На широкой койке, покрытой покрывалом, лежал настоящий матрас из пенопласта. В углу каюты находился умывальник с водопроводным краном и зеркалом. Над койкой висела полка для книг, а с другой стороны располагался шкаф для белья и форменной офицерской одежды. В каюте был даже откидной стол, прикрепленный к переборке. На стене висел телефон, а рядом с ним звонок, которым можно было вызвать дежурного стюарда! Рядом с койкой стояло его собственное кресло, корзина для мусора и — да-да! — на полу лежал крошечный коврик. Но самое главное — в каюте была дверь с замком.
То обстоятельство, что площадь каюты соответствовала по размерам примерно ящику для рояля, Макса ничуть не беспокоило.
Он выдвигал ящики и заглядывал во все уголки своего нового владения, когда вернулся Дюмон. Сам старший стюард не опустился до переноски скромного багажа Макса; эту задачу он доверил одному из подчиненных, обслуживавших верхние палубы. Помощник стюарда вошел в каюту и спросил:
— Куда поставить ваши вещи, сэр?
Макс смутился: молодой человек, который принес вещи, в течение нескольких месяцев сидел напротив Макса за обеденным столом в кают-компании обслуживающего персонала.
— А, это ты, Джим. Привет. Кинь их на койку. Большое спасибо.
— Пожалуйста, сэр. И примите мои поздравления.
— Спасибо, Джим.
Они обменялись рукопожатием. Дюмон позволил церемонии длиться минимальное время, затем сухо произнес:
— Можете идти, Грегори. Займитесь делами в кают-компании. — Он повернулся к Максу. — Есть еще пожелания, сэр?
— Нет. Все очень хорошо.
— Если позволите, мне хотелось бы заметить, что вряд ли вы сумеете сами пришить знаки отличия на китель. Не исключаю, конечно, что вы умеете обращаться с иголкой и ниткой лучше меня, — усмехнулся Дюмон, и в его смехе прозвучала нотка должного почтения.
— Это верно. Иголкой я владею не слишком хорошо.
— Миссис Дюмон сделает это гораздо лучше, сэр. У нее большая практика, ведь она помогает всем пассажиркам. Можно, я заберу его с собой? Тогда ваш мундир будет готов и выглажен еще до ужина.
Макс с удовольствием отдал китель Дюмону. Внезапно ему пришла в голову пугающая мысль — ведь отныне ему придется сидеть за столом в «Бифрост Лаундж»!
Но до ужина произошли и другие неожиданности. Макс заканчивал несложную работу: раскладывал по ящикам шкафа свои скромные пожитки, когда раздался стук в дверь, и тут же, не ожидая ответа, кто-то вошел в каюту. Макс выпрямился — перед ним стоял Саймс.
Помощник астрогатора взглянул на фуражку юноши и расхохотался.
— Снимите ее побыстрее, иначе ваши уши могут не выдержать тяжести.
Макс не последовал его совету.
— Вы хотели поговорить со мной, сэр?
— Да. Хочу всего лишь дать вам совет, мистер Гений.
— Слушаю.
— Он заключается в следующем. На этом корабле только один помощник астрогатора — это я. — Саймс ткнул пальцем себя в грудь. — Запомните это. И я буду помощником астрогатора еще долго после того, как вас снова переведут в зверинец убирать навоз за коровами. Там вам и место.
Юноша почувствовал, что краснеет.
— Тогда почему вы не возразили против моего назначения? — спросил он.
Саймс снова рассмеялся.
— Вы что, принимаете меня за полного идиота? Капитан голосует за вас, астрогатор — тоже. И вы хотите, чтобы я рисковал своей карьерой? Гораздо проще подождать, пока вы наделаете ошибок, что неминуемо случится. К вам я зашел, чтобы сказать, что это тоненькая золотая полоска на кокарде ничего не значит. Вы по-прежнему будете подчиняться мне — да-да, подчиняться. Не забывайте этого.
Макс стиснул зубы и промолчал.
— Ну, что скажете?
— А что я должен сказать?
— Разве вы не слышали мой приказ?
— А-а, вот вы о чем. Слушаюсь, мистер Саймс. Не забуду. Никогда не забуду.
Саймс подозрительно посмотрел на него.
— Постарайтесь не забыть, — бросил он, повернулся и вышел из каюты.
Макс все еще смотрел на дверь, сжав кулаки, когда в дверь постучал Грегори.
— Ужин, сэр. Через пять минут.
Макс старался остаться в каюте как можно дольше, думая о том, как было бы хорошо убежать на свою прежнюю палубу и занять привычное место в теплом, шумном, уютном комфорте кают-компании младшего обслуживающего персонала.
