— Да, — комендант кивнул, — так вот, звери его за эту трубку и боятся. Как закурит в биомодуле, так они сразу паиньками становятся, хоть в приказ на премию вписывай!
— Что скажешь, майор, в чем тут дело? — спросил офицера Сыромятин. — Рассказывай и не забудь про пять отказов, которые, по словам Аркадия Михайловича, можешь описать только ты.
— Ах, это… — майор укоризненно посмотрел на коменданта, но тот только махнул рукой, как бы говоря, что все в порядке и Гордеев может рассказывать без утайки. — Звери пытаются сбиться в стадо, господин командующий, это я понял сразу, как только взбрыкнули «Быстрый» и «Громовержец».
— «Громовержец»? — переспросил Сыромятин, поворачивая голову к коменданту. — Ты о нем не упоминал.
— История с пятью отказами касается именно его, — пояснил Гордеев. — Это произошло после того, как мода на неповиновение перекинулась на остальные корабли. Мы сначала пытались их переспорить, потом перехитрить, потом попробовали отключить биомодули, но без разрешения начальника технической службы флота этого сделать мы не могли, а он не верил, что проблема заслуживает внимания. Он даже не отправил рапорт о сбоях в штаб Разведсил. Сказал, что все дело в нашей собственной некомпетентности. Тогда мы и решили устроить биомехам показательные выступления. Поднялись на «Быстром», «Громовержце» — тогда уже трижды отказчиках — и «Ночном дозоре» на орбиту, но, прежде чем они успели развеселиться, вывели из-за Фобоса три электронных перехватчика и устроили учебный бой… С боевыми ракетами…
Гордеев на секунду замолк и выжидающе взглянул на командующего. Тот неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Решив, что генерал прощает такое серьезное нарушение устава, как учебный встречный бой с применением боевых ракет, Гордеев продолжил:
— Биомехи подобного развития событий не ожидали и сначала, конечно же, принялись… выпендриваться — не знаю, как еще назвать, господин генерал, — но делали они это слишком нагло и даже зацепили лучевым залпом один из электронных кораблей… Ну, а наши перехватчики им в ответ врезали ракетами. «Громовержцу» в щепки разнесли весь биомодуль, а остальным повредили маневровые двигатели. Биомехи не ожидали, что у нас будут боевые ракеты, и потому сначала пренебрегли силовыми щитами, а когда догадались их выставить — было уже поздно. «Громовержец» перешел под управление экипажа и пылившейся в резерве электроники, а два других потеряли способность маневрировать. Тогда перехватчики подошли поближе, взяли их в прицел и висели так, пока у биомехов не иссякла энергия для поддержания силовых щитов. Когда это случилось, перехватчики дали салют из лучевых пушек и снова ушли на Фобос. Звери тогда настолько перепугались, что две недели даже не разговаривали. Садишься в него, взлетаешь, выполняешь учебные задачи — он работает, как на испытательном полигоне, и ни одного лишнего слова! Это было месяц назад. С тех пор они уже немного отошли, начали говорить, но отказов больше не случалось.
— Вы упоминали пять отказов, а кораблей было три, — дотошно поинтересовался Сыромятин.
— Два было на земле, сразу после боя, — пояснил майор. — «Легионер» и «Скользящий» с перепугу отказались взлетать, думали, что мы их расстреляем, так же, как «Громовержца». Но потом я объяснил «Ночному дозору», что эти два зверя нам нужны только для транспортировки его и «Быстрого» на ремонтную площадку, и они подчинились…
— Значит, вы уничтожили дорогостоящий биомодуль с корабельным мозгом, чтобы подчинить себе распоясавшихся биомехов? — медленно проговаривая слова, сделал вывод Сыромятин.
— Так точно, господин командующий! — твердо ответил Гордеев и опустил глаза. — Готов нести за это ответственность, но убежден, что иного выхода у нас не было. Поведение биомеханических кораблей ставило под угрозу жизнь экипажей и боеспособность всего подразделения.
Сыромятин окинул майора невидящим взглядом и, погружаясь в раздумье, спросил у коменданта:
— У кого-то еще возникали подобные проблемы? Ты же общаешься с соседями?
— Так точно, — комендант не стал медлить и набрал на приборе связи код одного из летных подразделений, расположенных на Деймосе, втором спутнике планеты. — Севастьянов? Где твои «укротители»?
Заметив в кадре самого Сыромятина, майор Севастьянов немного опешил, но тут же принялся рапортовать. Генерал остановил его повелительным жестом и приказал ответить на вопрос коменданта.
