– Простите, что вы сказали?
Ему было откровенно наплевать, посадят его клиента за убийство или, напротив, оправдают. Чтобы преодолеть это безразличие, Хорьков охотно предложил бы адвокату деньги, если бы был уверен в том, что это поможет. Хорьков подозревал, что он у парня вообще первый клиент. Так сказать, общественная нагрузка. Когда Хорьков предложил своему адвокату присутствовать на очередном допросе, тот откровенно удивился:
– Простите, что вы сказали? Не, не могу! У меня тут… – и он торопливо схватил айфон, в очередной раз просвистевший о проблемах в личной жизни. И, уткнувшись в него, адвокат напрочь позабыл о сидевшем напротив Юлии Хорькове. Пришлось отражать атаки следователя в одиночку.
«Я никого не убивал, поэтому скоро все разъяснится», – утешал себя Хорьков, идя на очередной допрос. Юлий очень удивился, увидев в кабинете заплаканную Сонечку. На столе перед ней лежало что-то, прикрытое газетой. Из самого жирного заголовка Юлий узнал, что поп-дива со скандальной репутацией опять разводится. Стране не было дела до страданий Юлия Хорькова, она смаковала подробности личной жизни очередной знаменитости.
Хорьков вздохнул и сел, после того как ему было предложено. Задав положенные по протоколу вопросы, следователь перешел к сути.
– Вот, Юлий Каевич утверждает, что вы, Софья Яковлевна, постоянно конфликтовали с его супругой, Розалией Карловной. – Выдав это скороговоркой и ни разу не перепутав отчество, следователь удовлетворенно кивнул и уставился на Хорькова: ну-с? Что вы на это скажете?
– Да, это так, – кивнул он.
– В’гёт’ в’гёт, в’гёт! – Сонечка отчаянно картавила, это был, на взгляд Хорькова, ее самый серьезный недостаток. Вот и сейчас Юлию захотелось заткнуть уши. – Я очень любила несчастную Г’азалию.
– Вы же бизнес не могли поделить, – напомнил Сонечке Хорьков. – А когда я к тебе приехал в тот день, когда нашел Розалию мертвой, ты мне что сказала? Уступи мне свою долю. Подождать не могла, пока тело подруги, которую, как ты говоришь, любила, предадут земле?
В ответ на это Сонечка еще горше заплакала. Отняв от глаз накрахмаленный платочек, она затуманенным взором уставилась на следователя, явно чувствительного к страданиям женского пола, и проникновенно заговорила:
– Может быть, между нами и были какие-то недо’газумения. Но исключительно по г’аботе. У нас очень г’азные вкусы, поэтому мы долго согласовывали ассог’тимент. Но во всем остальном… – она опять приложила к глазам платочек. – Мы ведь с Г’азалией дальние г’отственницы. Мы очень дг’ужили…
– Значит, вы знали о ее болезни? – сообразил следователь. Как еще проверить, насколько доверительной была эта дружба? – О том, что у нее был рак в последней стадии?
– Да, – кивнула Софья. – Я все знала! – она торжествующе посмотрела на Хорькова. Тот враз онемел. Выходит, еще одна баба знала?!
– Так, – довольно потер руки следователь. – Но мужу ничего не сказали?
– Нет. Не сказала.
– Но почему?
– Он очень плохой человек. Я пг’осто увег’ена, что он жил с ней только из-за денег. Это так бг’осалось в глаза. Г’азалия до последнего надеялась, что все обойдется. Что она попг’авится. А наш бизнес она хотела оставить мне. Ему, – Софья кивнула на Хорькова, – она вообще ничего не хотела оставить.
– Чем же он так пг’овинился? Простите, – следователь от смущения закашлялся. – Само собой вырвалось.
– Как я стг’адаю из-за дефекта г’ечи, если бы вы знали! Сколько я ходила к логопеду, сколько денег потг’атила, – Софья опять собралась заплакать. – Мне ничего не помога-а-а-ет…
Следователь торопливо схватил стакан с водой и залпом его выпил.
