– Там что?
– Тихо, – сказал я. – Крутая охрана Хиггинса, ребята прошли все местные войны…
– Выдвинемся вдвоем?
– Они только того и ждут, – ответил я. – Погоди, дай проведу некоторые расчеты…
Мозг вообще-то расчеты эти провел, и так с огромным удовольствием просчитывает каждый мой шаг и каждое движение, математические уравнения решает, гад, удовольствие получает, эстет сраный.
Эсфирь вздрогнула, когда я быстро высунул за угол кисть с пистолетом, дважды нажал на курок и тут же втянул обратно, а в ответ грянули два выстрела.
Одна из пуль чиркнула по самому краю, оставив после себя крохотное облачко каменной крошки.
– Зачем? – прошептала Эсфирь. – Проверяешь их реакцию?
– Свои расчеты, – пояснил я. – Я же математик, не знала?.. Сейчас все науки пронизаны математикой. Кто не умеет рассчитывать сложные кривые и амплитуды, тому не стать нейрофизиологом…
Она замолчала, озадаченная, а я выждал несколько секунд, наблюдая на экранах за двумя распростертыми телами. Головы обоих лежат в быстро расплывающихся лужах крови, так что не прикидываются дохлыми, точно не прикидываются…
– Пойдем, – велел я и вышел в коридор, но пистолет не опустил. – Математика – царица наук! И только в нейрофизиологии – служанка.
Она смолчала, а я ударом ноги распахнул дверь. Кабинет просторный и роскошный, за массивным столом Хиггинс уже стоит, руки поднял над головой, понимает, в перестрелке у него шансов нет, если мы сумели убрать профессионалов охраны, не получив даже царапины.
– Мистер Хиггинс, – сказал я.
– Мистер Икс, – ответил он почтительно.
– Жаль, – сказал я и ощутил, что в самом деле искренне жаль, – что вы, мистер Хиггинс, все-таки предпочли стоять до конца. Хотя, конечно, чисто по-мужски понимаю и сочувствую… Кстати, руки можете опустить.
– Спасибо, – ответил он и примирительно улыбнулся. – Но… может быть, дадите еще шанс?
– А нужно?
– Я потрясен вашей мощью, – сказал он, и я видел, что говорит искренне. – Обещаю беспрекословное послушание. На этот раз точно.
– Лимит исчерпан, – ответил я кратко.
Эсфирь вздрогнула, но не от выстрела, а от скорости, с какой я вскинул пистолет и нажал на скобу, почти не закончив движения.
Голова Хиггинса дернулась, тело отбросило к стене с такой силой, будто конь ударил копытом. Во лбу строго на вершине треугольника над глазами возникла темная дыра, сразу заткнутая изнутри запекшейся кровью.
– Ганфайтер, – сказала Эсфирь, в голосе прозвучал восторг наполовину с осуждением. – Долго тренировался?
Тело Хиггинса рухнуло под стол, я повернулся к выходу, ответил с той скромностью, что паче гордыни:
– Но докторскую все-таки получил. Я многогранная личность. Все по Достоевскому.
– Кто такой Достоевский?
– Эх, – сказал я с укором. – Своих евреев знать надо… Хотя он, правда, не совсем ваш.
– Ну тогда и не надо, – отрезала она. – Уходим!
– Убегаем, – уточнил я. – Хотя до взрыва еще целых три секунды, уйма времени…
– Сволочь! – заорала она и метнулась к выходу.
Глава 8
Обратно она вела автомобиль на большой скорости, часто меняя направление, шоссе на всякий случай избегала. Эсфирь постоянно дергалась, не понимая наши маневры, но я, поглядывая на карту местности с высоты спутника, то и дело говорил ласково: «Сейчас налево… та-а-ак, притормози, за теми холмами сейчас целая вереница полицейских авто… ага, пронеслись, теперь давай на ту же дорогу…»
– А если остановят?
