- Джесси, ты здесь? С тобой можно немного поговорить?
Не получив ответа, Скалли все-таки вошла в комнату. Села напротив Джесси и наклонилась так, что головы их почти соприкасались. Осторожно дотронулась до ее ладони.
- Джесси, прости, пожалуйста, что беспокою, с тобой все в порядке?
Тогда Джесси вцепилась в колени еще сильнее и сказала как будто самой себе тихим, невыразительным голосом:
- Ненавижу эту нашу станцию. Так здесь все хорошо начиналось и так теперь все ужасно заканчивается.
Секунду казалось, что сейчас опять последует всхлип, но она удержалась.
Напротив, вздохнула Скалли:
- И все-таки, что тут случилось, Джесси? Расскажи, ну мне-то ты, наверное, можешь верить? Чтобы помочь тебе и всем вам, я должна что-то знать...
Джесси сказала:
- После первого спуска в кратер, Дэниэл резко переменился. Он стал каким-то замкнутым и раздражительным, почти параноиком. Не хотел разговаривать и не хотел объяснять, что собирается делать дальше. Запрется в лаборатории и целый день никого к себе не впускает. Он даже обедал там - наверное, для тою, чтобы ему не задавали вопросов.
Она взялась рукой за горло и помассировала ямку между ключицами.
- Он вообще перестал нам что-либо объяснять. Забрал к себе все свои лабораторные записи. Что ни день, гонял огнеход в самый центр кратера. Зачем-то выписал множество различных биохимических реактивов, среды для культивирования микробов, два термостата, чтобы проращивать культуру ткани. Мы не знали, что об этом подумать...
- А вы спрашивали его?
- Он отвечал, что хочет проверить некоторые свои гипотезы. Говорил, что пока это еще только догадки. Ему там нужно что-то найти, поставить какие-то эксперименты.
- Вы ему в этих экспериментах не помогали ?
- Он меня тогда совсем не подпускал к своей работе. Даже не интересовался, чем я занимаюсь все это время. Впрочем, с ним и раньше случалось, что он увлекался чем-то, сверх меры. Но тут, мне кажется, было нечто другое. Он, по-моему, чего-то боялся и не хотел, чтобы мы об этом узнали. А потом просто исчез и больше уже не появился.
- Значит, спуск в кратер как-то повлиял на его нервное состояние?
Джесси опять потерла горло ладонью.
- Я сначала сама так думала. И надеялась, что через некоторое время это пройдет. Дэниэл закончит свою серию экспериментов, сформулирует результаты, успокоится, все придет в норму. Но потом я заметила, что он перестал принимать лекарство...
Она протянула руку и сняла с тумбочки пузырек, полный таблеток.
Скалли, вчитываясь, поднесла его ближе к глазам:
- Карбонат лития... Скажи, Джесси, а доктор Трепкос должен был принимать его постоянно?
- Вы не подумайте только, что он всегда был психически ненормальным. Напротив. Он был очень остроумным и общительным человеком. Не без странностей, разумеется, но все талантливые ученые имеют какие-то небольшие причуды. Наверное, они таким образом снимают напряжение творчества. И Дэниэл, пока принимал лекарство, был очень привлекательным человеком.
- А почему он перестал его принимать? Он вам это объяснил как-то? У него были причины?
- Он сказал, что таблетки ему больше не требуются. Он после них хуже думает, становится каким-то сонным и вялым. Честно говоря, именно так с ним и было...
- Ну, лекарство и должно его успокаивать, - заметила Скалли.
- А Дэниэл больше не хотел быть спокойным. Он хотел как можно быстрее закончить свою работу. Он весь горел и даже спать теперь стал какими-то урывками. Он сказал, что лекарство только засоряет его мозг. А еще он сказал... что я засоряю его тело. Раньше он никогда так не говорил...
На этот раз Джесси не удержалась и все-таки всхлипнула.
- Ну теперь-то, будем надеяться, все позади, - сказала Скалли.
- Я не уверена... Мне очень страшно... Я больше не хочу оставаться на станции..
Скалли осторожно спросила:
- Скажи, Джесси, чего ты боишься?
Некоторое время Джесси молчала, уставившись в стену, а потом, точно решившись и сделав усилие над собой, еле слышно сказала:
- Доктора Трепкоса.
Ее словно прорвало. Она стиснула одной ладонью другую и сильно прижала их к горлу. Голос из-за этого звучал сдавленно.
- Я приехала сюда, на станцию, по одной-единственной причине, - чтобы быть с ним. Он мне обещал, что мы отправляемся в настоящее приключение и что эта экспедиция изменит всю мою жизнь. Я прекрасно представляла, что он имеет в виду. И я ничего не имела против: тогда доктор Трепкос мне нравился. Но восемь месяцев в изоляции от всего мира - это очень долгий срок. Через восемь месяцев начинаешь и думать, и чувствовать совсем иначе. На очень многие вещи смотришь уже совсем по-другому. И теперь все чего я хочу - это вернуться домой.