– Уф! Больше не повторится, – сказал он, грохнув пустой стакан на стол. – Прррродолжайте, Софья Яковлевна.
– Про Г’азалию и ее мужа? – следователь кивнул. – Она не хотела, чтобы после ее смег’ти он снова женился. А кому он нужен без денег? Жалкий тип. Он и с деньгами-то никому не нужен. Г’азве что какой-нибудь пг’оститутке. Уважающая себя женщина никогда не будет иметь с ним дела!
Потерявший дар речи Юлий Хорьков, наконец, осознал, как он ошибся в Сонечке. Да, собственно, и в себе. Насколько завышена его самооценка. Даже эта вобла сушеная, наверняка старая дева, считает его жалким типом!
– Почему же ваша родственница в таком случае не написала завещания? – поинтересовался у Сонечки следователь.
– Она не успела, – та вновь всхлипнула. – Все случилось так неожиданно… Он навег’няка подозг’евал, что его хотят лишить наследства. Потому и убил ее, – и Сонечка все-таки разревелась. Следователь вновь торопливо стал наливать в стакан воды. На этот раз всю воду выпила Сонечка.
– Врет же! – теперь не выдержал Хорьков. От возмущения он опять заговорил. – Ничего Розалия писать не собиралась! Никакого завещания! Все это бред!
– Ну хорошо… Софья Яковлевна, успокойтесь… А как вы объясните это, Хорьков? – следователь поднял газету, и Хорьков увидел связку ключей. Его собственные ключи изъяли при задержании, поэтому двух вариантов тут быть не могло: это запасные ключи от их с Розалией квартиры. Тот самый комплект, который Юлий передал Ульяне Схованской вместе с фотографией, а потом подбросил Софье. Та перестала плакать и теперь тоже смотрела на ключи, прижав к тонким губам белоснежный платочек.
– Это… Это ключи, – промямлил Хорьков.
– Да я вижу, что ключи. Вы зачем их подбросили несчастной женщине? – следователь кивнул на заплаканную Софью. Вид у нее и в самом деле был несчастный.
– Я? Подбросил?! – попробовал возмутиться он.
– Неубедительно, Хорьков, – поморщился следователь. – Актер из вас хреновый.
– Подбг’осил, подбг’осил, подбг’осил! – стремительно закартавила Софья. – До того, как он ко мне пг’иехал, ключей в ящичке не было! Я как раз туда лазила за степлег’ом. Мне надо было подшить кассовый чек. Ключей там не было! А вечег’ом, после того, как он, – Софья кивнула на Хорькова, – уехал, ключи появились! Мег’завец, – презрительно добавила она.
– Оказывается, вы, Хорьков, не только об алиби позаботились, но и о подозреваемой, – покачал головой следователь. – Только вы ошиблись. К Софье Яковлевне в тот вечер, когда была убита ваша жена, внезапно нагрянули родственники. Из Израиля. – Софья энергично закивала.
– Как так – родственники? – оторопел Хорьков.
– Бывает, – пожал плечами следователь. – Родственники, дело такое. Сколько у нас свидетелей, Софья Яковлевна? – Та торжествующе растопырила пятерню. – Пять. Один из них ребенок, но нам и четверых вполне хватит. Они все еще гостят у вас, Софья Яковлевна? – Та кивнула. – Само собой, вы были заняты тем, чтобы их всех накормить, разместить, и у вас совсем не было времени, чтобы убить вашу компаньонку. Даже если учесть, что женщина на тщательно просмотренной мною видеозаписи очень на вас похожа. Впрочем, она приходила уже после одиннадцати и убить Розалию Карловну все равно не могла. Надо еще разобраться, в чем тут дело? И что это за женщина? Но это явно не вы, Софья Яковлевна.
– Это все он! – та торжествующе указала на Хорькова. – И это он подстг’оил!
– Каким образом? – кисло спросил Хорьков. Он уже понял, что удача окончательно отвернулась. И здесь не повезло! Да, Софья была в Москве, он это проверил, но к ней нагрянули родственники! Целый выводок свидетелей, которые охотно подтвердят ее алиби!
