– Кто ее знает… – Колька задумчиво смотрел на воду. – Теперь их никто не разберет… Кто живой, кто мертвый… Ну что, пошли наших смотреть, раз уж мы добрались до этого берега?
После «купания» Вовка держался на ногах плохо, Спире пришлось буквально тащить его на себе.
Первым их заметил Макс. Он сидел под березой на солнышке, тискал хозяйскую кошку и от нечего делать вертел головой. Увидев плетущуюся парочку, он открыл рот. Кошка с громким мявом прыгнула в сторону. Галкин медленно поднялся.
– Вы чего? – брякнул он первое, что пришло в голову.
– У вас все живы? – вместо ответа тоже спросил Колька, с подозрением рассматривая Галкина. Спиридонов был заранее настроен на то, что все в этом проклятом месте уже покойники.
– В смысле? – поднял брови Макс и закричал: – Вы куда ходили? Вас сейчас Антон на запчасти разбирать будет! А катамаран где?
– Цел твой катамаран, – буркнул Спиря, таща Вовку к крыльцу. – Народ куда подевался?
– Разбрелись кто куда, – ничего не понимающий Макс шел следом. – Девчонки у себя сидят. Пашка с Серегой рыбу ловят…
– Рыбу? – с придыханием спросил Колька, оглядываясь на Вовку. Тот понимающе кивнул. – И давно они ловят?
– Тебе-то что? – начал выходить из себя Макс. – Алинку куда дели? А, вот она…
Наковальников вздрогнул. Он посмотрел на медленно вытягивающееся лицо Спиридонова. И только потом повернулся сам.
Около них в оранжевом спасжилете стояла, потупившись, Бабкина. Такая, какая была перед плаванием. Руки она спрятала за спиной. Оттуда выглядывала кудрявая голова куклы.
– А у нас все нормально. – Вид у нее был совершенно невинный, как будто бы ничего и не произошло. – Ветер только сильный был, а так все ничего. – Алинка сделала лукавое лицо. – Мы катамаран тащить сюда не стали. Вдруг нас решат утопить, мы бы тогда на нем до дома подались. – Она весело улыбнулась. Потом медленно перевела глаза с Максима на Вовку. Ее улыбка застыла, глаза остекленели, чуть заметно качнулась голова.
Наковальников сглотнул и закашлялся.
– Ладно, – облегченно вздохнул Галкин. – Живы – и хорошо. Идите капитанам покажитесь, а то они вашим родителям уже звонить собираются.
Но до капитанов они дошли не сразу. Ступив за угол дома, Колька сразу набросился на Бабкину.
– Ты чего тут делаешь? – зло прошептал он, в то время как Вовка дрожащей рукой ощупывал теплое дерево строения. Оно было самым настоящим, никаким не горелым, целым и вполне реальным.
Бабкина с куклой под мышкой смотрела в сторону водохранилища.
– Не могу я сейчас уйти, – упрямо пробормотала она. – У меня дело. Да и хозяин, если узнает, что меня нет, сразу все поймет, и вы отсюда никогда уже не выберетесь.
– Ты зачем сюда опять пришла? – не унимался Спиридонов, тесня Алину ближе к воде. – Катись к своим покойникам! Нечего среди живых шастать! А если плохо понимаешь, я тебе сейчас по-другому объясню. – И он показал кулак.
– Это ты не понимаешь! – Бабкина качнулась вперед, чуть ли не упав на Кольку. – Сами лучше убирайтесь отсюда… пока живы. Хоть кто-то.
От последних слов Вовке снова стало нехорошо. Он посмотрел в небесно-голубые Алькины глаза. Они были совершенно равнодушными и холодными. Но тут она кого-то заметила, улыбнулась. В глазах появился теплый огонек. Наковальников проследил за ее взглядом. От паромной станции шел Андрей Геннадиевич.
Колька стряхнул с себя Вовку, усадил его на солнышке и побежал к дому. Все происходящее совершенно не укладывалось у него в голове. Обгоревшие останки, ожившая Бабкина, какие-то полунамеки, переглядки.
