— А как же я?
— А как хочешь.
Мудрук достал из кармана несколько вчетверо сложенных листов бумаги.
— Держи. Но учти, Свинец: если влезешь в говно…
Тут им помешали. Подошли патрульные в толстых серых куртках. Очевидно, их подозрения вызвал надорванный карман потертого капитанова кожана.
— Документики попрошу, — сказал один.
Полковник осекся; возникла пауза, после чего Октябрьская площадь огласилась яростным ревом:
— Какие тебе документики?!! Я что, похож на гастарбайтера?!! Я полковник милиции!!! Смирно!!! Почему не представился по форме?!!!
Увидев сразу два увесистых удостоверения, стражи застыли. Капитан едва сдержал улыбку: у него, ладно, карман был рваный, — но полковник Мудрук, по случаю визита в высокие кабинеты, имел на себе солидное пальто и белую рубаху.
— Я сказал «смирно»! — продолжал грохотать он. — Кругом!!! Еще кругом!!!
— Виноват, товарищ полковник…
Начальство остыло. Быстро остывать — высший пилотаж для всякого начальства, особенно милицейского.
— Ни в чем ты не виноват, — переведя дух. грустно объявил полковник — Иди, сынок. Неси службу. Виноват тот, кто тебя на работу взял… Нашел, где документики проверять — у входа в Министерство внутренних дел…
Когда две тощие серые фигуры удалились, Свинец тихо сказал:
— Нервишки у тебя, Михалыч… того… Ты бы их поберег…
— Ты бы поберег, — желчно ответил Мудрук. — А ты — не бережешь. Целый полковник должен тебе справки собирать на какого-то афериста. Все, я пошел.
— Спасибо, Михалыч, — сказал капитан в спину начальству. Но начальство, не оборачиваясь, только махнуло рукой.
Почему афериста, подумал капитан, возвращаясь к машине, стряхивая с плеч мокрый снег, устраиваясь поудобнее и разворачивая добытые бумаги.
Официальные справки из инстанций, именуемых ЦАБ, ЗИЦ и ОСО, содержали всю правду о гражданине Матвееве.
Матвей Матвеев, шестьдесят восьмого года рождения, русский, зарегистрированный в городе Москве, попал в поле зрения правоохранительных органов уже в девяносто втором году. За подделку талона технической исправности своего автомобиля получил полтора года условно. Вину признал, раскаялся. Судимость снята и погашена. Далее — через два года проходил подозреваемым по делу о контрабанде спиртных напитков из Европы через подставную фирму «Огонек». Дело до суда не доведено. Далее — проходил подозреваемым по делу о вымогательстве. Потерпевший — владелец ресторана «Сибирь». Дело до суда не доведено. Далее — проходил подозреваемым по делу о мошенничестве и фиктивном банкротстве сети супермаркетов «Русские продукты». Дело до суда не доведено. Далее, имел и имеет устойчивые контакты с так называемой Ореховской организованной преступной группой, ближайший контакт — криминальный авторитет Соловьев, кличка «Соловей». Далее, гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу о мошенничестве в особо крупных размерах, ответчик — «Финансовый концерн «Гималаи». Учредители концерна объявлены в федеральный розыск, иски пострадавших не удовлетворены. Далее, гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу об угоне принадлежащей ему автомашины «Мерседес». Авто не найдено. И в том же году, и даже в том же месяце означенный Матвеев выступил как подозреваемый по делу об избиении гражданина Разыграева, якобы профессионального автомобильного вора. Дело до суда не доведено.
Ну, и менее драматические факты. Учредитель и владелец торговой компании «Вина Франции». Женат. Детей нет.
Судя по накопленной милицейскими компьютерами информации, гражданин Матвеев жил насыщенной жизнью, едва не каждый год заходил в казенные кабинеты. То как потенциальный враг общества — то, наоборот, как честный гражданин.
Наш человек, понял капитан Свинец, еще раз перечитывая бумаги и кое-что подчеркивая карандашиком. Куда мог исчезнуть такой фигурант?
Куда угодно.
С одной стороны, Матвей Матвеев являлся сомнительным, нечистоплотным типом, беспринципным дельцом. Контрабандно ввозил он в страну импортный алкоголь, оформляя бумаги посредством фирм-однодневок. В качестве силовой поддержки использовал так называемую «бандитскую крышу». Потом этот жуликоватый малый распространял свой товар по столичным ресторанам и магазинам, вышибая свои деньги с помощью чужих кулаков или действуя хитрее — склоняя должников обанкротить свои лавки. Незаконные доходы Матвеев затем вкладывал в финансовые пирамиды, чтоб многократно приумножить.
