– Пойдем к реке.
Пройдя через лесок, они отмыли со своей находки грязь. Под ней оказался вовсе не чугунок, как они подумали вначале, это была медная кастрюля, не лишенная даже некоторого изящества. Круглые бока ее были ровными и когда-то должны были красиво блестеть. А единственная уцелевшая ручка была выполнена в виде звериной лапки.
– Недешевая вещица была. Не в каждом городском доме такую найдешь.
– У барина на кухне такая могла бы стоять.
– Или у богача мельника.
И дядя многозначительно подмигнул племяннице.
– Ну что? Открываем?
– Давай.
Вооружившись ломиком, дядя попытался сковырнуть крышку. Не тут-то было. Слой грязи так плотно впечатал крышку, что выковырять ее наружу у дяди никак не получалось.
– Что за дела? Вроде бы грязь всю смыли. Что-то ее изнутри держит, так, что ли?
– Золото?
– Ох, хорошо бы, Катюшка.
Наконец крышка поддалась. И слегка деформированная, она все же отлетела в сторону. А дядя с племянницей сунули любопытные носы внутрь кастрюли. Там была грязь. Очень много грязи. Мокрой, липкой и противной даже на вид. Но она прикрывала собой сказочное богатство, так что Катька первой запустила ручонки внутрь. Дядя последовал ее примеру. И минут пять они оба сосредоточенно мяли и перебирали пальцами тягучую и липкую грязь.
– Ты что-нибудь нашел?
– Нет.
Разочарованию их обоих не было предела.
– Пусто!
– Как же так?
– Сам не понимаю.
Дядя в сердцах перестал церемониться с кастрюлей. Вытряс из нее на берег всю грязь и разровнял ее ногой. Но и теперь ничего полезного в ней не блеснуло, не сверкнуло и не выкатилось.
– Вот так-так, – произнес озадаченный дядя. – Похоже, что в самом деле ничего, кроме колодезной грязи.
– Кто же ее в колодец пустую-то бросил?
Катя тоже смотрела на кастрюлю с укоризной, словно та была виновата в том, что оказалась в колодце уже пустой.
– Может, нас опередили? Золото из кастрюли достали, а саму кастрюлю обратно бросили?
– Может. Но тогда случилось это не год и не два назад, а гораздо раньше.
– Почему?
– Забыла, какие деревья мне корчевать приходилось, пока завал над колодцем разгребали?
Катя вспомнила вполне приличных размеров березку со стволом толщиной в дядину руку. И кивнула.
– Такому дереву лет десять расти нужно. А на камнях, где питания корням почти нет, и того дольше.
– Значит, Нюра ни при чем?
– А она и не могла быть при чем. Нашла бы золото до нас, не крутилась бы теперь у нас под ногами.
Дядя был очень огорчен и даже рассержен.
– Да что же это такое! – воскликнул он и неожиданно с силой наподдал кастрюлю ногой.
От полученного удара кастрюля отлетела на несколько метров и упала в кусты. А безмерно огорченный новой неудачей дядя запрыгал на одной ножке, напоминая аиста. Вторую ногу, которую он ушиб при ударе о кастрюлю, он прижимал к себе. От боли, а еще больше от разочарования дядя стонал и ругался. И как здорово он ругался! Катя, и спустя много лет вспоминая тот миг, всякий раз содрогалась то ли от восхищения богатым словарным запасом дяди, то ли от величия русского языка вообще.
Наконец дядя немного успокоился, перестал ругаться и смог заговорить с племянницей нормально:
– Где мы с тобой еще не были?
– На мельнице.
– Там сейчас копаются эти двое. Вряд ли им улыбнется удача. По тем ориентирам, что я им указал в письме, они разве что черта лысого и найдут. Ладно. Пошли! Митю подождем, и пора уже домой ехать. Отдохнем, письмо отца перечитаем, глядишь, и наткнемся на что-нибудь новенькое.