— Они сейчас в карауле, господин командующий.
— А почему вы их так прозвали? — спросил генерал.
— Когда у нас начались отказы среди биомехов, они первыми предложили способ, как с этим бороться, вот и приклеилось к ним… Это звено лейтенанта Сверчкова. Перехватчики. Сверчков, Охрименко и офицер Платонов…
— Андроид? — генерал заметил приставку «офицер» перед последней фамилией.
— Так точно! — с готовностью подтвердил Севастьянов.
— Вы свободны, — Сыромятин сам отключил связь и устало потер переносицу. — Плохо дело. Нам не сегодня-завтра выступать, а у нас такие проблемы!
— Утешает, что не только у нас, — вполголоса заметил Гордеев.
— Не понимаю, — заинтересованно обернувшись к майору, сказал генерал.
— Я думал, вы знаете, — Гордеев выглядел крайне удивленным. — Хотя это всего лишь слухи, может быть, до вас они просто не дошли?
— Это верно, до меня стараются донести лишь проверенные данные, — подтвердил Сыромятин, — но я вас слушаю, мне все равно интересно.
— Говорят, что эта зараза пришла к нам от пленных баргонских биомехов еще три года назад. Просто все трофейные корабли содержались здесь, в резерве, в режиме радиомолчания, и потому болезнь долго не получала распространения. Потом, когда дело пошло к новой войне и их начали использовать в дальней разведке, они разнесли свои бациллы по остальным флотам, с которыми встречались на пути или беседовали по гиперсвязи. Но главная мысль заключается в том, что, поскольку эта болезнь пришла с Баргона, все их преимущество в количестве и качестве прыжковый кораблей висит на волоске. Разве что имперцы научились договариваться с биомехами на каких-то взаимовыгодных условиях?
— Резонно, — согласился Сыромятин и, пожимая офицерам руки, закончил: — Разбитый биомодуль я вам прощаю, но впредь горячиться не советую. Лучше нарушайте устав в части субординации и порядка обращения к начальству через головы непосредственных командиров. Лезьте прямо ко мне, не стесняйтесь. Я уверен, что с пустяками вы обращаться не станете.
— Так точно, — подтвердил комендант.
Сыромятин взошел на борт своего корабля и первым делом приказал адъютанту зафиксировать приказ:
— Пункт первый: все вновь поступающие на вооружение Разведывательных сил биомеханические корабли помещать в полный карантин отдельно от уже имеющихся. Никакой связи через сеть или специальные средства не допускается. Полное радиомолчание. Пункт второй: начальника технической части Марсианской базы Резервного флота уволить ко всем чертям…
— Насчет чертей… — осторожно подсказал адъютант.
— Можете убрать, но «уволить» оставьте обязательно, — отмахнулся Сыромятин.
— Так точно, — офицер поклонился и бесшумно вышел из каюты.
До начала совещания по результатам разведки в неизвестном пространстве оставался час. Сыромятин вовсе не был уверен, что этого хватит для окончательного прояснения ситуации. Однако он уже знал достаточно для того, чтобы поставить данные разведки под большое сомнение. Если земные биомехи нашли в себе достаточно нахальства выйти из-под контроля, то, значит, ничто не помешает биомехам баргонским соврать. Ведь в рейд отправились бывшие баргонцы, а это означало, что они могли сохранить верность создавшей их короне и обмануть экипажи, выдав желаемое за действительное. Телескопических элементов в обзорных иллюминаторах трофейных «прыгунов» практически не было, и люди видели на голографических проекциях только то, что с расстояния в миллион километров фиксировало «зрение» самого биомеха. Подходить к плацдарму ближе им было запрещено. Генерал устало откинулся на спинку удобного кресла и мгновенно погрузился в глубокий крепкий сон. Он уже не слышал, как почти в ту же секунду раздался мелодичный звонок, возвещающий о приземлении. Адъютант заглянул в каюту своего шефа и, взглянув на часы, вернулся в коридор.
— Проблемы? — обеспокоено спросил появившийся из рубки пилот.
— Нет, — ответил офицер. — До совещания еще целый час, а он не спал уже больше суток… Пусть вздремнет хотя бы сорок минут.
— Взгреет он тебя, — предупредил пилот, — за излишнюю заботливость…
— Такая у меня работа, — со вздохом ответил андроид и пожал плечами. — И менять ее у нас не принято.
— Все у вас не как у людей! — Пилот рассмеялся и похлопал офицера по плечу. — Не обиделся?
— На дураков, сам знаешь, обижаться бессмысленно… — парировал андроид и также с усмешкой потрепал по плечу человека.