– Антон! – заорал он, вбежав на первый этаж.
Из кают-компании выглянул Виноградов.
– Ага! – радостно закивал он. – Вернулись! Ну, иди сюда, буду тебе уши откручивать.
– Потом открутишь, – отмахнулся от капитанской шутки Спиря. – Давай команду собирать вещи. Паром заработал.
– Ага… – повторил Антон, озадаченно морща лоб. – И чего? Это не повод уходить на катамаране без моего разрешения.
– Какое разрешение! – заорал Колька. Ему хотелось слишком много сказать. Так много, что это не складывалось в обычные фразы. Шторм, необитаемый остров, Глеб, синюшная Бабкина, самораскрывающиеся шлюзы, сломанный «Неторопливый». – Драпать надо, пока нас здесь не укокошили!
– Так! – За виноградовской спиной показалась Ирка. – Во-первых, не ори. Во-вторых, объясни толком, где вы были и что произошло.
– Не кричите так, молодые люди!
В коридоре стоял Малахов. Его тщедушная фигурка четко вырисовывалась на фоне яркого дверного проема.
– Громко очень, – объяснил он. – Эти места не любят шума.
С улицы вошли еще двое. Хозяин посмотрел на них, вздохнул и отправился на свою половину.
– А вот и рыбаки пришли. – Антон больше не смотрел на опешившего Спиридонова. – Много наловили?
Но стоящие на пороге Пашка с Серегой смотрели не на капитана, а в спину удаляющемуся старику.
– Эй, братцы, отомрите! – хлопнул в ладоши Виноградов. – Чего оцепенели?
– А? – повернул голову Пашка. – А… Все нормально. Подлещик даже один попался. А так все плотвички и красноперки.
Он показал огромную сетку, забитую рыбой.
– Да вы что? – изумился Антон, принимая добычу. – Словно сетями ее ловили, а не удочкой. Это же нам весь день чистить! Молодцы!
– Ребята! – как-то механически обрадовался Серегин. – Вы вернулись!
Только сейчас он заметил стоящего с раскрытым ртом Спирю. По Кольке скользнули равнодушные глаза. В темноте их цвет было не определить, но Спиридонов не сомневался, что они голубые.
На негнущихся ногах он прошел мимо приятелей и буквально выпал на улицу. На солнце ему стало холодно, тело содрогнулось от озноба. Чтобы не свалиться с лестницы, он ухватился за косяк и тяжело задышал.
– Ты чего? – рядом стоял Вовка. За ним шел Макс.
– Поздно! – нервно зашептал Спиря, цепляясь за Вовкин жилет. – Они Пашку с Серегой утопили, потом за нас возьмутся. Не ходите туда, пошли лучше сразу обратно. Тут до станции километра три, сядем на электричку и домой. Так далеко они нас не достанут.
– Да хватит тебе паниковать, – попробовал отмахнуться Галкин. Но Спиридонов схватил его за рубашку, прижал спиной к стене и, путаясь в очередности происходящего, выложил ему все, как было.
– Я даже тебе не могу доверять, – под конец добавил Спиря. – Может, ты тоже, того… с куколкой какой-нибудь бегаешь.
Макс долго хмурился, сопел, пытаясь переварить полученную информацию.
– Надо предупредить девчонок, – выдал он наконец. – Они сегодня к воде не подходили. И Антона с Иркой. Правда, я не видел, что они после завтрака делали…
– Капитаны подождут, – снова забормотал Колька. – Драпать нам нужно отсюда, драпать!
– Пошли наверх, там посмотрим, – решил Галкин, входя в дом.
Девчонки были в своей комнате и, негромко щебеча, что-то делали. Когда дверь распахнулась, они подняли головы, и стало видно, что они кроят какую-то новую одежку для Алькиной куклы. Сама Бабкина сидела на подоконнике и, сильно свесившись наружу, болтала ногами.