Подойдя наконец к двери гостиной, он замер, парализованный страхом. Восхитительно убранный зал сиял огнями и выглядел как-то странно; действительно, юноша бывал здесь только рано утром, чтобы сменить ящик с песком, стоявший в коридоре камбуза, а тогда здесь горели только ночные лампочки.
Еще несколько секунд, и Макс опоздал бы — некоторые дамы уже сели, но капитан все еще стоял. Юноша понял, что ему следует стоять у своего кресла и опуститься в него только тогда, когда сядет капитан, — но куда идти? Он все еще колебался, когда услышал возглас:
— Макс! — К нему подбежала Элли и обняла за шею. — Я только что узнала об этом. Это великолепно! — Девушка посмотрела на него сияющими глазами и расцеловала в обе щеки.
Юноша почувствовал, как его лицо залила краска смущения. Ему казалось, что взгляды всех присутствующих устремлены на него, и был совершенно прав. Смущение Макса стало еще больше, когда он заметил, что Элли одета в модное на Геспере вечернее платье, которое делало ее еще женственнее, старше и потрясло его пуританское воображение.
Когда Элли отпустила его, Макс почувствовал немалое облегчение, но коленки его еще дрожали. Она начала что-то болтать — Макс не понимал смысла — и в это мгновение у ее локтя появился старший стюард Дюмон.
— Капитан ждет, мисс, — еле слышно, но твердо произнес он.
— Подождет! Ну, ладно… увидимся после ужина, Макс. — И Элли направилась к капитанскому столу.
Дюмон коснулся руки Макса и прошептал:
— Сюда, пожалуйста, сэр.
Место Макса оказалось за столом главного механика. Юноша знал мистера Компаньона в лицо, но еще никогда не разговаривал с ним. Шеф поднял голову, взглянул на Макса и сказал:
— Добрый вечер, мистер Джонс. Рад вас видеть. Дамы и господа, это наш новый офицер-астрогатор, мистер Джонс. Справа от вас, мистер Джонс, сидит миссис Дайглер. Далее мистер Дайглер, затем… — и главный механик представил ему всех сидящих за столом: доктор и миссис Вебербаур, а также их дочь Ребекка, мистер и миссис Скотт, мистер Артур, сеньор и сеньора Варгас.
Миссис Дайглер считала, что новое назначение Макса просто восхитительно и прелестно. Так радостно видеть за столом молодые лица. Она была гораздо старше Макса, но достаточно молода, чтобы выглядеть привлекательной, и сознавала это. Миссис Дайглер носила больше драгоценных камней, чем Максу приходилось когда-либо видеть, а прическа была уложена в лакированную пирамиду высотой не меньше фута и украшена множеством жемчужин. Она выглядела такой же идеальной и дорогой, как прецизионный станок, и Макс чувствовал себя неловко рядом с ней.
Он мог бы сконфузиться сильнее, но ему помогла соседка. Она извлекла из глубокого декольте крошечный платок, лизнула его языком и повернулась к Максу:
— Не двигайтесь, мистер Джонс. — И принялась вытирать его щеки. Макс снова покраснел, но послушно поворачивал голову. — Ну вот, теперь все в порядке, — объявила миссис Дайглер. — Мама все привела в порядок. — После этого она повернулась и посмотрела на главного механика. — Вам не кажется, мистер Компаньон, что в наш век стремительного развития науки можно было бы создать губную помаду, не оставляющую следов на щеках?
— Прекрати, Мэгги, — вмешался ее муж. — Не обращайте внимания, мистер Джонс. — Она любит такие садистские выходки не в меньшей степени, чем нарядные платья.
— Я расквитаюсь с тобой за это, Джордж. Итак, каково ваше мнение, шеф?
Главный механик вытер губы салфеткой.
— Думаю, такая губная помада была изобретена давным-давно, но не нашла спроса. Женщины любят ставить свое клеймо на мужчинах, даже ненадолго.
— Так уж и любят!
— Мы живем в мире, которым правят женщины, мадам.
— Правда, мистер Джонс, Элдрет такая миленькая? — обратилась миссис Дайглер к Максу. — Вы, наверно, были знакомы еще на Земле?
— Нет, мадам.
— Тогда как вы подружились? Все-таки на борту корабля не так много возможностей. Или я ошибаюсь?
— Мэгги, перестань приставать к молодому человеку. Дай ему поужинать.
Миссис Вебербаур, сидевшая с другой стороны, вела себя по отношению к Максу спокойно и по-матерински, что резко контрастировало с вызывающим кокетством миссис Дайглер. Под ее доброжелательным взглядом Макс успокоился и начал есть. Тут он заметил, что держит вилку не так, как все остальные, попытался взять ее по-другому и уронил, обратил внимание на то, что у него грязные, плохо подрезанные ногти — и с трудом поборол желание залезть под стол. Ему удалось съесть примерно триста калорий, но это был главным образом хлеб с маслом.
