— Да, переезжаю осенью, — говорил он. — Мерри Брендибэк подыскивает для меня уютную нору, а может, и маленький домик.
На самом деле с помощью Мерри он уже нашел и купил небольшой дом в Крикхоллоу, за Баклбери. Всем, кроме Сэма, было объявлено, что Фродо уезжает туда насовсем. Выбор дома именно в Бакленде, близ восточных границ Удела, был связан с тем, что Фродо собирался отправиться в путешествие на Восток. И поскольку Фродо жил там в детстве, возвращение туда казалось вполне естественным.
Гэндальф оставался в Уделе в течение целых двух месяцев. Но однажды вечером в конце июня, вскоре после того как планы Фродо уже определились, Гэндальф неожиданно объявил, что утром он уйдет.
— Надеюсь, ненадолго, — сказал он. — Но мне нужны кое-какие сведения с южных границ. Я задержался здесь дольше, чем следовало.
Говорил он веселым тоном, но Фродо показалось, что маг чем-то обеспокоен.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Нет, но до меня дошли не совсем добрые вести, и нужно разобраться самому. Если я решу, что тебе нужно уходить немедленно, я тут же вернусь или в крайнем случае пришлю весточку. Тем временем ты готовься, но будь осторожен, особенно в обращении с Кольцом. Еще раз повторяю: никогда не пользуйся им!
Гэндальф ушел на рассвете.
— Я могу вернуться в любой день, — сказал он. — Самое позднее — к прощальному празднику. Думаю, что тебе может понадобиться моя помощь в пути.
Вначале Фродо беспокоился и часто задумывался, какие же новости могли дойти до Гэндальфа, но постепенно его беспокойство рассеялось. Наслаждаясь хорошей погодой, он забыл о своих заботах. Редко в Уделе бывали такое прекрасное лето и такая изобильная осень: деревья гнулись под тяжестью яблок, в ульях было полно меда, а пшеница уродилась высокая и густая.
Осень уже давно наступила, когда Фродо вновь забеспокоился о Гэндальфе. Уже проходил сентябрь, но от мага не было никаких известий. Близился день рождения, и пора было переселяться, а Гэндальф все не возвращался и не слал никаких вестей. В Бэг-Энде началась суета. К Фродо приехали друзья, чтобы помочь ему упаковаться; тут были Фредегар Болджер и Фолько Боффин и, конечно, его ближайшие друзья: Пиппин Тукк и Мерри Брендибэк. Совместными усилиями они устроили в Бэк-Энде неслыханный разгром.
Двадцатого сентября в Бакленд к новому дому Фродо через Брендивинский мост двинулись две крытые повозки, груженные вещами и мебелью. На следующий день Фродо по-настоящему забеспокоился и беспрестанно высматривал на дороге Гэндальфа. Утро четверга, его дня рождения, было таким же ясным и прекрасным, как много лет назад, в день прощального праздника Бильбо. Гэндальф так и не появился. Вечером Фродо устроил прощальный ужин: он был совсем скромным, лишь для него самого и четверых его помощников. На душе у Фродо было совсем скверно. Скоро он навсегда расстанется с друзьями своей юности, но он понятия не имел, как сообщить им об этом.
Четверо молодых хоббитов были в отличном настроении и веселись вовсю. Несмотря на отсутствие Гэндальфа, ужин получился праздничным. В столовой, кроме стола и стульев, ничего не осталось, но еда была хорошей, а вино — отличным: Фродо не выставил его на продажу.
— Что бы ни случилось с остальным моим добром, когда Кошель-Бэггинсы наложат на него лапу, но вино я сумел пристроить! — воскликнул Фродо, осушая свой стакан до последней капли.
Они спели много песен и вспомнили о прежней жизни, выпили за здоровье Бильбо и Фродо — по обычаю, заведенному самим Фродо. Затем они вышли подышать свежим воздухом и взглянуть на звезды, а потом отправились спать. Праздник закончился. Гэндальф так и не пришел.
На следующее утро они занялись погрузкой оставшегося добра на последнюю повозку. На ней отправился Мерри, прихватив с собой Пончика (Фредегара Болджера).
— Кто-то должен затопить камин к вашему приезду, — сказал Мерри. — Ну, пока! Увидимся послезавтра, если не уснете в пути.
После завтрака ушел домой Фолько, но Пиппин остался. Фродо не находил себе места, прислушиваясь к каждому шагу: не идет ли Гэндальф? Он решил подождать до вечера. В конце концов, если он срочно понадобится Гэндальфу, тот найдет его и в Крикхоллоу. Может, он уже там поджидает их. Фродо решил идти пешком из Хоббитона до переправы на Баклбери, причин тому было много, к тому же он хотел в последний раз полюбоваться Уделом.