– Бабкина, свалишься, – по привычке предупредил Макс, но тут же закусил губу, с подозрением поглядывая на девочку. – Девчонки, можно вас попросить? – как можно дипломатичней начал он. – Не выходите никуда из комнаты.
– С чего это? – фыркнула Майка. – Мы хотели цветных камешков пойти пособирать.
– Голованова, обойдешься без булыжников. – С девчонками Спиридонов никогда не церемонился. – Говорят тебе, сейчас не время для прогулок. Сказано – сидеть, значит, сидеть. Или у нас тут кто-то сильно хочет прогуляться? – спросил он, с нехорошим прищуром поглядывая на Бабкину.
– Ой, боюсь, боюсь, – хихикнула Алина, едва не выпадая из окна.
Свесилась она так резко, что Вовка, испугавшись, что она упадет, испуганно дернулся вперед.
– Какие вы грозные, – запрокинув голову, рассмеялась Бабкина. – Смотрите, сами себя не напугайте…
Когда ребята выскочили за дверь, вслед им несся дружный хохот. Они уже на несколько шагов отошли от комнаты, но хохот все не стихал. Казалось, что он идет от самих стен, отражается от потолка, выползает из темных углов.
– Ведьма! – выругался Колька. – Надо было не кукле голову отрывать, а ей. Тогда бы она успокоилась. Зачем она вернулась?
– А как бы ты объяснял, что ушли трое, а вернулись двое? – напомнил ему Вовка. – Сказал бы, что она пошла родственников на дне водохранилища проведать и скоро вернется?
– Тьфу, черт! – выругался Спиря, стаскивая с себя остатки жилета.
Они уже дошли до своей комнаты. Водохранилище за окном было удивительно тихое и спокойное. Даже не верилось, что несколько часов назад по нему ходили огромные волны.
Колька выдвинул из-под кровати свой рюкзак и стал, комкая, бросать туда вещи. Вовка медленно расстегивал пряжки жилета.
– Интересно, – так же медленно начал он. – А почему они все с куклами ходят? У старика – кукла, у Алины – тоже. Это как символ? Что будет, если ее отобрать?
– Отбирали уже один раз, – напомнил Спиря, ползая по полу в поисках своих тапочек. – Не вышло ничего.
– А все-таки? – не унимался Вовка. – Может, у них вся сила в этих игрушках?
– Нет! – Колька резко затянул веревку рюкзака. – Что-то Бабкина не спешила помирать без своей цацки, – пробормотал он, оглядываясь. – Ну, а вы чего сидите? – Только сейчас он заметил, что все сборы проводил в гордом одиночестве. – Собирайтесь! Не понимаете, что оставаться здесь опасно?
Но друзья молчали, обдумывая каждый что-то свое. И в этой наступившей секундной паузе стало отчетливо слышно, как стены дома чуть вздрагивают от медленных тяжелых постукиваний.
– Опоздали, – упал обратно на кровать Спиря.
Макс сначала метнулся к окну, но во дворе никого не было, потом выглянул в коридор.
«Ша-ша-ша», – пробежал шорох по коридору. Вдоль стены прошмыгнула тень. Галкин устремился следом. Уже достаточно за сегодняшний день напуганный, Вовка вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит.
Вернулся Макс, в рубашку его было что-то завернуто. И это что-то отчаянно брыкалось. Галкин бросил свою находку на кровать, придавил сверху подушкой.
– Вот, получайте! Под дверью подслушивала!
– Кукла? – догадался Спиря. – Чья?
– Старика. Мы ее на чердаке видели. Злющая – жуть. Я думал, она мне пальцы оттяпает.
По коридору простучали шаги, вошли Пашка с Серегой.
– Видели, сколько мы рыбы поймали? – хвастливо задрали они головы. – А вы здесь все сидите! Антон сказал, что после обеда снова купаться пойдем. А кое-кто и на катамаране выйдет.
