— О, всё отлично, благодарю вас. Я знаю, у вас плотный график, так что давайте пройдём сразу в кабинет для обследования, не против?
— Отлично! — пророкотал премьер-министр.
Он уже усаживался в кресло напротив стола, но теперь снова стоял.
— Какие-нибудь проблемы? Как зрение? — спросил доктор Кристофер.
— Немного хуже к вечеру, но, я полагаю, просто от усталости. Слишком много бумажной работы при электрическом свете.
Премьер снова рассмеялся, следуя за доктором по коридору. Они вошли в большой кабинет, заставленный различными медицинскими приборами.
— Давайте посмотрим. Присаживайтесь сюда. — Доктор указал премьеру на стул. — И снимите, пожалуйста, ваши контактные линзы. Колба с раствором на столике рядом с вами. Затем положите подбородок вот на эту подставочку… посмотрим, как наши глаза…
— Думаю, второй смотреть необязательно? — спросил премьер, имея в виду левый глаз, который был абсолютно слепым.
Доктор Кристофер вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил шутку… которую премьер повторял из раза в раз.
Премьер пошутил ещё раз, и тоже привычно.
— Вы должны брать с меня половину платы, док. Особенно учитывая уровень инфляции в стране и сокращение на содержание правительства.
— Я подумаю об этом, — терпеливо улыбнулся доктор. — Смотрите прямо, пожалуйста.
Он сел напротив премьер-министра и стал внимательно рассматривать глаз пациента в прибор, похожий на микроскоп.
Когда он закончил осмотр, премьер вздохнул:
— Как всё… высокотехнологично!
Доктор кивнул:
— Моим пациентам — всё самое лучшее. Осторожнее, сейчас я включу прибор, может быть немного больно…
Доктор включил какую-то лампу, и в здоровый глаз премьера ударил луч тёмно-пурпурного цвета. Тело министра напряглось, он застыл.
Доктор поднялся со стула и совершенно другим тоном, насмешливым и презрительным, поинтересовался:
— Вырубился, жирдяй?
Он отвесил премьеру пощечину, чтобы удостовериться, что тот полностью обездвижен.
— В конце концов, сколько можно слушать одну и ту же тупую шутку?
В кабинет бесшумно вошла стигийка. Доктор сообщил:
— Готов. Вырубился. Я даже удивлён тем, как быстро на него подействовало. Всего несколько сеансов — и никакого сопротивления.
— В этом прелесть систематического воздействия, — ответила женщина. Они с доктором задумчиво смотрели на неподвижного премьер-министра.
Нарушая нависшую паузу, доктор Кристофер хлопнул в ладоши и направился к дверям.
— Всё, теперь дело за вами. Я буду у себя в кабинете. Зовите, когда надо будет возвращать его.
— Я знаю, где вас найти! — сухо улыбнулась стигийка и закрыла за доктором дверь.
— Если ты прав и мои люди применяют сейчас Тёмный Свет, что делать нам? Мчаться на Уигмор-стрит, ловить их с поличным? А что потом? — спросил Эдди.
Дрейк медлил, оценивая ситуацию:
— В любом случае, к тому времени, когда мы доберёмся, всё уже будет кончено. Будем надеяться, тот бедняга, которому сейчас промывают мозги, не погибнет в процессе. Это может случиться с тем, у кого слабое сердце или серьёзные проблемы со здоровьем, о которых стигийцы не знают…
— Или беременность. Как у твоей университетской подруги, — негромко сказал Эдди.
Дрейк кивнул, по его лицу пробежала тень:
— Да. Фиона…
Несколько секунд он смотрел на красную точку, мерцающую на мониторе, затем резко ударил по клавише «Выход» и закрыл программу.
— Сейчас не время… У нас достаточно сведений. В любом случае можно попробовать привлечь к этому официальные власти…
Ребекки сидели друг напротив друга в вертолёте на железных скамейках. Вместе с девушками в вертолёте находились командир Граничников, восемь стигийских бойцов и Том Кокс, устроившийся в самом хвосте. Вертолёт был под завязку набит оружием и оборудованием.
— Стрелок в дверях… — вполголоса заметил командир Граничников, кивнув на немецкого солдата, занявшего позицию в открытой двери вертолёта. — Похоже, они готовятся к неприятностям.
— Они предусмотрительны, — согласилась Ребекка-один. — Я уж думала, это совещание никогда не закончится.
— Пристегнитесь! — прокричал пилот, щёлкая тумблерами.
Все застегнули ремни безопасности, щёлкнул последний тумблер, и винты вертолёта начали медленно вращаться, постепенно убыстряя движение. Вскоре огромный вертолёт начал дрожать, словно старая стиральная машина.
