— Изумительно! — совершенно искренне одобрила я.
— Только я хочу за это благодарности, — поспешил воспользоваться ситуацией милорд.
— Какого рода благодарности? — осторожно спросила я.
— Пожалуй, я сообщу вам об этом в своем кабинете. А то здесь у нас проходной двор.
— И девушек наших ведут в кабинет, — мурлыкала я тихонько, выходя из искомого кабинета потрепанная, но довольная. По-моему, и милорд в печали не остался. А теперь работать, работать и работать!!!
Каталина сама выгнала меня с кухни часа в четыре. Оливия руководила пришлыми лакеями — накрывали на стол.
Я отправилась в свои комнаты — и обнаружила целую делегацию. Прибыли две портнихи — подогнать платье. Парикмахер — уложить прическу. И еще одна женщина — приводить в порядок лицо, как я поняла.
— Где миледи? — недовольно поприветствовали они меня.
— Это я, — честно ответила я.
— Не смешите меня, милочка, — ответила женщина помоложе. — Вы — явно прислуга.
— Слушайте, мне не до того, чтобы выяснять с вами отношения. Я в ванну. А вы все… Хотите — поможете мне собраться. Нет — обойдемся без вас.
И я пошла в спальню. А потом и в душ.
— Странная она какая-то, — донеслось мне в спину.
— Надо господина Джона Адерли позвать, он договаривался.
Когда я вышла из ванной, ситуация в корне поменялась. Во мне признали госпожу.
Мне показали несколько вариантов платьев. Я так обрадовалась, увидев не что-то светлое, а роскошное переливающееся платье темно-синего атласа, что, не раздумывая, указала на него.
— Милорд передавал, что на вас будут сапфиры. Синее платье опасно — могут не совпасть оттенки.
— Все равно, — заупрямилась я.
Ох, нелегкая эта работа… Должна признаться, я утомилась работать куклой. Меня одевали, раздевали, вертели, притирали, мазали, накручивали волосы чем-то горячим… Я устала — и у меня разболелась спина. А еще меня изо всех сил затянули в корсет. Тут я взбунтовалась, потому что поднялась, сделала несколько шагов — и поняла: я не то что есть — я дышать не могу.
— Э-э-э, нет. Так не пойдет. Любезные, перетяните меня так, чтобы можно было вдыхать и выдыхать, — приказала я.
— Но… — попробовала возмутиться та самая молодая, что не хотела признавать во мне госпожу.
— Я настаиваю.
И через минуту с облегчением вдыхала воздух. Его было не то чтобы много, но он был.
В седьмом часу ко мне в комнату постучалась Оливия. Она принесла украшения — колье и браслет. Девушки, меня собиравшие, вздохнули с облегчением — все совпало по цвету.
Я их поблагодарила и отпустила.
— Вы прекрасны, миледи, — искренне радуясь за меня, улыбнулись они.
Оглядела себя в зеркале — и ведь не поспоришь. Я просто себя не узнавала. Это платье придало фигуре утонченность, а образу законченность. Кожа словно мерцала, а высокие атласные перчатки подчеркивали нежность и изящество рук. Золото волос в высокой прическе, нежные черты лица.
— А в каком восторге милорд будет! — проговорила горничная и лукаво мне подмигнула.
— Оливия, я хотела попросить.
— Да, миледи.
— Поможете мне сегодня вечером выпутаться из этого наряда? Здесь одной не справиться.
— С удовольствием! — обрадовалась она.
Раздался стук в дверь.
— Миледи, — окликнул Джон. — Пора. Его Величество прибывают!
И я поспешила вниз. По крайней мере, попыталась поспешить. В подобном платье ступать можно было небольшими плавными шажками, безо всяких резких движений, потому что иначе кислород перекрывался намертво.
— И поесть мне не удастся, — пробурчала я. — А мы столько вкусного наготовили!
Но восторженный выдох «Ника!» в исполнении милорда Верда, когда он меня увидел, того стоил…
Я запомнила императора по той ночи, когда чуть не погиб Ричард, как странно похожего на милорда человека с неприятным, скрежещущим голосом. Сегодня же он был совершенно другой. Может, потому, что не было такой страшной ситуации, может, потому, что он был рад за сына. А может, потому, что на сегодняшний вечер он решил взять выходной.
Благодушный человек, чуть уставший. Он с радостью поприветствовал меня и мальчишек. Искренне поздравил с помолвкой, изъявив желание познакомиться с моими родителями. И наконец, благосклонно принял перед едой вожделенного гномьего самогона.
— Для аппетита, — чуть извиняясь, смутился он, внимательно поглядывая на меня.
