– Пое-ха-ли в Москву… По-еха-ли в Мос-кву… – задумчиво, по складам, передразнил ее Миша, а потом вдруг сказал: – Ладно, допустим, ты меня уговорила. И – что?
Женя снова – как у нее не раз бывало с Бобровым – не успевала уследить за всеми поворотами и зигзагами «гэбэшной» мысли. Она только недоуменно уставилась на сидящего рядом Мишу.
– Я говорю: допустим, ты меня убедила, – повторил Бобров. – Только допустим. И мы с тобой будем делиться. Как завещали господь бог и Лившиц… Опять же – допустим …
Женя замерла. Она боялась спугнуть удачу.
– А сколько, интересно, стоит моя честь офицера? – задумчиво-дурашливым голосом произнес Бобров. – Мои восемь лет беспорочной службы, две медали и один боевой орден?
Женя не отвечала на риторические бобровские вопросы. «Что будет, – тоскливо думала она, – если шарахнуть его сейчас стулом по голове? Не справлюсь… Да и что толку… Замочу этого – приедет из России другой… С этим хоть есть надежда договориться…»
– По моим данным, – продолжал Бобров, – тебе удалось украсть у «Глобуса», за вычетом гонорара председателю «Инстолбанка», девятьсот тысяч американских долларов. Что за сумма, право! Чем же тут можно делиться!
Миша все витийствовал и витийствовал – над полупустым стаканом виски:
– Ведь надо же кое-что оставить и тебе… А?.. Нет, не половину, конечно… Но ведь и ты работала, рисковала… И теперь заслужила хотя бы лет семь спокойной жизни в теплых краях… Я думаю, трехсот тысяч тебе хватило бы. А? Это как раз треть.
– Ты… Ты… серьезно?
– А что делать? Приеду на родную Лубянку. Сдам сумму в бухгалтерию. Доложу: так, мол, и так, преступницу задержать не удалось, однако я сумел похитить у нее часть награбленного. Объявят мне благодарность… Выпишут премию пятьсот рублей… Ну что, пошли? Где они там, твои пещеры Лихтвейса? Давай, рассчитывайся за свой омлет – и, так и быть, оплати мой виски, и пошли…
– Ты оставишь мне всего треть? – надув губки (но на самом деле обмирая от радости), произнесла Женя.
– А вот торговаться, Марченко, не надо. – И голос, и взгляд Боброва мгновенно стали жестче металла – того самого металла, из которого отливали бесчисленные бюсты Дзержинского для многочисленных кабинетов и коридоров КГБ. – Ведь мы все можем и переиграть, Марченко. Давай, если хочешь, вернемся в Москву. Без бабок, но вместе. Хочешь?.. Кельнер! – заорал Бобров.
Подбежал бармен, выжидательно посмотрел на них обоих.
– Леди вуд лайк ту пэй ауэ чек[35], – бросил ему Бобров.
– Вэлком, – радушно развел руками кельнер. – Три хандред эйти шиллингз.[36]
«Никакой бармен не сообщник, – подумалось Жене. – Все врет мой Миша».
Она достала из кошелька купюру в пятьсот шиллингов, радушно улыбнулась бармену: сдачи, дескать, не надо, – и поспешила к выходу из кафе.
Миша нагнал ее на улице, цепко взял за локоток. Другой рукой ловко вытащил из кармана пиджака очки, нацепил на нос.
– Поедем на такси? – спросил весело. – Или прогуляемся?
– А какие у меня гарантии? – жалобно сказала Женя.
– Да никаких у тебя, Женечка, нету гарантий! На все – наша с тобой добрая воля. Ты – делишься со мной бабками. Добровольно. Я – тебя добровольно отпускаю. И разбегаемся. Поняла?