— Полетели, — пробормотала Ребекка-два, однако вертолёт и не думал взлетать. В иллюминатор девушка видела, что ни один из других двенадцати вертолетов не поднялся в воздух.
— Какие-то проблемы? — прокричала она, обращаясь к командиру Граничников.
— Мотор нужно прогреть! — крикнул он в ответ.
— Старая колымага! — рассмеялась она.
Когда мотор прогрелся до нужной температуры, вертолёт медленно оторвался от земли и взмыл в воздух. Близнецы смотрели в иллюминатор, как взлетают остальные…
Клюнув носом воздух, головной вертолёт набрал скорость, и вскоре воздушный отряд уже летел над городом.
Ребекка-два как раз показывала сестре жестами, что они пролетают над резиденцией канцлера, когда навстречу вертолёту метнулась огромная чёрная тень, выглядящая точь-в-точь как громадная летучая мышь.
— Это что ещё за штука?! — закричала Ребекка-один.
Такого летательного аппарата они на взлётном поле не видели. Он не имел ни фюзеляжа, ни хвоста, только одно большое обтекаемое крыло, под которым помещались два мощных двигателя. Единственное, что пришло близнецам в голову для сравнения, — самолёт-разведчик верхоземцев, знаменитый «Стеле».
Промелькнув во мгновение ока, самолёт скрылся из виду, превратившись в крошечную точку на белоснежном небе над океаном.
— Какого чёрта! Что это было? — спросила Ребекка-два. Близнецы вопросительно уставились на командира Граничников. Он задумчиво кивнул:
— Полагаю, это «Хортен-229». Братья Хортен сконструировали его для нацистов в 30-е годы, за три десятилетия до американцев. — Хотя командир Граничников не смеялся, тонкие морщинки в уголках глаз говорили о том, что в душе он практически веселится.
— Могу поклясться, канцлер решил похвастаться и продемонстрировать свою главную техническую гордость.
Вертолёты довольно быстро покинули воздушное пространство над городом и взяли курс на горы.
Ребекка-два всё посматривала на остальные вертолёты, летевшие позади них широким клином, а её сестра больше интересовалась пейзажем, открывающимся впереди. Она сидела позади пилота и зачарованно смотрела на зелёное море джунглей, раскинувшееся внизу.
— Девственный мир! — пробормотала она себе под нос. — О, что мы можем здесь сделать…
Потом Ребекка-два заинтересовалась действиями штурмана. Тот всё время переговаривался с пилотом, глядя на круглый экран, вмонтированный прямо перед ним в приборную доску. Не выдержав, Ребекка отстегнула ремень безопасности, поднялась с места и пошла к кабине, держась за поручни.
Тронув штурмана за плечо, она указала на экран.
— Что это за тёмные участки?!
Он был удивлён её появлением, однако сдвинул наушники и что-то прокричал в ответ по-немецки. Ребекка покачала головой, давая понять, что не разобрала слов. Тогда молодой человек повторил:
— Штормовой фронт! Нам надо облететь его, потому что гроза сильная! Ветер… и электрические разряды… Вот здесь на радаре…
— Я поняла! — перебила его Ребекка. — Тогда что это?
Она указала на маленькую, мерцающую, непрерывно двигающуюся из стороны в сторону точку. Точка померцала и медленно угасла.
Ребекка-один подошла к сестре и тоже посмотрела на экран радара. Штурман пожал плечами:
— Мы не знаем. Несколько недель назад мы посылали самолёт-разведчик, но он ничего не нашёл. Возможно, магнитное поле… Как вы это называете?..
— Аномалия.
Ребекка-два нахмурилась.
— А вдруг это одна из штучек Дрейка?! — Она обратилась к штурману: — Есть ли рядом с этой аномалией какие-нибудь постройки?
Штурман сверился с картой, потом снова поизучал экраны на приборной доске и сказал:
— Ближайшее сооружение — третья пирамида. Мы от неё дальше всего…
— Так это возле пирамиды?! Почему же вы не сказали! — возмутилась Ребекка-один.
Штурман пожал плечами:
— Мы всё равно в итоге там и окажемся. Это конечный путь нашего маршрута…
Близнецам даже не потребовалось переглядываться.
— Нет, не конечный! — категоричным тоном заявила Ребекка-два.
— Мы летим туда первым делом! — приказала Ребекка-один. — Передайте пилоту, что курс меняется. Немедленно!
Глава 15
Глава 15
Если я тебе понадоблюсь, я буду здесь, в машине, — сказал Дрейк, убедившись, что микрофон надёжно закреплён на внутренней поверхности рукава куртки Честера.
Честер сидел вместе с Дрейком на заднем сиденье, Эдди — за рулём.
— Эдди тоже будет неподалёку, рядом с домом.