— И потренироваться, — сказал он, глядя на себя в пыльное зеркало в полупустой прихожей. Он уже давно не предпринимал длительных прогулок, и ему показалось, что выглядит он полноватым.
После завтрака, к большому неудовольствию Фродо, к нему пожаловали Кошель-Бэггинсы — Лобелия со своим рыжим отпрыском Лотто.
— Наконец-то все наше! — сказала Лобелия входя.
Это было невежливо и не совсем верно: договор о продаже Бэг-Энда вступал в силу только после полуночи. Но Лобелию, пожалуй, можно было простить: ей пришлось ждать этого момента на семьдесят семь лет дольше, чем она рассчитывала. А сейчас ей стукнуло сто. Но во всяком случае, Лобелия явилась за ключами и, кроме того, проверить, не увез ли Фродо отсюда что-нибудь из купленного ею. Она принесла с собой подробную опись имущества, и прошло немало времени, прежде чем она сверила все и удостоверилась, что все в порядке. В конце концов она в сопровождении Лотто удалилась, унося ключ. Ей пообещали, что запасной ключ будет оставлен у Гэмджи в Бэгшот-Роу, но она лишь фыркнула, ясно дав понять, что знает, мол, этих Гэмджи, они способны за ночь всю нору обчистить. Фродо не стал ей даже чаю предлагать.
Сам он выпил чаю с Пиппином и Сэмом Гэмджи на кухне. Было объявлено, что Сэм отправляется в Бакленд вместе с господином Фродо и будет там присматривать за его садом. Старик Гэмджи, папаша Сэма, одобрил это, но был очень недоволен будущим соседством с Лобелией.
— Наш последний ужин в Бэг-Энде, — сказал Фродо, отодвигая стул.
Немытую посуду они оставили Лобелии. Пиппин и Сэм завязали три дорожных мешка и вынесли их к порогу. Пиппин решил в последний раз прогуляться по саду. Сэм куда-то исчез.
Солнце село. Бэг-Энд казался печальным, мрачным и каким-то неприкаянным. Фродо бродил по знакомым комнатам и видел, как на стенах меркнут последние лучи солнца и из углов выползают тени. На улице становилось все темнее. Фродо вышел за порог и спустился по тропинке к садовой калитке, а оттуда направился вниз к дороге. Он все еще надеялся, что навстречу ему в сумерках покажется Гэндальф.
Небо было ясным, звезды светили все ярче.
— Ночка будет прекрасная, — громко сказал он. — Хорошая ночь для начала. Ну, пора. Не могу больше ждать. Я пойду, а Гэндальф сможет догнать меня.
Он повернулся, чтобы пойти назад к дому, но остановился, услыхав голоса, доносившиеся из-за угла на Бэгшот-Роу. Один из них явно принадлежал Старику Гэмджи, другой был незнакомым и звучал неприятно. Фродо не расслышал, что спросил незнакомец, но ответ Старика был слышен отчетливо: в раздражении он едва не кричал.
— Говорю тебе, господин Бэггинс уехал! Сегодня утром, да, и мой Сэм вместе с ним. И все его добро уже отправили. Да, распродал все и сам уехал, говорю вам! Почему? А не мое это дело… и не ваше. Куда? Ну, это не секрет. Не то в Баклбери, не то еще куда. Я в такую даль не ездил… Странный народ там, в Бакленде. Нет, и передать ничего не могу. Доброй ночи вам!
Фродо слышал, как стихают шаги внизу холма. Он удивился: почему ему стало легче на душе от того, что шаги не приближаются, а удаляются? «Видно, мне уже так надоел весь этот народ, что лезет с вопросами. И что за любопытство?» Он собирался подойти и узнать у Старика, кто это о нем расспрашивал, но тут же передумал и поспешил обратно к дому.
Пиппин сидел на своем мешке у порога. Сэма еще не было. Фродо вошел в темную прихожую.
— Сэм! — позвал он. — Сэм, пора!
— Иду, сударь! — послышалось откуда-то издалека, и вскоре появился Сэм, вытирая рот: он прощался с пивным бочонком в погребе.
— Надолго заправился? — поинтересовался Фродо.
— Ага, надолго!
Фродо закрыл круглую дверь и отдал ключ Сэму.
— Беги домой, отнеси ключ, — велел он. — Потом пойдешь как можно быстрее по Бэгшот-Роу, до угла, и — бегом за нами. Мы не пойдем через поселок. Слишком много ушей и глаз… Встретимся у калитки, за лугом.
Сэм помчался что было сил.
— Вот и все! — сказал Фродо. Они взвалили на плечи мешки, взяли в руки дорожные палки и двинулись, огибая Бэг-Энд с западной стороны. — Прощай! — сказал Фродо, глядя на темные окна.