– Не остановят, – заверил я. – И некому, и видят же, что нас еще раньше наверняка проверили те, что пронеслись впереди…
– Когда ты успел заложить взрывчатку?
– Я не закладывал.
– А что там рвануло? И пожар?
– Надо уметь пользоваться подручными средствами, – сказал я наставительно. – Я ученый, нам часто приходится так исхитряться в создании новых методов исследования и воздействия на природу!.. Думаю, Эйнштейн на моем месте еще лучше бы взорвал, поджег, а то и землетрясение устроил. Может быть, даже вулкан, с его-то гениальностью… Нет, вулкан – это больше в характере Ньютона, а Эйнштейн лучше бы взрывал все, как думаешь?.. Пожары больше к Фрейду…
Она на всякий случай нахмурилась, говорю вроде бы серьезно, но слова какие-то непривычные. Хотя, с другой стороны, ученые вообще непривычные люди на планете, а привычные вокруг совсем другие, от них вообще тошнит, но зато от таких ни взрывов, ни поджогов…
Когда въехали в город, я сказал с грустью:
– Налево. А дальше в аэропорт.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
– Уже улетаешь? Билет заказан?
– Да, – ответил я. – Через час объявят посадку.
– Наглый ты, – сказала она. – Откуда знал, что все получится?
– Женская интуиция, – пояснил я. – Твоя. Смотрел на тебя, такую красивую, и понимал, что все у меня будет лучше некуда. Такое свойство у красивых женщин, с вами все получается. В связке с вами! Вы то ли вдохновляете, то ли воодушевляете, но как-то усиливаете нас… Во всем.
Она посмотрела с подозрением.
– И в злодействе?
– Во всем, – повторил я. – Такая у вас особенность. В горе и радости, в богатстве и здоровье, в подвигах и в трусости… Осторожнее, ты чуть не сшибла того бедолагу!
– А пусть не прет на красный свет, – сказала она. – Осточертели эти пруны!.. Привыкли переходить дорогу перед ишаками…
Машину оставили на стоянке, а когда вошли в здание аэропорта, она пихнула меня в бок.
– Иди оформляй билет, а я на пару минут отлучусь в дамскую комнату.
Я кивнул, с минуту следил за нею взглядом, направилась в самом деле в сторону секции туалетов, скрылась из поля зрения, но не от видеонаблюдения, я понаблюдал, улыбнулся. Молодец, все мы первым делом, первым делом самолеты…
В мозгу высветилась фотография ничем неприметного мужчины, видел в Пентагоне на совещании, а теперь это он остановился в трех шагах и, облокотившись на перила, смотрит на огромный зал ожидания, явно кого-то высматривая.
На миг возник соблазн подойти к нему сзади и спросить громко: «Меня ищете?» или еще хлеще, «Меня ищете, мистер Рено Вандербург, старший агент восьмого департамента ЦРУ?» – но, конечно, хоть это и эффектно, но вызовет лишние вопросы, проверки и перепроверки, такое мальчишество не к лицу доктору наук, потому я дождался, когда он заметит меня и сам подойдет, остановится рядом, снова облокотится на перила, а когда я сделал нарочитое движение, как бы собираясь уходить, он сказал негромко:
– Мистер Лавроноф, у нас есть общие друзья.
Я сделал вид, что заинтересовался:
– Простите?
– Дуайт Харднетт, – сказал он, – Грант Чарльстон, Крис Дейли…
– А-а, – сказал я, – ребята из ЦРУ… Вы тоже оттуда?
Он ответил уклончиво:
– Я несколько из другого отдела. Мы заняты больше дальним планированием и оценкой рисков. Потому вы со своей инициативой нас очень заинтересовали, когда прибыли в ЦРУ.
– Не в ЦРУ, – уточнил я, – а в Пентагон. ЦРУ участвовало самым краешком. Чтобы вроде тоже иметь право на кусок торта.