— Что? В моём… саду? — недоверчиво спросил Честер. — Это действительно так необходимо?
Он не отрываясь смотрел в окно, на свой дом, стоявший чуть дальше по улице. Отвлёкся всего на минуту, чтобы посмотреть на микрофон и пистолет в руках Дрейка.
Эдди повернулся к мальчику.
— Да, необходимо. Будь готов ко всему, — твёрдо сказал он, потом отвернулся и стал внимательно смотреть на улицу. — И учти, долго оставаться здесь нельзя. Это небезопасно.
Дрейк вздохнул:
— Честер, я прекрасно понимаю, почему ты хочешь это сделать. Ты хочешь успокоить родителей, дать им знать, что с тобой всё в порядке. И всё же я продолжаю считать, что ты делаешь это зря. Это плохая идея.
Честер упрямо вздёрнул подбородок, но ничего не ответил.
О настроении Дрейка было легко догадаться: он то и дело сжимал и разжимал кулаки.
— У тебя будет не больше 10 минут, дольше оставаться нельзя. Стигийцы придут… и попытаются забрать… не только тебя. Они возьмут и твоих маму с папой. Все! Понимаешь, все, кто вступит с тобой в контакт, очень рискуют.
— Я понимаю, — пробормотал мальчик. — Я постараюсь, чтобы они тоже это поняли.
Покачав головой, Дрейк сделал последнюю попытку убедить Честера:
— Ты должен понимать, чем это всё может кончиться. Твои родители не отпустят тебя так просто. Они захотят узнать, где ты был всё это время, с кем ты был, они потребуют объяснений. Но ты ничего не сможешь им сказать. А когда ты соберёшься уходить, они попытаются тебя остановить. Они захотят связаться с властями, а это всё равно что связаться напрямую со стигийцами!
Честер хотел что-то возразить, но Дрейк опередил его:
— А затем, когда тревога достигнет пика, а ты исчезнешь в лучах рассвета, стигийцы возьмут твоих родителей в оборот, чтобы вытянуть из них информацию.
— Нет. Я заставлю маму и папу внимательно выслушать меня! — упрямо сказал Честер. — Они сделают то, что я скажу, потому что доверяют мне.
— Здесь дело не в доверии. Мы говорим о твоих РОДИТЕЛЯХ. Они костьми лягут, но постараются не выпустить тебя из дома.
Честер прерывисто вздохнул.
— Нет, Дрейк. Я должен успокоить их. Пусть знают, что со мной всё в порядке. Я должен, понимаешь?! — Он умоляюще посмотрел на Дрейка, а тот опять с сомнением покачал головой.
— Некоторые вещи лучше оставить так, как они есть.
Мальчик отвернулся и снова стал смотреть на свой дом.
— Могу поклясться, сейчас папа пьёт кофе и смотрит по телевизору выпуск новостей. А мама на кухне, слушает радио и готовит ужин. Но что бы они сейчас ни делали, они думают обо мне… Пойми ты, я — всё, что у них есть. Моя сестра Энни погибла… несчастный случай… она была ещё совсем маленькая… У них остался только я… Я не могу допустить, чтобы они страдали, думая, что и со мной произошло нечто ужасное. Нет ничего хуже, чем… не знать!
Дрейк передёрнул затвор:
— Ладно. Потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Эдди завёл мотор и медленно поехал по улице. В паре домов от дома Честера он остановился и вылез из машины. Честер и Дрейк тоже вышли, Дрейк занял место водителя. Эдди кивнул мальчику:
— Пошли.
Они двинулись к дому, стигиец прикрывал мальчика.
— Мой дом… — пробормотал Честер, останавливаясь перед калиткой.
— Удачи! — шепнул Эдди и бесшумно скрылся в кустах, росших вокруг дома.
Пройдя несколько шагов по дорожке, Честер остановился и посмотрел на входную дверь. Перевёл взгляд на окна кухни — жалюзи были опущены, но за ними он заметил движение и просиял:
— Мама…
Оставшиеся несколько шагов он прошёл очень медленно.
Всё выглядело так… как всегда. Узкий газон вдоль дорожки, аккуратно подстриженная трава. Летом папа каждое воскресенье подстригал траву… по вечерам, когда становилось прохладнее.
Честер бросил взгляд на декоративную каменную лягушку, сидящую на бордюре. У неё был высунут язык, словно она готовилась поймать пролетающую муху. Серая и пятнистая лягушка сразу бросалась в глаза на фоне ярких цветов. Мамина работа: она регулярно совершала набеги на цветочные магазины, и клумба перед домом каждый месяц меняла облик. Новые цветы, новые украшения… «Это делает меня счастливой!» — говорила она папе, когда он ужасался, сколько денег она потратила. Слыша это, он переставал возмущаться, потому что, если мама была счастлива, был счастлив и он…
Ничего не изменилось. Всё так, как было раньше. Меня нет, а всё по-прежнему.
