В этот момент Люси боковым зрением заметила жест одного из зрителей в группе, стоявшей около наброска с «Диогеновыми бочками» на марсианской орбите. Этот зритель, как бы представляя себе что-то, двинул ладонь по дуге снизу вверх. Дако Парадино, стоявший к этой группе в пол-оборота, тоже заметил жест, и вернулся к наброску, негромко произнеся на ходу: «Кое чего не хватает, верно?…».
Несколько уверенных движений световым пером — и на фоне Марса образовался маленький серебристый силуэт летящего спейс-скутера, который, как можно было предположить, возвращался домой в орбитальный городок после рейда на планету. Зритель, которому принадлежал жест, обрадовано закивал и заулыбался — видимо, отсутствие видимого сообщения городка с Марсом его слегка беспокоило, а теперь проблема была устранена… Люси отметила про себя, что художник феноменально внимателен к своим поклонникам. Под влиянием некого интуитивного позыва, она незаметно вынула из наплечного браслета мобайл и, ради скрытности, не пользуясь видоискателем, сделала дюжину снимков «марсианского» наброска. Как направить камеру на объект «путем косвенного прицеливания», она знала из «Инструкции по наружному наблюдению» (составленной для оперативных работников INDEMI)..
* * *Океанские волны набегают на острова Мейер всегда с востока, поэтому с западной стороны, в миниатюрных заводях среди фантастических нагромождений скал, море совершенно спокойно. Шум прибоя, бушующего в пятистах метрах восточнее, у скал противоположного берега островов Мейер, кажется очень далеким… Одна их таких заводей в уголке маленького поместья Хаамеа и была выбрана для послеобеденного отдыха гостьи. Обильность семейного обеда в королевском доме делала такой отдых совершенно необходимым — по крайней мере, с точки зрения Отанги (старшей жены короля Аханео). «Люси, не делай глупостей! Сейчас только 4 часа. У тебя еще баржа времени, — сказала она, когда завершилась последняя фаза обеда (десерт из фруктов в банановом сиропе), — ты спокойно можешь переваривать целый академический час, а потом Варэ отвезет тебя на Рауль. От Мейер до Гринлэйк на амфибайке 5 минут»…
Отанга дистанционно преподавала методы расчета ходовых машин в Универсальном Колледже Маритехники в Нукуалофа, и с легкостью пользовалась в быту термином «Академический час» для промежутка времени чуть меньше астрономического часа.
Итак, в начале 5-го, Люси и Варэ, лениво поплавали немного в тихом море, а затем выбрались на плоскую скалу, удобную для лежания кверху пузом. Благодаря тени перистых крон псевдо-пальм, ее поверхность была не слишком перегрета солнцем. Младшая жена короля после обеда временно утратила свою бешеную активность и превратилась в замечательный источник информации — для тех, кому не лень задавать вопросы. Люси, разумеется, было не лень…
— Как ты думаешь, кем он был в предыдущей жизни?
— Кто? — не поняла Варэ.
— Дако Парадино, — пояснила Люси.
— Ну… — юная тонгайка задумчиво погладила свой животик, — …Типа, каким-нибудь альбатросом. Парил над морем, медитировал, все такое….
— Нет, Варэ, я не в смысле реинкарнации, а в смысле предыдущей профессии.
— А-а… Ну, не знаю. Обычно концепт-художники происходят от 3D программистов. Прикинь: им становится скучно рисовать что-то обыкновенное. Поэтому, когда они выходят на соц-ренту, то начинают рисовать что-то заковыристое.
Люси покачала головой.
— 20 фунтов против селедочного хвоста, что Парадино не из программистов.
— Ну да. Он ни разу не похож на бывшего программиста. А что, если посмотреть его биографию? На экспозиции же были инфо-листки.
— Лажа, — ответила Люси и вынула листок из кармана лежащей рядом рубашки, — Вот слушай: «Дако Парадино родился в Веллингтоне. Когда он был еще ребенком, семья переехала в Порт-Морсби (Папуа — Новая Гвинея) из-за проблем в бизнесе его отца — Илайджа Парадино. В 18 лет, Дако пошел матросом на грузовой корабль австрало-индонезийской компании «JWL». После закрытия этой компании, Дако вернулся на родину и занялся частным яхтенным бизнесом. Потом, неожиданно для всех, Дако организовал первую выставку «Singular-Pro» — нового жанра…». Бла-бла-бла.
— А почему лажа? — спросила Варэ.
— А потому, что слишком гладко выходит. Он уехал с Аотеароа ребенком, значит, у новозеландских копов на него еще не было биометрии. Гражданство он оформил в новозеландском консульстве где-то в Папуа или в Индонезии. Через полвека кто-то возвращается, как бы, на родину, и говорит: «Hi! It’s me, Dako Paradino!».