– Допустим, вы нашли какую-нибудь актрису, которая сыграла роль Софьи Яковлевны, – принялся фантазировать следователь, – хорошо заплатили этой женщине…
– Не было такого! – взвился Хорьков.
– Ладно, проверим. Вы, Софья Яковлевна, можете быть свободны. Все подозрения с вас сняты. – Та торжествующе посмотрела на Хорькова и торопливо встала. – Ну а вам, Юлий Каевич, придется остаться. У меня к вам есть еще вопросы.
Когда за Софьей закрылась дверь, следователь начал пенять Хорькову:
– Ну, как так можно? Женщина трудится в поте лица, ей, несчастной, одинокой, приходится рассчитывать только на себя, а вы ее подставляете. Хотите спихнуть на нее убийство жены. Она на вас очень обиделась, Хорьков. А ведь вы столько лет дружили! В вас еще осталось хоть что-то человеческое?
– Д-да… Осталось.
– Тогда пишите чистосердечное признание, – следователь пододвинул к нему ручку и чистый лист бумаги и повторил: – Пишите.
– Но я не убивал!
– Ну! Заладил!
– Послушайте… – Хорьков судорожно сглотнул. – Проверьте всех. Эту… Гадалку. Это она убила, я уверен!
– Зачем ей это надо?
– Розалия ее травила! Называла шарлатанкой! Жена мне говорила о каких-то срочных делах, когда мы вернулись из отпуска, и под этим предлогом выпихнула меня на работу. Я уверен, что Розалия ходила по инстанциям с жалобами на госпожу Домну. Та узнала об этом, поднялась к нам в квартиру, чтобы выяснить отношения, поругалась с Розалией и решила ее убить.
– А отпечатки на пузырьке?
– А отпечатки на пузырьке?
– Надела перчатки! Знаете, она любит такие штуки. Шляпки, шарфики. Я сам ее как-то видел в кружевных перчатках. И в платье. Летнем.
– Как-то неубедительно звучит. Ну, хорошо, мы проверим, – кивнул следователь. – Я еще раз тщательнейшим образом просмотрю запись с камеры в подъезде.
– Но ведь если это сделала госпожа Домна, ее нет на этой записи! Ей ведь достаточно было подняться с первого этажа на пятый! Вы что, не понимаете, что меня подставили?!
– Удивительно слышать это из уст человека, который подбросил ключи невинной женщине, чтобы ее обвинили в убийстве, – не удержался от ехидного замечания следователь.
– Я в этом раскаиваюсь!
– Ага! Вы признаетесь в том, что сделали это? Подбросили ключи, чтобы в убийстве жены заподозрили кого-то другого?
– Но… Нет, не признаю! То есть признаю только ключи!
– Значит, вы с самого начала боялись, что в убийстве заподозрят именно вас? Дыма без огня не бывает, Хорьков. Ну, хорошо, идите. Продолжим завтра.
Двенадцать метров в секунду
Да, не везло Хорькову с женщинами. Он уже понял, что тонет, поэтому потребовал другого адвоката.
– А я вас чем не устраиваю? – внезапно обиделся парень и недовольно стал засовывать в карман свой айфон. Похоже, девица взяла паузу в отношениях.
– Мне кажется, мы с вами не нашли общий язык, – вздохнул Юлий.
– Вот как? Да потому что вы чушь несете!
– Я? Чушь? – искренне удивился Хорьков.
– Всем и так понятно, что убили вы. Тут и думать нечего. Если бы вы честно об этом сказали, я бы попытался скостить вам срок. Но вы непонятно на что надеетесь и упорно твердите, что жену не убивали…
– Я не убивал!
– Ну вот, опять! Да я сам не хочу с вами работать! Подумаешь! Ладно, будет вам другой адвокат. Только результат от этого не изменится. Все равно сядете.