- А где, Джесси, твой дом?
Джесси долго молчала. А затем подняла на Скалли темные заплаканные глаза. Руки так и остались прижатыми к горлу.
- Где угодно, только не здесь, - тихо сказала она.
Молдер сидел в лаборатории доктора Трепкоса в конце коридора и, пролистывая одну за другой папки с материалами наблюдений, слушал голос самого доктора, доносящийся из магнитофона.
- Образцы седьмой, двенадцатый и двадцать второй также содержат следы, доказывающие наличие органического материала. Возможность существования нового или, наоборот, очень древнего, чудом сохранившегося в вулкане необычного существа, тревожит меня и заставляет выдвигать самые рискованные предположения. Больше всего меня мучит следующее: не утратил ли я критическое, исследовательское отношение к миру? Не затмило ли мое жгучее желание найти правду - самой правды? Правды, уже найденной, но слишком невероятной, чтобы ее признать. Наш ум часто придает искаженные формы явлениям и загадкам природы. Мы порождаем призраков, а потом сами же начинаем их опасаться. Мы убиваем живое, чтобы тщательно изучить жизнь, но живое при этом перестает быть живым и становится мертвым. Мы, таким образом, изучаем не жизнь, а только смерть. Мой мозг сейчас похож на крепко стянутый мыслями узел. Их слишком много, и я больше не в состоянии их распутывать...
Запись кончилась, и пошло слабое шуршание чистой пленки. На двух других найденных здесь кассетах также ничего не было. Молдер уже собирался выключить магнитофон, когда пол и стены в лаборатории не слишком сильно, но достаточно заметно дрогнули. Зазвенели мензурки, стоящие в два ряда в никелированном шкафчике, покатился и упал на пол заточенный карандаш.
Молдер замер, не дотянувшись рукой до клавиши выключателя. Несколько секунд он прислушивался, но эта мелкая дрожь больше не повторилась. Ему вдруг пришло в голову, что они как-никак находятся в непосредственной близости от вулкана, и если землетрясение, настоящее катастрофическое землетрясение, им, может быть, и не грозит, то извержение или взрыв горючего газа вполне возможны.
И именно в тот момент, когда это соображение пришло ему в голову, дрожь возобновилась, - несколькими мелкими волнами прокатившись по лаборатории.
У Молдера как-то нехорошо, припадочно ударило сердце.
Однако когда он, внутренне напряженный, ворвался в затемненную операторскую, готовый, если понадобится, к самым решительным действиям, то ни паники, какая бывает при катастрофах, ни даже какой-либо особой тревоги не обнаружил. Спокойно мерцали экраны включенной аппаратуры, пощелкивал таймер, синхронизирующий, вероятно, работу нескольких датчиков, бежали в электронных окошечках длинные числа и обозначения. Все выглядело совершенно нормально. В сторону возбужденного Молдера никто даже не обернулся. И только Танака, сидевший перед прибором, от которого во все стороны шли толстые, изгибающиеся провода, мельком на него глянул и, видимо, почувствовав необходимость объяснений, сказал:
- В последнее время сейсмическая активность несколько возросла. Мы сейчас наблюдаем область на северо-востоке от кратера.
А Восберг, с раздражением пнув ногой осколок, валяющийся на полу, добавил:
- Если бы Трепкос не уничтожил всю нашу аппаратуру, мы могли бы извлечь массу полезных сведений из этих толчков. Кстати, не беспокойтесь, извержения они не предвещают. Авалон, если когда и выплеснет магму, то, по нашим прогнозам, не ранее, чем через сто лет. Эти толчки - его, как бы сказать, рутинное состояние...
- Я не беспокоюсь, - сказал Молдер. - Просто мне пришла в голову одна мысль. Животные, я где-то читал, чувствуют приближение землетрясений?
- Птицы, кошки, собаки, - не отрываясь от клавиатуры компьютера, стоящего перед ним, подтвердил Восберг. - Часа за два, за три до катаклизма их охватывает тревога.
- А, например, у людей подобные состояния не наблюдались?
- Вы хотите сказать, что Трепкос сошел с ума из-за близости Авалона?
- Может быть, вулканическая деятельность как-то обостряет состояние психики у человека. Нормальный человек становится нервным и напряженным, а человек с несколько расшатанной психикой в итоге заболевает...
- Впечатляющая теория, - небрежно сказал Восберг.
- Я, конечно, не психиатр...
- Значит, по-вашему, во всех наших несчастьях виноват Авалон?