Тонгайка снова погладила животик, озадаченно хмыкнула и спросила:
— Типа, как в шпионском кино?
— Не знаю, — Люси пожала плечами, — Но, согласись, он странный.
— Художники вообще странные, — заметила Варэ, — Гоген тоже был странный.
— Как бы, да, — согласилась Люси, — Но этот Парадино какой-то слишком странный. А кстати, почему ты вспомнила именно Гогена?
— Ну, если честно, то я больше никого и не помню. А Гоген мне сам подвернулся.
— Йо! — удивилась Люси, — Он полтораста лет, как умер. Как он мог подвернуться?
— Ну, положим, не полтораста, — возразила Варэ, — Он умер в 1903-м, на Хива-Оа, на Южных Маркизах. Там у него было пять vahine, а его таитянская vahine, Техуре, по каким-то своим причинам не захотела ехать на Хива-Оа. На Таити Гоген нарисовал больше всего рисунков, но самые интересные он нарисовал на Хива-Оа. Так говорит Бимини, ariki островов Еиау, племянница Аханео, дочь его брата Лимолуа, классная девчонка. Еиао — это крайне-северные Маркизы. В 22 году Хартии, ураган Эгле снес вообще все на Еиао, и пришлось строить заново. Это делали рапатарские Хаамеа, по контракту с local-foa. Мы с Аханео летали на Еиао в прошлом декабре. Оттуда всего полтораста миль до Хива-Оа, и мы заглянули в музей Гогена, из любопытства. Я бы не запомнила, мало ли куда заглядываешь из любопытства, если бы не Гоген.
Люси потрясла головой.
— Хэй, гло, я не догоняю про Гогена.
— По ходу, — весело ответила Варэ, — Я тебе не просто так сказала, что у того Гогена, который умер в 1903-м, было пять vahine на Хива-Оа. У одной девчонки, Мари-Роз Ваэохо, получился от него киндер. Короче: Поэле Ваэохо, который шеф-инженер партнерства «Fitep-Num» на Еиао, это пра-пра-пра-пра… Прикинь?
— Охереть! — призналась Люси, — Потомок настоящего Гогена. А что за бизнес?
— Фитэпы. Ну, фито-электронные процессоры второго поколения.
— Ага… А парень-то похож на Гогена?
— Ну, так… Относительно. Сейчас я тебе покажу фотки.
Тонгайка вытащила из сумочки-браслета мобайл и потыкала пальцем в экран.
— Вот! Слева направо: Бимини, Динго, Поэле и я. А на заднем плане панель с фото реального Гогена. Это мы на Хива-Оа, на фоне его музея. Ну, что похож, нет?
— Фиг знает… А что за фраза под фото: «Европейская цивилизация — это болезнь»?
— Это слова Гогена, — ответила Варэ, — Он посмотрел, что творят в Полинезии евро-христианские миссионеры, и записал в своем дневнике. Четко, да?
— Ага, зачетно… — Люси глянула на часы в углу экрана, — Joder! Без десяти пять!
— Спокойно, гло, — ответила младшая жена короля, — Садимся на амфибайк, и…
* * *Еще в начале XXI века, один калифорнийский инженер, проектировавший моторные игрушки, придумал симпатичный гибрид трехколесного велосипеда и пластикового спасательного круга с низкооборотным полужестким воздушным винтом. Простой и безопасный «амфибайк» с движком 100 Вт медленно ездил по суше и по воде. Дети получали первоначальные навыки вождения транспортных средств. Прошло время, и некий умник на пляже Малибу решил посмотреть, что произойдет при замене этого движка на мощный движок от спортивного электроскутера. Как ему сообщил врач (в палате интенсивной терапии), эксперимент завершился на редкость удачно: всего-то сотрясение мозга и перелом пары ребер. Свидетели заезда оценили драйв, и начали осваивать новый экстремальный вид спорта. Step-by-step, детский «амфибайк» стал превращаться в смесь сверхмощного роликового пылесоса и летающей тарелки.
* * *… Когда они, в режиме глиссера, проскочили пролив, выехали из моря на пляж, пронеслись на роликах по грунтовке от берега моря до берега озера и затормозили, подкатившись к самым дверям «Greenlake Resort», Люси несколько секунд не могла поверить, что эта безумная поездка завершилась так безболезненно.
— Классно, ага? — спросила Варэ и постучала пальцем по ее шлему, — Шляпу оставь на память. Мой E-mail и mobile у тебя есть, стучись, как-чего!
— Ты тоже стучись, — сказала Люси, сползая на твердую землю — А будешь на Футуна, заползай в гости, по-простому. Huru oe?
— E oe! Aloha! — ответила тонгайка, снова врубила движок, развернула «амфибайк», и почти мгновенно скрылась за поворотом.
Из холла отеля появился задумчивый Микеле Карпини и проникновенно произнес.