Но Макс, Спиря и Вовка не разделяли радости приятелей. Они настороженно смотрели на их торжествующие, разгоряченные солнцем лица.
Кукла под подушкой шевельнулась. Макс бухнулся на нее сверху.
– Чего вы такие странные? – прошел по комнате Серега. – Случилось что?
– Случилось, – медленно кивнул головой Спиря. – Как водичка в озере? Не холодная?
– Нормальная, – неуверенно ответил Пашкович. – Да мы и недолго ловили. Час всего? Да? – повернулся он к Серегину.
– Час, – медленно кивнул Пашка, не сводя глаз с Галкина и с шевелящейся под ним подушки. – Там больше и делать нечего. А ты, Колян, куда собрался? – заметил он скособоченный рюкзак. – Домой бежишь? Не рановато ли?
– В самый раз, – буркнул Спиря, подтаскивая поближе свое добро. – Если вам здесь все нравится, можете оставаться.
– Нравится, – согласился Серега, поглядывая на притихших приятелей голубыми глазами.
Но тут Макс подпрыгнул слишком высоко, чтобы это осталось незамеченным.
Дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин.
– Вам, кажется, сегодня еще за катамараном идти? – тихо спросил он. – Будьте осторожны на воде. Она, знаете ли, коварна. Всякое может случиться. По дорожке пойдете, на сучок наступите…
– Откуда вы знаете, что с катамараном что-то случилось? – прошептал Вовка. – Мы с вами не встречались.
– Так вы же мимо залива прошли. А потом мне девочка ваша обо всем рассказала. Алина, кажется… Да и командир ваш громко ругался. Смотрите, если помощь понадобится… Я могу моторку дать.
– Не видели вы нас! – вспомнил Вовка. – Не было дома, когда мы проплывали.
– Дома не было, а я был, – старик незаметно продвигался к подпрыгивающему на подушке Максу. Только сейчас стало заметно, что у хозяина водянисто-голубые глаза. Всегда гладко выбритые, сейчас его щеки быстро зарастали щетиной. – Я теперь тут всегда. Место это мое.
– Значит, дом сгорел? – то ли спросил, то ли сам для себя уточнил Вовка.
– Сожгли, – горестно вздохнул Андрей Геннадиевич. – Нехорошие люди пришли и сожгли. А ведь предупреждали их, что добром это не кончится. Не послушались. Нельзя древних духов беспокоить. Никогда это хорошо не кончалось. А домовых тем более.
– А вы-то как выжили? – Страх давно прошел, осталось сильнейшее желание разобраться, что же здесь такое произошло. Поэтому Наковальников несся со своими вопросами, как скоростная электричка сквозь снежную пургу.
– Так об этом вам еще в деревне сказали, – хмыкнул старик, облокачиваясь на спинку кровати Галкина. Макс, стараясь сдержать натиск рвущейся из-под него подушки, пытался не шевелиться. – Или вы древние поверья не знаете? В детстве сказок не читали?
– Вы утопленник? – медленно спросил Вовка.
Малахов по-старчески засмеялся, закашлялся.
– Ох, и выдумщики они там… – Андрей Геннадиевич сел на краешек кровати. – Днем тень свою увидят, решат, что с привидением встретились. Это понятно. Живут у воды, от нее зависят. Как тут всяких баек не напридумывать. Но все ведь гораздо проще.
– Вы утонули и откупились монетами? – направил разговор в нужное русло Вовка.
– Я всех поначалу предупреждал – не суйтесь, странное место. Плохое. Но меня не слушали. – Старик придвинулся ближе к Галкину. – Есть вещи, о которых лучше не знать и держаться от них подальше.
Макс снова подпрыгнул, и все повернулись к нему. Малахов сел к нему вплотную.
– Я и вас предупреждал – не ездите, не лазайте куда не надо. А вы полезли.
Старик быстро сунул руку под подушку, но Галкин оказался проворнее. Он вскочил, выдергивая из-под себя куклу. Волосы у нее были растрепаны, голубое платье помято, лицо перекошено гримасой ненависти.