– Я был в том краешке, – сообщил он быстро. – Даже видел вас на одном из совещаний. Пусть очень издали, но все же.
Я посмотрел на него подчеркнуто равнодушно.
– Да, мистер Вандербург, я вас видел тоже. И что?
Он сказал так же быстро:
– Даже знаете мое имя?.. Это вообще запредельно… Мы надеемся, что вы продолжите с нами сотрудничать. За что Соединенные Штаты всегда хорошо платят…
Я поморщился.
– Заткнитесь.
Он воскликнул, шокированный:
– Помилуйте, я не о презренных деньгах!.. Вы же русский, я знаю, как к деньгам относитесь в вашей… целеустремленной стране.
– Ближе к сути, – прервал я.
Он сказал еще быстрее:
– Я имею в виду, те услуги, которые трудно, а то и невозможно получить у вас. Скажем, новейшее научное оборудование! Мощная аппаратура, что запрещена для экспорта в другие страны, а не только из-за санкций. Гранды из неправительственных фондов на ваши научные исследования…
Я выслушал, кивнул.
– Пока что нам хватает, но за предложение спасибо. Сейчас скажу, что я помогал мировому порядку, а не гребаным Штатам. А вообще-то у меня, как у любого нормального человека на планете, отношение к вашей стране четкое и самое искреннее: чтоб она провалилась к черту!
Он отшатнулся, шокированный.
– Ой, ну разве так можно…
– Еще как, – отрезал я.
– Тогда… почему?
Я переспросил:
– Почему помог?.. Это не Штатам, я помогал удержать мировой порядок. А для этого нельзя позволять кому-то стрелять в мирового жандарма, которого хоть и не любим, все не любим, это от сердца, но умом понимаем необходимость жандарма на планете. Ладно, чего вы здесь?
Он развел руками, на лице огорчение, что я так и не подпустил ближе. Недоверие и даже вражда между нами остаются, как и между странами, я дал понять это яснее ясного, потому, повздыхав, он сказал примирительно и уже по-деловому:
– Мы тоже получили информацию, что Украина продала заряды, но только сейчас узнали, куда их направили. А у нас тут полсотни военных баз!
– То-то у вас активность, – сказал я саркастически. – Земля горит под копытами!
Он сказал несколько виновато:
– Все ведомства перебросили в этот регион свои отряды спецназа, даже разведка флота…
– Все опоздали, – сообщил я. – Так что развлекайтесь пока на здешних пляжах. Заплатят все равно как за опаснейшую операцию? В тройном размере? Плюс всякие бонусы за опасность, за жаркий климат, смену часового пояса?
Он хмуро улыбнулся.
– Как вам все удалось? Ваших здесь много?
– Сработал, – ответил я скромно, – в основном, Моссад. Он же и увез заряды.
– В Израиль?
Я хотел ответить утвердительно, все как бы само собой разумеется, если Моссад, то в Израиль, потом подумал, что если вдруг разведка Израиля вздумает эти заряды как-то использовать не совсем в мирных целях, то зачем тащить в Израиль, а потом обратно?
– Мне сказали так, – ответил я уклончиво. – А вы уж сами разбирайтесь со своим союзником.
Он вздохнул.
– Да, Израиль весьма своеобразная страна. Она и вам союзник ровно в такой же мере. Как у вас в России говорят о ласковом теленке?..
– С завистью, – ответил я.
– Как вам та местная банда, у которой отобрали заряд?
Я с насмешкой посмотрел ему в глаза.
– Хотите узнать оценку со стороны своим бандформированиям?.. Они действовали слишком профессионально. Думаете, я так и поверил, что сами по себе такие обученные?
Он пожал плечами.
– Мы лишь присматриваем за… подобным. Наблюдаем. Очень редко снабжаем оружием и немножко обучаем. Правда, иногда они выходят из-под контроля.
– Как в этот раз?
Он кивнул.