С делами удалось покончить быстро. На такси до вокзала, где в ячейке автоматической камеры хранения покоилась сумка с деньгами, они доехали за семь минут. Обратно, до гостиницы, – за десять. Дежурный за стойкой внимательно посмотрел на Боброва. Бросил на Женю взгляд с еле уловимыми лучиками презрения. Молча выдал ключ. Они поднялись в ее номер – уже вылизанный безымянной австрийской горничной.
– До чего же приятно вести дела с цивилизованным человеком, – сказал Миша, складывая пачки долларов в полиэтиленовый непрозрачный пакет, который он, оказывается, носил с собой в кармане пиджака. Что за советская привычка!
– Умная, интеллигентная девочка… – продолжал ерничать Бобров. Он сидел на ее кровати. Покрывало смялось и сползло чуть не до пола. – Скажешь ей: надо делиться – она делится… Пойдем, проводишь меня до такси…
– Мы так не договаривались, – сказала Женя.
– Ну, не упрямься. Не укушу же я тебя. И ядом тебе в лицо прыскать не буду. Ты же не Бандера… Да и ФСБ теперь работает цивилизованно, безо всяких тебе «активных мероприятий» за границей. Вот насчет Интерпола ничего обещать не могу… Пошли-пошли… И не грусти. У тебя еще осталось триста тысяч долларов. Хороший куш…
Словно завороженная – заколдованная дудочкой крысолова! – Женя вышла вслед за Бобровым на улицу. Миша нес в руке полиэтиленовый пакет с долларами. Оттого походил на советского человека, оторвавшего в универмаге что-то дефицитное: может, потому, что вид имел до противности довольный. Прямо-таки весь светился.
Он взял Женю под руку. Она чувствовала, что вот-вот он скажет: «Пока», – и она никогда его больше не увидит. Несмотря ни на что, ей вдруг стало грустно с ним расставаться. После стольких дней одиночества за границей вдруг появился человек, говоривший по-русски… Человек из ее прежней жизни… Тот, с кем она даже была близка… Женя почувствовала, что за последний месяц в Москве она, оказывается, привязалась к Боброву. Говорят, так заложники привязываются к своим мучителям…
– Знаешь, Женя, – поддерживая ее под руку, несколько нерешительно сказал Бобров. – Сначала я не хотел тебе говорить… Но все же…
«Сейчас начнет объясняться в любви», – сердце у нее замерло… Затем застучало часто, и кровь прилила к щекам.
Миша остановился, повернул ее к себе лицом, снял очки.
– Я совсем не обязан тебе это говорить, – продолжал он, глядя ей в глаза, – но… Я скажу… Знаешь, я работаю вовсе не в КГБ.
Она ничего не понимала. Его слова пролетели мимо его сознания. Он повторил еще раз, отчетливо и внятно:
– Ни в каком ФСБ я не работаю.
– Как?! – Женя опешила.
Она почувствовала себя одураченной – а затем ощутила, как земля уходит из-под ее ног.
Как?! Он опять обманул ее? Что же такое происходит?!
– Да, милая, да, – еще раз повторил Бобров. – Никакой я не капитан ФСБ. Я – частное лицо. Абсолютно частное…
Она потрясенно молчала. Потом наконец проговорила:
– Что же ты морочил мне голову, сволочь?
– Я работаю на совсем другую корпорацию… – продолжал Михаил, – мощную, но – частную… Точнее даже сказать – на теневую. Стало быть, – извини, но так получилось! – и ты, в конечном итоге, работала на нее. Ну, вот… Зато теперь ты можешь быть счастлива и свободна. Никакое КГБ тебя здесь, за границей, искать не будет.
Женя чувствовала себя оглушенной. И еще: глубоко, ужасно, несправедливо обиженной. Одна секунда – и она набросилась бы на Боброва с кулаками. Или – разревелась.
Что же он за человек, этот Бобров!. Оборотень! Сначала он уверял что любит ее… Он, простой парень, перегонщик подержанных машин… Потом он ударился оземь и обратился в «кагэбэшника». И тоже уверял, что любит ее… Теперь он открывает ей свое третье лицо… Настоящее. Настоящее ли?