8. «Алия». Пленники
— Это был самый дерзкий и тяжелый бой в моей богатой практике, — заявил Ястреб, с опаской глядя на мрачного капитана.
Тот примостился на краю своего кресла, облокотившись о колени, и пытался остановить кровотечение из распухшего носа, прижимая к нему охлаждающую губку. Скала сидела рядом с капитаном и периодически подавала ему свежие салфетки. Волк прохаживался по рубке, разминая толстыми пальцами шею и тихо бормоча изощренные ругательства. В его красных от обилия лопнувших сосудиков глазах сверкал праведный гнев. Ястреб пострадал меньше своих соратников, но его крупные руки размашисто дрожали, а длинный крючковатый нос казался еще длиннее.
— Тень, на мостик! — отняв от лица очередную салфетку, хрипло приказал Сон и тяжело закашлялся. Скала, успокаивая капитана, погладила его по спине.
— Что будем делать с «Охотником»? — как ни в чем не бывало спросила «Алия», и от звука ее голоса все присутствовавшие в рубке люди непроизвольно вздрогнули.
— Он обесточен? — Заметив, что капитан не выказывает никакого желания говорить с биомехом, спросил Ястреб.
— Так точно, — ответил корабль.
— Тогда оставь его в покое, — приказал старший помощник. — Сейчас мы придем в себя и пошлем на борт «Охотника» группу захвата.
— Нам так необходимы эти диверсанты? — раздраженно поинтересовалась «Алия», и Ястреб нахмурился почти так же, как капитан. Поведение биомеха с каждой минутой все заметнее выходило за рамки приличий.
— С каких это пор ты начала обсуждать приказы? — медленно спросил офицер, стараясь вплести в интонации как можно больше командных ноток.
«Алия» почему-то не ответила, и это встревожило даже обычно невозмутимую Скалу. Она выпрямилась и, словно надеясь разглядеть выражение условного корабельного «лица», уставилась на управляющую панель. Сон наконец справился с кровотечением и откинулся на спинку кресла. К вошедшей Тени он обратился, совершенно игнорируя незримое присутствие «Алии»:
— Что происходит, госпожа биоинженер? Поведение корабля ставит под угрозу жизнь экипажа!
Тень втянула голову в хрупкие плечики, словно Сон ее ударил, и дрожащим от негодования голоском спросила:
— Разве кто-нибудь погиб?
— Не порите чушь! — взорвался Сон. — Еще немного, и нас размазало бы по креслам тонким слоем! Где вы были в это время?! Неужели вне корабля? Разве вы не почувствовали опасный уровень ускорения на собственной шкуре?!
— По какому праву вы на меня кричите, господин капитан?! — срывающимся голосом ответила Тень. — Я не являюсь вашим солдатом и поэтому не обязана выслушивать совершенно нелепые обвинения в некомпетентности!
— Для начала уточню, что вас, инженер, никто ни в чем не обвиняет, — немного убавив громкость, ответил Сон. — А что касается порядка подчинения гражданских специалистов военному командованию, то вы глубоко заблуждаетесь. На корабле мне не подчиняется только живущая по традиции в трюме белая крыса Зея. Все остальные находятся в моем полном распоряжении. Так что, госпожа Тень, заткнитесь и слушайте меня предельно внимательно! Если это биомеханическое чудовище еще раз попытается спастись с риском для жизни экипажа, я отстыкую биомодуль и запущу его в свободном падении на ближайшую звезду!
— Вы не посмеете! — побледнев от гнева, заявила Тень и сжала маленькие кулачки.
— Еще как посмею! — ответил капитан. Подойдя к девушке вплотную, он наклонился и заглянул в ее запавшие глаза. — А если вы не сумеете вывести «Алию» из опасного состояния исключительной любви к самой себе, то отправитесь полетать в том же биомодуле…
— «Алия» была права, вы не достойны уважения! — возмущенно парировала Тень. — Вы относитесь к ней как к бездушному инструменту, и вам наплевать на ее исключительный интеллект и незаурядную личность!
— Не сходи с ума! — вмешался в беседу Ястреб. — Наделяя корабль воображаемой личностью, ты впадаешь в опасное заблуждение!
— Это вы заблуждаетесь, когда низводите разумное существо до уровня смышленого робота или дрессированного животного, — Тень смахнула блеснувшие в уголках глаз слезы. — «Алия» такой же уникальный мыслящий субъект, как любой человек или андроид, и ее нельзя лишать возможности защищать свои интересы.
