Он не стал ждать их согласия, а направился к лифту.
В приемной Тага Харрисона они ждали всего пять минут. Приемная едва вмещала бесценные произведения искусства, размещенные на стенах и в застекленных витринах. Потом одна из трех красивых секретарш подняла голову и улыбнулась:
– Прошу за мной. Сэр Питер ждет вас.
Когда она проводила их к двери в дальнем конце приемной, Пикенринг остался.
– Подожду вас снаружи. Задерживайтесь не больше чем на три минуты. Сэр Питер занятой человек.
Высокие окна кабинета Харрисона выходили на Темзу и Национальный театр. Когда он отвернулся от окна, его лысина сверкнула на солнце, как гелиограф.
– Дэнни, – сказал он, протягивая узловатую правую руку. – О вас позаботились?
– Наилучшим образом, – заверил его Дэниэл. – Опираясь на то, что они мне рассказали, я подобрал название программы: «Убомо – прямая дорога к будущему Африки».
– Мне нравится, – без колебаний сказал Таг Харрисон, но, говоря это, смотрел на Бонни Мейхон. Одобрение могло относиться и к ней, и к названию, придуманному Дэниэлом.
Ровно через три минуты после того, как они вошли в святилище БОСС, Харрисон отвернул манжет рубашки «Тернбулл и Ассет» [26] . Запонки и часы были золотые, с бриллиантами.
– Рад был повидаться, Дэнни. Очень рад знакомству, мисс Мейхон, а теперь прошу меня извинить…
У входа в здание БОСС их ждало заказанное Пикерингом такси.
– За счет компании, – сказал он, пожимая руки и бросая последний грустный оценивающий взгляд на грудь Бонни. – Вас отвезут, куда скажете.
– «Каспийская икра», – беззаботно велел Дэниэл шоферу.
Когда они сидели за столиком у окна маленького ресторана, Бонни шепотом спросила:
– Кто платит?
– БОСС, – заверил он.
– В таком случае 250 граммов белужьей икры с горячими блинами и сметаной.
– Годится, – согласился Дэниэл. – Мне то же самое, и мы выпьем бутылку шампанского. Что предпочитаешь, «Роже» или «Вдову»?
– То, чего мне на самом деле хочется, подождет, пока мы не вернемся в твою квартиру, а пока бокал «Вдовы» позволит провести время и тебе набраться сил. – Она похотливо оглядела его. – Силы тебе понадобятся. Это прямая угроза.
И Бонни накинулась на икру с аппетитом и удовольствием школьницы на каникулах.
– Так что ты думаешь о БОСС? – спросил Дэниэл.
– Думаю, Таг Харрисон очень сексуальный мужчина. Запах серьезных денег и власти возбуждает посильней икры и шампанского. – Она улыбнулась, верхняя губа была в сметане. – Ревнуешь? Если нет, я промахнулась. Мимо.
– Но, если отставить сексуальную привлекательность Харрисона, что ты думаешь о планах БОСС относительно Убомо?
– Офигеть! – сказала она, жуя блин. Это выражение особенно раздражало Дэниэла. – Жуть берет. – Того хуже. – Если заплатишь мне достаточно, куплю акций БОСС! Кое-кто заработает в Убомо мешок денег.
– И это все? – Дэниэл улыбнулся, чтобы показать, что говорит не всерьез. – И это девушка, что сняла поразительную сцену – карибу на арктическом солнце? Ради мешка денег? И все?
На мгновение вопрос ее озадачил, но потом она легкомысленно отмахнулась.
– Конечно. А для чего еще, любовничек?
И она куском блина подобрала остатки белужьей икры.– Как ты думаешь, твой вновь приобретенный счет позволяет заказать еще одну порцию рыбьих яиц? Работающей девушке не часто приходится их пробовать.
Бонни Мейхон нервничала: незнакомое ощущение. Юбка и чулки – непривычно. Она привыкла к тесным объятиям джинсов. Однако случай был столь необычный, что потребовал смены привычного наряда. Она даже пошла на то, чтобы наведаться в парикмахерскую.
Обычно она умудрялась сама испортить себе прическу. При этой мысли Бонни улыбнулась. Приходится признать, что девушке у «Майкла Джона» это удалось лучше.
Сидя в вестибюле отеля «Ритц» на Пикадилли, она разглядывала свое отражение в обрамленном золотом старинном зеркале напротив. «Неплохо, – признала она. – В ста шагах сойду за леди».Она поправила новые завитки, уложенные по моде, на гель. Нехарактерный для нее жест, символ нервного напряжения, с каким она ожидала свидания.
Секретарша, которая по телефону устроила эту встречу, предложила, чтобы машина забрала ее из дома. Бонни наотрез отказалась. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее берлогу: она экономила, и район южного Лондона, где она сейчас жила, вряд ли можно было назвать удобным для жизни.