Сегодня он мне напомнил моего отца, и я невольно улыбнулась.
— Цени ее, сын, — тихо сказал император Ричарду. — Она умеет искренне улыбаться. Только надо будет ее как-то защитить от наших… подданных.
Это прозвучало печально.
Потом Его Величество обозрел шеренгу пригнанных из столицы лакеев и попенял мне на переполох, который я устроила.
— Миледи Вероника, — улыбнулся он мне, — я ведь могу называть вас по имени, правда?
— Конечно, Ваше Величество, — склонилась я. А что — кто-то другого ответа ожидал?
— Когда я говорю «семейный обед», это подразумевает простоту. Пафоса с перепелами и двенадцатью переменами блюд мне и во дворце хватает. И ведь только присмотришь что-то вкусное, так раз — и перемена блюд. У меня такое ощущение иной раз складывается, что с кем-то из слуг мы любим одно и то же… Кстати, пока пирожки не доем — чтобы никто ничего со стола не уносил!
И он строго посмотрел на лакеев.
— Поддерживаю! — засмеялся милорд Верд.
— Не переживайте, Ваше Величество, — улыбнулась и я. — У нас их много. Их так любят милорд Верд и молодые люди, что приходится готовить сумасшедшее количество. Хватит на всех.
— Скажите, миледи, — обратился он ко мне. — А как вам наш мир?
— Интересно. Необычно. В нашем мире нет магии. А так… люди как люди. В большинстве своем — хорошие. Как и у нас. Но с таким потрясающим человеком, как милорд Верд, я встречаюсь впервые.
Его Величество прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Потом внимательно посмотрел на меня, пытаясь что-то найти. Улыбнулся.
— Вы знаете, что самое удивительное?
— Что, Ваше Величество?
— Ваше восхищение абсолютно искреннее.
— А почему оно должно быть неискренним? — удивилась я.
Он опять внимательно посмотрел на меня. А потом весело спросил:
— А скажите, это правда, что в вашем мире вы преподаватель? Так же как мой сын?
— Я действительно преподаю историю в академии, только не военной, а Внутренних дел. Мы готовим следователей, экспертов, полицейских… Только у меня ранг значительно ниже, чем у вашего сына. Я не руковожу академией. Просто читаю лекции, веду семинары.
— И вы действительно умеете готовить?
— Да, — рассмеялась я. — Почему-то именно это мое умение вызывает то наибольший восторг, то наибольшее недоумение.
— А зачем, если вы работаете и занимаете достаточно высокое положение в иерархии своей страны?
Я смогла лишь усмехнуться — высокая иерархия. Да уж…
— У нас все, к сожалению, устроено немного по-другому. Я достаточно скромная персона. И по зарплате в том числе. Поэтому приходится все делать самой.
— Занятно, — пробурчал Его Величество. — А танцевать вы умеете?
— Да, — кивнула я. Вот этого хоть сто порций.
— А вальс-то у вас танцуют? — ворчливо спросил император.
— Не все. Но я умею.
— И кто пойдет за рояль? — оглянулся на присутствующих отец милорда Верда.
— Вы позволите? — неожиданно для меня раздался голос Рэма.
Мальчишки до этого сидели тихо, как мыши. Старательно и аккуратно пережевывали пищу и не менее старательно делали вид, что их тут нет.
— Прошу.
Император поднялся — его примеру тут же последовали все остальные. Он подал мне руку, еще раз повторил прислуге, чтобы пирожки трогать не смели, и мы удалились в библиотеку, где был кабинетный рояль. И достаточно места для танцев.
Рэм откинул крышку рояля и легко заиграл какой-то незнакомый мне вальс.
Положенный реверанс — мой, поклон — его. И мы заскользили. Император Фредерик вел легко, двигался изящно.
— Я вам благодарен, — тихо сказал он мне, — никогда не видел Ричарда таким счастливым. Жаль, его мать не дожила.
— Не только ваш сын счастлив. Я тоже.
— Но вас что-то гнетет. Немножко. Но что-то есть.
— Я настолько счастлива, что мне страшно, — ответила я чистую правду.
— Да… — не стал спорить со мной император, — многие будут стараться вас использовать. Завидовать, плести интриги… Вам будет тяжело сохранить ваши отношения. Поэтому я прошу вас об одном — постарайтесь. Вы мудрая женщина. И, если захотите, у вас получится. Сохраните это счастье в глазах моего сына…
Музыка отзвучала. Мы опять поклонились друг другу. И Его Величество отвел меня к сыну.
— Вручаю ее тебе, — улыбнулся император Фредерик сыну и отошел.
— Вероника, — поцеловал жених мне руку.