Но прежде чем им удалось уехать из Олеховщины, случилось еще одно событие, прямо указывавшее на то, что поиски клада – дело далеко не такое уж безопасное. Едва дядя с племянницей выбрались из низинки, в которой закончил свои дни дед одного и прадед другой, как вдруг над всей округой разнесся протяжный вой:
– Убили-и-и-и! Убили-и-и!
Катя даже выронила из рук кастрюлю, которую все-таки тащила с собой.
– Что это? Кто кричит?
Голос был женский. И сперва Катюша со страхом подумала про бабушку Афину, но потом сообразила, что дряхлой старушке уже не под силу так голосить. Да и сам голос был сравнительно молодой. Дядя бросил на землю лопаты, ведра и все прочее снаряжение и побежал вперед. Катюша бросить кастрюлю не сообразила. Так и побежала с ней следом за дядей.
Вскоре девушка увидела ту самую пьянчужку Катерину, с которой уже встречалась утром. Женщина сидела у обочины дороги прямо на земле и уже не вопила, а просто заунывно выводила на одной ноте:
– Убили-и-и! Убили!
При этом она раскачивалась из стороны в сторону и была явно сильно пьяна.
– Что случилось?
– Убили! Герочку моего убили!
– Где? Как это произошло?
– Ой, не знаю, – замотала головой дурная баба. – Пришла я домой, а он уж там лежит. Синий весь и не дышит!
– Где лежит? Дома?
– Ага. Во дворе.
– Может, спит просто?
– А топор-то как же? Топор-то у него в голове торчит. С топором-то не больно поспишь. Уж на что мой Герка неприхотливый, а когда топор из башки торчит, и он уснуть не сможет.
Услышав про очередную жертву, да еще вновь убитую топором, Катька побледнела. Это что же делается? То прадед, то брат Андрея с женой, то теперь этот Герман? Что за проклятие поселилось в этих местах?
Но дядя не позволил племяннице раскиснуть.
– Может, все еще и не так страшно, – сказал он Катюше. – Баба-то пьяная. Пойду и своими глазами взгляну.
С этими словами дядя отправил девушку к бабушке Афине, а сам вместе с женой потерпевшего отправился к ней домой. Обратно они вернулись быстро, оба бледные.
– Ну что?
– Все верно, – коротко отозвался дядя. – Топором. По голове. Сразу и насмерть.
Бабушка Афина всплеснула руками.
– Да у кого же это рука-то поднялась на тихого пьяницу? Никому зла не делал. Катька, не ты ли его шмякнула?
И она пристально посмотрела на вдову. Но та лишь отвернулась и помотала головой.
– И кому помешал? Жил себе человек да небо коптил. Кому вред от него был?
Пока дядя вызывал полицию, вдова не растерялась. Она выпросила у бабушки поллитровку самогонки и ударилась в воспоминания о своем любимом. Чем больше пила женщина, тем большими достоинствами обрастал покойный. Получалось, что и ума он был великого. И здоровья богатырского. А уж сердце какое было у этого человека золотое – так и не рассказать!
– И всем-то он помогал, – вторила ей старушка. – Вот и мне, убогой, и водички притащит, и огород вскопает, и дров наколет. Золото, а не мужик. Осиротели мы с тобой, Катеринушка. Кто нас теперь обиходит? Кто о нас позаботится?
Катерина окончательно расчувствовалась и к тому времени, как прибыла полиция, уже рыдала навзрыд:
– Ой, доля моя горькая! Ой, да кому же я теперь нужна буду?
Полицейские пытались расспросить вдову, но толку от ее показаний никаких не было. Даже после того, как вдову отвели на место преступления, в голове у нее не слишком-то прояснилось.
Пришлось оперативникам самим принимать решение.
– На первый взгляд жену задержать надо. Пьяная, лыка не вяжет, и от трупа спиртным изрядно разит. Возможна семейная разборка на почве совместно выпитого алкоголя.
– Или грабеж?
– Да что здесь брать! Оглянись по сторонам – одна голь перекатная в этих местах живет.
