, в виде огромного человека с содранной кожей и весь сочащийся слизью, так выглядит еще отвратительнее, чем если бы в облике гигантской жабы. Ладно, справимся, но только придется идти в самые экологически неблагополучные районы планеты, там он среди болот и пустынь, жары и холода, вечных льдов и кипящей магмы. Там его зловещий замок, цитадель Зла. Не понимаю только, при таких вкусах на фиг ему молодые красивые девки, да еще обязательно королевских кровей? Пользовал бы гигантских жаб, рептилий, огромных скорпионих…
Я вздохнул, все идет странно, но если странно, то истинно. У нас только так, а логику ищут только самые тупые, что ни фига не понимают. Основная наша трудность будет не в схватке с Главным, там хоть и на пределе сил, но один раунд, а нот эти чертовы силы Тьмы крови попортят, попортят… Хотя бы потому, что их не поймаешь и не дашь в лоб, чтоб ухи отпали, не сразишься в честном бою, ибо я — герой, воин, честный и не признающий магию, а против меня будут всякие там «летающий ужас ночи», «багровая мощь пророчества», «ночная сила Зла»… Немногим лучше конкретные исполнители, потому что с отдельными прислужниками Властелина Ночи я справлюсь сравнительно легко… ну, постараюсь, а вот с отдельными народами, гм…
Да, племена и народы, ставшие на путь служения Злу, эти да, эти крови попортят. Не считая троллей, орков, гоблинов, баньши, гномов, эльфов, кобольдов и прочих дварфов, мне будут противостоять всякие зомби, выкопавшиеся скелеты, мумии, гарпии, великаны, но хуже всего — обыкновенные люди, что так любят собираться в войска. Конечно, эти берут только числом, все они непроходимо глупы, что естественно, раз уж не на стороне Добра, отвратительны на вид, все как один кривоногие, горбатые, косоглазые, лохматые, немытые, с нечищеными зубами, все поклоняются Властелину Тьмы в виде козла, совершают перед ним отвратительные оргии, в жертву приносят пленников, а когда пленников нет, то и друг друга.
Хуже всего, что они большими отрядами рыщут по всем дорогам и чащобам, опускаются в овраги и поднимаются на холмы. Избежать их никакой возможности, а это значит, что продвигаться будем медленно, с огромными трудностями.
Ворон вызвал побдить остаток ночи, но я понимал, что это от переизбытка энтузиазма, вызванного неожиданной добычей, велел обоим спать, сам дождался утра.
Сытно позавтракав, мы же герои, двинулись в путь, едва солнце взошло над далекими горами. Под конскими копытами трава искрится мириадами жемчужин на травинках, воздух свеж, чист, Рогач сразу перешел в галоп. Ворон сделал ритуальный круг над головами, на что волк проворчал ревниво, что старый ворон не какнет мимо, крылья захлопали чаще, черное тело пошло ввинчиваться в синеву.
Волк мчался рядом с Рогачом. Я смерил взглядом расстояние до гор, взглянул на солнце, крикнул волку:
— Привет!
Волк посмотрел на меня на бегу осторожно, оглянулся, даже пошарил взглядом по сторонам, ответил еще осторожнее:
— Ну, как скажете, мой лорд…
— Как дела?
— Терпимо, — ответил он с некоторым недоумением.
— Да?
— Да…
— Уверен?
— Ну…
— Значит, не уверен?
— Ну…
— Говори!..
— Мой лорд…
— Что?
— С вами все в порядке?
— Все. А что?
— Да вы как-то странно себя ведете. Не наваждение ли?
— Нет, а что?
— Да вроде ступор у вас, не обессудьте.
Я поморщился, привстал на стременах, но по обе стороны все та же степь, лес далеко впереди, а горы как маячили на горизонте далеко слева, так и маячат.
— Проверял одну фигню, что если вот так короткими бессмысленными репликами обмениваться почаще, то все идет быстрее. По-моему, брехня. Солнце как жарило, так и жарит, не сдвинулось, значит, время не ускорилось. Лес все так же далеко, значит, расстояние тоже не сократилось. Однако какой-то червячок скребется, подсказывает, что какая-то нехорошая правда в этой дури есть, есть…
Волк сказал просительно:
— Если нехорошая, то ну ее, а?
— Не беспокойся, — успокоил я, — это был эксперимент в полевых условиях. Отрицательный результат — тоже результат. А дальше будем вести настолько умные и насыщенные беседы, что у тебя либо голова треснет, либо всего стошнит. Мы же с вороном умные! Даже местами мудрые. Во всяком случае, нахватанные, это в нашем мире вполне заменяет мудрость.