– Слишком уж богатая добыча попалась.
– А с нею на фига им какие-то Штаты?
Он вздохнул.
– Верно. Таких надо держать на коротком поводке. На очень коротком. Но в этих случаях наши уши будут торчать слишком уж заметно.
– Попадались?
– У нас очень дотошная пресса, – ответил он уклончиво. – Что угодно раскопают. А в демократических странах ее голос слышно громко. Но вообще-то мы ограничиваемся только военными советниками.
– Официально, – уточнил я.
Он кивнул.
– Да, это законно. Даже сенат не подкопается.
– Что такое советники, – сказал я, – знаю, знаю. Сколько наши советники сбили ваших самолетов во Вьетнаме? Две тысячи штук?.. А всего лишь, как вы говорите, наблюдали. И, это, советовали.
Он отшатнулся, демонстративно шокированный.
– Как вы можете такое предположить?.. У нас никакого участия! Даже не сотрудничаем!
– А как же тогда используете? – спросил я.
Он запнулся на миг.
– Есть методы косвенного воздействия… Мы не можем истребить все террористические группы на Ближнем Востоке, но можем одних принудить делать важное для нас, других… уж простите, натравить на таких же мерзавцев…
– Ладно, – сказал я почти равнодушно, – я не сегодня родился. Приходится лавировать, вступать во временные союзы и все такое… Чистая политика вполне может проводиться грязноватыми, а то и вовсе грязными методами. Как ни критикуй с либеральных позиций, но цель в самом деле оправдывает средства.
Он взглянул на меня с интересом.
– Мне нравится ваш прагматичный подход.
– Спасибо, – ответил я вежливо.
– Мы могли бы сотрудничать более плотно, – сказал он. – Если вы сами говорите, Штаты – локомотив прогресса, то…
Я покачал головой.
– Можете не договаривать. Уже сказал: я понимаю интересы Штатов и всячески их поддерживаю. Но только в той части, где Штаты работают на поддержание порядка на планете.
– Однако?.. – спросил он. – Я слышу в вашем голосе «однако».
– Однако, – ответил я, – я не стану предавать интересы России.
Он отшатнулся, шокированный.
– Помилуйте! Кто сказал «предавать»? Разве Россия не идет вместе со Штатами к научно-техническому прогрессу?
– Идет, – согласился я. – Вот пусть вместе идут, а то Штаты возомнили себя пупом земли и хотят весь мир сделать своими рабами. Что, не нравится? А может, нам не нравится быть даже сытыми рабами? Потому мы не позволим ущемлять интересы России достаточно сильно… этого, кстати, не хочу и я.
– Ну зачем же ущемлять…
Я покачал головой.
– Знаете ли, коммунизм – прекраснейшая идея, но исполнители оказались косорукими. Так и Великая Американская Мечта – идея светлая и чистая, но воплощение ее в жизнь, скажем мягко, хромает очень сильно.
– Но вы за ее воплощение?
– Да, – подтвердил я. – Только вот к исполнителям отношусь с осторожностью.
– Насколько?
– Помогать буду, – ответил я, – как уже, кстати, помогаю, если вы заметили. Но приказы и указания, как поступать, конечно же, не приемлю. Ни за какие гранты или аппаратуру. И даже за красивых баб.
Он подумал, кивнул.
– Спасибо за ответ. Признаться, примерно такого и ждал, хотя и надеялся на более благоприятный. Все мы на что-то надеемся, верно? Однако наши аналитики, нарисовав ваш психологический портрет, заверили меня в вашей старомодной порядочности и добросовестности.
– Ну, спасибо…
– Не за что, – ответил он небрежно. – С другой стороны, нам проще и надежнее сотрудничать с человеком, твердым в своих убеждениях.
– Не отступаете? – спросил я с интересом. – Но я уже сотрудничаю с МИСом.
– То разведка Пентагона, – напомнил он. – А ЦРУ более, так сказать, широкого профиля.
