— Так ты еще здесь, майор?
По большому счету, Михаилу терять было нечего, а потому можно было и характер показать.
— А где же мне еще быть? Приказ об увольнении пока еще не подписан.
Полковник нахмурился. Выждав минуту, он сказал, четко выговаривая каждое слово:
— Ах, вот как ты заговорил! Даю тебе пять минут… Если ты за это время не уберешься отсюда… пеняй на себя!
Вот оно и состоялось, увольнение.
— Можешь засекать время, полковник, — с усмешкой отозвался Чертанов и направился к своей машине.
Кортнев что-то гневно крикнул ему вслед, но Чертанов не расслышал.
Михаил не мог сразу завести машину, его лихорадило, все-таки не каждый день приходится отправлять полковников в пешую прогулку. Тем более из службы собственной безопасности. Следовало сначала успокоиться, а потом уже принимать какое-то решение. Минут сорок Чертанов бессмысленно кружил по городу, стараясь обрести утраченное душевное равновесие. А когда успокоился, то отчетливо осознал, что со старой жизнью покончено, следовало выстраивать новую. А для этого неплохо бы иметь хотя бы небольшой стартовый капитал. Осмотреться и заняться чем-нибудь стоящим. Кажется, Валентина заикалась о легком заработке, нужно позвонить ей.
Чертанов набрал номер мобильного телефона Вали и услышал ее голос:
— Слушаю.
— Валя, кажется, ты предлагала мне какую-то разовую работу с хорошей оплатой. Твое предложение остается в силе?
— Конечно.
— Тогда я согласен.
Глава 16 НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Оперативники из МУРа наверняка уже прибыли на место. Наверняка они уже допрашивают немногих свидетелей. Значит, в запасе у него не так уж много времени. Кто даст гарантию, что оперативники уже не догадались, что в ресторане покойник «откушал» лошадиную дозу слабительного?
— Ты собираешься уходить? — слегка насупилась Клава.
Сержант попытался улыбнуться, но получилось плохо, словно кто-то твердой рукой держал его за мошонку.
— С чего это ты взяла?
— Ты все время посматриваешь на часы.
Юрьев отмахнулся:
— Не бери в голову, просто у меня такая дурная привычка.
Женщина расслабленно улыбнулась:
— А я уже подумала…
Открыв шкаф, Клава принялась рыться в белье.
— Я постелю вот эту простыню, — повернулась Клава, — она тебе нравится?
— Да. Она мне будет нравиться еще больше, если на этой простыне я увижу тебя обнаженную, — сказал Сержант с легкой усмешкой, наблюдая за ее приготовлениями.
Кажется, женщина этого не замечала.
За свою жизнь Степан познал немало женщин, но неизменно путь в постель проходил через кухню. Каждая из них будто бы стремилась поразить его своими кулинарными талантами. С Клавой же происходило все в точности наоборот.
Она уверенно принялась стелить постель. Причем стелила, поворачиваясь к нему в самых соблазнительных ракурсах. Степан начал истекать слюной еще до того, как улегся с ней в постель. И так было всегда.
Кухня, как правило, оставалась на потом, неким десертом после совокупления. Довольная, раскрасневшаяся Клава начинала проявлять себя и как отменная хозяйка. Она готовила своему возлюбленному такое количество снеди, будто желала ему смерти от обжорства.
Сейчас все происходило точно так же, как и в прошедшие две недели. Вот только простыня была другой, — зеленая, с красными квадратами.
Юрьев прислушался к биению своего сердца. Оно билось размеренно и ровно, отсчитывая секунды до расставания. Может, дрогнет или застучит с перебоями, тогда можно будет воспринимать это как знак. Однако ничего подобного не произошло.
Простыня была уже расстелена и разглажена нежными женскими ладошками. Оставались последние штрихи в виде взбитой подушки.
— Ты смогла бы поехать со мной?
Клава повернулась. На ее лице застыло недоумение.
— Что-то я тебя не совсем понимаю… Это звучит как предложение выйти замуж.
— Считай, что это так, — серьезно ответил Юрьев. — Так ты поедешь?
— Когда?
— Прямо сейчас.
Женщина заволновалась:
— Ты шутишь?
— Я никогда не был так серьезен, как сейчас.
Клава была заметно растерянна. В больших глазах сомнение — столь быстрой перемены в своей судьбе она не планировала. На какое-то мгновение сердце Юрьева резанула нежность. Женщина его любила, вне всякого сомнения. Может быть, в ее серой и бессмысленной жизни он был единственным просветом. «А что, если первым же рейсом отправиться куда-нибудь в Южную Америку, где меня никто не достанет, прихватив с собой и Клаву!» От подобной мысли Степану стало необыкновенно легко. Денег у него много, их хватит не только на любимую женщину, но и на целый выводок ребятишек, которых она ему нарожает. Пора успокаиваться, достаточно уже побродил по миру, недалек тот день, когда предстоит отправиться на покой, а потому у тела бедного папеньки должно собраться все благородное семейство.