Женя отвернулась. Она часто моргала, чтобы не заплакать. Много чести плакать тут перед ним!
Они стояли посреди тротуара. Редкие прохожие посматривали на них: парочка иноземцев решила выяснить отношения посреди Виднерштрассе. Говорят на повышенных тонах на незнакомом языке. Что ж, всяко бывает в туристской Вене…
– А как же твое удостоверение… – прошептала она.
– Ну, удостоверение – это вообще пара пустяков… – Миша опять нацепил на нос очки и снова стал самоуверенным, загадочным, недоступным. Пошло процитировал из «Двенадцати стульев»: – «При современном развитии печатного дела на Западе…» Да и зачем на Западе! У нас есть свои умельцы!
– А откуда… – пробормотала Женя. – Откуда, если ты не эфэсбешник, ты узнал про мое К-ское дело?!.
– Ну, дело твое К-ское… – протянул Бобров. – Кто ищет, тот всегда найдет… Мы искали, на чем тебя можно зацепить. Или не тебя, а кого-то другого. Ту же Юлю, например… Но ты… Ты нам – своим собственным прошлым – преподнесла такой роскошный подарок. Что ж: как ты понимаешь, каждый человек в своей жизни оставляет материальные следы. И о твоем К-ском деле тоже оказалось возможным узнать… Потребовалась всего одна командировка в К. И выяснилось, что дело твое уголовное, как и все на свете, тоже можно купить. Не за пять копеек, конечно. Но если деньги есть – отчего бы и не приобрести столь драгоценнейший материал?
– Сволочь, – прошептала Женя, с ненавистью глядя на Боброва. – Это ты убил Бритвина?
– Бритвина? – искренне удивился тот. – Зачем? И я его не убивал, и наши – не убивали! И отношения к его убийству мы никакого не имеем!
– А кто? – быстро спросила Женя.
– Не знаю, – пожал Бобров плечами. – Какие-то пьяные дебилы. Отморозки… На самом деле они сильно спутали нам карты. Мне очень быстро пришлось перед тобой раскрыться.
– Раскрыться!.. – зло проговорила Женя. – То есть в очередной раз – соврать… Соврать, что ты – агент ФСБ.
– Ну да, – легко согласился Михаил. – Почему нет? Ведь это лучше, чем если бы ты с самого начала знала, на кого я действительно работаю. Когда ты числила меня агентом ФСБ, у тебя имелся более высокий уровень мотивации для твоей тайной миссии.
Женя молчала. Глаза у нее были на мокром месте.
Они по-прежнему стояли посреди тротуара друг против друга на полуденной Виднерштрассе, и редкие австрияки, не обращая на них особого внимания, проходили мимо и проезжали мимо в равнодушно-чистых заграничных авто…
– Обычный прием в любой разведке, – спокойно продолжил Бобров. – Один из распространенных методов вербовки… Называется: «вербовка под флагом». К примеру, агенту говорят, что он помогает ЦРУ – а на самом деле он работает на КГБ. Или же человек считает, что снабжает информацией «Интеллиджентс сервис» – а в натуре он сливает информацию болгарской разведке. Ничего нового мы в данном случае – в случае с тобой! – не изобрели.
– А на кого работаешь ты? – спросила Женя. – И… И работала я? И – зачем?
Миша взял ее под руку и снова не спеша повлек вдоль улицы. Могло показаться со стороны: парочка туристов фланирует по солнечной Вене.
– Я, конечно, совсем не обязан тебе ничего объяснять, – сказал Бобров, – но… Но ты мне глубоко симпатична. А больше мы с тобой не увидимся. Никогда… К сожалению… В самом деле: мне очень жаль. И я хочу, чтоб ты была спокойна…
Женя молчала.
– Так вот, – продолжил Миша. – Перед нашим с тобой знакомством диспозиция складывалась следующим образом… На некоем рынке действовали несколько корпораций. Ты понимаешь, на каком рынке?..
