Высоко на востоке висел Реммират — Звездная Сеть, а над туманной дымкой всходил красный Бергил, как пылающий уголь. Затем ветер развеял туман, и из-за края мира поднялся в своем сверкающем поясе Менелвагор, Небесный Меченосец, склоняясь над землей. Эльфы запели. Под деревьями загорелся костер, взметнув вверх языки пламени.
— Идемте! — окликнули эльфы хоббитов. — Идемте! Время бесед и веселья!
Пиппин сел и протер глаза. Спросонья его бил озноб.
— В зале горит огонь, ужин для голодных гостей готов, — сказал подошедший к нему эльф.
С южной стороны поляны среди деревьев виднелся просвет. За ним открывалась лужайка, окруженная, будто колоннами, стволами деревьев, посредине ярко пылал костер, а прикрепленные к ветвям деревьев факелы освещали лужайку серебряным и золотым светом. Эльфы сидели вокруг костра на траве или на обломках деревьев. Несколько эльфов обносили сидящих кубками, другие подносили блюда с яствами.
— Еда скромная, — сказали они хоббитам, — потому что мы далеко от дома. Дома мы угостили бы вас побогаче.
— Вашей скромной еды на целый именинный праздник хватило бы! — ответил Фродо.
Пиппин впоследствии с трудом мог припомнить, что он ел и пил: ему вспоминались лишь блики огня на лицах эльфов, звуки их голосов, прекрасных, как во сне. Кажется, он ел белый хлеб, вкуснее которого он не знал, фрукты слаще лесных ягод. Он выпил кубок ароматного напитка, прохладного, как из источника, и золотого, как летний полдень.
Ну а Сэм не смог бы даже описать самому себе, что он чувствовал в ту ночь, хотя она осталась в его памяти как самое главное событие в его жизни. Единственное, что он сумел потом сказать: «Ну, сударь, если бы у меня выросли такие яблоки, я был бы настоящим садовником! А песни их! Вот песни — это да!»
Фродо сидел, ел, пил и с удовольствием беседовал. Он плохо знал язык эльфов, но внимательно прислушивался к их речи, иногда благодарил их на эльфийском языке. Они улыбались ему и, смеясь, говорили: «Не хоббит — сокровище!»
Через некоторое время Пиппин опять уснул, его подняли и перенесли под деревья. Здесь его уложили на мягкое ложе под навесом из ветвей, и он проспал до конца ночи. Сэм отказывался покинуть своего хозяина. Он сел рядом с ним, свернувшись калачиком у его ног, и вскоре его глаза закрылись и он задремал. Фродо же еще долго не спал, беседуя с Гилдором.
Они говорили о многих вещах, касавшихся как прошлого, так и нынешнего. Фродо расспрашивал Гилдора о том, что творится в Диких землях за пределами Удела. Известия были печальными и зловещими: о сгущающейся Тьме, о войне между людьми, о бегстве эльфов из Средиземья. Наконец, Фродо спросил о том, что волновало его больше всего:
— Скажите мне, Гилдор, видели ли вы Бильбо с тех пор, как он ушел из Бэг-Энда?
Гилдор улыбнулся.
— Да, — ответил он. — Дважды. На этом самом месте он прощался с нами. Но я видел его еще раз, далеко отсюда…
Он больше ничего не сказал о Бильбо, и Фродо умолк.
— Ты не спрашиваешь меня о том, что беспокоит тебя больше всего, Фродо, — сказал Гилдор. — Но кое-что мне известно, а остальное я могу прочесть по твоему лицу. Ты покидаешь Удел и сомневаешься, найдешь ли то, что ищешь, исполнишь ли задуманное и вернешься ли назад. Ведь так?
— Так, — ответил Фродо, — но я думал, что мой уход — это тайна, известная лишь Гэндальфу и моему верному Сэму.
Он поглядел на Сэма, который тихонько посапывал.
— Враг не узнает от нас этой тайны, — успокоил его Гилдор.
