Астра проснулась под вечер, когда обоз остановился на последний короткий привал. Непонимающе оглядела пустую повозку и, почувствовав естественный призыв организма прогуляться, вылезла наружу. Но едва бросив взгляд на окружающие тропу валуны, и поднимающиеся над ними крутые склоны горы, поняла, произошло что-то неладное. Слишком близко были горы, занимая уже большую часть обозримого пространства. Да и дождя нет и в помине, а последнее, что она помнит о погоде, это упорный шорох струй по туго натянутому полотнищу повозки.
Первым делом магиня все же проследовала в сторону кустиков, пытаясь вспомнить, что с ней случилось. Отдаленно вспоминался разговор с Дисси, тяжелое чувство внутреннего противоборства, разрывающее ее между желанием побыстрее получить вожделенные перья фэй и виной перед новыми подругами. А потом… потом в памяти наблюдался какой-то туман, напряженные руки, посверкивающие камни, серебряная паутина, обволакивающая ее со всех сторон.
Астра с досадой тряхнула головой и решительно направилась к карете, надеясь там получить ответы на все свои вопросы.
– Присмотри за ней, – указал на магиню глазами старший и четвертый понятливо кивнул.
Неизвестно, что может прийти в голову оскорбленной магине, в тот миг, когда она поймет, что ее принудительно заставили проспать больше суток. Правда и остановить ее будет не так-то просто, особенно при таком скоплении народа. Поэтому лучше отвлечь ее от подруг заранее, пока она до них не дошла. Четвертый пришпорил лошадь, направляя ее наперерез магине и почти успел, когда прямо перед мордой лошади к девушке бросилась знахарка.
– Астра, девочка, зачем же ты встала?! – нежно обнимая подругу за плечи, запричитала она. – Как ты себя чувствуешь?!
– Ничего… – неуверенно пролепетала магиня, начиная подозревать, что с ней случилось что-то малоприятное. – Немного голова кружится. А что… со мной было?
– Пойдем к девочкам, вот они обрадуются! Там я тебе все и расскажу. Обопрись, на меня, не хватало, чтоб на улице в обморок упала! А ты что, не видишь, куда прешь? Чуть на человека своей лошадью не въехал! – обернувшись к разинувшему рот от такой наглой клеветы охраннику, сердито отчитала его Дисси.
И бережно, как драгоценную вазу придерживая магиню, повела ее в карету.
– Получилось! Идут сюда! – шепнула подругам подглядывавшая в шелку Бини и девушки засуетились, спешно пряча оружие.
Когда Дисси открыла дверцу и осторожно подтолкнула к ней Астру, все уже безмятежно занимались самыми безобидными делами. Принцесса с Ким дочитывали последние письма, Бини с Вареной тонко резали сыр и мясо, сооружая слоеные бутерброды на всю компанию. А Улидат выстукивала на краю столика ребрами ладоней какую-то незамысловатую мелодию.
– Посмотрите, кто проснулся?! – точно таким тоном, каким спрашивают детей, а посмотри, какую мы тебе купили игрушку? – проворковала Дисси.
– О! Астра! – первой радостно распахнула глаза Бини. – Как ты себя чувствуешь?
– Тебе помочь? – протянула руку Кимелия.
– Садись сюда! – приветливо улыбаясь, подвинулась Варена. – Голова не кружится?!
– Надо кормить, – переставая стучать, серьезно заявила Улидат.
– Действительно, девочки! Что вы все на нее набросились! Пусть сначала спокойно поест! – укоризненно оглядев подруг, скомандовала Лародель, заботливо подвигая к магине блюдо с бутербродами.
Смущенная таким вниманием и заботой, магиня взяла бутерброд и, откусив кусок зачерствевшего хлеба с мясом, сыром и малюсеньким малосольным огурчиком, осознала, что действительно голодна как зверь.
– Вот покушаешь и станет совсем хорошо, – с одобрением наблюдая за азартно жующей магиней, добродушно болтала Дисси. – А то вчера напугала меня, сидела, работала и вдруг свалилась! Я тебя на лежанку уложила, а ты вся бледная, сердце бьется прерывисто, словно кто напугал. Долго думать было некогда, накапала я тебе липянки с толкуницей, это снадобье сердечные волненья хорошо успокаивает. Только одно свойство имеет… за что редко применяют… сон после него больно крепкий, хотя и целебный. Вот и ты, как полегчало, так и уснула. Считай, сутки проспала.
– Целые сутки?! – чуть не подавилась куском магиня.