– Да, – сказала она. – На рынке наркотиков.
– Тс-с!.. – театрально воскликнул Бобров и оглянулся по сторонам. – Умница! Вот видишь, ты все понимаешь… Только не говори об этом вслух… Особенно здесь, на Западе… Так вот: назовем одну корпорацию «икс». А другую, скажем, «игрек»…
– Говори уж прямо: не корпорации, а мафиозные структуры…
– Да что за манера: лупить прямо в лоб! Тебя что, в университете твоем не учили: есть синонимы. Эвфемизмы! Нет уж: давай называть их «корпорациями».
Женя молчала. Бобров вел ее под руку дальше. И продолжал вещать:
– Так вот: действовали, конечно, на этом выгоднейшем, прибыльнейшем рынке не только две упомянутые корпорации, «икс» и «игрек», но и другие… Назовем их, допустим, «зет», «вэ», «дубль-вэ»… Рынок был поделен… Всяк сверчок знал свой шесток… Каждая структура занимала свою нишу. Территориальную нишу… И отраслевую… И сбытовую… И если между ними возникали какие-то непонятки,корпорации их разрешали – особенно в последнее время! – обычно без стрельбы и подстав: тихо, мирно, путем переговоров.
Они дошли до угла и повернули направо. Вдалеке виднелся парк, в нем вырисовывались очертания очередного дворца, кажется, вся Вена – сплошные дворцы! Женя покорно следовала рядом с Бобровым.
– А потом, – продолжал Миша, – одна корпорация – допустим, «икс» – вдруг принимает заведомо глупое решение. Нет, прямо скажем, идиотское решение… Эта корпорация «икс» создает некое рекламное агентство – небезызвестное тебе агентство. «Глобус» оно называется… И эта корпорация «икс» решает не просто вкладывать в «Глобус» деньги. И отмывать через него наличные и «грязные» бабки. Нет, не только!.. Этой корпорации присралось, как ты знаешь, вести через «Глобус» пропаганду… э-э… всяких недозволенных товаров. Более того: эта корпорация «икс» предложила всем остальным участникам рынка: и картелю «игрек», и холдингу «зет», и всем другим, тоже включиться в это безобразие с «пиаром» всякого, э-э, зелья… Ты спросишь: «Зачем это надо было корпорации «икс»?» И я тебе отвечу: «Не понимаю…» Правда, имеется у меня одна версия…
Бобров помолчал, потом проговорил:
– Главарь корпорации «икс» на самом деле хотел пристроить к делу своего племянника. А племяннику очень понравилось в разных там Америках заниматься рекламой и «пиаром». Вот руководитель холдинга «икс» и решил совместить приятное с полезным. И бизнес свой вроде бы двигать, и любимого племянничка – небезызвестного тебе Олега Петровича Дубова – к его любимому рекламному делу пристроить. Как будто мало других теплых мест… – пробормотал Бобров. – Да Дубов и без того был неплохо устроен!
– Скажи, – перебила Женя, – когда мы сидели в моей машине на Кольцевой… Ведь ты же говорил, что «Глобус» работает на американцев? И финансируется – американцами?
– Ну говорил… – вяло откликнулся Бобров.
– Значит, это тоже было враньем?
– Ну да…
– И «Глобус» на самом деле работает на нашу наркомафию?
– Тихо! Что ты тут раскричалась: «наркомафия», «наркомафия»! Что за манера: называть все вещи своими именами?! Ну да: «Глобус» всегда работал на нашу, отечественную корпорацию «икс». Довольна?
– А зачем ты мне тогда врал – про американцев?
– Я хотел, чтоб ты меньше боялась! – быстро ответил Бобров. – Прикинь: одно дело, когда твои противники – америкосы. Джентльмены в белых перчатках. И совсем другое – когда ты работаешь против наших дуболомов. Кто страшнее? А?.. Молчишь?.. Правильно: наши – страшнее. Но только напрасно я тебя, видать, успокаивал. Тебе все оказалось нипочем… Ты и так была смелой… Судя по твоей «краже века» – даже слишком смелой.