– Я не разведчик, – напомнил я. – И не собираюсь им становиться. МИС хорош своими отрядами спецназначения. Ну а так, вообще, мы в одной команде и с вами. Под общим руководством прогресса и наступающей эры сингулярности.
Он улыбнулся.
– Как же вы ревниво следите, чтобы даже краешком не оказаться под руководством Штатов.
– Следим, – огрызнулся я. – Нас не понять людям, которым не приходилось из века в век защищаться на своих землях! У вас не было ни монгольских нашествий, ни шведов, ни французов, ни германских войск!.. У вас нет этого рефлекса. А у нас он в крови. И хотя понимаем, что мир глобализуется, и скоро вообще забудем о национальностях, но это умом понимаем, а не сердцем!
Его глаза стали серьезными, пробормотал, не сводя с меня взгляда:
– Да, вам труднее с таким вековым опытом. Тем более что люди больше живут, поэтически говоря, сердцем, чем умом.
– Да, – согласился я, – но мы же знаем, что имеется в виду, когда говорят, что живут сердцем. Мир стал таким противно вежливым…
– Это эвфемизмы, – сказал он с усмешкой.
– Вот-вот, – подтвердил я. – Сперва брехня называлась брехней, потом вежливо просто ложью, а теперь вообще… скоро назовут комплиментом.
Он широко улыбнулся.
– Это время уже наступило. Мистер Лавроноф, мы очень надеемся на сотрудничество и в будущем. То, что вы совершили здесь, станет темой жарких обсуждений на самом верху в ЦРУ. Кто-то, возможно, лишится звезд на погонах, кто-то отделается выговором… Несомненно, мы просмотрели и прибытие атомных зарядов, и продажу. Будем работать лучше!
Я усмотрел пробирающуюся в толпе Эсфирь и, заканчивая разговор, протянул руку:
– Тоже рассчитываю на сотрудничество. Мистер Вандербург…
Он ответил крепким рукопожатием.
– Мистер Лавроноф!
Эсфирь подбежала, чуточку запыхавшись, обняла и шепнула на ухо:
– Все в порядке!.. Команда пересекла границу.
– В полном составе?
Она вздохнула:
– Один погиб, двое ранены, но все-таки Игорь всех вывел на ту сторону. Заряды уже передал… группе встречающих. Спасибо, ты теперь у нас в национальных героях!
– Обрезать не дам, – заявил я твердо.
– Жаль, – сказала она, – а то смотри, я могу лично…
– А тот заряд, – поинтересовался я, – что ты передала группе Якова Кельми, который Ястреб?
– От тех пока ничего, – ответила она. – Им труднее, все дороги перекрыты. Возможно, им придется несколько дней, а то и недель пережидать… Не волнуйся, у них хорошее укрытие.
– Да я не волнуюсь, – сказал я. – Вы, евреи, устраиваться умеете.
Она не среагировала на троллинг, чмокнула в щеку.
– Спасибо.
Глава 9
Вандербург, как показывают видеокамеры, отошел подальше и, повернувшись, словно невзначай сделал серию моментальных снимков смартфоном, где, я уверен, фотоаппарат и вся прочая начинка далеки от стандартного варианта. Так что, если на Эсфирь у них еще нет досье, теперь появится с таким пикантным снимком на первой странице.
– Эсфирь, – сказал я очень серьезно, – может быть… это и есть твое место? Стоять на страже?.. Мы, люди, вписаны в общую картину мироздания. Возможно, предотвратив захват боеголовок, ты тем самым остановила цунами в Тихом океане?.. Или сильнейшую засуху, что в следующем году поразила бы всю Африку?.. Мы только-только начинаем догадываться о своей настоящей роли во вселенной… Ищем старших братьев по разуму, страшась поверить, что мы и есть самые старшие и самые-самые, которым суждено рулить вселенной… если не погубим себя еще в зародыше.