— Враг? — повторил Фродо. — Значит, вы знаете, почему я покидаю Удел?
— Не знаю, по какой причине Враг преследует вас, но убежден, что он охотится за тобой, хотя это кажется мне странным. Я должен предупредить, что опасность подстерегает тебя и впереди, и сзади, и со всех сторон.
— Вы имеете в виду Всадников? Боюсь, что они слуги Врага. Кто они такие на самом деле, Черные всадники?
— Разве Гэндальф ничего не говорил тебе?
— Нет.
— Тогда и мне не следует, иначе страх не даст тебе продолжить путь. Похоже, что ты едва не опоздал с уходом… а может, и опоздал. Теперь ты должен торопиться и не оглядываться назад. Удел больше не защита для тебя.
— От твоих намеков мне еще страшнее! — воскликнул Фродо. — Я знал, конечно, что меня ждет опасность, но не ожидал встретить ее в Уделе. Неужели хоббит не сможет теперь спокойно добраться от Реки до Брендивина?
— Но эти края — не ваш мир, — сказал Гилдор. — Хоббиты не всегда жили здесь. До них здесь обитали другие народы, а когда не станет хоббитов, поселится еще кто-нибудь. Мир широк, ты можешь оградиться от него, но сам мир не оградишь.
— Знаю, но Удел всегда казался таким безопасным и спокойным. Что же мне теперь делать? Я хотел тайком оставить свой дом и направиться в Ривенделл, но меня выследили, а я еще до Бакленда не добрался.
— Думаю, что тебе нужно делать то, что ты решил, — сказал Гилдор. — Вряд ли опасности заставят тебя свернуть с Дороги. Но если хочешь получить более ясный совет, спроси Гэндальфа. Я ведь не знаю причины твоего побега и поэтому не могу сказать, что предпримет Враг. Это должен знать Гэндальф. Ты же еще, наверное, увидишься с ним, прежде чем покинешь Удел?
— Надеюсь. Но меня это и беспокоит. Я ожидал Гэндальфа много дней. Он должен был прийти в Хоббитон не позже, чем позавчера вечером. Но он не появился. Вот я и думаю: что же стряслось? И ждать ли мне его?
Гилдор немного помолчал.
— Не нравится мне это, — наконец произнес он. — То, что Гэндальф не пришел, не предвещает ничего хорошего. Но сказано: «Не вмешивайся в дела магов, ибо они раздражительны и скоры на гнев». Выбор за тобой: ждать или идти.
— Сказано также, — ответил Фродо, — «Не проси совета у эльфов, ибо они не скажут ни да ни нет».
— Неужели? — рассмеялся Гилдор. — Эльфы редко дают неосторожные советы; совет — это опасный подарок, даже совет мудрейшего из мудрых. Но ты не рассказал мне ничего о себе, как же я могу сделать выбор за тебя? Но если тебе действительно нужен совет, ради дружбы я дам его. Уходи немедленно, не задерживаясь. И если Гэндальф не появится до твоего ухода, то советую еще: не уходи один. Возьми с собой друзей, которым веришь и которые добровольно пойдут с тобой. Можешь поблагодарить меня, ибо совет я тебе дал неохотно. У эльфов свои заботы и печали, их мало волнуют хоббиты да и все иные народы. И наши дороги редко пересекаются. Наша встреча здесь — вряд ли случайность, цель ее мне неясна, и я боюсь сказать слишком много.
— Я глубоко благодарен, — сказал Фродо, — но мне хотелось бы узнать, кто такие Черные всадники. Если я последую вашему совету, мы можем нескоро увидеться с Гэндальфом, а я должен знать, какая опасность меня преследует.
— Разве недостаточно знать, что они слуги Врага? — ответил Гилдор. — Опасайся их! Не разговаривай с ними! Они смертоносны. Больше ни о чем не спрашивай меня. Но сердце мне подсказывает, что вскоре ты, Фродо, сын Дрого, будешь знать об этих жутких созданиях больше Гилдора Инглориона. Да защитит вас Элберет!
