Было около девяти часов вечера. В это время Юлий Хорьков уже должен был поругаться с Розалией Карловной, хлопнуть дверью и отправиться в родной город за своим алиби. Ульяна очень на это надеялась. Хорьков просил у нее два часа, но в принципе она могла бы дать ему и больше времени, раз он такой трус.
С приметным пакетом из японского ресторана она подошла к своему подъезду. Машину оставила на стоянке у маркета, чтобы соседи, не дай бог, не увидели, как в роскошную иномарку с блатным номером вместо Ульяны Схованской садится темноволосая незнакомка.
– Добрый вечер, Ульяночка! – поздоровалась с ней старушка, выгуливающая свою таксу. Та сразу кинулась к Ульяне и стала вокруг нее прыгать, выражая радость.
Собака была очень общительная, Ульяна прекрасно знала ее привычку всем облизывать лицо, поэтому на лавочку не присела.
– Можно дать ей суши? – спросила она у хозяйки, запуская руку в пакет.
– А будет она? – с опаской спросила та.
– Она ест рыбу? А рис?
– Тапа все ест, – укоризненно посмотрела на таксу старушка. Собака, поняв, что сейчас ее угостят чем-то вкусным, завизжала и попыталась прыгнуть Ульяне на грудь.
– Тихо, Тапа, тихо, – Ульяна достала из пакета кусочек ролла с угрем. Тапа поймала его на лету и тут же проглотила. Потом облизнулась и вопросительно уставилась на Ульяну.
– Так она весь ваш ужин съест, – покачала головой хозяйка собаки. – Обжора! Тапа, Тапа, люди могут подумать, что дома тебя не кормят! Не давайте ей больше ничего!
Но собака все равно получила еще кусочек ролла и суши с копченым лососем. Тапа Ульяне нравилась. Она бы и сама не прочь завести собаку, но Америка…
«Вот там у меня будет все. И собака тоже», – подумала она, поднимаясь на свой этаж. Путь в Америку лежал через квартиру Розалии Карловны, поэтому Ульяна начала собираться.
Она долго и тщательно гримировалась, то и дело сверяясь с фотографией. Вроде бы вышло похоже. Потом примерила парик, юбку с кофточкой и осталась довольна. Софья – дама субтильная, знает об этом и вещи предпочитает носить свободного покроя, добавляя объемы. Лифчик со вставками, увеличивающими грудь, это сразу видно, юбка двойная, пышная, блузка с руками-фонариками, чтобы скрыть излишне худые плечи. Вчера, обойдя с десяток магазинов, Ульяне удалось найти похожие вещи. Небольшую разницу в росте и весе на записи с камеры видеонаблюдения заметно не будет. Ульяна много раз просматривала такие записи в Инете и убедилась, что изображение получается размытым, так что с точностью опознать по нему человека невозможно. Почему и говорят: «Человек, похожий на…»
Надев очки с затемненными стеклами и прихватив сумочку с ключами и документами, она вышла из дома. Было начало одиннадцатого. Спустившись вниз, Ульяна кинула взгляд на окошко, за которым обычно сидела консьержка. Так и есть: наполовину задернуто цветастой занавеской. Непонятно, есть там кто-то или нет? Ульяна уже знала этот милый трюк. Ну, кому охота сидеть всю ночь на дежурстве, тем более летом, когда половина жильцов в отпусках, а вторая половина на даче? Вот консьержки и задергивают занавеску. По этому поводу уже были разборки: за что мы вам деньги платим? На что жильцы получили:
– А вы видели, что меня там нет?
Какое-то время после скандала консьержки добросовестно дежурили круглые сутки, а потом все вернулось на круги своя.