— Э-э… Это так неожиданно.
— Так да или нет? — несколько раздраженно спросил Юрьев.
— Да…
Юрьев улыбнулся:
— Спасибо, ты поняла меня правильно.
Женщина выглядела слегка обескураженной:
— Но не так же все сразу. Мне ведь нужно устроить какой-нибудь девичник с моими подругами, представить тебя своим родственникам, познакомить с мамой. Что они все подумают, если я исчезну просто так? — пожала она плечами. — Уехала и ничего им не сообщила!
Сержанта ледяной волной обдало разочарование. С подругами, значит. Фу-ты, черт!
Кровать была застелена. Поверх простыни лежало одеяло, причем его уголок слегка отогнут.
— Да, конечно, — согласился Степан. — Нужно обязательно сделать все это.
Поднявшись, он подошел к кровати, слегка ослабил галстук. Клава продолжала смотреть на него. Причем взирала она на Степана с откровенностью пятилетней девочки.
Если бы в этот момент она могла наблюдать себя со стороны!
— А что это у тебя такое? — поинтересовался Сержант, показывая на ее ворот.
— Где? — удивленно спросила она, склоняя голову.
Взгляд Сержанта упал на шею Клавы, бледную и тонкую. У ключицы он увидел, как ритмично пульсирует тоненькая синенькая жилка, старательно перекачивающая кровь. Коротким и резким замахом он ударил ребром ладони прямо в пульсирующую жилку.
Женщина мгновенно рухнула к его ногам. Скорее всего, она даже не поняла, что произошло. Просто тяжелая тьма упала на ее плечи и вжала в пол. Присев на корточки, Юрьев приподнял ее правое веко. Зрачок, сжавшись в крохотную точку, не реагировал на свет. Клава была мертва.
«Порядок, — выпрямился Юрьев. Затем, взяв с кровати одеяло, он укрыл им женщину. — Вот тебе и саван, дорогая!»
В машине Сержанта ждала женщина. Приоткрыв окошко, она курила, сжимая изящными пальчиками черную сигарету. Заметив подошедшего Степана, она небрежно отшвырнула окурок, а когда Степан уселся рядом, спросила:
— Ну как?
— Все в порядке, Зарема. Женщина оказалась с пониманием, — серьезно сказал он. — Теперь я холостяк.
— Поздравляю.
— Спасибо…
Женщина улыбнулась:
— Значит, у меня есть шанс.
— У тебя и без меня хватает кавалеров. Как там зовут твоего последнего? Кажется, Косматый?
Губы девушки раздвинулись в легкой улыбке:
— Это не имя, а погоняло. Только Косматый у меня предпоследний.
— Предупреждаю тебя, Зарема, мужики когда-нибудь погубят тебя. Будь поразборчивее! — шутливо погрозил Сержант пальцем.
— Уж не ревнуешь ли ты? Ты же знаешь, что ты моя единственная любовь.
— Я очень волнуюсь за тебя, девочка. Все-таки ты моя лучшая ученица.
— Для меня это очень лестно.
— Хочу спросить, ты уверена, что делаешь все правильно? А не лучше ли убрать его, твоего последнего, пока он ни о чем не догадался?
— Не переживай, — отмахнулась женщина. — Это моя игра, и я хочу довести ее до конца.
Степан повернул ключ зажигания и, пожав плечами, вздохнул:
— Как скажешь, Зарема. Но, по-моему, ты все усложняешь.
— Возможно.
— У него невероятная интуиция, а потом, ты сама, видно, этого не замечаешь, но у тебя заметен легкий кавказский акцент.
— Я буду следить за собой.
— Уж постарайся! Но знай, если ты захочешь упростить… ну, в общем, ты меня понимаешь, то я всегда к твоим услугам.
Женщина улыбнулась:
— Я буду иметь тебя в виду, но ты же сам сказал, что у меня достаточно кавалеров.
— Кстати, где сейчас твой напарник Гаврош?
Девушка пожала плечами:
— Не знаю, он отстрелялся и ушел. Мы договорились встретиться через неделю.
— Хочу сказать, что он оставил на карабине отпечатки своих пальцев. Его сейчас ищут. А если найдут, то это может принести нам некоторые неприятности. Если ты увидишь его… В общем, не задавай ему лишних вопросов, сама знаешь, что нужно делать.