— Но где мне взять храбрость? — спросил Фродо. — Именно она нужна мне.
— Храбрость можно найти позже, — сказал Гилдор. — Не теряй надежды! А теперь ложись спать. Утром нас здесь уже не будет, но мы разошлем весть о вас по всем землям. Все странствующие эльфы будут знать о твоем путешествии, и те, кого мы называем друзьями эльфов, позаботятся о вас. И пусть звезды сияют над твоей головой! Я нарекаю тебя другом эльфов! Редко бывает такая радость от встречи с чужаком. И так приятно слышать слова древней речи из уст других странников.
Гилдор еще не закончил свою речь, как Фродо уже почувствовал, что сон одолевает его.
— Сейчас усну, — сказал он, и эльф отвел его туда, где уже спал Пиппин. Фродо упал рядом с ним и погрузился в сон без сновидений.
Глава 4 Прямым путем — к грибам
Утром Фродо проснулся отдохнувшим. Он лежал под навесом зеленых ветвей, которые опускались над ним чуть ли не до земли. Постель его из папоротника и травы была мягкой и удивительно ароматной. Солнце пробивалось сквозь все еще зеленую листву нижних ветвей. Фродо вскочил на ноги и вышел на поляну.
Сэм сидел на траве у края леса. Пиппин уставился в небо, изучая погоду. Эльфы бесследно исчезли.
— Они оставили нам хлеба, фруктов и питья, — сказал Пиппин. — Иди позавтракай. Хлеб такой же вкусный, как и вчера ночью. Я чуть было сам все не съел, да Сэм не позволил.
Фродо уселся рядом с Сэмом и приступил к завтраку.
— Какие у нас планы? — спросил Пиппин.
— Как можно скорее добраться в Баклбери, — ответил Фродо, принявшись за еду.
— Как ты думаешь, мы опять встретимся с Всадниками? — весело спросил Пиппин. Сейчас, при свете утреннего солнца, и целая черная конница казалась ему нипочем.
— Какие у нас планы? — спросил Пиппин.
— Как можно скорее добраться в Баклбери, — ответил Фродо, принявшись за еду.
— Как ты думаешь, мы опять встретимся с Всадниками? — весело спросил Пиппин. Сейчас, при свете утреннего солнца, и целая черная конница казалась ему нипочем.
— Вероятно, да, — неохотно ответил Фродо. Ему не очень приятно было вспоминать об этом. — Но я надеюсь переправиться через Реку, прежде чем они нас отыщут.
— Ты узнал у Гилдора что-нибудь о них?
— У Гилдора узнаешь! Одни намеки да загадки, — уклончиво ответил Фродо.
— А ты спрашивал, почему они принюхиваются?
— Мы об этом не говорили, — отозвался Фродо с набитым ртом.
— А надо было бы. Уверен, это очень важно.
— Я думаю, что Гилдор не стал бы объяснять, — резко произнес Фродо. — А теперь оставь меня в покое хоть на время. Ты чего меня вопросами засыпаешь? Дай поесть спокойно! И подумать.
— Вот это да! — воскликнул Пиппин. — Думать за завтраком! — И он отошел к опушке.
Ясное утро — «предательски ясное», как подумал Фродо, — не избавило его от страха перед преследованием. У него из головы не шли слова Гилдора. С поляны доносился веселый голос Пиппина, который что-то напевал.
«Нет, не могу! — сказал себе Фродо. — Одно дело взять с собой друзей на прогулку по Уделу. Можно проголодаться, устать, но в конце пути тебя ожидают еда и мягкая постель. Но совсем другое — взять их с собой в изгнание, где никто не позаботится о голодном и усталом. Это мой жребий. Я не должен брать с собой даже Сэма». Он взглянул на Сэма Гэмджи и обнаружил, что тот внимательно смотрит на него.
— Ну, Сэм! — сказал он. — Что ты думаешь обо всем? Я ухожу из Удела, и как можно быстрее. В Крикхоллоу я решил не задерживаться ни на день — если, конечно, удастся.