Ответить ему Молдер не успел. Танака вдруг резко согнулся вперед и схватился руками за горло. Его душил приступ сильного кашля. Он давился и еле-еле глотал судорожным ртом воздух. Лицо его побледнело, щеки запали, а по-вискам побежали заметные даже в сумраке струйки пота.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросил Молдер.
Приступ закончился, и Танака снова повернулся к прибору. Отвечать Молдеру он явно не собирался.
Восберг и второй вулканолог сделали вид, что ничего особенного не произошло. И лишь Джесси, до той минуты записывавшая что-то в блокноте, выронила авторучку и теперь смотрела на Танаку расширенными глазами.
Молдер подождал немного, а потом предложил:
- Скалли, агент ФБР, вы ее знаете, она приехала со мной. По образованию она врач.
- Со мной все в порядке, - не слишком любезно ответил Танака.
- Она могла бы вас посмотреть.
- Я во врачебной помощи не нуждаюсь...
- Да и сам я кое-что понимаю, - сказал Молдер.
- Нет! - Танака сверкнул глазами и склонился к аппаратуре. Чувствовалось, что настойчивая забота Молдера ему неприятна. Он даже передвинулся вместе со стулом, чтобы спрятать лицо.
- И все-таки позвольте взглянуть, - настойчиво сказал Молдер.
Он решил, что так или иначе заставит Танаку пройти тщательный медосмотр. Однако случилось то, чего он не ожидал. Танака, едва Молдер тронул его за плечо, рванулся, бешено закричал: "Оставьте меня!.. Вы не имеете права!.." будто не осознавая, что делает, вскочил, оттолкнул Молдера и побежал к двери.
Но выбежать в коридор он не успел. Ноги его подогнулись, и тело мешком шлепнулось на пол. Локти и колени, будто в припадке ударили по линолеуму. Танака перевернулся на спину и задышал судорожно, как рыба, выброшенная на берег.
- Я позову врача, - поспешно сказал Молдер.
Восберг, уже присевший возле Танаки, твердил:
- Ну - легче, легче... Вдруг она тебе чем-нибудь поможет...
- А я не хочу, чтобы мне помогали... - выдавил из себя Танака.
- Что значит, не хочешь? Хочешь. Подожди, сейчас тебе станет лучше.
- Оставьте меня! Мне уже никто не поможет!
- Носилки сюда!.. - скомандовала Скалли, сразу же оценившая обстановку. Молдер, вызови вертолет, его надо срочно доставить в больницу.
- Как ты думаешь, что с ним?
- Пока не знаю. Либо инфекция, либо острое отравление неизвестным веществом. Во всяком случае, его нельзя здесь оставлять. Как это произошло?
- Он просто закашлялся, подскочил и свалился на пол.
- Где носилки?
- Все-все, уже принесли, - сказал Восберг.
- Молдер, вызывай вертолет, мы не можем терять ни минуты!
- А как же Трепкос?
- Да забудь ты на время об этом Трепкосе. Дай сюда рацию! Я говорю тебе, нельзя терять ни минуты!.. - Резким движением она вытянула антенну из коробочки передатчика. - Вызывает агент ФБР Скалли. Команда "Огнеход", отвечайте!..
- Слушаю, - сказал женский голос из рации,
- Срочно требуется вертолет, чтобы вывезти заболевшего человека. Мужчина, азиат, тридцати с лишним лет. Подозрение на вирусную инфекцию. Когда вы сможете до нас добраться? Молдер, они обещают быть здесь через тридцать минут!.. И подготовьте, пожалуйста, стационар для экстренного переливания крови...
- Думаешь, понадобится?
- Молдер, я пытаюсь предусмотреть все возможные варианты! Давайте пока вынесем его из помещения... Ну как, уложили?
- Да!
- Встретимся на вертолетной площадке!..
- А ты куда?
- Захвачу кое-что из медикаментов. Лететь тут порядочно, я не хочу, чтобы мы привезли в больницу мертвое тело.
- Беремся, - сказал Молдер операторам. Они быстрым шагом потащили носилки по коридору. Танака все время кашлял и держал себя руками за горло. Пытался, вероятно, что-то сказать, но слова у него распадались. Приподнялся, снова откинулся, замер, будто лишившись сознания. Руки у него разошлись, и Молдер вдруг заметил на горле большое острое вздутие. Точно поперек горла Танаки встал деревянный кол и теперь пытался прорвать хрящ и кожу, чтобы выбраться наружу. Впрочем, это вздутие почти тотчас опало. Молдер одну за другой придерживал двери, чтобы вулканологам было легче справляться с носилками. Тащить их по железным лестницам было довольно-таки неудобно. Восберг уже задыхался, и перед выходом на первый этаж Молдер перехватил у него ручки. К счастью, было уже недалеко. Выбравшись из здания станции, они поставили носилки на землю.
В кармане Молдера сразу же зазвенел телефон. Это была Скалли:
- Ну как?