— Вероника, — поцеловал жених мне руку.
— Мастер Рэ, — обратился неугомонный император к Рэму. — Вы позволите?
И сам уселся за рояль.
— Вы знаете, — обратился он к нам, — если бы не трон, я бы стал музыкантом. Потанцуйте, дети мои, а я на вас полюбуюсь…
— У тебя было такое серьезное лицо, когда вы танцевали с отцом, что я забеспокоился, — тихо сказал мне милорд Верд, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требовал танец.
— Все в порядке.
— Он тебя чем-то расстроил…
— Предупредил, что у вас много недоброжелателей и нас будут пытаться поссорить.
— Не без этого, — грустно улыбнулся он.
— Давай не будем о плохом, — улыбнулась я. — Мы рядом, ты меня обнимаешь… Ведь это хорошо?
— Я тебя люблю, — прошептал он мне на ухо.
Я прямо-таки почувствовала, как он собирается, забыв о присутствующих, прикусить мне мочку уха, скользнуть по шее губами…
— И даже не думай, — яростно зашептала я ему. — На нас люди смотрят.
— Я приду ночью, — получилось у него с угрозой в голосе.
— Приходи. — Я подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза. Там взвилось такое искушающее пламя, что я чуть было не потеряла голову и не начала целовать милорда сама.
— Миледи, — тихо прошептал он мне. — Когда я чувствую, что вы меня хотите, я просто схожу с ума…
— Не вы один…
Уже ночью мы проводили Его Величество и разошлись по своим комнатам. И вот после того, как Оливия помогла мне снять парадное платье и распутать волосы, после того, как ко мне пришел милорд Верд с самыми непристойными и конкретными намерениями, я поняла, что дико хочу… есть!
Мы пробрались на кухню, стараясь не гоготать в голос, и обнаружили, что съедено было все! Все, кроме тех самых злосчастных перепелов, которые я с таким усердием фаршировала. Ими я и отужинала. Кстати, получилось неплохо…
Глава 25
А в понедельник мы все всё проспали. Надо отметить, что наибольшую сознательность проявили как раз Рэм и Пауль. По крайней мере, когда около десяти утра вскочил Джон — то молодых господ он уже не застал. Они тихонько поднялись, оседлали лошадей и унеслись учиться.
Потом Джон попытался найти милорда. В собственных покоях милорд Верд отсутствовал. А у меня в комнату дверь была заперта. Правильно истолковав намек, Джон удалился будить Каталину и призывать ее заняться завтраком.
Я открыла глаза — просыпаться было уютно и тепло. Рядом сладко сопел Ричард. За окном было светло. Я скосила глаза на часы — было почти одиннадцать утра.
— Надеюсь, тебе никуда рано с утра было не надо? — потерлась я щекой о его плечо.
— Судебное разбирательство в десять, — проворчал он сквозь сон.
— Тогда мы проспали…
— Что? — распахнул он глаза. — Проклятье!
Мне отчего-то стало грустно. Как-то разом нахлынули и свои собственные дурные предчувствия, и предупреждения императора Фредерика. И на что я, собственно, надеюсь?
— И что ты помрачнела? Мы всего лишь проспали… — поприветствовал меня Ричард, когда я вышла из ванны.
— Не знаю, — честно призналась я.
— Будем считать, что ты просто не хочешь со мной расставаться. Дашь полотенце?
— А судебное заседательство?
— Разбирательство, — поправил он меня. — Без меня разберутся. И позаседают. Глядишь, я скандала лишнего не закачу генеральному прокурору.
Я протянула ему полотенце.
— Никуда не уходи, — велел он. — И не одевайся. Я сейчас вернусь и покажу тебе способ сделать утро понедельника вполне приличным.
Должна отметить, что милорд Верд слово свое сдержал.
Так что утро понедельника получилось не то что приличным — оно получилось волшебным…
— Перебирайся ко мне в комнату, — предложил он.
— Зачем?
— У меня кровать шире.
— По-моему, точно такая же.
— А когда это вы, миледи, были у меня в спальне?
— Все это время, дважды в неделю — там же делают уборку. А я контролирую.
— И почему меня там не было? — мечтательно протянул милорд Верд.
— Ага… твои комнаты и так вчетвером убирают. Только тебя там не хватало!
— Как вы можете, миледи… Вам все время должно меня не хватать, когда я отсутствую.
— Не без этого, — улыбнулась я.
— Перебирайся… У меня ванная комната лучше оборудована.
— А у меня картина замечательная, — кивнула я на подаренный натюрморт.
— Это та, что тебе понравилась в магазине?
— Да. А как ты узнал?