— Очень хорошо, сударь!
— Ты все еще хочешь отправиться со мной?
— Да.
— Поход будет очень опасен, Сэм. Да он уже опасен! Возможно, никто из нас не вернется назад.
— Если вы не вернетесь, сударь, то и я, конечно, не вернусь, — ответил Сэм. — «Не оставляйте его», — сказали они мне. «Оставить его? — говорю я. — И не собираюсь. Я пойду с ним хоть на Луну. И если эти Черные всадники попытаются остановить его, им придется иметь дело с Сэмом Гэмджи» — так я сказал. А они рассмеялись.
— Кто это они? Ты о ком?
— Эльфы, сударь. Мы немного потолковали ночью. Они, кажись, знают о нашем уходе, поэтому я не стал отрицать. Удивительный народ эльфы, сударь! Удивительный!
— Да, — ответил Фродо. — Вот ты и увидел их. Ну, как они тебе?
— Что им мое мнение… — неторопливо ответил Сэм. — Какая разница… Вот я представлял их себе раньше, а они совсем другие. И старые и молодые, и веселые и печальные, и все вместе…
Фродо удивленно посмотрел на Сэма, словно хотел обнаружить какие-то видимые признаки странной перемены, произошедшей с ним, судя по его речам. Прежний Сэм Гэмджи такого никогда не сказал бы. Но сидевший перед ним Сэм был все тот же, только необыкновенно задумчивый.
— Ты и сейчас хочешь оставить Удел? Сейчас, когда сбылась твоя мечта — увидеть эльфов?
— Да, сэр. Не знаю, как это объяснить, но после этой ночи во мне что-то изменилось… Как будто я наперед вижу. Я знаю, что нам предстоит очень долгая дорога и ведет она во тьму, но назад я не могу повернуть. Дело не в том, чтобы увидеть эльфов, или драконов, или горы. Я на самом деле и не знаю, чего хочу. Но я должен что-то совершить, и это что-то — впереди, не в Уделе. Я должен пройти до конца, сударь, если вы меня понимаете.
— Не совсем. Но я понял, что Гэндальф выбрал мне хорошего товарища. И я рад! Мы пойдем вместе.
Фродо закончил свой завтрак в молчании. Затем встал, посмотрел на дорогу и подозвал к себе Пиппина.
— Все готово? — спросил он, когда тот подбежал. — Нужно немедленно уходить. Мы слишком долго проспали, а впереди еще несколько миль.
— Это ты спал слишком долго, — сказал Пиппин. — А я уже давно встал, и мы все ждали, когда ты кончишь есть и думать.
— Я уже закончил. Я хочу добраться до парома на Баклбери как можно быстрее. Мы не будем возвращаться на вчерашнюю дорогу. Пойдем к парому напрямик.
— Тогда нам придется лететь, — сказал Пиппин. — Напрямик тут пешком не пройдешь.
— И все же мы можем пройти более коротким путем, чем по дороге, — ответил Фродо. — Переправа восточнее Вудхолла, а дорога изгибается влево — вон там, к северу, виден ее поворот. Она огибает с севера Топи и выходит к дороге над Стоком, что ведет к мосту. Но этот путь на несколько миль длиннее. Можно на четверть срезать его, если пойдем отсюда прямо к парому.
— Поспешишь — людей насмешишь, — заметил Пиппин. — Здесь полно рытвин, а дальше — одни болота. Уж я-то знаю эти места. И если ты беспокоишься из-за Черных всадников, то какая разница, где с ними встретиться — на дороге, в лесу, в поле…
— В лесу или в поле нас будет труднее найти, — ответил Фродо. — И если тебя однажды увидели на дороге, то и дальше будут искать на ней.
— Ладно, — согласился Пиппин. — Я полезу в любое болото за тобой, в любую яму. Да толку-то! Я надеялся до заката добраться до «Золотого окуня» в Стоке. Там подают лучшее в Восточном Уделе пиво, давненько я его не пробовал!