Выходя из подъезда, Ульяна тоже никого не встретила. Ей везло. Незнакомка может привлечь внимание, среди жильцов есть и любопытные люди, так называемые активисты. Во дворе еще гуляли мамочки с детьми, на детской площадке в этот теплый летний вечер было довольно оживленно. Но все они, и мамы, и дети, были заняты собой. Женщины обсуждали детские болезни и детские проблемы, а те, о ком говорили, в это время катались на горке и на карусели, ссорились, мирились, менялись игрушками. То и дело раздавался рев, и какая-нибудь из мамочек кидалась на голос. До вышедшей из подъезда женщины никому и дела не было. Тем более ее нельзя было назвать красоткой и модницей. Такую бы мамочки не пропустили.
Длинная юбка и кофта с рукавами-фонариками сделали свое дело. Никто не окинул Ульяну заинтересованным взглядом: а это еще кто такая? К кому приходила?
На стоянке у супермаркета она села в свою машину и поехала на перехватывающую парковку. Оттуда до дома, в котором живут Розалия Карловна с Юлием, – минут пятнадцать на метро. Все время у Ульяны было рассчитано по минутам.
По нужному адресу она добралась без всяких приключений, не привлекая ничьего внимания. В начале двенадцатого подошла к подъезду номер четыре и достала ключи, которые дал ей Юлий. До этого момента Ульяна нисколько не волновалась. Ничего криминального она не делала. Подумаешь, парик! Захотела женщина сменить имидж, кто ее в этом упрекнет?
Но в тот момент, когда она достала из сумочки чужие ключи… Когда открыла ими чужую дверь… Вот тогда сердце ее забилось сильнее обычного.
Едва Ульяна приложила чип к замку, раздался сигнал домофона и дверь без проблем открылась. Значит, Юлий не обманул. Он дал те самые ключи. Коротко вздохнув, Ульяна вошла в подъезд. Консьержка была на месте, но на незнакомку не обратила никакого внимания. Пожилая женщина увлеченно смотрела телевизор.
– Я к госпоже Домне, – пробормотала Ульяна и, нагнув голову, юркнула за дверь, где были лестничные пролеты.
Над окошком консьержки Ульяна заметила пресловутую камеру. Глазок смотрел на двери лифтов. Если он и зацепил темноволосую женщину в очках, то двигалась она быстро и пошла не к лифтам, а к двери, которая в поле зрения камеры не попадает. Кстати, странно. Но, может быть, у них есть еще одна? Или не одна.
Логика понятна: люди стали ленивы, даже на третий этаж они предпочитают подниматься на лифте. Камера видеонаблюдения фиксирует всех, кто туда входит. Но ведь настоящий проходной двор на первом этаже, где принимает клиентов гадалка! И где тут логика?
Но люди так устроены: они сдают деньги и забывают о собственной безопасности ровно до того момента, когда что-нибудь не случится. Этот подъезд и этих людей бог пока миловал. Вплоть до сегодняшнего дня. Ульяна намерена была нарушить это спокойствие. Завтра здесь будет полно полиции.
Пару секунд она постояла, прислушиваясь. А если консьержка все же пойдет следом? Но нет. Никакой реакции. Видимо, здесь и в самом деле проходной двор. Телевизор работал громко, даже на лестничной клетке слышался голос диктора. Похоже, старушка-консьержка, которая с увлечением смотрела сейчас вечерние новости, была глуховата. Это скорее дань моде, чем порядку – консьержи. Представить, что такой вот божий одуванчик кинется на перехват выносящему вещи вору… Хотя старушки тоже бывают разные. Бывают и очень активные. Но на эту Розалия Карловна жаловалась не зря. Нет, консьержка не в доле. Она просто отбывает свой номер за ту небольшую зарплату, что здесь получает. Прибавка к пенсии.
Выяснив это, Ульяна, уже не торопясь, стала подниматься на пятый этаж. Ей это не составило труда. Даже не запыхалась. Стоило спортом заниматься! На лестнице было прохладно и пахло сырой штукатуркой. Видимо, не так давно кого-то заливало. Немного волнуясь, Ульяна преодолела последний лестничный пролет. Перед ней была еще одна дверь, самая обычная, деревянная, с мутным, заляпанным краской стеклом. Такая, какой ее поставили еще строители при сдаче дома комиссии. Переступив порог, Ульяна оказалась на площадке с лифтами. И увидела еще одну дверь, на этот раз железную. На стене, справа и слева от нее, висели кнопки с номерами квартир: звонки. Четыре кнопки.