Получив такое напутствие, Хорьков, опять в одиночку отправился на очередной допрос. На этот раз ветер поднялся настолько сильный, что, едва открыв дверь и стоя на пороге такого знакомого уже кабинета, Хорьков отпрянул назад, в коридор, и почувствовал, что едва стоит на ногах.
В кабинете у следователя сидела мадам Выдан!
– Куда, мерзавец?! – зычно скомандовала она. – Назад!
Конвойный чуть ли не на руках внес враз обессилевшего Хорькова в кабинет. Рухнув на стул, Юлий почувствовал, как дрожат икры ног. Вид у мадам Выдан был грозный.
– Что, попался? – ехидно спросила она. – А ведь я тебя предупреждала! Во-первых, – Ольга Ефимовна грозно посмотрела на следователя, – я требую, чтобы мне немедленно выдали ключи от квартиры моей дочери!
– А разве у вас их нет? – искренне удивился тот. – А цветочки там полить? Или за квартиркой присмотреть? Они ведь часто уезжали, ваши дочь и зять.
Ха! Цветочки полить! Хорьков чуть было не сказал это вслух. Следователь еще не понял, с кем имеет дело. С закоренелой эгоисткой. Ну, ничего. Мадам Выдан себя еще проявит!
– Они у меня были, эти ключи. Но вот он, – Ольга Ефимовна указала перстом с длиннющим и алым, как кровь, ногтем на зятя, – их украл!
– Какая чушь! – ахнул Хорьков. Он уже понял, что сейчас на его бедную голову обрушатся потоки чудовищного вранья. – Да они с Розалией едва разговаривали! Какие ключи?!
– У дочери никогда и никого не будет ближе ее матери! – отчеканила мадам Выдан. – Что значит, едва разговаривали?
– Да вы наследство Карла Моисеевича не могли поделить! Всем известна ваша жадность!
– Кто это говорит?! Этот жалкий человек жил с моей бедной Розалией только из-за ее денег! Он ее обирал, заставлял себя содержать, оплачивать свои дорогие привычки, а когда она устала от этого и решила его выгнать, цинично и безжалостно ее убил!
– О господи! – выдохнул Хорьков и обмяк на стуле. – Воды! – взмолился он.
– Не давайте ему ни капли, – хмыкнула мадам Выдан. – Ни пить, ни есть не давайте, пока он во всем не сознается.
– Пытки к заключенным применять запрещено, – вздохнул следователь. – И кормят у нас неплохо. Что касается воды… Да пейте сколько хотите! – и он пододвинул к Хорькову графин.
– Все, что она скажет, – заведомая ложь, – сказал Юлий, промочив горло. – Всякий мужик знает: теща – злейший враг.
– Да, Ольга Ефимовна, давайте к сути, – спохватился следователь. – Вы сказали, что в тот день произошло что-то чрезвычайное. В день, когда была убита ваша дочь, – пояснил он.
– Она мне звонила. Вопреки утверждению моего бывшего зятя, что мы с Розалией едва разговаривали, – ехидно сказала мадам Выдан.
– Так. И о чем был разговор?
– Розалия сказала, что муж хочет ее убить.
– О как! – уставился следователь на мадам Выдан. – Так прямо и сказала?
– Да! Мамочка, спаси меня, я опасаюсь за свою жизнь.
– Ну и что вы сделали, Ольга Ефимовна?
– Поехала в фитнес-клуб, – вернул должок теще Хорьков.
– Да я ночь не спала! – взвилась та. – Как сердце чувствовало!
– Вы, мама, как слон дрыхнете, каждый знает, – не удержался Хорьков. – И без всякого снотворного. У вас нервная система неубиваемая. Потому что вы никогда ни за кого не переживали. Только за себя.
– Гадина! – взвизгнула мадам Выдан. – Хорек вонючий приблудный! Он пришел к нам в дом, имея две пары дырявых носков и столько же дырявых трусов! И ничего больше!
– А вы все посчитали? – ехидно спросил Юлий. – Все дырки?