— Тем более! — сказал Фродо. — Прямым путем, может, и дольше, зато в трактире не засядешь. Теперь главное — не допустить тебя в «Золотой окунь». Нам нужно быть в Баклбери, пока не стемнеет. Что скажешь, Сэм?
— Я иду с вами, господин Фродо, — вздохнул Сэм, с сожалением распрощавшись с надеждой отведать лучшего в Восточном Уделе пива.
— Тогда уж если придется тащиться через болота да колючки, то пошли! — заторопил Пиппин.
Была почти такая же жара, как и вчера, но с запада надвигались облака. Похоже, собирался дождь. Хоббиты спустились по зеленому склону и двинулись через густой лес. Они хотели оставить Вудхолл слева, пересечь Лес на восточном склоне холма и выйти на равнину, а оттуда по открытой местности — прямиком к переправе. Здесь им пришлось бы преодолеть лишь несколько канав да изгородей. Фродо подсчитал, что нужно пройти по прямой миль восемнадцать.
Но вскоре обнаружилось, что лес гораздо гуще, чем казался. Тропок в подлеске не было, и они продвигались медленно. Добравшись до подножия склона, они увидели ручей, сбегавший с холма, с крутыми глинистыми берегами, поросшими ежевикой. Ручей пересекал их путь. Перепрыгнуть через него они не могли, а идти вброд означало намокнуть и вымазаться в грязи. Путники остановились, не зная, как быть дальше.
— Первое препятствие! — ухмыльнулся Пиппин.
Сэм Гэмджи оглянулся. Меж стволами деревьев виднелся гребень склона, по которому они спустились.
— Смотрите! — сказал он, схватив Фродо за руку.
Все взглянули туда и вверху, на краю обрыва, увидели на фоне неба силуэт лошади. Рядом с ней чернела фигура Всадника.
Теперь о возвращении назад, если об этом кто-то и подумывал, и речи не могло быть. Фродо мгновенно нырнул под густой кустарник у ручья.
— Вот так! — бросил он Пиппину. — Мы оба оказались правы. Короткий путь оказался длинным, но зато мы успели спрятаться. У тебя уши чуткие, Сэм: не слышишь ли чего?
Они замерли, стараясь не дышать, и прислушались, но звуков преследования не было.
— Не думаю, чтобы он смог спуститься сюда на лошади, — предположил Сэм. — Но похоже, он знает, что мы тут. Нам лучше уйти поскорей.
Легко сказать — уйти! Идти было нелегко. За их спинами висели тяжелые мешки, колючие ветки цеплялись за одежду. Склон защищал низину от ветра, и воздух здесь в углублении был неподвижен и душен. Когда наконец друзья выбрались на открытое место, они все взмокли, исцарапались до крови и совсем обессилели. И самое скверное — они не знали, куда им двигаться дальше. Но берега ручья тем временем стали ниже, его поток разлился и обмельчал, перетекая в болота Топи и дальше, в Брендивин.
— Так это же Стоковый ручей! — воскликнул Пиппин. — Чтобы попасть к парому, нужно перебраться через него и свернуть вправо.
Они перешли ручей вброд и заспешили через широкую поляну, за которой опять начинался лес, в основном дубовый, но изредка попадались вязы и ясени. Местность стала ровной, подлеска почти не было, но большие деревья росли так густо, что за ними ничего нельзя было разглядеть. Внезапно порыв ветра подхватил палые листья, а с затянувшегося тучами неба упали первые капли дождя. Затем ветер внезапно стих, и тут же хлынул ливень. Хоббиты заторопились вперед, ноги их скользили по мокрой траве и кучам прелой листвы, а дождь все не прекращался. Они шли молча, беспокойно озираясь по сторонам.
Через полчаса Пиппин сказал:
— Надеюсь, мы не слишком свернули к югу и не идем вдоль опушки. Лес-то невелик — не больше мили в ширину, и мы должны бы уже выйти из него.