В конце ужина миссис Дайглер снова привлекла внимание к Максу, обратившись к главному механику:
— Мистер Компаньон, а ведь существует обычай отмечать новое назначение, подняв бокал в честь виновника торжества?
— Это верно, — согласился шеф, — только вновь назначенный офицер должен заплатить за шампанское. Таково правило.
Макс подписал счет, поданный ему Дюмоном. Взглянув на цену, он не поверил своим глазам, — его первый полет в космос, может быть, и оказался успешным с профессиональной точки зрения, однако с финансовой предвещал быстрое разорение. Тут же на столе появилась бутылка шампанского, охлажденного, в серебряном ведерке, и Дюмон извлек пробку с ловкостью, достигнутой длительной практикой.
Главный механик встал.
— Дамы и господа! Позвольте от вашего имени поздравить астрогатора Джонса. Пусть он никогда не ошибается в своих десятичных дробях!
— Поздравляем!..
— Браво!
— Ответное выступление!
Макс с трудом заставил себя встать и пробормотал:
— Спасибо.
Его первая вахта началась в восемь утра на следующий день. Макс завтракал в одиночку и с удовольствием думал о том, что, как вахтенный офицер, может есть или до пассажиров, или после. Он появился в рубке управления на добрых двадцать минут раньше срока.
Услышав шаги, Келли обернулся и произнес:
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро… э-э… шеф, — пробормотал Макс.
Он заметил, что Смит, сидевший у компьютера, улыбнулся, и поспешно повернул голову в сторону.
— У нас приготовлен свежий кофе, мистер Джонс. Хотите чашечку?
Макс взял чашку, которую ему протянул Келли. Пока пили кофе, Келли неторопливо сообщил своему сменщику о деталях предыдущей вахты — программа ускорения и положения корабля и вектор, действующие двигатели, взятые пеленги, отсутствие каких-то особых распоряжений и тому подобное. Смита сменил Ногучи, а за несколько минут до начала смены в рубку вошел доктор Гендрикс.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, доктор.
— Здравствуйте. — Гендрикс взял чашку кофе и взглянул на Макса. — Вы уже приняли вахту у своего сменщика?
— Гм… нет, сэр.
— Так чего вы ждете? До смены осталось меньше минуты.
Макс повернулся к Келли и отдал ему честь.
— Вахту принял, сэр.
— Вахту сдал, сэр.
Келли тут же вышел из рубки. Доктор Гендрикс опустился в кресло, достал книгу и принялся читать. Макса начало охватывать чувство ужаса. Он понял, что наступил момент испытания, — его бросили в воду, и только от него самого зависит, выплывет он или утонет. Юноша сделал глубокий вдох и подошел к Ногучи.
— Ногги, давай приготовим пластинки для пеленгации.
— Как прикажете, сэр. — Ногучи взглянул на хронометр.
— Впрочем… еще рановато, пожалуй. Сделаем несколько допплеровских измерений.
— Слушаюсь, сэр. — Ногучи встал с кресла.
— Послушай, Ногги, не обязательно обращаться ко мне «сэр», — шепотом произнес Макс.
— Келли это не понравится, — прошептал в ответ Ногучи. — Пусть лучше все будет в соответствии с корабельными правилами.
— Ты так считаешь? Скажи, а как теперь ко мне относятся остальные ребята «беспокойной дыры»?
— Да они все болеют за тебя, надеются, что тебе удастся добиться успеха, — честно ответил Ногучи.
— Ты уверен?
— Конечно. Если только ты не станешь высокомерным и будешь относиться к нам, как к людям, — не то что некоторые. Правда, вычислитель Ковак более сдержан, — признался Ногучи. — Ты ведь знаешь, раньше он исполнял обязанности вахтенного офицера.
— Он что, обижается на меня?
— Вроде нет. Он все равно не рассчитывал долго продержаться на этой должности, особенно теперь, когда приближается момент перехода. Он не будет ставить тебе палки в колеса, это уж точно. Ковак — мужик справедливый и честный.
Макс решил, что надо постараться привлечь Ковака на свою сторону. Друзья замолчали и занялись допплероскопом, сняли показания звезд, расположенных впереди вектора, проверили полученные данные на спектростеллографе и сравнили их с контрольными пластинками, хранящимися в сейфе. Сначала Максу то и дело приходилось напоминать себе, что именно он руководит работой; но вскоре он так увлекся измерениями, что перестал испытывать стеснительность. Наконец Ногучи коснулся его рукава.
— Скоро десять часов, сэр. Мне пора приниматься за дело.