Из холла отеля появился задумчивый Микеле Карпини и проникновенно произнес.
— Детка, ты молодец, что приехала точно вовремя. Но я еще просил тебя ни во что не встревать, а это экстремальное устройство твоей новой подружки…
— Па, оно только на вид стремное! — нашлась Люси.
— А зачем тогда шлем? — подозрительно спросил он.
— Типа, сувенир, — ответила она, глядя на него Абсолютно Честными Глазами.
21
Дата/Время: 16.02.24 года Хартии. После полудня.
Место: Тихий океан, Галапагосы.
Учебно-боевой турбовинтовой штурмовик «Fantrainer» (made in Germany), яркая сине-зеленая птица, украшенная опознавательными знаками ВВС Эквадора, чуть снизив скорость, ушла в плавное пике над океаном.
— Чего ты опять дурачишься, Хусто? — буркнул штурман.
— Поверни репу налево, Саво, — весело ответил пилот, и через пару секунд тактично добавил, — Ну, что, болт уже смотрит на 22:30?
— Cojonudo… — восхищенно выдохнул штурман, — А давай сделаем облет на малой?
— Основание? — спросил пилот.
— Joder!.. Ну, мы это… Заподозрили возможность наркотрафика.
— Buenos idea, amigo, — легко согласился Хусто, — А ты не зевай, снимай на камеру! О, Матерь Божья! Вот это сиськи! Саво, ты видишь какие сиськи? А животик?…
— И ножки тоже классные! — со знанием дела добавил штурман, ловя в видоискатель камеры фантастически изящную фигуру Леле Тангати.
Девушка лежала почти в центре палубы среднего из трех сцепленных надувных катамаранов, заложив руки за голову, и эротично согнув левую ногу в колене. Ее сказочно-прекрасные большие миндалевидные карие глаза скользнули немного насмешливым взглядом по силуэту низколетящего штурмовика.
— Надеюсь, парень за штурвалом не забывает иногда смотреть на альтиметр?
— В эквадорской морской авиации толковые пилоты, — ответила ей Лакшми Дсеи, поудобнее устраивая голову на животе Ромара Виони.
— …Но очень заводные, — добавил Оури Хитуоно.
— Я тоже заводная! — объявила Чуки Буп, вскакивая на ноги.
Углядев в фиберглассовой мачте подходящий аналог шеста для стриптиза, она с энтузиазмом исполнила краткий, но зажигательный вариант этого популярного в определенных кругах танца. Разумеется, телосложение юной папуаски сильно проигрывало таковому у Леле Тангати (из-за угловатости и явно недостаточной объемности фигуры), но зато драйва было хоть отбавляй.
— Откуда такая техника? — поинтересовался Лю Тайпо.
— У нас на Никаупара любительский клуб американских танцев при салуне «Aquarata Cave», — ответила младший матрос, — Я еще умею break-dance и samba, но площадка маловата, а то бы я сейчас устроила — только держись!
— А и так хорошо получилось, — сказала Лакшми, наблюдая, как эквадорский морской штурмовик, помахав на прощание крыльями, уходит на северо-восток, к базе ВМФ, расположенной в 70 милях отсюда на маленьком острове Балтра.
Оури звонко похлопал ладонью по своему колену.
— Hei, foa! Мы с кэпом Каем правы: при наличии нормального воздушно-морского патруля, у пиратов тут не может быть активно функционирующих плацдармов. А разговоры про пиратские форты на Тортуге, Пинзоне и Санта-Фе, это деза.
— Не аргумент, — ответила Лакшми, — Сомалийские пираты на Африканском роге с прошлого века работают в зоне охвата трех баз ВВС: американской, британской и французской. Не заметно, чтобы это им сильно мешало.
— А ирианские охотники за рабами работали в зоне охвата индонезийского военно-воздушного полка, дислоцированного в Соронге, — добавил Лю Тайпо, — Это самая западная точка Новой Гвинеи — полуостров Чендравасих. Там нефть на шельфе, и индонезийские военные власти там реально действуют. Ромар не даст соврать.
— Ага, — отозвался Ромар Виони, — Из всей Западной Новой Гвинеи, индонезийский контингент по-настоящему оперирует именно там. А охотники за рабами спокойно таскали свою добычу мимо них, из портов Маноквари на севере и Факфак на юге.
— …Потому, что делились табашем, — добавил Лю Тайпо.
— …По ходу, здесь пираты делятся с эквадорскими форсами, — заключила Чуки.
— …Или не пираты, — сказал Ромар.
— Только не говори, что пираты это сами эквадорские форсы, — вмешалась Лакшми.