— А известно ли этому «субъекту» такое понятие, как самопожертвование или приоритет общественных интересов? — спокойно спросила Скала. — Или долг?
— Известно, — внезапно включилась в спор сама «Алия». — Однако в моем поступке не было умысла навредить экипажу, и я не понимаю, чем так возмущен наш капитан. Все остались живы и здоровы, враг побежден, чего вам еще надо?
— Нам нужны гарантии того, — уже совсем спокойно пояснил Сон, — что ты давала себе отчет в собственных действиях, когда доводила перегрузки до критического уровня. В противном случае мы больше не сможем тебе доверять.
— Я могу дать вам абсолютные гарантии, капитан, — ответила «Алия», — что выполню боевую задачу любой ценой. А что до жизни экипажа, то на этот вопрос весьма красноречиво ответила лейтенант Скала. Самопожертвование ради выполнения воинского долга. Разве не достойная смерть для солдата? Это должно относиться не только ко мне, но и к вам, господа!
— А не слишком ли много ты на себя берешь? — задумчиво щурясь, спросил Сон и посмотрел на Скалу.
Девушка ответила ему таким же долгим взглядом. Дело шло к весьма и весьма неприятной развязке.
— Возможно, капитан, — неожиданно отступила «Алия». — Но если мы будем действовать не поодиночке, а в общих интересах и корабля, и экипажа, то наша эффективность, как боевой единицы, возрастет минимум вдвое. Подумайте, капитан Сон, и я уверена, что вы согласитесь со мной. Вы чрезвычайно умны для человека, а значит, придете к тому же выводу, что и я. И не вините моего любезного друга, госпожу Тень. Она немного перенервничала.
Капитан помолчал и кивнул.
— Хорошо, «Алия», я согласен учитывать твои интересы, но и тебя прошу не забывать, кто здесь пока еще капитан.
— Обязательно, — удовлетворенно пообещала «Алия». — Ваши дальнейшие распоряжения, капитан?
— Достань «Охотника», нам надо снять с него экипаж, — с заметным облегчением приказал Сон.
— Есть, капитан, — подозрительно покорно согласилась «Алия».
— Капитан! — вдруг крикнул Ястреб и указал на изображение подбитого «Охотника».
Корабль внезапно начал удаляться, а на том месте, где он находился секунду назад, остались только две точки катапультировавшегося экипажа.
— Что происходит, «Алия»?! — крикнул Сон, однако корабль его мгновенно успокоил.
— У «Охотника» взорвался топливный отсек. Взрыв придал ему ускорение, и теперь выполнить ваш приказ стало гораздо проще, капитан. Экипаж выпрыгнул и болтается в пространстве. Правда, я по-прежнему не уверена, что нам стоит спасать диверсантов. На эту категорию военнопленных не распространяется ни один из пунктов соглашения о правилах ведения войны.
— «Алия», я приказываю их подобрать, — строго проронил Сон. — Мы же с тобой договорились, что подобные решения принимаю я?
— Да, конечно, капитан, — недовольно ответила «Алия» и медленно двинулась к плавающим в пространстве людям.
Сон сокрушенно покачал головой и взглянул на Скалу. Та вдруг вскинула брови и указала на поверхность внутренней обшивки рубки, которая не была видна телеглазу «Алии». Сон согласно кивнул и толкнул в бок присевшего рядом на его кресло Ястреба. Старший помощник повернулся туда же, куда указала Скала, и заморгал, ничего не понимая. Сообразил, в чем дело, он, только когда Скала подошла к стене и, вынув из рукава тонкий метательный нож, нацарапала ровными буквами:
«Волк, уведи из рубки Тень!»
Механик удивленно посмотрел на капитана, потом перевел взгляд на стоявшую спиной к компании, а потому не видевшую пантомимы Тень. Сон указал глазами на дверь, и Волк подчинился. Он нежно обнял за плечи заплаканную, ссутулившуюся девушку и, что-то шепча ей на ухо, повел к биомодулю.
«„Охотник“ взорвался неспроста, — быстро нацарапала на стене Скала, — „Алия“ накрыла его ракетой. Я проверила снарядную подвеску. После боя было семьдесят ракет, а сейчас только шестьдесят девять».
«Она выходит из-под контроля, — подойдя к стене, нацарапал ее же ножом Ястреб. — Мы должны отключить биомодуль».
«Всему свое время, — тем же непривычным способом возразил вернувшийся Волк. Для письма он воспользовался собственным кортиком. — Я попытался войти в биомодуль следом за Тенью, но „Алия“ меня не впустила».