Первым, что пришло ей в голову, был «Ритц». Отель больше соответствовал впечатлению, которое она хотела произвести. И хотя встречу организовала секретарша, Бонни очень надеялась на ее результат. «Это настоящее предложение, – уверяла она себя. – Уж очень недвусмысленно он на меня смотрел. До сих пор я на этот счет никогда не ошибалась. Он на меня запал».
Она посмотрела на часы. Ровно семь тридцать.
«Он из тех, кто считает пунктуальность обязательной», – подумала она, а когда выжидательно взглянула на главную дверь, к ней уже направлялся мальчик-слуга. Бонни заранее заплатила швейцару и показала, где ее можно будет найти.
– Ваша машина пришла, мадам, – сказал мальчик.
У обочины стоял «роллс-ройс». Жемчужно-серого радужного цвета, с дымчатыми непрозрачными стеклами, придававшими великолепной машине нечто сюрреалистическое.
Красивый молодой шофер в сизой форме и фуражке с кожаным околышем встретил ее, когда она спускалась по ступенькам.
– Мисс Мейхон? Добрый вечер.
Он открыл заднюю пассажирскую дверь и пропустил ее внутрь.
Бонни села и оказалась в чувственных объятиях мягкой серой кожи «Коннелли» [27] .
– Добрый вечер, дорогая, – поздоровался Таг Харрисон мягким, паточным голосом, от которого у нее по спине пробежал холодок тревоги и ожидания.
Шофер закрыл за Бонни дверцу, заключив ее в кокон богатства и привилегий. Она вдохнула густой запах дорогой кожи, и сигарного дыма, и какого-то удивительного крема после бритья. Аромат власти.
– Добрый вечер, сэр Питер. С вашей стороны очень любезно пригласить меня, – сказала она и тут же сердито прикусила губу. Плохо звучит, слишком сентиментально и покорно. Она готовилась быть холодной и не поддаваться на его снисходительность.
– В «Ше Нико» [28] , – сказал Таг Харрисон шоферу и коснулся кнопки в ручке своего сиденья, поднимая звуконепроницаемую перегородку между шофером и пассажирами.
– Не возражаете против моей сигары, надеюсь? – спросил он у Бонни.
– Нет. Мне нравится запах хорошей сигары. Это ведь «Давидофф» [29] ?
Это не была догадка. Она заметила окурок в пепельнице. У нее глаз на мелочи: в этом тайна ее успеха как оператора.
– О! – сказал Таг Харрисон. – Вы знаток.
Он, казалось, забавлялся. Бонни надеялась, что он не заметил ее оговорки, и сразу постаралась сменить тему.
– Никогда не была в «Ше Нико». И неудивительно. Даже если бы я могла зарезервировать столик, мне никогда не оплатить счет. Говорят, столик надо заказывать за неделю. Это верно?
– Наверно, кому-то приходится. – Таг Харрисон снова улыбнулся. – На самом деле не знаю. Я прошу секретаршу, и она обо всем договаривается.
Боже, опять все не так! Всякий раз как она что-нибудь скажет, получается убого и дает ему основания презирать ее.
Весь остаток короткой поездки она предоставляла говорить Тагу, но, несмотря на неудачное начало вечера, воображение Бонни разыгралось. Если только с этого момента правильно разыгрывать свои карты, возможно, это и есть ее будущее: «роллс-ройс», большие счета в «Харродз» и «Харвиз» [30] , обеды в «Нико», квартира на Мэйфлауэр или в Кенсингтоне, отдых в Акапулько, в Сиднее или на Канарских островах и соболья шуба. Бесконечные удовольствия и богатства. Может быть, большое казино… только хладнокровнее, девочка. Большую часть дня она провела в постели с Дэнни, но теперь казалось, что это было сотни лет назад, в какой-то другой, полузабытой стране. А теперь – сэр Питер Харрисон и новый мир, полный обещаний.
Ресторан ее удивил. Она ожидала помпезности, тусклого освещения, но здесь было весело, а свет – яркий и оживляющий. Высокий красивый потолок из витражного стекла расцветок зеленого сада создавал впечатление ар-нуво. И от этого ее настроение улучшилось.
Когда их вели к особому столику в углу Г-образного зала, разговоры в зале прекратились и все головы повернулись в их сторону, а потом вернулись в прежнее положение, чтобы прошептать имя Харрисона и пересказать последние сплетни о нем. Таг Харрисон – легенда. Приятно быть с ним рядом и наслаждаться завистливыми взглядами других женщин.
Бонни знала, какое впечатление производят ее рост, атлетическое сложение и пламенеющие волосы. Знала, что все голову сломают, угадывая ее место в жизни сэра Питера. Боже, пусть это станет правдой!