Я все оглядывался, волк наконец поинтересовался с ревностью в голосе:
— Еще кого-то ждете?
— Да нет, — пробормотал я, вспомнив, как они с вороном спорили за место в команде, — нет, просто так…
На самом же деле остается незанятым самое главное место… после меня, конечно. Обязательно, просто аксиомно, что со мной должен идти мудрый маг, старый, высокий и костлявый, одетый в мантию, это такой плащ, еще — в остроконечной шляпе, из-под которой на плечи длинные седые волосы. И борода, конечно, тоже длинная, седая, лохматая, неухоженная, с застрявшими колючками. Это обязательно, ибо если борода ухоженная, то к такому надо еще присмотреться, не враг ли, это же все равно, как если бы в моем мире человек любил классическую музыку, пил хорошие вина, предпочитал костюмы помятому свитеру… Ясно, что это маньяк или шпион, а ухоженный маг — вот-вот перейдет на службу к Темному Властелину. А то и к Властелину Тьмы.
Этот маг и наставник просто необходим, он не только спец по операциям с потусторонними силами, он еще и придаст драйв, просто буркнув что-нибудь о запретности размышлять на данные темы, а это значит, что снова на коней и вперед-вперед, без всяких объяснений, состыковок, связок и логики, ведь сама жизнь на Земле появилась вне всякой логики, так чего уж тут выпендриваться!
Солнце жгло спину, хоть она у меня и дубленая, в воздухе замелькали элегантные стрекозы и простоватые бабочки. Из-под копыт несется победная песнь бесстрашных кузнечиков, им все нипочем, главное — застолбить участок, разбегаются зайцы и прочие грызуны. В низине еще густой утренний туман, но жгучие оранжевые лучи достают и сюда, начинают жечь, возгонять, чистить.
Когда мы спустились и мчались в направлении убывающего тумана, там вдали начали проступать холмы. Все одинаковые, очень правильные, а когда мы приблизились, я рассмотрел, что холмы образуют правильное кольцо. С высоты выглядело бы как гигантское ожерелье. В самом центре еще один холм, самый огромный, величественный, поросший кустарником и деревьями.
Я поежился, не люблю такое чувство, словно бы идем мимо кладбища, а волк перехватил мой взгляд, объяснил на бегу
— Это курганы вождей, что пали в последней Великой Битве Магов.
— Я так и понял, — пробормотал я. — А в середине?
— В середине? В середине, наверное, тоже курган.
Ворон, как чуял, где можно проявить эрудицию, поспешно опустился из поднебесий, даже не сделал церемониальный круг, показывая, что он умеет летать, а мы нет, сразу же плюхнулся на плечо, вцепился покрепче и замахал крыльями, удерживая равновесие, снова расцарапав мне ухо жесткими перьями.
— Что?.. Где?.. Когда?.. Ах, курган, курган в серединке уцелел от самых первых Битв. Неведомо каких и с кем, но разве это важно? Важен азарт, дух сражений, рев боевых труб, яростно стучащее сердце и нарастающая жажда убивать, убивать, убивать, что так омолаживает душу, сердце и другие внутренности.
Волк рыкнул:
— Тебя омолаживает не рев труб, а возможность нажраться после битвы!
— Серый ты, — ответил ворон с достоинством, — как и все дикари, не учитываешь эмоционального фактора. Так вот, мой лорд, возле того великого кургана с тех пор так и хоронили великих вождей.
— Понятно, — кивнул я с видом знатока. — Кладбище есть кладбище.
— Да, более поздние поняли, что раз такой курган, то лучше хоронить рядом. К тому же там, на том, самом древнем, каменная плита с пророческой надписью, над ней все наши маги бьются с момента, как начинают заниматься магией.
— Что там написано?
— О!.. «Дыл был щур вознесется, огненные небеса да… а жаждущий снова… но никогда не… а Познающий да пребудет в… однако никогда не…» Эти слова приводят в священный трепет, верно?
— Да, — признался я, тоже впечатленный, — внушает!
Волк вслушивался ревниво, тут же вставил:
— Есть и другой вариант прочтения. «Гав терк угр низвергнется, болотные хляби нет… но спящий никогда… и вечно в… а Незнающий не станет… и всегда и…»
Ворон сказал недовольно:
— Это почти то же самое. Другое дело тулургийская или салямская трактовка, там в корне другие методы, потому и другие результаты!
— Да, — согласился волк, — их трактовки весьма-весьма…
Они углубились в теоретический спор о вариантах правильной методики по расшифровке старинного предсказания, даже Предсказания, а что это именно предсказание, то сомнений быть не могло, что же еще могло быть выбито на камне, не счет же за обед в Корчме или имя и подвиги убитого?