– Ничтожество! Мой покойный муж, Карл Моисеевич Выдан, был известным хирургом! Он оперировал, как бог! Сколько людей обязаны ему жизнью? Совсем не такого зятя я желала видеть в своем доме! Когда мужчина входит в семью, он должен привнести в нее финансовое благополучие. И вот является этот… – Ольга Ефимовна презрительно сморщилась. – Я даже не знаю, как это назвать. Ничтожество! По-вашему, я должна была его полюбить? – внезапно накинулась она на следователя. – Да одно то, что я его тут же не выставила за дверь… Позволила ему остаться… За одно лишь это он должен всю жизнь носить меня на руках!
– Я и носил! – не удержался Хорьков. – Вы меня безбожно эксплуатировали! Вы…
– Стоп-стоп-стоп! – замахал руками следователь. – Это все эмоции. Меня интересует упомянутый вами, Ольга Ефимовна, телефонный разговор. У меня есть распечатка звонков на ваш мобильный телефон… – он зашелестел листами в папке. – Я проверил. Звонок от Розалии Карловны действительно был. Да, днем. Вы где были днем, Хорьков?
– Н-на… на работе, – он испуганно икнул, ожидая подвоха. От этой старой ведьмы всего можно ожидать. Зачем, интересно, Розалия ей звонила?
– Его дома не было, – кивнул на Хорькова следователь. – Почему вдруг ваша дочь решила, что ее жизни что-то угрожает?
– Она сказала, что муж что-то заподозрил. Розалия ведь собиралась составить завещание в мою пользу.
– Да никогда! – не удержался Хорьков. – Вы ей ни одного колечка не подарили из тех, что вам оставил покойный супруг! Розалия прекрасно это знала. О том, что золото и бриллианты есть. В вашем банковском сейфе. И что вы их зажилили.
– Да какие бриллианты?! Я пожилая женщина, живущая на пенсию!
К слову сказать, выглядела Ольга Ефимовна прекрасно, и никто не рискнул бы назвать ее пожилой. Да и весь вид мадам Выдан говорил о том, что вряд ли она живет на одну только пенсию. Один маникюр чего стоил! Плюс укладка и уколы ботокса. Поэтому следователь недоверчиво хмыкнул.
– Они всерьез поругались там, на курорте! – заявила мадам Выдан. – Дочь мне рассказала о том, что муж загулял. У него появилась какая-то женщина.
– Ага! Вот теперь мне все понятно! – довольно потер руки следователь. – В деле явно чего-то не хватало. Теперь я понимаю чего: любовницы.
– Вот и я о том же, – подхватила мысль Ольга Ефимовна. – Розалия ведь не могла иметь детей…
– Вы всегда говорили, что причина во мне, – напомнил Юлий.
– И в тебе тоже, – выкрутилась мадам Выдан. – В общем, это был повод, чтобы ее оставить, мою несчастную Розалию. Но поскольку мой бывший зять человек жадный, он не мог уйти ни с чем. Я уверена, что любовница взяла его в оборот. Возможно, это она его заставила…
– И возможно, это она загримировалась под Софью Яковлевну, – задумчиво сказал следователь. – Итак, Хорьков, у вас была сообщница. Теперь я в этом уверен. Значит, Ольга Ефимовна, дочь вам подробно рассказывала о своем недавнем отдыхе?
– Да.
– Странно… Согласно распечатке вы разговаривали меньше минуты.
– Много ли надо матери слов, чтобы понять свою дочь? – вновь выкрутилась мадам Выдан. Хорьков был уверен, что Розалия звонила ей по какой-то ерунде. Или действительно позвонила, чтобы рассказать о своих проблемах со здоровьем, но нарвалась на холодное:
– Извини, я сейчас занята. Потом как-нибудь.
– Вы бы проверили, где была моя теща в тот момент, когда ей позвонила Розалия. Наверняка в бассейне. Или на танце живота, – сказал Юлий следователю.
– Вы ходите на танец живота?! – с интересом посмотрел тот на мадам Выдан. Ничего себе, пенсионерка!