Первый оперативник оглядел двор, а потом произнес:
– Всюду нищета, а топор смотри какой хороший.
Топор, которым был убит Герман, на самом деле был вещью примечательной. На длинной ручке, с широким лезвием. Он был куплен явно не в соседнем сельпо.
– Такой тысяч десять стоит, если не больше.
– Это откуда же у голытьбы мог такой топорик взяться?
– Не их это топор! – подала голос бабушка Афина, которая не выдержала и тоже приплелась на место преступления. – Вона их топор, как раз в колуне торчит.
И она указала на другой топор самого затрапезного вида с видавшим виды щербатым лезвием.
Оперативники растерялись:
– А этот топор откуда здесь взялся?
– Отродясь у них такого топора не было.
– Что же это получается, убийца принес орудие преступления с собой? Выходит, жену мы напрасно подозреваем?
И оперативники повернулись к бабушке Афине, к которой они теперь возымели особенное доверие.
– А у кого бы такой топор мог иметься, как вы думаете?
Но бабушка уже утратила интерес к происходящему. Словно выполнив то, ради чего сюда явилась, она молча развернулась и поковыляла назад к своему дому. А вот Катя осталась. Она просто не могла с места сдвинуться. Как увидела торчащий из затылка Германа топор, так и застыла. И не залитый кровью Герман был тому причиной. Все внимание Кати сосредоточилось на самом топоре, на орудии убийства.
Девушка готова была поклясться, что уже видела этот топор совсем недавно. Этим или до крайности похожим топором Андрей очень лихо разрубал у себя в дровяном сарае поленья для своего камина. Этой работой он занимался самостоятельно, никого к ней не подпуская. И уверял, что такая работа – лучшая зарядка и лучшее начало дня. Катя потому так хорошо запомнила топор, что вчера вечером как раз долго любовалась на слаженные движения рук Андрея. Любовалась и на бугрящиеся под рубашкой мышцы, и на чуть взмокший лоб, и на широко расставленные крепкие ноги Андрея. И вот теперь выясняется, что с такой же легкостью, как он рубил деревянные чурки, Андрей способен расколоть и чью-то голову.
Глава 10
Впервые за эти дни Кате не хотелось возвращаться к Андрею на хутор. И ее можно было понять. Сегодняшние новости говорили однозначно не в пользу Андрея. И если смерть его бывшей жены и брата еще можно было как-то замять, то как быть с убийством Германа? Убийство было совершено с помощью топора, который принадлежал самому Андрею.
Вернувшись на хутор, первым делом Катя сунулась к дровяному сарайчику. Топора там не было. Катя посмотрела у камина на случай, если Андрей забыл свой топор там. Но топора не было и там.
– Это что же получается? Андрей – убийца?
И Катя чуть ни расплакалась от досады. В кои-то веки встретился ей хороший мужчина, который проявил к ней интерес, и что оказалось?
Кому принадлежит топор, полицейские рано или поздно все равно выяснят. Это лишь вопрос времени. И что тогда? Они придут сюда и Андрея арестуют! А он, возможно, ни в чем и не виноват.
Но была еще одна мысль, которая не давала Кате покоя.
– Прадеда моего топором уложили, все так рассказывают. Потом брата Андрея и его жену тоже топором ухайдакали, а чтобы следы преступления скрыть, баню с их телами подожгли. А теперь вот еще и Германа топором по башке тюкнули! Что это? Совпадение или что-то больше? Что за зло с топором здесь бродит?
Но когда Катя поздно вечером сообщила о своих догадках дяде, тот поднял ее на смех.
– Ты думай, что говоришь, племянница. Будь Андрей убийцей, стал бы он орудие преступления на месте оставлять? Андрей у нас далеко не дурак. Уж сообразил бы, унес приметный топорик с собой, когда с места преступления бежал.