– Я все равно не понимаю, – сказала Женя в пространство, – с какой стороны здесь ты. И зачем вам оказалась нужна я.
– А вот это я тебе уже битый час пытаюсь объяснить. Но ты все перебиваешь… Вот смотри: корпорация «икс» создала «Глобус»… Ладно… Сразу же после этого дуболомного решения люди из другой корпорации – допустим, из корпорации «игрек» – встречаются с руководителями компании «икс». И объясняют им, что те, со своей затеей с «Глобусом», – глубоко не правы… Что нельзя так подставляться… Что организовывать целое агентство по «пиару»… – Бобров сделал паузу, оглянулся, – …по «пиару» наркотиков – чистое безумие. Руководителям корпорации «икс» втолковывали: этот «пиар» и без того идет. Без участия всяких рекламных агентств – а порой даже без вложения денег.
Бобров хохотнул, продолжил:
– А ведь сейчас наркотики – така-ая модная тема!.. – Пропел: – «Герой – на героине, героиня – на героине…» Зелье и без «Глобуса» отлично рекламируют! Еще как рекламируют! И певцы, и журналисты, и писатели, и киношники… И специально создавать ради этого целое рекламное агентство – просто перевод денег! И еще – грандиозная подстава нашего общего дела перед властями. Все это руководителю корпорации «икс» втолковывали и втолковывали… Но ему прямо-таки шлея под хвост попала: «Хочу, мол, «пиар»-агентство, – и все тут… Желаю, мол, рекламную фирму – и баста!..» И еще сказал он тогда, этот главарь корпорации – и по совместительству дядя Дубова: если не будете вы, дорогие коллеги, деньги на рекламное агентство давать – я сам, один, без вас, стану «Глобус» финансировать. Что тут с ним поделаешь! Людям из других корпораций пришлось от шефа корпорации «икс» отступиться… «Хрен с тобой, – сказали ему, – делай, что хочешь… Взрослый человек, голова на плечах есть… Ну, хочешь поиграться в свое рекламное агентство – играйся…»
Миша на минуту остановился, поправил свои черные очки.
Они с Женей по-прежнему неспешно шли по направлению к парку – вроде как прогуливались.
Бобров продолжил:
– Ну, вот… А уже на следующий день после того разговора боссы из корпорации «игрек» призвали меня… И попросили: «А разберись-ка ты, Миша, с этим рекламным агентством. Вот тебе люди в подмогу… Вот тебе бюджет на операцию… Подставь-ка ты, – говорят, – Миша, «Глобус» этот…»
– А тебя действительно Мишей зовут? – перебила его Женя.
– Что? – Он хохотнул. – Да. Действительно – Мишей. Хочешь – могу паспорт показать.
– Ты мне «кагэбэшное» удостоверение уже показывал.
– Да Миша я, конечно, Миша! Так запоминать легче. На чем я остановился? Да, так вот… «Разберись, дорогой Миша, – говорят мне в корпорации «игрек», – с этим дурацким «Глобусом»… Скомпрометируй, – говорят, – его, что ли… И, заодно, всю корпорацию «икс» с ее затеей тоже…» Ну, а дальше… Тут как раз мы с тобой познакомились… Ну, а что случилось потом – ты сама знаешь.
– Знаю, да не все… – грустно сказала Женя. И спросила быстро: – Кто убил Жору?
– Ну что ты спрашиваешь!.. – скривился Бобров. – Всякую ерунду! Ну, так получилось! Это, если хочешь знать, был несчастный случай!.. В конце концов, в случае с Жорой мы спасали тебя. Выводили тебя из-под удара!..
– Значит, его убили вы, – утвердительно сказала Женя.
Бобров промолчал.
– Зачем вы его убили? – настаивала она. Глянула искоса на лицо идущего рядом Боброва. Тот оставался невозмутим.