«Какой же из них от этой двери?» – подумала Ульяна, перебирая связку ключей. Но прежде, чем это выяснить, она толкнулась в дверь: заперта. Либо это сделала сама Розалия Карловна после того, как муж ушел, либо кто-то из ее соседей. Немного поколебавшись, Ульяна нажала на кнопку электрического звонка.
«Я еще могу уйти», – подумала она, напряженно прислушиваясь к звукам за запертой дверью. И еще пару раз надавила на кнопку. Звук был резким, он слышался даже здесь, на площадке с лифтами. Но никто на него не прореагировал. Что ж, двенадцатый час. Люди пришли с работы и сейчас либо уже спят, либо смотрят перед сном телевизор. Какое-то время Ульяна ждала. Ни шагов, ни каких-либо других звуков слышно не было. Так прошло минуты три.
Что ж, Юлий не подвел. Все, как они договаривались. Ульяна попробовала вставить ключ в замочную скважину. Ключ не подошел. Зато подошел второй. Она толкнула дверь плечом и вошла. Вот теперь сердце билось со страшной силой. Она открыла вторую чужую дверь. В просторном коридоре горела только одна лампочка. Эти энергосберегающие быстро перегорают. Наверняка Розалия Карловна не раз ругалась по этому поводу с соседями, устанавливала очередность: кому и когда менять лампочки. Но кто-то из жильцов прозевал свою очередь или уехал в отпуск. Как результат – полумрак. Какое-то время Ульяна приглядывалась. Коридор оказался страшно захламлен.
Типовая панель, новостройка. То есть дом сдали не вчера, территория вокруг выглядит обжитой и ухоженной, но именно такие дома начали строить, когда жилье уже перестали давать за просто так. И малосемейки с малогабаритками ушли в далекое прошлое. Стены стали тоньше, зато площади квартир гораздо больше. И лестничные клетки тоже. Юлий упомянул как-то, что у них двушка. Но хорошая двушка, метров семьдесят. На двоих неплохо. Розалия, само собой, мечтает о папиной квартире в сталинке. Или вообще о домике за границей. Это жилье для Хорьковой временное. Перевалочная база между прошедшей беззаботной юностью и, как надеется Розалия Карловна, обеспеченной старостью. Встречать ее здесь она не собиралась. А теперь уже никогда не встретит. Нигде.
Ульяна, крадучись, сделала несколько шагов по полутемному коридору. У одной из дверей стояли велосипеды, аж три штуки. У другой были навалены картонные коробки. У третьей горой лежали шины. Ульяна скорее почувствовала их запах, чем увидела, и невольно сморщилась. И здесь этот ненавистный запах резины! Дверь в квартиру Хорьковых была направо. Еще одна дверь. Ульяна уже поняла, что оставшийся неиспользованным ключ – от нее, от этой последней двери. Возле нее, единственной, ничего не было, ни упаковки от бытовой техники, ни зимней резины, ни тем более велосипедов. Приглядевшись, Ульяна увидела на стене мишень. Кто-то играл в дартц. В мишени торчали дротики. Все эти мелочи отвлекали. Ульяна начала на них зацикливаться, а надо думать о главном.
Она попыталась вспомнить лицо Максима и, взявшись за ручку, надавила плечом на железную дверь. Та без проблем открылась. Третий ключ не понадобился.
«Господи! Что я делаю! – Опомнившись, Ульяна выхватила из сумочки носовой платок. – Не надо ни до чего здесь дотрагиваться голыми руками! Я же специально взяла нитяные перчатки! Не забыть бы протереть все дверные ручки, до которых я дотрагивалась, пока их не надела!»