Бонни знала, какое впечатление производят ее рост, атлетическое сложение и пламенеющие волосы. Знала, что все голову сломают, угадывая ее место в жизни сэра Питера. Боже, пусть это станет правдой!
«Сегодня не стоит налегать на вино. «Перрье» [31] и остроумие – вот девиз этого вечера».
Все оказалось проще, чем она ожидала. Таг Харрисон был вежлив и внимателен. Он заставлял Бонни чувствовать себя балованной и особенной, направляя на нее все свое внимание и очарование.
Из кухни вышел Нико Ладенис – специально, чтобы поговорить с Тагом Харрисоном. К смуглой коже и сатанинской наружности Нико прилагалась ужасающая репутация. Он подавал лучшую еду в Великобритании, но требовал, чтобы к ней относились с уважением. Если в начале одного из его знаменитых пиров вы закажете джин с тоником, лишающие чувствительности нёбо, ждите гнева и презрения Нико. Таг Харрисон заказал охлажденное «Ла Ина» для себя и «Дюбонне» [32] для Бонни. Потом с тем же серьезным вниманием, какое Таг уделил бы ежеквартальному отчету БОСС, они с Нико обсудили меню.
Когда Нико удалился, один из его подчиненных принял заказ.
Таг спросил у Бонни, что она выбрала, но Бонни разыграла девичье смущение.
– Ох, все это звучит так здорово, что я не могу сделать выбор. Не закажете за меня, сэр Питер?
Он улыбнулся, и она поняла, что наконец-то на правильном пути. Она начинала чувствовать их отношения, ее интуиция заработала на полную мощность. Он явно привык быть центром любой ситуации, даже в ресторане.
Бонни едва притронулась к «шевалье-монтраше» [33] , которое он заказал ей к лососине. Она просила его рассказывать о его молодости – о приключениях в Африке. Демонстрировать интерес было совсем нетрудно, тем более что он был отличным рассказчиком. Голос его был как ласковое прикосновение бархатных перчаток, и не имело никакого значения, что он стар и кожа у него морщинистая и отвислая, в бурых пятнах от тропического солнца. Недавно она где-то прочла, может, в журнале «Санди таймс», что его личное состояние превышает триста миллионов фунтов. За такую цену можно не заметить несколько морщинок и шрамов.
– Что ж, моя дорогая. – Таг Харрисон наконец промокнул кожистые губы сложенной салфеткой. – Могу я предложить вам выпить кофе на Холланд-парк? Есть несколько мелочей, которые я хотел бы обсудить с вами.
Она скромно помедлила. Может ли она позволить себе такую доступность? Или показать, что ее не так-то легко заполучить? Возражать, пока он не попросит повторно? Но будет ли этот второй раз? Она задрожала при этой мысли.
«Соглашайся немедленно, милая», – посоветовала она себе и улыбнулась.
– Спасибо, сэр Питер. Мне это нравится.
Великолепие дома на Холланд-парк ее поразило. Трудно было не вертеть головой, как турист, когда он вел ее в кабинет и усаживал в глубокое кожаное кресло.
Подлинно мужской кабинет, с парой рогов носорога на стене. Она заметила две картины и вздрогнула, оценив их стоимость.
– Замерзли, дорогая?
Он был очень внимателен и знаком приказал черному слуге в просторной белой канзу закрыть окна. Сэр Питер лично принес ей кофе.
– Голубой кенийский, – сказал он. – С собственной плантации на склонах горы Кения.
Он отпустил слугу и закурил сигару.
– А теперь, дорогая… – Харрисон выпустил к потолку струю сигарного дыма. – Скажите мне, вы спите с Дэниэлом Армстронгом?
Это было так неожиданно, так грубо и тревожно, что Бонни совершенно растерялась. И прежде чем сумела остановиться, выпалила:
– Да что вы обо мне думаете, если так говорите со мной?
Он посмотрел на нее, вскинув мохнатые седые брови.
– А, характер под стать цвету волос, понятно. Но вопрос честный, и я отвечу на него честно. Я думаю, что разговариваю с Тельмой Смит. Такое имя значится в вашем свидетельстве о рождении, верно? Отец неизвестен. Согласно моим данным, ваша мать умерла в 1975 году от передозировки. Кажется, это был героин. Именно тогда в городе пропала партия этого наркотика.
Бонни почувствовала на лбу холодную испарину. Ее затошнило. Она уставилась на него.