— Я поняла.
— Хотя я со своей стороны тоже предприму кое-какие меры. Ну что же мы стоим? Поехали!
* * *Ровно в шесть часов вечера Чертанов был у багажного отделения вокзала. Здесь, кроме него, собралось еще шестеро мужчин. Сбившись в плотную группу, они о чем-то невесело переговаривались. Когда подошел Чертанов, они сдержанно и вразнобой поприветствовали его. Михаила не покидало ощущение, что он поступает как-то не так. Еще какой-то месяц назад он зачислил бы всех этих ребят в свои потенциальные клиенты, а сейчас хохочет над их шутками. Было в его положении что-то противоестественное. Что ж, с этим тоже следовало смириться.
Руководил их командой мужчина лет тридцати, все называли его Шатуном. Он оправдывал свое погоняло — в его облике, в манере держаться, даже в походке было что-то от дикого шалого зверя. Даже смотрел он так, будто бы полосовал по глазам когтистой лапой.
Знакомство Михаила с Шатуном произошло на квартире Валентины, в присутствии ее двоюродного брата Павла, который, собственно, и свел их. Чертанов обратил внимание, что на пальце кузена Вали красовалась тюремная наколка, такие встречаются только у тех, что сидели на малолетке. Это был весьма дурной знак. Поначалу он даже хотел найти подходящий предлог, чтобы откланяться, но только неожиданно нахлынувший кураж не позволил ему сделать это.
Дело шло к обсуждению деталей предстоящей поездки, в которой Шатуну отводилась руководящая роль. Но все пошло не так, как планировалось.
Задержав взгляд на Чертанове, Шатун вдруг поморщился:
— Что-то от тебя ментярой тянет. Ты, часом, не того, не из легавых?
Чертанов грубовато отшутился и дал понять, что развивать эту тему не намерен. Только присутствие Павла, который имел на Шатуна немалое влияние, не позволило вспыхнуть конфликту. Для Михаила стало понятным, что командировка будет очень непростой, но хуже всего было то, что им придется вместе находиться в купе, а ведь обоим уже было ясно, что им не ужиться даже на гектаре земли.
Но самое неприятное произошло часом позже. Валентина провожала Павла до дверей. Тот вдруг неожиданно притянул ее за талию и что-то зашептал в самое ухо. Увидев подошедшего Чертанова, она неловко освободилась от тесных объятий. Михаил нахмурился — ясно одно, так сестру не хватают. После того как гости ушли, Михаил напрямую спросил у Валентины о ее странном брате, но в ответ она только рассмеялась.
Чертанов старался вести себя в кругу братвы непринужденно, заводил разговоры, охотно отвечал на вопросы, но чувствовал, как сразу деревенеют мышцы, стоило ему только столкнуться взглядом с Шатуном.
— В общем так, — раскуривая сигарету, сказал Шатун. — Поедем люксом.
— А телки в поезде имеются? — весело поинтересовался один из парней, узколицый блондин с веснушчатым лицом. — Сейчас эта служба отлажена, можно прямо в номер ляльку заказывать.
Шатун не ответил, он лишь на секунду задержал глаза на блондине, но сила его взгляда была такова, что кровь мгновенно отхлынула от лица говоруна и на восковой коже отчетливо проступили веснушки.
— Груз будет находиться в каждом купе, — спокойным голосом продолжал Шатун, так, словно ничего не произошло. — Стволы у всех при себе?
— Да, — за всех ответил все тот же белобрысый парень, видно стараясь загладить допущенный промах.
— Если что-нибудь замечу не так… убью, — спокойно сообщил Шатун, остановив свой взгляд на белобрысом. — Ответа не слышу!
Плечи блондина заметно ссутулились. Справившись с тугим комом, вдруг перехватившим дыхание, тот кивнул:
— Базара нет!
— Вот и ладушки. А теперь раскладываем «капусту» по местам. Едем до границы, там нас встретят.
С первого взгляда было понятно, что Шатун сильный и крепкий лидер. Никто из присутствующих не сомневался в том, что такой пойдет до конца.
До последней минуты для Чертанова оставалось тайной, какой именно груз будет перевозиться в брезентовых мешках, а сейчас Шатун открытым текстом заявил, что в мешках будут деньги.
По спине Михаила холодной волной прокатился страх. Такие вещи, как правило, хранятся под многими печатями, и о перевозке общаковских денег известно только лишь избранным. Перевозкой обычно занимается общаковская братва. Следовательно, в воровских орбитах, где-то на заоблачных высотах, там, где принимаются ответственные решения, произошел сбой. А от этого отлаженный механизм для переправки денег не сработал, и потому по воле случая он, бывший мент, должен стеречь воровское добро.