Эта мысль пришла в голову Честеру неожиданно. Все традиции, все маленькие семейные ритуалы семьи Ролсов, всё, к чему Честер привык с самого раннего детства, соблюдалось неукоснительно, даже в его отсутствие. Какая-то часть Честера протестовала против этого. Всё это не могло, не имело права оставаться без изменений, ведь его-то не было, а ритуалы остались, но ведь они были и его тоже!
От этих мыслей ещё больше захотелось увидеть родителей. Он рвался к ним всей душой, чтобы сказать: он тоже часть семьи, хотя и не был дома так давно…
Честер поднялся на крыльцо, помедлил, попытался пригладить растрёпанные волосы, прежде чем нажать кнопку звонка.
Звонок, раздавшийся внутри дома, заставил его сердце забиться сильнее.
Он услышал голоса.
— Я дома! — громко крикнул он, и широкая улыбка против воли осветила лицо мальчика. — Я наконец-то дома!
За матовым стеклом он разглядел чей-то силуэт. Кто-то подходил к двери…
Честер чувствовал, что его сейчас разорвёт на мелкие кусочки. Дверь открылась. На пороге стояла его мать, вытирая руки кухонным полотенцем.
Честер кинулся к ней, не в силах сдержать обуревающие его эмоции.
— Извини? Чем я могу помочь? — Миссис Ролс вопросительно и совершенно спокойно смотрела на него.
— М-ма… — Губы не слушались, дрожали, он едва смог выговорить хоть слово, глаза наполнились слезами.
Она ничуть не изменилась: тёмные волосы коротко пострижены, очки для чтения на лбу… Она всегда носила их так дома, чтобы не терялись.
— М-ма… — Вторая попытка тоже не удалась. Честер не сводил глаз с маминого лица, упивался зрелищем, которое столько раз представлял себе за время своих странствий под землёй. Немного постарела, кажется, и тревожные морщинки залегли в уголках глаз, но Честер не обращал на это внимания. Он любил это лицо больше всего на свете. Мальчик протянул руки, хотел обнять маму…
Она не двинулась ему навстречу, только брови слегка приподнялись, удивлённо и недовольно. Миссис Ролс одарила его взглядом, каким обычно одаривала попрошаек на улицах. А потом и вовсе отступила на шаг, в глубь прихожей.
— Так, что ты… А, понимаю. Тебе нужно что-нибудь из одежды? Сейчас. У меня уже приготовлены пакеты…
Она повернулась и достала из-за двери большой пластиковый пакет. Он был туго набит, на нём была аккуратно приклеена бумажка с какой-то надписью, но Честер не мог разобрать, что там написано, потому что глаза его были полны слёз.
— Кто там? — крикнул из глубины дома мистер Ролс.
— Папа… — Честер глотал слёзы.
Миссис Ролс не обратила внимания на мальчика.
— Это из благотворительного общества, дорогой. Пришли за старой одеждой! — крикнула она в сторону гостиной.
— Я надеюсь, ты в очередной раз не отдашь им мой любимый кардиган? — Из гостиной послышалось довольное хихиканье, впрочем, его почти заглушила музыка.
Честер был прав, отец смотрел телевизор в гостиной. Ирония судьбы — музыка напоминала какой-то бравурный марш.
Только теперь миссис Ролс заметила, что мальчик плачет. Он попытался шагнуть вперёд, но она вскинула руку, словно защищаясь от него, и начала закрывать дверь. Теперь в голосе её звучали подозрение и испуг.
— Ведь ты из благотворительного общества, не так ли?
К Честеру вернулся голос:
— Мама! Это же я!!!
Ни малейшего жеста, взгляда, намёка: она не узнавала его. Более того, теперь на её лице явно читались раздражение и страх.
— Так ты не за старой одеждой пришёл?!
Честер не знал, что ещё сказать, и потому просто поставил ногу на порог, не давая миссис Ролс закрыть дверь. Она в панике оглянулась.
— Мама, что с тобой? Ты меня не узнаёшь?!
— Джефф!!!
— Но это же я, Честер!
Теперь страх сменился гневом, и миссис Ролс сильнее нажала на дверь, чтобы закрыть её. Честер упёрся в дверь изо всех сил, не давая ей этого сделать.
— Мама! Я не мог так сильно измениться! Ты что, не видишь?! Это же я, твой сын!
Она смотрела на него со страхом, злостью, непониманием, и абсурдность этой ситуации всколыхнули в Честере гнев. Он с такой силой толкнул дверь, что миссис Ролс отлетела к стене и едва не упала, схватившись за косяк…