— Не то, чтобы сами… — ответил он, — В Ириане за рабами охотились тоже на сами индонезийские форсы. Там была, как бы, официальная организация по абсорбции туземцев. Они просвещали отсталых папуасов в области индонезийского языка и письменности, а также исламского гуманизма. При организации была легальная волонтерская милиция. Она-то и добывала рабов, а военная база Соронг ничего не замечала. Зато когда наши и папуасские волонтеры начали гасить эту милицию, они мгновенно заметили и закричали про нелегальные вооруженные формирования.
— Прикинь, — снова встрял Лю Тайпо, — Если мы за полдня вычислили три пиратских плацдарма, просто обработав на компьютере видеоряд с камер спай-дронов, то что мешало эквадорцам сделать то же самое, и раздолбать эти плацдармы на фиг?
Оури медленно и задумчиво помассировал пальцем кончик носа и положил рядом с Лакшми распечатанную на листе А4 карту-схему Галапагосов.
— Прикинь диспозицию. Вот остров Санта-Круз, центральный и самый населенный в архипелаге. С севера к нему вплотную примыкает островок Балтра, где база ВМФ. Казалось бы, пираты должны держаться отсюда подальше. Но вот их три плацдарма. Основный: островок Санта-Фе, в 8 милях к юго-востоку от Санта-Круз. И второй по значению: островок Пинзон в 6 милях к западу. От Балтры до любого из них — чуть больше двадцати миль. Почему пираты устроились именно тут, а не на периферии архипелага? Тут есть острова почти на сто миль в любую сторону от Санта-Круз.
— А что скажешь про плацдарм на Тортуге? — спросила Леле.
— Я скажу, что это полный идиотизм! Голая скала-подкова в 30 милях к юго-западу от Санта-Круз и в 4 милях от северного берега острова Исабела — самого большого в архипелаге, где почти тысяча человек, не считая туристов! Этот поселок, правда, на другом, юго-восточном берегу Исабелы, но туристы болтаются везде. Там недалеко.
— Слишком много херни, — твердо сказала Лакшми, — Это, скорее всего, значит: мы не понимаем чего-то важного.
— Или не знаем ключевого элемента info, — добавил Ромар.
Чуки Буп энергично почесала плоское брюшко примерно посредине между рельефно выступающими ребрами и верхушками бедренных костей и таинственно произнесла:
— Тортуга!!!..
— Что — Тортуга? — удивился Лю Тайпо.
— Тортуга! — повторила она, — Великая цитадель пиратов! Кино надо смотреть, бро!
— Хэй, гло, прикинь географию, — ответил он, — Та Тортуга находится в Атлантике, в Карибском море, а пиратской цитаделью она был только в XVII веке.
— Ты ни хера не врубился! — возмутилась она, — Это PR! Кого гребет география, если пиратская Тортуга есть в голливудских фильмах и в компьютерных игрушках!
— И история не гребет? — иронично поинтересовался он, — XVII век давно прошел.
— Блин! — воскликнула она, — Кино и игрушки не в XVII веке, а сейчас! Ну, как тебе объяснить, а? Эта Тортуга, она уже не в истории с географией, а в общих мозгах!
— Архетип, — помогла ей Лакшми, — Знаешь, Чуки, в этом что-то есть. Хэй, экипажи! Экстренная смена вахтенных! Надо, чтобы командир и помком это слышали.
На палубах трех сцепленных катамаранов (а также под палубами) произошло некое слаженное движение, и вместо Лю Тайпо появился Пак Ен, вместо Оури Хитуоно — Кайемао Хаамеа, а вместо Ромара Виони — Эрче Тороро. Как это ни смешно, если бы эквадорский патрульный «Fantrainer» снова пролетел над катамаранами, его пилот и штурман наверняка не заметили бы изменений. Девушки остались те же самые, а из мужчин один — монголоид, и двое — меланоиды. Суб-лейтенант Кайемао Хаамео был несколько ниже ростом и существенно массивнее, чем Оури или Ромар, но какой же летчик станет глазеть на мужчин, когда на палубе есть три симпатичные девушки…
Лакшми слегка толкнула Чуки плечом и подмигнула.
— Ну, докладывай, младший матрос.
Юная папуаска немного помялась, снова почесала брюшко, и объявила:
— По ходу, это PR, и вся фишка в Тортуге. Тортуга, это типа, пиратский брэнд. Как китайские тачки «Foton» и индийский пулемет «Maxim».
— Брэнд под что? — спросил Пак Ен, — Они же не предлагают на рынке услугу «крыша серого бизнеса», как китайско-малайское «Католическое братство моряков».
— Я так далеко не думала, — сконфуженно призналась Чуки.
— Брэнд имеет смысл, если под него есть бизнес, — наставительно произнес Ен, — Если существует товар и его реклама, адресованная сегменту потребительского рынка.
— Уау… Я что, совсем ерунду сказала?
— Нет. Это интересная мысль, но ее надо додумать. Надо вычислить интересанта.