— Я просто распорядился, чтобы упаковали все, что тебе приглянется.
— Эдакий барственный жест, — съехидничала я.
— Ника… Ты опять?
— Снова.
— И вот как прикажешь тебя радовать? А что будет, когда я тебе драгоценности дарить начну?
— А можно без этого?
— Нельзя. К тому же ты изумительно выглядишь в сапфирах… Надо было вчера в них остаться… Снять все, кроме ожерелья и браслета. Я был бы в восторге.
Я вздохнула.
— Ладно, поупрямься еще немного… — величественно разрешил он. — Пусть мои подарки будут у нас самой грандиозной причиной для выяснения отношений.
Он поцеловал меня и стал собираться. Попутно отдавал распоряжения:
— Имей в виду, что ешь ты теперь со мной. Скажешь Оливии, что она — твоя личная горничная. Найми еще кого-нибудь в дом, кого посчитаешь нужным. Подыщи, наверное, экономку. Или не подыскивай…
Это он мой недобрый прищур увидел. Ага, экономку ему в дом — как же, как же. Кто информацию сливал, кто родственниц своих замуж пристроить пытался, кто в постель пролез… Поняла, что не только предыдущая экономка с таким же именем, как у меня, этим отличилась, но и я от этого недалеко ушла — и рассмеялась.
— Нет уж, — подвела я итог своим рассуждениям. — Экономки в доме не будет.
— Как скажешь, дорогая, — тоном образцового подкаблучника отвечал мне милорд Верд.
Ах, он еще и издевается! Я кинула в него подушкой. Не попала.
— Я тебя люблю. — Одно движение — и он меня прижал к себе.
— И я тебя…
— Мне действительно пора. Думаю, если бы не защита, поставленная вчера, нас бы уже побеспокоили… А так — получилось хорошо… Да… вечером буду поздно. Собирайся, позавтракаем вместе, и я поеду.
Сегодня решено было дом не убирать. Приказом по гарнизону я объявила всем благодарность, попросила Каталину приготовить на ужин что-нибудь совсем уж простое и распорядилась, чтобы все отдыхали. Попутно объявила Оливии о новом назначении. И попросила Натана завтра отправиться в деревню и нанять маму Вилли новой горничной.
И с чувством выполненного долга отправилась в библиотеку, где сложили мои покупки. Честно говоря, я совершенно забыла про купленные книги. Такое впечатление, что покупала я их в какой-то другой жизни…
Сначала я взялась за газеты. Никаких новостей про герцогство Рэйм я там не обнаружила, зато поняла, на какое судебное разбирательство сегодня не попал милорд Верд.
«РАСКРЫТО ПОКУШЕНИЕ НА МИЛОРДА ВЕРДА — БАСТАРДА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ИМПЕРАТОРА ФРЕДЕРИКА», — увидела я статью на первой полосе газеты.
«Интересно-интересно», — подумала я. Оказывается, еще в пятницу все было известно. А я как-то не в курсе, словно меня это и не касается вовсе. И я углубилась в чтение.
«Попытка убийства Ричарда Фредерика Рэ, лорда Верда, главнокомандующего Имперскими вооруженными силами в отставке, ныне занимающего должность начальника Имперской военной академии, всколыхнула общественность. До последнего дня все были уверены в том, что это покушение — детали которого держатся в строжайшей тайне — так или иначе связано с профессиональной деятельностью лорда Верда. Одно время даже обвиняли экономку милорда, некую госпожу Лиззард, в том, что она является шпионкой Османского ханства и устроилась в дом его милости, чтобы отравить бастарда императора.
Однако все эти подозрения меркнут по сравнению с тем, что оказалось на самом деле! В покушении на убийство оказалась замешана бывшая невеста милорда Верда, Луиза Аделаида Льер, ныне являющаяся законной супругой барона Кромера. За что же первая любовь мстила всесильному ректору академии? Оказывается, за унижение своего сына.
Ей сообщили, что жизнь наследника рода Кромеров подвергалась опасности, а сам он — неоднократным изощренным издевательствам как со стороны сокурсников, так и преподавателей при полном попустительстве милорда Верда. Не хотелось бы думать, что таким образом бастард императора мстил своей бывшей возлюбленной за отвергнутую любовь…
Однако мы видим, к чему привела эта запутанная любовная головоломка. Баронесса Кромер под домашним арестом, а в понедельник, в десять утра, ожидается первое судебное разбирательство по делу о покушении на милорда Верда.
ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ С ГЕНЕРАЛЬНЫМ ПРОКУРОРОМ ИМПЕРИИ ГЕРЦОГОМ БОРНМУТОМ в следующем номере».