Он помахал рукой, повернулся и пошел вслед за Перегрином по садовой тропе, сам того не подозревая, что следует путем Бильбо. Они перепрыгнули через живую изгородь, где она была пониже, и вышли к лугам, растворившись во тьме, — только ветер прошуршал в траве, и все стихло…
Сэм помчался что было сил.
— Вот и все! — сказал Фродо. Они взвалили на плечи мешки, взяли в руки дорожные палки и двинулись, огибая Бэг-Энд с западной стороны. — Прощай! — сказал Фродо, глядя на темные окна.
Он помахал рукой, повернулся и пошел вслед за Перегрином по садовой тропе, сам того не подозревая, что следует путем Бильбо. Они перепрыгнули через живую изгородь, где она была пониже, и вышли к лугам, растворившись во тьме, — только ветер прошуршал в траве, и все стихло…
Спустившись по западному склону, они подошли к калитке, ведущей к узкой дороге. Здесь они остановились и поправили лямки дорожных мешков. Вскоре появился и Сэм. Он очень торопился и запыхался, на плечах он тащил тяжеленный мешок, а на голову натянул бесформенный фетровый колпак, который называл шляпой. В полутьме он очень походил на гнома.
— Уверен, самое тяжелое вы запихнули в мой мешок, — пыхтел Фродо. — Бедные улитки! Всю жизнь таскают свой дом на горбу!
— Давайте возьму что-нибудь у вас, хозяин. Мой мешок совсем нетяжелый, — соврал Сэм.
— Нет, не нужно, Сэм! — сказал Пиппин. — Для него и так хорошо. Что он сказал, то мы ему и положили. Ничего, ему на пользу, а то обленился в последнее время!
— Пожалейте бедного старого хоббита! — засмеялся Фродо. — Не успеем до Бакленда дойти, как я у вас в ивовый прутик превращусь! Ладно, шучу. Подозреваю, что ты взвалил на себя лишнее, Сэм. На привале я посмотрю. — Он снова взял в руки посох. — Ну, начинаем ночную прогулку, — сказал он, — пройдем перед сном несколько миль.
Некоторое время они шли по дороге на запад. Затем свернули к полям. Они двигались гуськом вдоль рядов живых изгородей и по краям рощиц, и ночь смыкалась за ними. В своих темных плащах они были невидимы, будто все надели волшебные Кольца. Друзья старались не шуметь и, как подобает хоббитам, двигались совершенно беззвучно в высоких травах. Даже чуткие ночные звери в полях и лесах вряд ли заметили их.
Вскоре они по деревянному мостику перешли Реку к западу от Хоббитона. Река здесь вилась узкой темной лентой сквозь заросли густого ольшаника. Через пару миль к югу они торопливо перебежали через большую дорогу, ведущую к Брендивинскому мосту. Теперь друзья находились в Туккленде и, двигаясь на юго-восток, приближались к Зеленым склонам. Взобравшись на первый склон, они оглянулись и увидели, как вдали мерцают огоньки Хоббитона. Но вскоре и они исчезли во тьме. Фродо повернулся и прощально взмахнул рукой.
— Увижу ли я их когда-нибудь снова? — тихо проговорил он.
Через три часа пути они остановились на отдых. Ночь была ясной, холодной и звездной, но от лугов и ручьев поднимались клочья тумана, похожие на дым. Ветви оголившихся берез, раскачиваясь под легким ветерком, закрывали черной сетью бледное небо. Поужинав (очень скромно, по хоббитским понятиям), друзья снова двинулись в путь.
Вскоре они вышли на узкую дорогу, которая петляла, то поднимаясь, то опускаясь, и терялась впереди во тьме. Она вела к Вудхоллу, а оттуда — к Стоку и к парому. Поднимаясь вверх от Главного тракта в Речной долине и огибая Зеленые склоны, она устремлялась к Вуди-Энду, глухому уголку Восточного Удела.
Вскоре путники оказались в лощине между высокими деревьями, которые шумели во тьме сухой листвой. Было уже очень темно. Поначалу они переговаривались или напевали вполголоса — теперь уже они были вдалеке от любопытных ушей. Затем смолкли. Пиппин начал потихоньку отставать, и, когда дорога вновь повела к крутому склону, он остановился и зевнул.
— Спать хочется, просто сил нет, — сказал он, — сейчас свалюсь прямо на дорогу. А вы как, на ходу заснете? Уже почти полночь.
— Я думал, тебе нравится гулять в темноте, — заметил Фродо. — Но особенно торопиться некуда. Мерри ждет нас послезавтра днем, и у нас еще целых два дня. Сейчас найдем подходящее место и остановимся.
— Ветер с запада, — сказал Сэм. — Если мы обогнем этот холм, то на той стороне найдем защищенное уютное место, сударь. Насколько припоминаю, сейчас пойдет сухой ельник…
Сэм отлично знал места на двадцать миль от Хоббитона, но на этом его познания в географии и заканчивались.