Где-то внутри Чертанова родилось разочарование, ему всегда казалось, что воровские деньги охраняют самые проверенные люди и что здесь система безопасности покрепче, чем в швейцарских банках. И уж конечно, невозможно было представить, чтобы в общаковскую братву мог внедриться случайный человек. Это исключено в принципе, по понятиям!
В вагоне, кроме них, ехало еще четыре человека. Совершенно посторонние люди. Двое молодых мужчин простоватой наружности, забившие все купе какими-то баулами, и парень с девушкой-блондинкой — милые люди, которые постоянно держались за руки. Парни были похожи на челноков-мешочников, делающих свой нехитрый бизнес на мелком опте. Только вот взгляды у них были какие-то волчьи. Хотелось отвести глаза, столкнувшись с таким колючим настороженным взглядом. Но все же опасности для братвы, похоже, никто не представлял. Предстоящая поездка обещала быть легкой прогулкой. Но Чертанов кожей чувствовал, что все не так просто, как выглядело на первый взгляд. Воздух был буквально наэлектризован опасностью, можно было даже почувствовать тревожную вибрацию окружающего. Очень странно, что этого не замечают его новые коллеги.
Михаил оказался в одном купе с тем самым белобрысым парнем, отважившимся вступить в перепалку с Шатуном. Парень — он представлялся как Белый, явное погоняло — был не столь беспечен, как это могло показаться в начале, мешки с лавэ накладывают определенные обязательства, а потому он с особым вниманием всматривался во всякого, кто оказывался вблизи купе.
— Ты вот что, — обронил Белый, — держи правую сторону, а я левую. Конечно, я не верю, что кто-то позарится на башли, но мало ли!
— А кто, по-твоему, может позариться? Свои-то вряд ли, сразу без башки останутся. Менты, что ли?
Белый оставался серьезен.
— Зря лыбишься. На «капусту» всегда гнилой народец слетается. Менты первые и снимут сливки. А потом ничего не докажешь.
— Неужели?
— Идейные-то не пойдут, таких в милиции тоже хватает, а вот ссученные, так эти всегда пожалуйста! — И Белый заозирался по сторонам.
Деньги были в обычных холщовых мешках совершенно неброской наружности. Никаких знаков, указывающих на то, что это мог быть воровской общак. Так, какая-то бросовая ерунда…
Чертанов столкнулся в коридоре с Шатуном. Угрюмо глянув на Михаила, тот поинтересовался, все ли в порядке, и, услышав утвердительный ответ, молча направился к себе в купе.
И все-таки что-то здесь было не так. Думай, наблюдай, анализируй. Главное, отбрось всякую фантазию. Только факты. Прислушайся к своим внутренним ощущениям, напряги интуицию, а уж она не подведет и в подходящий момент выдаст подсказку.
Первое: почему тебе так не нравится Шатун? Да — он вор, да — преступник. Но и среди преступников немало людей с обостренным чувством справедливости. Встречаются и совестливые. Но что же в нем не так? Напрягись, вспомни, ведь что-то тебя насторожило. Прокрути ленту воспоминаний немного назад, напряги память. Стоп! Истина прояснилась. Озарение было столь внезапным и острым, что буквально ослепило Михаила.
Когда они вошли в вагон, Шатун обмолвился с проводницей несколькими фразами. О чем они разговаривали, было не разобрать, но то, что они были знакомы, не вызывало никакого сомнения. Уж слишком серьезен был взгляд девушки, уж слишком заинтересованно она внимала словам Шатуна. Да и тот разговаривал с ней так, словно отдавал распоряжения, — заигрыванием тут и не пахло. Не было ничего удивительного в том, что они знакомы, мало ли у кого какие знакомые. Настораживало другое — почему же тогда Шатун скрывал это?
— Что-то ты дерганый какой-то, — посмотрел Белый на Михаила. — Посиди, расслабься. Когда тебе так удастся еще отдохнуть, а? Работа у нас не пыльная. От нас ничего особенного не требуется, мы всего лишь сопровождающие. Знаешь, сколько у меня таких поездок было?
— Сколько? — равнодушно поинтересовался Чертанов.
Белый поставил бутылку пива на стол, подозрительно посмотрел на собеседника и ответил с некоторым вызовом.
— А я и не помню!
Поезд постукивал колесами на стыках и все дальше удалялся в ночь. Пассажиры в вагоне спали, только в тамбуре, оставаясь за дежурного, стоял Шатун, выкуривая одну сигарету за другой, без конца простреливая своими колючими глазами пустующий коридор.