Темная стена леса под оранжевыми лучами позеленела, но осталась все же мрачноватой, со зловещим бурым оттенком. Толстые стволы теснятся слишком близко один к другому, неприятно, да и не протиснуться с конем. Ворон слетал на разведку, вернулся с сообщением, что рядом есть неплохая тропка.
Мы углубились в лес, ворон уселся на плечо, каркнул в ухо, будто подозревал у меня старческую глухоту:
— Дальше лес, в котором прозябает некогда великий повелитель этих земель Мудрый Глаз. Увы, гонимый и униженный…
— Что с ним стряслось?
Ворон хмыкнул:
— Извечная зависть младшего брата к старшему. Ревность, соперничество… К тому же старшего за его успехи в мудрости нарекли Мудрым Глазом, а младшего за силу — Дуболомом. И вот, презрев силу ума, младший всю жизнь стремился превзойти старшего… Уходя глубоко в лес, он упражнялся в боевых приемах, бегал и бился с деревьями в три обхвата, а когда научился ломать их с одного удара, то бросил своему старшему брату вызов. Несчастный, тот был слишком уверен в себе!.. А ставка была на все лесное королевство. И вот старший брат побит, изгнан с позором, а лесным двором, всеми женами и богатствами завладел торжествующий младший. Теперь он наверстывает упущенное, при его дворе постоянно толкутся мудрецы, знахари, волхвы, маги, ученые и прочая шобла.
— Что, — спросил я с интересом, — теперь он стал Мудрым Глазом?
— Нет, остался Дуболомом, но теперь это Мудрый Дуболом.
Я насторожился, поднял руку сперва к рукояти меча, потом нащупал лук. Волк спросил поражение:
— Мой лорд!.. Ветер с другой стороны!.. Как вы могли что-то учуять?
— Интуиция, — ответил я внушительно, — шестое чувство, которым наделены только люди. Располагается она в районе седалищного нерва.
Волк принюхался:
— Теперь и я чую.
— Что? — всполошился ворон. — Что чуете?.. Почему я не знаю?
Он торопливо взлетел, исчез за вершинками высоких деревьев. Рогач замедлил шаг, я держу ладонь на колчане со стрелами, Рогач остановился без команды. Навстречу на тропку вышел огромный лось, благородный и красивый. Взгляд его коричневых глаз показался мне исполненным самой глубокой мудрости.
Пальцы мои стиснули стрелу, я машинально достал лук и наложил стрелу, но выстрелить не смог. Волк сел по-собачьи и смотрел то на меня, то на величественного лося.
— Стреляй же, — попросил лось глубоким, исполненным достоинства голосом. — Я давно хотел броситься в пропасть, да их поблизости нет, а бежать далеко — несовместимо с моими понятиями о величии.
Я спросил напряженно:
— А вот так удобно?
— Да, — ответил он. — Это почти что в бою.
— Ни хрена, — сказал я и опустил лук. — Это то же самое самоубийство, только с использованием подручных средств. Но я не собираюсь быть подручным, я всегда и везде ручный!
Он смотрел на меня пытливо:
— Но почему бы вам, благородный герой, просто не застрелить меня?
— У самоубийц мясо ядовитое, — брякнул я первое, что пришло в голову. — Порченое. Это все равно что есть интеллигента или демократа. Отравиться можно, а оно мне надо в цвете лет?.. Ты хто? И чего вдруг такие странные мысли? Ты ведь еще тот лось!
Волк посмотрел на него, на меня, прервал:
— Осмелюсь напомнить, мой лорд, что уже близко к ночлегу. Может быть, я пока насобираю палок?
— Давай, — одобрил я. — А мы пока что с мудрым лосем побеседуем о чем-нибудь более веселом и приятном. Как, к примеру, лучше жарить шашлыки, как готовить отбивные…
Волк исчез, я соскочил с коня, кивнул лосю:
— Мы остановимся здесь на ночлег. Никого не побеспокоим?
Он устало тряхнул головой:
— Лес принадлежит Дуболому. Он не терпит чужих, но не в состоянии следить за всем хозяйством. Так что, если не собираетесь оставаться на годы, ничего не грозит. Вас никто и не заметит.
— Утром тронемся дальше, — пообещал я. — Разделите с нами скромную трапезу?
— Я вегетарианец, — сообщил он угрюмо. — В любом случае благодарю.
— О вегетарианстве как-то догадываюсь, — сказал я. — В моем мешке есть отборный овес. Рогач полагает, что он весьма и даже весьма.