У Кати прямо камень с души свалился, когда она услышала разумные слова своего дяди. Однако она тут же нашла новый повод для тревоги:
– Значит… Если Андрей не виноват, тогда Андрея кто-то хочет подставить?
– Вот это ближе к правде.
– А кто? Может быть, тот же человек, что и твоего деда убил?
Но дядя в ответ возмутился:
– Как убийца, который моего деда угробил, мог до наших дней дотянуть? Деда убили еще в середине прошлого века. Даже если и тогда убийца ребенком был, сейчас ему уже за семьдесят. Кто же в такие годы убивает? Да еще топором. В руках-то уже и сил не осталось.
– Не скажи, иные старички покрепче молодых будут.
Несмотря на слова дяди, за ужином Катя не спускала глаз с Андрея. Но он вел себя совершенно точно так же, как и вчера, и позавчера. Делился своими планами, шутил, улыбался. Нет, не был похож он на жестокого преступника. Но если Андрей не убивал, кому понадобилось его подставлять?
– Андрей, а у тебя есть враги?
Тот вопросу Катюши явно удивился.
– Не знаю. Никогда об этом не задумывался. Думаю, что нет.
– А если есть какой-то человек, кто тайно тебя ненавидит?
– Да за что же меня ненавидеть? Никому зла не желаю, живу себе мирно, по мере сил стараюсь людям добро делать.
Вот и Герман тоже жил мирно. И по мере сил и возможностей тоже добро делал. А кто-то взял и убил его.
Когда дядя Паша рассказал Андрею про случившееся в Олеховщине убийство, тот выглядел неподдельно изумленным.
И тоже воскликнул:
– Это кому понадобилось убивать безобидного пьянчужку?
Но дядя продолжал:
– А еще жена Германа нам сегодня утром сказала, что вашу жену и брата вашего тоже зарубили перед тем, как спалить их дом.
Андрей слегка смутился, но взгляда не отвел.
– Такая версия была, – признался он. – И меня полиция дергала. Да я их понимаю, я бы и сам себя тоже на их месте заподозрил.
– И что было?
– А ничего. На мое счастье, у меня алиби имелось.
– Алиби?
– Ага. Как раз в ту ночь у нас в коровнике надумала телиться моя лучшая корова. Ждала она сразу двоих телят. Редко, но такое бывает. Да еще положение у одного из них было не совсем правильное, так что роды были сложными, пришлось вызывать ветеринара. И мы с ребятами всю ночь провозились у нашей Пеструшки. Только к семи утра все закончилось.
– И у вас есть свидетели, которые подтвердили, что вы всю ночь провели в коровнике?
– Целых четыре человека. Ветеринар, его помощник и двое моих работников. И если к моим работникам у полиции еще могли возникнуть вопросы, то ветеринар – человек посторонний. Да еще по его просьбе его помощник снимал весь процесс на видео. Такие роды – это редкость. Ветеринар хотел для коллег снять весь процесс. Там на видео хорошо видно, где, кто и в какое время находился. Так что спасибо моей Пеструшке, которой телиться именно в ту ночь приспичило, спасла она меня, благодетельница моя. Не только двух здоровеньких телят подарила, но и свободу сохранила своему хозяину.
– Понятно.
У Кати прямо камень с души свалился. Как хорошо, что можно не подозревать Андрея в убийстве его жены и брата! Теперь бы еще доказать, что и Германа он не трогал, и вообще можно жить и радоваться. И до самой ночи Катя ходила счастливая, напевала и твердо верила, что в ее жизни скоро произойдут предсказанные бабушкой Афиной перемены.
Так и получилось, что за целый день Катюша ни разу не вспомнила про Вована. И не вспоминала бы и дальше, да он сам ей позвонил.
Разговор начался с претензий:
– И как это вам старую ведьму удалось уговорить вам с дядей помогать!
– О чем ты?
– Думаете, мы не догадаемся, что вы специально это письмо нам подсунули? Да мы это сразу поняли, как только до мельницы добрались. Там же все перерыто, словно бульдозер работал.