Сразу же за холмом действительно начинался ельник. Свернув с дороги в пахнущую смолой темноту под деревьями, хоббиты набрали сухих веток и шишек для костра. Вскоре под ветвями большой ели весело потрескивал огонь, и хоббиты грелись у него, пока не стали клевать носами. Затем они устроились между большими древесными корнями, завернулись в плащи и одеяла и вскоре уснули. Они не выставили охраны: даже Фродо не боялся, пока они находились в самом сердце Удела. Когда костер угас, к спящим хоббитам подошло несколько лесных зверьков. Лис, пробегавший мимо по своим делам, остановился на мгновение, понюхал воздух и фыркнул:
— Хоббиты! Ну и дела! Я слышал, что нынче странные дела творятся в этой земле, но чтобы хоббит спал в лесу под деревом? И не один, а целых три! Что-то здесь не так…
Лис был совершенно прав, но никогда так и не узнал, что все это означало.
Наступило утро, бледное и холодное. Фродо проснулся первым и обнаружил, что корень чуть не продырявил ему спину, а шея у него задеревенела. «Ничего себе прогулочка! И зачем я пошел пешком? — подумал он, как обычно, в начале путешествия. — А все свои отличные перины продал Кошель-Бэггинсам! Лучше бы этот корень им отдал!» Он потянулся.
— Вставайте, хоббиты! — крикнул он. — Чудесное утро.
— Что в нем чудесного? — спросил Пиппин, выглядывая из-под одеяла одним глазом. — Сэм! Приготовь завтрак к половине десятого. А воду для умывания согрел?
Сэм вскочил, недоуменно оглядываясь спросонья.
— Нет, сударь, еще нет! — выпалил он.
Фродо стащил одеяло с Пиппина и перекатил его на другой бок, а потом пошел к опушке. На востоке из густого тумана вставало красное солнце. Тронутые осенним золотом деревья, казалось, плыли в туманном море. Немного пониже дорога круто спускалась в долину и исчезала из виду.
Когда он вернулся, Сэм и Пиппин уже разожгли костер.
— Вода! — воскликнул Пиппин. — Где вода?
— Я не держу воду в карманах, — заметил Фродо.
— Мы решили, что ты пошел за водой, — буркнул Пиппин, доставая еду и посуду. — Может, все же пойдешь?
— Пойдем вместе, — ответил Фродо. — Захвати фляжки.
У подножия холма протекал ручей. Они наполнили фляжки и походный котелок под маленьким водопадом, где ручей сбегал с выступа серого камня. Вода была холодна как лед, и хоббиты, отфыркиваясь, умылись. Когда они позавтракали, все упаковали и собрались в дорогу, уже перевалило за десять.
День обещал быть ясным и жарким. Они спустились по склону, пересекли ручей у родника, потом поднялись на следующий холм и опять спустились. Вскоре их плащи, одеяла, вода, еда и все прочее стали казаться тяжелым грузом.
Дневной переход обещал быть трудным и утомительным. Однако через несколько миль дорога перестала петлять; утомительным зигзагом она последний раз поднялась на вершину крутого холма и полого спустилась к равнине, усеянной небольшими рощами, которые в отдалении сливались в бурую дымку. Там, до самого Брендивина, простирался Вуди-Энд.
Дорога вилась тонкой лентой, скрываясь вдали.
— Ей конца нет, — вздохнул Пиппин, — а если я не отдохну, то конец придет мне. И пора бы перекусить.
Он опустился на высокую обочину и посмотрел на восток, где за пеленой дымки протянулась Река и где кончался Удел, в котором он провел всю жизнь. Сэм стоял рядом, широко распахнув круглые глаза. Перед ним была земля, которой он никогда раньше не видел.
— В этих лесах живут эльфы? — спросил он.
— Не слыхал, — ответил Пиппин.
Фродо молчал. Он тоже смотрел на восток, на бегущую вдаль дорогу, будто впервые видел ее. И внезапно произнес, неторопливо и громко, ни к кому не обращаясь:
— Похоже на стихи старого Бильбо, — заметил Пиппин. — Или это твое собственное? Звучит не очень ободряюще.
— Не знаю, — сказал Фродо. — Может, сейчас сочинилось, а может, слышал когда-то. И вправду, очень похоже на Бильбо, перед тем как он ушел. Он часто говорил, что существует лишь одна Дорога, что она похожа на большую реку, ее источники начинаются у каждой двери, а каждая тропка — ее приток. «Опасное занятие, Фродо, выходить за порог, — говорил он обычно. — Ты ступишь на Дорогу, и если не придержишь ноги, то неизвестно, куда она тебя приведет. Понимаешь ли ты, что эта тропинка может привести к Лихолесью, или к Одинокой горе, или еще куда, сам не рад будешь!» А ведь он это про нашу тропинку говорил, что от самого Бэг-Энда ведет.