Она торопливо достала из сумочки специально приготовленные для этого визита перчатки. Самые обычные перчатки, из тех, что можно купить на любом развале или в любом хозяйственном магазине. Торопливо их надела.
Да, она прочитала и посмотрела много детективов, долго и тщательно готовилась, но теперь мысли скакали, как зайцы, за которыми гонится лиса. Ульяна вдруг все позабыла. Она ведь собиралась убить человека! Это оказалось совсем не так просто, как в книжках. Ее потряхивало, когда она вошла в прихожую. Здесь было темно. Свет Ульяна зажигать не стала. Какое-то время она стояла, прислушиваясь. В квартире было тихо. Либо Розалии Карловны здесь нет, либо она спит. Хотя как это нет? Дверь-то в квартиру открыта! И в коридор пробивается свет.
Нет, Розалия здесь. Прямо – это, судя по всему, зал. Налево – кухня. Оттуда и свет просачивается. А еще из спальни, потому что эта комната может быть только спальней. Планировка квартиры Ульяне была знакома, ей приходилось бывать в таких новостройках. Именно в такой вот типовой панели жила Оксана. Подруга до сих пор выплачивала ипотеку, еще одна причина, по которой Оксана держалась за работу.
Дом был похож. И квартира похожа. Поэтому Ульяна без колебаний прошла направо.
Это и в самом деле оказалась спальня. Юлий не подвел ни разу. Адрес дал правильный, ключи подошли, Розалия Карловна была дома. Одна. Она лежала в спальне на огромной кровати, рядом, на тумбочке, стоял уже знакомый Ульяне пузырек: снотворное. Хорькова не шевелилась. Сколько таблеток дал ей муж, две, три? Она лежала навзничь, рот полуоткрыт. В спальне был идеальный порядок. Мебель добротная, с претензией на стиль. Белого цвета, с позолотой. Такая же массивная, как сама Розалия Карловна. На полу лежал белый ковер с длинным ворсом.
Ульяна подошла поближе. Из-за ковра ее шаги казались бесшумными. Таиться не было необходимости. Какое-то время она просто стояла и смотрела. Потом аккуратно взяла с тумбочки флакон. Тряхнула его пару раз, чтобы проверить: сколько осталось таблеток?
«Ну что ж, – подумала она. – Значит, это судьба. Так тому и быть!»
И, взяв в изголовье одну из подушек, положила ее на голову Розалии Хорьковой…
Ураган
Когда она уходила, ее уже не просто потряхивало. Ее трясло! Словно налетел ураган и так нагнул одиноко стоящее дерево, что оно склонилось чуть ли не до земли, а с растерзанных веток посыпались зеленые еще листья.
Нет, она не уходила. Она убегала. Неслась по лестничным пролетам и только на первом этаже замедлила шаг. Мимо консьержки прошла, нагнув голову и делая вид, будто что-то засовывает в сумочку.
«Отпечатки, – как заклинание твердила Ульяна все то время, пока находилась в чужой квартире. – Надо протереть дверные ручки. Это единственная улика против меня: отпечатки. Как же это страшно! Смерть, когда до нее дотрагиваешься руками, отвратительная!»
Она старалась вообще не смотреть на свои руки. Эти руки прижали к лицу Розалии Карловны подушку.
«Схованский – ты уже труп», – утешала она себя. Все это ради сына. И ради первой, настоящей любви. Ради Максима.
«Да, я могла поступить по-другому. Могла просто уйти. Могла позвонить Юлию и все отменить. Могла остаться честной. И… не могла. Особенно после сегодняшнего разговора с сыном. Что ж… Вышло так, как вышло. И не будем раскаиваться в этом!»