– А где вы сегодня были? Возле мельницы?
– Да!
– И что? Там кто-то искал еще до вас?
– Не притворяйся, будто бы вы этого не знали. Еще как искал! Нюрка говорит, что в прошлом году такого не было. Они там с ребятами в прошлом году фундамент дома осматривали, ничего не нашли, а землю рыть не стали. Что толку рыть, если не знаешь, где именно спрятано.
– Но кто-то все равно перерыл?
– Разве не вы с дядей?
– Нет.
– Все равно вы знали, что на мельнице ни хренашки нету, – злобно бубнил Вован. – Как вам эту старую ведьму удалось уболтать? Она же всю вашу семью ненавидит лютой ненавистью.
– Бабушка Афина ненавидит нашу семью? За что?
– Так старый мельник – дед твой или прадед, кем он там тебе приходится, – ведьме житья не давал.
Прадед имел какие-то претензии к Афине?
– Будет врать-то! – воскликнула Катюша в ответ. – Бабушка Афина тогда еще маленькая совсем была.
– Она-то маленькая, а мать ее в полной силе была. И в деревне ее ведьмой кликали. А ваш прадед к чародейству очень отрицательно относился, властям жаловался и всячески сам ведьму изводил. Поговаривают, что и арестовали самого мельника по доносу той самой бабы. И всю его семью. Она их в контрреволюционных взглядах обвинила. Да плюс происхождение из кулаков. Тогда из их семьи многих арестовали. И старого мельника, и его сына – Степана, и из его дочерей кое-кого выдернули. И никто в деревне не ожидал, что Степан-мельник сначала арест, а потом тюрьму и лагерную ссылку переживет. Но он крепкий оказался. Назад вернулся и поклялся, что со свету проклятую ведьму и весь ее род сживет. Вот Афина вашу семью и ненавидит.
– Это же когда было!
– Ну, а для бабки словно бы вчера. Нюрка-то когда узнала, что в Олеховщине эта бабка до сих пор живет, думала, что козырного туза вытащила. Дескать, старожилка сейчас ей все и выложит, где старый мельник жил, где один его дом был, где другой. А что в итоге вышло?
– Что?
– Сперва хорошо у них все шло. Бабка к себе Нюрку на постой пустила, на деньги польстилась. И разговаривала с ней нормально. Но как узнала, что Нюрка старым мельником интересуется, мигом насторожилась. Спросила, кто Нюрка такая и не приходится ли старику родней. Нюрка ей правду и скажи. И все!
– Что?
– Мигом дружба у них оборвалась. А старуха Нюрке на дверь указала. И выродком еще назвала, так-то вот.
Катюша от самой бабушки Афины слышала несколько иную версию прошлогодних событий, что Нюру она выставила, потому что вся компания, которая явилась вместе с Нюрой, оказалась очень уж шумной. О чем Катя своему бывшему другу открыто и честно сказала.
– Ну, допустим, Нюрка с ребятами пошумели чуток. Так что с того? Все равно старуха ведьма. Мы когда в Олеховщину приехали, первым делом к ней с Нюркой зашли. Подарки принесли. А она на нас так глянула, у меня прямо мороз по коже. Среди ночи на улицу выгнала. И как вам ее приручить удалось, я не знаю! Нюрке не удалось, хотя она старому мельнику всего лишь правнучка, а твоему дядьке, который ему прямой внук, удалось. Не иначе колдовство какое-то.
– Вот еще колдовство! Просто бабушка Афина в людях разбирается. Она сразу поняла, что мы с дядей порядочные.
– А мы кто? Бандиты, что ли? Между прочим, Нюрка свое хочет получить. Это вы ей мешаете.
– Ты не возмущайся, а лучше скажи, кто у твоей Нюрки еще в родственниках числится?
В вопросе Катюши крылся умысел. Если в прошлом году Нюрка привозила с собой на поиски клада шумную и большую компанию, то не мог ли кто из этой компании затем продолжить поиски самостоятельно?