— А Рогача не объем?
— Мы в каждом селе пополняем запасы.
— Тогда принимаю с благодарностью.
Когда волк вынырнул с первыми палками, а он набирает их в пасть по десятку, я уже развел костер из подручных щепочек, оба с гостем расположились у огонька: я сидя, он — возлежа на брюхе, неторопливо жевал овес, разделенный по справедливости с Рогачом. Бросив хворост, волк снова унесся, ворон все еще не появляется, я вытащил хлеб и сыр, решив, что при вегетарианце как-то неловко жарить мясо, предложил:
— Насчет сыра — не знаю, но хлеб хорош, рекомендую…
— Я предпочитаю только сырую пищу, — ответил он кротко. Вздохнул, потупился, проговорил тихо, будто стыдился каждого слова: — Мне это крайне неприятно… вы можете истолковать мое появление в дурном свете, но я в самом деле в отчаянии и временами просто не хочу жить. Этот лес, как я уже сказал, принадлежит Дуболому…
Я вставил:
— Дуболому Мудрому?
Он не заметил провокации или сделал вид, что не заметил, сказал устало:
— Да, он преуспел, его почти можно называть и так. Однако же развитие ума и даже мудрости далеко не всегда идет копыто в копыто с высокой нравственностью. Стыдно признаваться в родстве с таким чудовищем, запятнавшим все самые священные и незыблемые права, но этот бесчестный — мой младший брат…
Я сделал вид, что безмерно удивился:
— Как же так получилось?
Он тяжело вздохнул:
— Наш великий отец, долгие годы мудро и справедливо правивший этим лесом, оставил эти края мне во владение. Младший же брат должен был слушаться меня и почитать как старшего, как правителя. Я правил мудро и справедливо, у меня был богатый двор, жены меня любили, потомство мое радовало наставников успехами и прилежанием… но мой младший брат, постоянно ревновавший меня к моей силе и могуществу, втайне стремился, увы, не к знаниям и мудрости, а всего лишь к власти!
Я заметил осторожно:
— Как теперь выяснилось, это совсем не мелочь.
— Увы, я это познал на своей шкуре. Однажды он собрался с силами и сумел изгнать меня из моего леса! Он отнял мою лучшую поляну, где я любил возлежать со своими любимыми женами, где я неспешно размышлял о Высоком, докапывался до высоких истин и низких… низин. Увы, именно на той поляне этот… этот… у меня язык не поворачивается назвать его братом, сумел одолеть меня, после чего изгнал навсегда…
Захлопали крылья, ворон сделал круг, заметил лося, сел сперва на ветку, потом слетел, широко растопырив чернющие крылья, на землю. Лось вежливо приветствовал его звучным хлопаньем ушами, даже мотнул головой.
— «Навсегда», — произнес он весомо и несколько напыщенно, — это не всегда навсегда.
Мудрый Глаз повернул голову, печальные глаза взглянули на важную птицу с некоторой надеждой:
— Вы хотите сказать, что есть какая-то надежда?
Я показал втихую ворону кулак, тот увидел, поперхнулся, умолк. Однако с другой стороны появился волк, с грохотом вывалил сухие палки, ворон отпрыгнул, а волк сказал покровительственно:
— Героям свойственно вступаться за обиженных.
Лось посмотрел на него с некоторой растерянностью:
— Героям?
— Ну да, — сказал волк. — Разве не понятно? Герои для того и существуют. Одни работают, другие учатся, третьи лечат, а герои… ну, герои ходят с мечами в недрогнувших руках и льют кровь. Это называется героизмом. Кто прольет крови больше, тот героичнее. Кто убьет других героев, тот считается самым великим героем. Вот перед вами великий герой Гакорд Блистательный, Гакорд Спаситель, Гакорд Освободитель, а также известный еще и под другими именами, некоторые столь ужасны, что их не стоит на ночь… им же видите по его горящим отвагой глазам, что он готов иступиться за справедливость!
Лось посмотрел на меня со смешанным выражением отвращения и надежды:
— Вы в самом деле?..
Я поморщился, даже с такими мышцами я чувствую себя нормальным человеком, которому все по фигу, а не героем прошлых веков, но ворон снова каркнул вместо меня:
— Конечно! Справедливость надо восстанавливать.
Я пробормотал:
— Да, гм… суверенитет… легитимность… но как же насчет невмешательства?
Ворон каркнул с укором:
— Мой лорд! Вы же говорили про какую-то Империю Зла, что постоянно вмешивается, плюя на суверенитеты!.. Ей можно, а вам нельзя?