Америка… Ты уже близко. Хоть ты и осталась на месте, за океаном. Но теперь уже до тебя рукой подать…
После того как на лицо Хорьковой легла подушка и руки Ульяны с силой ее прижали, остальное происходило словно в тумане. Ульяна поспешно навела в супружеской спальне бардак, словно бы здесь что-то искали. Потом ураганом прошлась по гостиной, опрокидывая на пол вещи с полок. Книги, всякие безделушки, фотографии в рамках… На одной разбилось стекло, по роковому стечению обстоятельств это оказалась именно свадебная фотография. Теперь лицо Розалии Карловны, на голове у которой красовалась фата невесты, было покрыто мелкими трещинами. А Юлий, как ни странно, цел.
Дорогих украшений в вазочках и чашках на полках буфета, где обычно прячут свои драгоценности женщины, не оказалось, только тоненькая золотая цепочка. Равно как не оказалось и денег в секретере и шкафу. Многие засовывают заначку в постельное белье или в книги. Никакой заначки Ульяна не нашла. Так, мелочевку. Розалия Карловна оказалась предусмотрительной. Видимо, как и ее мать, арендовала в банке ячейку для хранения денег и ценностей. В кошельке, в дамской сумочке, Ульяна нашла пару кредиток. Какое-то время раздумывала: брать, не брать? Если орудовали бомжи, вряд ли они захотят связываться с кредитными картами. Надо ведь знать пин-код. И вообще это опасно, легко отследить, где были сняты деньги. Нет, гастрабайтеры кредитки не взяли бы.
Пришлось вернуться в спальню. Ульяна торопливо сняла с пальцев Хорьковой кольца с бриллиантами, а с запястья – золотой браслет. Подумав, приподняла подушку и, преодолевая брезгливость, сняла с шеи у мертвой женщины цепочку с бриллиантовым кулоном.
«Достаточно, – подумала она, вернув подушку на место. И тут же укорила себя: – Надо было подумать об этом раньше. Растяпа!»
Несмотря на тщательно продуманный план, она делала ошибку за ошибкой. Так, избавившись в проходном дворе от драгоценностей (Ульяна попросту завязала их в носовой платок и выбросила в урну), она забыла кинуть туда же нитяные перчатки.
Вернувшись домой и обнаружив их в сумочке, Ульяна чертыхнулась и торопливо принялась разводить в банке масляную краску. К счастью, она купила ее раньше, собираясь заняться мелким ремонтом. Мол, прихватила вчера в хозяйственном магазине перчатки, подкрасить облупившийся подоконник. Мужик-то пьет, ему не до того. Эти перчатки Ульяна испачкала краской, не забыв мазнуть и подоконник. Выбрасывать их – сил уже нет, на дворе ночь. Да и смысл? Кто свяжет смерть Розалии Карловны Хорьковой с Ульяной Схованской? Для этого надо обладать недюжинной фантазией, а гении сыска остались только в детективных романах. Так, на всякий случай. Подстраховаться.
Она строила свое алиби, словно карточный домик, нагромождая одну на другую все новые и новые карты. Во многих из них просто не было нужды. Но такова обратная сторона мнительности: излишняя старательность. Ульяна просто не могла остановиться, ей хотелось продумать все до мелочей. Потому что Юлия Хорькова ждет открытие, и неизвестно еще, как он поступит.
Особая судьба ждала одежду, в которой в тот вечер была Ульяна. Она ее тоже выкинула, в том числе и парик, только уже в квартале от своего собственного дома. Сидя в машине, стерла грим и переоделась в свои обычные джинсы и футболку. Грязные салфетки полетели в мусорный бак вместе с юбкой, блузкой и париком. Туда же отправились очки.
Дома Ульяна тщательно вымылась. И только выйдя из душа, вспомнила про перчатки. Пришлось потом вновь отмывать руки. Когда она со всем этим справилась, была уже глубокая ночь.
«Ну вот. Я это сделала, – подумала она, ложась наконец в постель. – Дело за Юлием. И мне стоит поторопиться. У меня всего день, от силы два. Потом все это уже не будет иметь никакого смысла…»