- Кажется, минуту назад он потерял сознание.
- Сейчас поднимусь. Молдер, если что, постарайтесь, чтоб у него не было затруднений с дыханием...
- Хорошо... - Молдер сунул в карман плоскую коробочку телефона.
За спиной его послышалась отчаянная возня, кто-то ахнул, Восберг вдруг бешено закричал:
- Ты куда? Сумасшедший!..
Обернувшись, Молдер увидел пустые носилки, и еще, краем глаза, Танаку, ныряющего в заросли кустарника на опушке. Восберг с ошеломлённым видом растирал левую скулу.
- Он меня ударил!
- Что?
- Как сумасшедший - вскочил и кинулся прямо к лесу. Мы просто ничего не успели сообразить!..
Молдер выхватил фонарик:
- За ним! Он, наверное, не понимает, что делает!..
Бежать по ночному лесу было непросто. Свет луны был обманчив, тени скрывали неровности почвы и кучи валежника. Вулканологи, у которых фонариков не было, сразу отстали. Молдер спотыкался и, насколько это было возможно, прикрывал ладонью лицо. Ветки все равно хлестали так, что он только шипел от боли. Щеку чем-то царапнуло, колено здорово стукнулось о невидимую корягу. Он едва успевал увертываться от сучьев, нацеленных, казалось, прямо в глаза. Один раз нога соскользнула, и он прокатился по зашуршавшей груде валежника. Несколько мгновений после этого даже не понимал, куда теперь двигаться. Где луна? А, вот, правильно, она должна быть от него слева. Больше всего он боялся, что все-таки упустит Танаку. К счастью, тот мчался, совсем не разбирая дороги, и хруст веток подсказывал Молдеру нужное направление. Время от времени он оборачивался и изо всех сил кричал: "Сюда!.." - а из темноты леса сзади, будто эхо, отзывался расплывчатый голос Восберга. Он предпочел бы, чтобы вместо них здесь была Скалли. По крайней мере, профессионал. А на вулканологов в такой ситуации надежда слабая.
Молдер уже подумывал, что именно так все и сложится, но тут впереди, где деревья, вроде, были немного реже, раздался сдавленный крик, а затем еще один крик и глухой, сопровождаемый треском веток, продолжительный шум, словно что-то тяжелое покатилось с откоса.
Он едва успел затормозить, схватившись за тонкий ствол сосенки. В сильном луче фонаря внезапно открылась довольно глубокая котловина. Три больших плоских камня образовывали ее дно, и на этих камнях, как гусеница, ворочался лежащий Танака; руки у него были раскинуты, словно их держал кто-то невидимый, а голова - то поднимающаяся, то падающая - колотилась о землю.
- Вот он!.. - закричал Восберг, выскакивая из-за спины Молдера. - Что вы стоите? Ему ведь нужна наша помощь!..
Молдер схватил его за плечо и удержал на краю котловины.
- Что вы делаете? Пустите!
- Не подходите к нему, - резко сказал Молдер.
- Пустите меня!
- Ни в коем случае!
- Ради бога! Как вы можете на это смотреть?..
Хорошо еще, что второй вулканолог отстал. Молдер сжал Восбергу руку и вывернул ее за спину.
- Он там умрет!.. - шипел Восберг, все-таки пытаясь освободиться.
- Не подходите, прошу вас!...
- Больно!..
- Не подходите!..
Оба они замерли на краю котловины, потому что другой луч фонарика в это мгновение скользнул по ее плоскому дну. Скалли все-таки догнала их, несмотря ни на что. И в голубоватом, чуть-чуть размытом круге, легшем на камни, стало видно, что Танака выгнут всем напряженным телом, словно гусеница. Но вот напряжение точно сломалось, человеческая фигура обмякла, а из вздутия на горле вдруг выскочила заостренная, будто копье, уступчатая деревянная палка, закачалась из стороны в сторону, видимо, распрямляясь. Раздался легкий хлопок - это наконечник ее округлился и лопнул. Облачко плотной взвеси заискрилось над неподвижным Танакой. Секунду оно еще держалось, переливаясь в воздухе, а потом, как пыль, осело на дно котловины.
- Что это?.. - Молдер от неожиданности даже выпустил из рук притихшего Восберга.
- Это то, от чего, вероятно, погиб Эриксон, - медленно, словно во сне, не отводя глаз от дна котловины, ответила ему Скалли.
Через двадцать минут еще теплое и точно отяжелевшее в смерти тело Танаки, вытянувшись лежало в прозрачном хирургическом боксе посередине лаборатории, и сосредоточенная, серьезная Скалли, надев халат и просунув руки в пластиковые гибкие рукава, исключающие возможность непосредственного контакта с материалом, разворачивала пленку, в которую это тело было обернуто.