– Ну да. Зато теперь смотри, и румянец на щечках выступил. Да ты не волнуйся, мы тебя и на минуту одну не оставляли, все по очереди дежурили. Это я сейчас всего на миг отлучилась, сама понимаешь куда. Так если ты заметила, повозка теперь рядом с каретой стоит. И в дороге следом катит. Ты пить-то что будешь, воду или квас? Горячего сегодня не варили, к ночи должны быть на месте, – не умолкая ни на минуту, ворковала Дисси, заботливо пододвигая ей то кружку с питьем, то очередной бутерброд.
Ничего этого Астра не заметила, где стоит повозка, откуда взялась знахарка. Да и не волновало её это теперь. Только одна мысль билась в голове, она проспала последний срок, когда должна была дать ответ старшему охраны, и теперь получение заветных перьев снова откладывается на неопределенное время.
Астра подняла на подруг полный отчаянья взгляд и, встретив их внимательные, сочувствующие взгляды, внезапно устыдилась. Она ясно увидала ситуацию с новой стороны и словно прозрела. Они переживают за нее, заботятся, волнуются, а она жалеет о том, что не успела их предать?!
Милостивая богиня, и какую же подлость она едва не сотворила! Хотела помочь вернуть преданную женихом калеку вероломному бабнику?! Ведь это только считается, что ее вернут отцу. Политического брака, решенного еще до ее рождения, Лародель никогда не избежать! Слишком глубоко вдаются в королевские земли личные владения герцога. Подаренные без права присоединения каким-то из королей его предку. Но даря эти поместья и титул верному другу, великодушный королевский прадедушка вовсе не предполагал, что правнук знатного рода соберет в себе сразу несколько отвратительнейших наклонностей. А ведь каким милый белокурым ангелом казался окружающим в юности! И она, Астра, своими амбициями едва не сыграла на руку негодяю, которого презирала всей душой! Ради чего?! Ради довольного взгляда мужчины, который никогда не смотрел на нее иначе, как с презрением! Не переставая при этом обнимать у нее на глазах абсолютно недостойных особ, так и льнувших к одному из сильнейших магов королевства. И, к тому же, очень видному мужчине. Это она внезапно поняла, когда ей исполнилось семнадцать. А он, заметив, что ученица, постепенно превращающаяся из худой нескладехи в красивую девицу, начинает краснеть и заикаться при его приближении, немедля прочел ей ядовитую нотацию. После которой Астра прорыдала всю ночь, но к утру с горькой ясностью осознала, что если хочет оставаться рядом с ним на правах хотя бы ученицы, то должна запрятать свои чувства так далеко, чтоб о них не догадался не только учитель, но и никто из окружающих. Она, разумеется, заметила притаившуюся в углу тонких губ довольную ухмылку, когда на другое утро равнодушно смотрела в его лицо опухшими глазами. Учитель никогда не узнает, каких нечеловеческих усилий ей стоило, держаться равнодушно и отстраненно, когда его рука случайно касалась во время занятий ее плеча или спины. С тех пор прошло почти десять лет, девушка научилась прекрасно собой владеть в его присутствии, но затаенное желанье сделать что-то такое, от чего его холодные глаза, обычно рассматривающие ее с презрительной насмешкой, блеснут восхищенным изумлением, с каждым годом становилось все крепче. Она настолько увлеклась поиском способа для осуществления своей мечты, что не брезговала небольшой слежкой за своим учителем. И, случайно узнав о его желании найти какое-нибудь свидетельство существования фей, из неосторожно оставленной на столе тетради, куда он записывал свои наблюдения за опытами, немедленно помчалась в Лизяки, чтобы отправится в Изагор. Даже не подозревая, что случайная встреча с попутчицами превратится в дружбу, внезапно оказавшуюся очень нужной для ее выстуженного одиночеством сердца. Это было чувство, абсолютно до этого времени неизвестное магине, занятой учебой и тренировками с раннего утра до поздней ночи. Но оттого не менее привлекательное и дорогое.
Девушки, исподтишка наблюдавшие за эмоциями, меняющимися на лице забывшей про всякий контроль подруги, наконец-то почувствовали себя в безопасности. Так искренне светились в глазах потерянно жующей бутерброд магини раскаяние и стыд, что все невольно ощутили нечто подобное. Им ведь пришлось пойти на обман, чтобы удержать подругу от падения, которое не сулило ничего хорошего никому из них.
– Астра, – неожиданно прошелестел голос куэлянки, – ты не сердишься на Дисси?
– Конечно, нет! – подняла на нее искренние глаза магиня. – Она все сделала правильно, мне действительно необходимо было хорошенько выспаться!
– Ну, что я тебе говорил? – кивнув на мирно катящуюся посреди обоза карету, с насмешкой спросил старший. – Эту женщину сам вархар не перехитрит!
– Ну, что я тебе говорил? – кивнув на мирно катящуюся посреди обоза карету, с насмешкой спросил старший. – Эту женщину сам вархар не перехитрит!