– Отдай мне, – все так же мягко потребовал хозяин. – Отдай. – Его лицо, заросшее густой бородой, свело судорогой, над глазами закосматились брови.
– Дай! – пронзительно взвизгнула кукла.
– Отпустите Серегу с Пашкой, – потребовал Макс, кивая в сторону вытянувшихся по стойке «смирно» ребят. – И дайте нам отсюда уехать.
– Даже если ты с ней что-нибудь сделаешь, – движения старика были все такими же неспешными, – никто из вас не выберется отсюда живым!
При этих словах за спиной старика стало разгораться пламя. По стенам побежали оранжевые языки. Кукла в руках Галкина зашлась в истеричном крике.
– А раз ничего уже не сделаешь, то – получайте!
Макс со всего маху ударил орущей куклой по подоконнику. С треском лопнула фарфоровая головка. Крик оборвался на полутоне. Брызнули во все стороны голубые кружева. Окно полыхнуло огнем.
Старик сразу же посерел и осунулся, фигурка его еще больше скукожилась.
– Все равно вы здесь все умрете, – прошептал он. Его фигура начала крючиться. – Вас напугают ваши же собственные страхи. А их у вас много! У каждого! – Он ткнул корявым пальцем в Макса. – Особенно у тебя! Ты не по рангу выбрал себе противника! Вам с этим местом не справиться. Оно вас задавит. А не убьете себя сами, мы поможем!
На последних словах старик вспыхнул яркой свечкой и исчез. Вслед за ним стало гаснуть пламя. Оно отступало, не оставляя после себя никаких следов.
Колька осторожно тронул пальцем подоконник, где только что разгорался настоящий костер. Белая крашеная древесина даже не нагрелась.
– Ничего себе, – присвистнул он, глядя на свою руку. – Вот это старичок.
– Смотрите! – Вовкина рука показывала в сторону двери, в которую медленно вплывала черная простыня.
Глава VII Когда все умирают
– Макс, а чего это старик к тебе так привязался? Чего ты такого особенного боишься? – спросил Колька, краем глаза отслеживая движение темного предмета.
– Я? – Галкин в задумчивости рассматривал свои ладони, которыми только что сжимал игрушку. – Не знаю… Контрольной по физике. Директрисы. Когда отец ругается.
В дверь пролез угол школьной доски с физической формулой. Ее пыталась протолкнуть внутрь полная женщина со сложной высокой прической на голове. Щелкнув об руку ремнем, вошел мужчина, очень похожий на Галкина.
Макс, как бы не замечая всего этого, продолжал:
– А так, как обычно: зеленые руки, красные глаза. Покойников. Но это, когда маленький был. Сейчас уже не так.
Отстранив всех рукой, в комнате появился высокий тип в строгом черном костюме и в белых тапочках. Кожа на его щеках обвисла и местами отстала от черепа. Единственное, что хорошо держалось, – роскошные черные волосы на голове. Выплюнув изо рта червячка, покойник улыбнулся.
– А я однажды в зоопарке крокодила испугался, – подхватил Вовка. – В детский сад еще ходил. Потом мне полгода этот крокодил снился. Я все думал, что он у меня под кроватью живет и если во время сна свесить руку, то он обязательно за нее цапнет.
По полу проскреблись острые коготки, и длинная зеленая тень юркнула под кровать.
– А еще…
– Хватит! – взвился Колька.
– И грозы я боялся… – вздохнул Вовка. – Помню, у бабушки в деревне мне сказали, что если стоять на одной ноге, то в тебя обязательно попадет молния, а от грома лопнут барабанные перепонки.
– Прекратите! – взмолился Спиря.
Но за окном уже потемнело, заворчало небо, обещая сильнейшую грозу. По стене ярким пятном мелькнули зеленые глаза. Тяжелыми шагами, разваливая дверной проем, вошла огромная глиняная кукла с черными глазами и железными ногами.