— Что? Да, конечно, действуйте.
Он напомнил себе, что не должен помогать Ногги — у вычислителя тоже были свои прерогативы. Но юноша все-таки проверил ход расчетов, как это делал доктор Гендрикс и чего почти никогда не делал Саймс; Келли иногда проверял расчеты, иногда — нет, в зависимости от того, кто их вел.
После того как были получены новые данные, Макс произвел программирование на бумаге — на этот раз у него было много времени, — затем продиктовал Ногучи полученные результаты для ввода в компьютер. Юноше пришлось самому перелистывать таблицы, потому что ему никто не помогал в переводе данных из одной системы в другую. Он уже знал ответ, но послушно исполнял указания Гендрикса и не полагался на память.
Полученный результат вызвал у Макса беспокойство. Судя по произведенным расчетам, корабль отклонился от курса. Расхождение было небольшим, но заметным. Макс перепроверил расчеты, дал указание Ногучи заново провести их через компьютер, пользуясь уже другим методом программирования. Итог оказался тем же.
Глубоко вздохнув, Макс рассчитал необходимые поправки и хотел уже обратиться к доктору Гендриксу за разрешением. Однако астрогатор все еще не обращал на него никакого внимания; он сидел у контрольной консоли, читая роман, взятый в библиотеке корабля.
Юноша принял решение. Он подошел к консоли и сказал:
— Извините меня, сэр. Мне нужно заняться здесь работой.
Гендрикс молча встал и перешел в другое место. Макс опустился в освободившееся кресло и вызвал машинное отделение:
— Говорит вахтенный офицер из рубки управления. В одиннадцать часов увеличьте тягу. Сверим время.
Доктор Гендрикс несомненно слышал все, но не подавал вида. Макс ввел поправки и установил контрольный хронометр, чтобы ровно в одиннадцать двигатель заработал с большей мощностью.
За несколько минут до полудня в рубку вошел Саймс. Макс уже заполнил свою графу вахтенного журнала, приняв во внимание записи Ногучи, и подписался: «М. Джонс». Поколебался и добавил: «Вахтенный офицер». Саймс подошел к доктору Гендриксу, откозырял и произнес:
— Готов сменить вас, сэр.
Гендрикс заговорил в первый раз с восьми утра:
— Вот он — вахтенный офицер, — и указал на Макса.
На лице Саймса появилось озадаченное выражение, и он нехотя подошел к Максу.
— Сменяю вас, — коротко бросил помощник астрогатора.
Пока Саймс читал вахтенный журнал и книгу приказов, Макс изложил ситуацию. Он продолжал перечислять технические данные, но Саймс прервал его:
— Я сменяю вас. А теперь вон из моей рубки управления, мистер.
Макс вышел из рубки. Доктора Гендрикса нигде не было видно.
Ногучи стоял у нижних ступенек лестницы. При виде Макса он поднял руку, соединил большой и указательный пальцы в знаке «о'кей» и кивнул, широко улыбнувшись. Макс ухмыльнулся и хотел было задать вопрос; ему не терпелось узнать, не было ли расхождение в курсах ловушкой, подстроенной для него Келли. Но тут он решил, что делать этого не следует; лучше спросить самого Келли или разобраться в записях.
— Спасибо, Ногги.
Первая вахта оказалась типичной, потому что доктор Гендрикс продолжал считать Макса вахтенным офицером. Но теперь он не сидел молча в углу, наблюдая за действиями юноши, а часами безжалостно гонял его, заставляя осуществлять пеленгацию гораздо чаще, чем требовалось, непрерывно решать задачи, как будто «Асгард» вот-вот совершит переход через гиперпространство. Он не разрешал Максу программировать на бумаге, словно для этого не хватало времени и данные должны были немедленно поступить в компьютер. Макс потел он напряжения, держа руки на кнопках дистанционного контроля, а доктор Гендрикс сам переводил для него цифры из десятичной системы счисления в бинарную. Астрогатор заставлял его работать все быстрее и быстрее, но не за счет точности, поскольку любая ошибка была непростительна и могла привести к роковому исходу. И все же главной целью была скорость.
— Если вы позволите мне, сэр, вводить данные прямо в компьютер, можно сэкономить много времени, — сказал однажды Макс.
— Когда у вас будет своя рубка управления, будете поступать именно так, — если сочтете это разумным, — резко бросил в ответ астрогатор. — А сейчас извольте делать то, что от вас требуют.
Время от времени Келли заменял Гендрикса в качестве контролера. Старший вычислитель вел себя официально, пользуясь такими фразами, как: «Если позволите высказать предложение, сэр…» или «Я думаю, что следует поступить вот так, сэр…» Но однажды он не выдержал и рявкнул.