– А я очень рад, что они так поступили. Ты поддался на уговоры Шимирла, забыв, что он умеет видеть лишь сиюминутную выгоду. А не подумал, какого врага мы бы получили в лице молодой королевы, если бы отправили ее к отцу против воли?! Я вообще считаю, что ее нужно принять с почетом, и вылечить, не требуя услуг. И потом помочь… чего там она может желать?! Здоровья? Избавиться от этого пройдохи герцога?! Ну, это будет нетрудно. Зато можно выторговать всех приговоренных к смерти или пожизненному заключению женщин. Не даря им за это никаких желаний, – так решительно возразил четвертый, что старший взглянул на него с одобрением.
– Обсудим это на месте, – согласно кивнул он, выезжая вперед.
Четвертый становится с каждым годом все рассудительней и прозорливее. Значит, пора подумать о более серьезной работе для него, чем сопровождение обозов.
Обоз достиг места встречи, когда над миром уже непроницаемо царила ночь. Девушкам очень хотелось рассмотреть хоть что-нибудь, но в мерцании факелов сделать это было почти невозможно. Само собой, описание и даже рисунки каменной крепости, врезанной в одну из неприступных скал, запирающих тесное ущелье, в котором бился диким зверем ледяной поток, видели многие. Но одно дело плохонькая картинка, нарисованная по памяти каким-то возницей, и совсем другое собственные глаза.
Которые как раз в такой темноте и не могли оценить всей красоты и отлично продуманной защищенности этого места. Лишь некоторые, наделенные даром видеть во тьме, смутно разглядели обложенную каменными бортами узкую дорогу, ведущую к крепости. Да крепкие металлические ворота, распахнутые настежь.
Карету и повозки, где разместили остальных контрактниц перед последним отрезком пути, пропустили вперед, и они первыми въехали в свободный двор крепости. Ворота сразу же закрылись за последней повозкой и несколько высоких мужчин, в одинаковой одежде и с кожаными масками на лицах, предложили женщинам пройти в приготовленное для них помещение. С собой велели взять лишь самые ценные вещи, остальной багаж им принесут.
У Дисси никаких ценных вещей не было, кроме баула маркизы, в который она уместила свои запасы травы, да несколько мелких личных вещичек. Письма, которыми так дорожила погибшая дама, лежали там же, на самом дне, завернутые в простенький платок. Во второй руке знахарка несла сундучок принцессы, которая, отказавшись от помощи подруг, упрямо хромала рядом с ней. Единственное, что она не доверила никому, был висевший на ее спине арбалет, да кожаный колчан с болтами, пристегнутый к поясу. Впрочем, без оружия из кареты не вылез никто. Даже Варена сжимала в здоровой руке один из своих клинков.
Их подвели к узкой металлической дверце в глубине двора, и один из мужчин пошел вперед, зажигая по пути висящие на стенах светильники. Женщины с опаской ступали за дверь, в которую можно было пройти только по одному, и оказывались в тесном и длинном коридоре, вырубленном прямо в скале. Пройдя цепочкой по коридору, несколько раз резко менявшему направление, женщины оказались в просторном помещении, заставленном сбитыми из простых досок топчанами. На топчанах лежали меховые одеяла, посреди комнаты стояло несколько таких же грубо сколоченных столов и скамеек. В одном углу виднелась деревянная же дверь, но никаких окон не было и в помине. Помещение освещали развешенные по стенам светильники, которые сопровождающий по-хозяйски зажигал от своего факела.
Пока вошедшие женщины еще растерянно оглядывали неприглядное жилище, шустрая Бини уже скользнула в дальний угол и, водрузив на один из широких топчанов свою корзинку, на второй гордо уселась сама.
– Дисси! – звонкий голосок воровки эхом прокатился под каменными сводами. – Идите сюда!
Через минуту вся компания была возле нее. Прикинув ширину топчанов, на каждом из которых могло спать трое женщин нормальной комплекции, Дисси предложила сдвинуть их вместе. Дружно подхватив один топчан, девушки мигом придвинули его ко второму и начали благоустраиваться. Составили в изголовье вещи, накрыли меховыми одеялами.
– Там вода горячая! Мы первые! Поторопитесь! – возбужденно выпалила, куда-то исчезнувшая во время устройства постели Бини, и, подхватив узелок с вещами, собранными ей девушками, умчалась в сторону двери.
Горячая вода была настолько сильным аргументом, что все остальное сразу отошло на второй план. Мгновенно постановив оставить на хозяйстве Улидат, которую сменят первые вернувшиеся девушки, команда во главе с Дисси ринулась в мыльню.
Пройдя из небольшого тамбура, откуда вели еще две двери, в ту, за которой скрывалось желанное чудо под названием мыльня, Дисси огляделась и тихонько хмыкнула.