– Подобно жизни вашей матери, ваша карьера тоже была… скажем так, приостановлена. В четырнадцать лет – исправительная колония за воровство в магазинах и хранение марихуаны. В восемнадцать – девять месяцев заключения за воровство и проституцию. Кажется, вы ограбили одного из своих клиентов. В женской тюрьме вы заинтересовались фотографией. Отсидели всего три месяца из своего срока. Досрочно освобождены за хорошее поведение. – Он улыбнулся. – Пожалуйста, поправьте меня, если я в чем-то ошибся.
Бонни почувствовала, что тонет в огромном кресле. Ее тошнило и знобило. Она молчала.
– Вы сменили имя на более звучное и получили первую работу как оператор в телекомпании Петерсена в Канаде. Уволены в мае 1881 года за воровство и продажу принадлежащего компании видеооборудования. Обвинения вам не предъявили. С тех пор досье чистое. Перевоспитались? Или просто поумнели? Как бы ни было, похоже, моральные соображения вас не слишком отягощают и вы готовы почти на все ради денег.
– Сволочь! – прошипела она. – Вы меня провели. Я думала…
– Вы думали, что я жажду вашей весьма привлекательной плоти. – Он с сожалением покачал головой. – Я старик, дорогая. По мере того как гасло пламя, я обнаруживал, что мои аппетиты становятся все утонченнее. С должным уважением к вашему очевидному очарованию, я бы отнес вас к классу молодого божоле. Прекрасное молодое вино, вкусное, но лишенное подлинной оригинальности. В своем возрасте я предпочитаю что-нибудь вроде «латур» или «марго», большей выдержки, более ровное и более высокого класса.
– Старый ублюдок! Теперь вы меня оскорбляете!
– У меня не было такого намерения. Мне нужно от вас не молодое тело, а нечто иное. Вам нужны деньги. Можем договориться. Это чисто деловое предложение. Вернемся к моему первоначальному вопросу. Так вы спите с Дэниэлом Армстронгом?
– Да, – рявкнула она. – Я с ним трахаюсь!
– Весьма экспрессивный оборот. Полагаю, никакими сентиментальными соображениями ваши отношения не осложнены? По крайней мере с вашей стороны?
– Есть только один человек, которого я люблю. И он сидит прямо перед вами.
– Полная честность, – улыбнулся он. – Все лучше и лучше, особенно учитывая, что Дэнни Армстронг из тех людей, к которым нельзя относиться легкомысленно. Вы обладаете влиянием на него, у вас есть способ на него воздействовать, так что мы можем с вами договориться. Что вы скажете, например, о сумме в двадцать пять тысяч фунтов?
Сумма поразила Бонни, но она собралась с духом и решила следовать своей интуиции. И презрительно отвергла предложение.
– Я бы сказала: «Повышайте ставки, приятель!» – Я где-то читала, что вы заплатили в десять раз больше за лошадь.
– Да, но это была породистая кобыла с безупречной родословной. Вы ведь не можете отнести себя к ним? – Он поднял руку, предупреждая ее яростную реакцию. – Довольно, дорогая. Это была всего лишь легкая шутка; согласен, шутка дурного тона. Прошу меня простить. Я хочу, чтобы мы были деловыми партнерами – не любовниками и даже не друзьями.
– Тогда прежде чем заговорим о цене, вам следует объяснить, что я должна сделать.
Ее лицо стало оживленным и хитрым. И сэр Питер почувствовал первое, слабое уважение к ней.
– Все очень просто…И он объяснил ей, чего хочет.
Дэниэл всю неделю просидел в читальном зале Британского музея. Он всегда так делал, прежде чем непосредственно приняться за новое предприятие. Он попросил библиотекаря помимо книг об Убомо принести любые публикации о Конго, Рифтовой долине и ее озерах, а также об африканских экваториальных лесах.
Начал он с книг Спика и Бертона, Мунго Парка и Алана Мурхеда, перечитав их впервые за многие годы. Эти книги он наскоро пролистывал, только оживляя в памяти полузабытые описания экспедиций девятнадцатого века в этот регион. Затем перешел к более новым публикациям.
Среди них он обнаружил в библиографии и книгу Келли Кинер «Народ Высоких деревьев».
Он заказал эту книгу и разглядывал фотографию автора на обратной стороне суперобложки. Красивая женщина с сильным и интересным лицом. В рекламном тексте не сообщали года ее рождения, но перечисляли дипломы и награды. По основному образованию она врач, хотя получила в Бристольском университете степень доктора антропологии. Когда доктор Кинер не проводит полевые исследования, она делит коттедж в Корнуолле с двумя собаками и кошкой. Это была единственная личная информация о ней, и Дэниэл вернулся к фотографии.
На фотографии на заднем плане частокол из стволов больших тропических деревьев. Женщина как будто стоит на лесной поляне. Она без головного убора, темные волосы убраны с лица и заплетены в толстую косу, которая переброшена через плечо и падает на грудь.