Каменные стены мыльни покрывала россыпь холодных капель осевшего пара, ледяная вода, струившаяся из отверстия в стене, попадала в каменную лохань, откуда стекала тонкой светлой струйкой и пропадала в углублении посреди комнаты. Пол, полого спускавшийся к этому углублению, был щедро посыпан соломой, возле стен стояли деревянные скамьи с деревянными же шайками, наполовину наполненными холодной водой. Возле одной стены жарко пылали дрова в каменном очаге, в который был вмазан огромный котел, доверху наполненный горячей водой. Рядом выстроилось несколько небольших железных вёдер и висел черпак на длинной ручке. За печью на приступке сложен запас дров, рядом с дверью накрытые полотном лавки, над ними крючья для одежды. Несколько стопок грубых полотенец на полочке, рядом куски серого дешевого мыла.
– И как здесь мыться? – растерянный голосок принцессы привел знахарку в боевое настроение.
– Сейчас научу, – пообещала она, решительно снимая телогрейку.
А что толку паниковать, если от этого все равно ничего не изменится?! У них в деревне и такая баня считается вполне приемлемой. Хотя и строится из дерева, да и лохани для мытья делают не в пример больше. Но после нескольких дней пути и эта вполне пойдет.
Уже через час вся компания расположилась в своем углу, поблескивая, на зависть не так быстро сориентировавшимся спутницам, чистыми волосами и разрумяненными лицами.
Дисси уже немного подсушила свои волосы и теперь, сидя на краю топчана, тщательно расчесывала спускавшуюся почти до пола светло-русую волну. На другом краю Варена осторожно водила серебряной расческой по длинным, волнистым локонам принцессы. У нее самой такой проблемы с женской красотой не было, после того, как дядя попытался ее удержать, намотав косу на кулак, она откромсала волосы по плечи. И пока жила дома, каждый день прикалывала отрезанную косу поверх собранных в хвостик рыжеватых завитков.
Пока была жива тетка, Варена хоть и работала наравне со всеми, но знала, что в случае чего, та всегда защитит её от падкого на девушек мужа. Но тетя внезапно умерла, успев сообщить Варене, что завещала ей приличную сумму на приданное. Однако, когда девушка заикнулась об этом при дяде, он чуть не лопнул от гнева. И, найдя завещание, с торжествующим хохотом порвал на глазах у потрясенной племянницы. Впрочем, родной племянницей она приходилась только тетке, забравшей ее в раннем детстве после гибели сестры и ее мужа.
А после смерти тетки вдовец стал все откровеннее намекать Варене на свои желания. Вначале она пряталась от него в своей спальне, защищенной крепким засовом. Но однажды вечером, заскочив в комнатку, никакого засова на двери не нашла. Вломившийся следом дядя без долгих разговоров зажал ее в углу, схватил за косу и, больно вывернув шею, потащил к кровати. Тогда ее спасли ножницы, лежавшие рядом в корзинке с шитьем. Варена схватила их и воткнула в мощное бедро мужика. Он взвыл от боли и отпустил племянницу, а она сбежала и спряталась на кухне за печью. А утром, глотая слезы, решительно отстригла роскошную рыжую косу.
С тех пор они некоторое время играли в прятки. Куда только Варена не умудрялась залезть, и он каждый вечер с садистской педантичностью обыскивал дом, находя все новые ее тайники. Девушка понимала, долго она не продержится, но сбежать не могла. У нее не было ни денег, ни одежды, ни документа, предусмотрительный дядя все вещи запер в ее бывшей спальне на огромный замок.
И однажды случилось то, чего она опасалась больше всего. Ему надоело действовать тишком и, омерзительно ухмыляясь, дядя приказал Варене сходить в подвал за маслом. Все молодые служанки харчевни в свое время попались на этот нехитрый фокус. Едва девушка спускалась в глубокий подвал, дверь запиралась снаружи и несчастная сидела там, пока не образумится. Но Варена, достаточно наслышанная о погребе, заранее приняла меры.
И, когда, не осмелясь ослушаться хозяина, спустилась в подвал и за ее спиной, торжествующе заржав, подлец захлопнул тяжелую дверь, девушка не растерялась. Вытащила спрятанное за бочками одеяло и, замотавшись в него, легла спать прямо на бочонках с маслом. Учитывая ее строптивый характер, хозяин не появлялся четыре дня. Она считала их по чередующимся периодам затишья и временем, когда над головой начинали грохотать отодвигаемые посетителями тяжелые стулья. Ночами Варена спокойно обедала припасенными продуктами, и, вооружившись скребком, скоблила до блеска от налипшего песка и грязи каменные ступени высокой лестницы. А перед четвертой ночью обильно полила несколько верхних ступенек лучшим маслом.