С другой стороны, упомянутый Матвеев не грабил, не воровал чужое, не приватизировал под шумок сырьевые предприятия — был заурядным бизнесменом средней руки и подчинялся общим правилам игры, выработанным до него и без него. Он пытался заработать. Официально штат его фирмы насчитывал одиннадцать человек. То есть предприниматель Матвеев своей энергией создал одиннадцать полноценных рабочих мест, и одиннадцать семей кормились за счет его предприимчивости. Не считая налогов, вносимых в казну. Даже криминальный авторитет Соловьев, по кличке Соловей, и тот участвовал в процессе наполнения закромов родины: получая от Матвеева деньги за «крышу», он расходовал их на бензин, еду и одежду, все — внутри страны, с уплатой всех косвенных налогов. А если по ходу дела пришлось незаконно набить морду профессиональному угонщику Разыграеву — ничего страшного; все мы знаем, на что идем, когда продаем контрабандное вино или утоняем «Мерседесы».
Капитан составил небольшой список, куда вошли и заместитель Матвеева Вадим Разблюев, и даже авторитет Соловей. Все они, считал капитан, что-то знают. Все они предоставят ему сто процентов информации.
Осталось найти людей и допросить. Дело техники.
Капитан не страдал манией величия или завышенной самооценкой, но хорошо знал, что он — сыщик от бога.
Найти и допросить — ч то может быть проще?
Начать решил с легкодоступного и наиболее безобидного свидетеля: правой руки Матвеева. Авторитет Соловей остался на десерт.
Чутье подсказывало капитану, что виноторговец Матвеев уже вычеркнут из списка живых. Жаль, конечно, но в наше время бизнесмены просто так не исчезают.
Загулял с девками? Исключено; давно бы позвонил жене, что-нибудь наврал, обозначился.
Украден бандитами? Тоже вряд ли. Обязательно бы организовали звонок, две-три общие фразы, чтоб супруга не паниковала; паникующая супруга в таком тонком деле, как похищение, всем только помешает.
Нет, скорее всего несчастный Матвеев уже пребывает, в виде тела, на дне какого-нибудь Истринского водохранилища, казненный злодеями за некие грехи.
Ищи, капитан. Ищи, найди. Верни мужа. Хотя бы в виде тела.
Ты сыскарь, знаток всего страшного и грязного, ковырятель тайн, раскапыватель скрытой правды, разоритель могил. Ищейка, вынюхивающая тонкие исчезающие запахи истины. Ищи.
Капитан умел мыслить просто и четко. Этому способу думания он выучился у своих подопечных — уголовных преступников. Давно известно, что преследуемые и преследователи, охотник и дичь, составляют единое целое. В лексиконе клиентов капитана — бандитов, убийц, мошенников и прочих злодеев — часто употреблялись эпитеты «реально» и «конкретно». Люди дна всегда считали, что внешняя сторона жизни — одежда, манеры, произносимые слова — ровным счетом ничего не значит. Главное — цели и намерения. Чего хочет человек реально и конкретно? Денег? Женщин? Комфорта? Безопасности и покоя? Славы, власти, положения в обществе?
Чего ты добиваешься конкретно? — вот вопрос, звучавший в голове капитана всякий раз, когда он смотрел в глаза очередного подозреваемого, или очередного потерпевшего, или очередного свидетеля (а для сыщика Свинца весь мир давно делился на подозреваемых, потерпевших и свидетелей).
Ты можешь считать себя кем угодно. Бизнесменом, политиком, художником, чиновником, звездой телеэкрана и окрестностей, менеджером среднего звена — но скажи, чего конкретно ты хочешь, дай понять, расшифруй себя, и все прояснится и для тебя, и для окружающих.
Чего хотел реально и конкретно пропавший Матвеев? Для чего жил, к чему стремился?
Географическое положение виноторговой компании капитана не возбудило. Да, Кутузовский проспект — но третья линия домов. Полуподвал жилой девятиэтажки. Офис, понял капитан, арендован не для блезиру, а из практических соображений: чтоб сидеть поближе к потенциальным покупателям.
Он вошел. Огляделся. За одним из столов сидел, закрыв глаза, человек с сильной проседью в волосах, одетый в кожаную куртку со множеством заклепок. Слушал плеер. Мелко подергивал головой и плечами, ловко отстукивая указательными пальцами по столешнице некий сложный ритм. Остроносые ковбойские сапоги, грубые джинсы. Тонкая шея, нервное лицо со впалыми щеками хронического язвенника. Свинец принял его за посыльного или же водителя-экспедитора. Впрочем, для посыльного он был староват, а для водителя имел слишком белые и чистые руки.
Капитан кашлянул, и незнакомец, крупно вздрогнув, открыл глаза и выдернул из головы свои провода.
— Вадима уже нет? — вежливо осведомился Свинец.
— Есть, — ответил меломан, выпрямляя спину. — Я Вадим.
— А я Сергей. Марина должна была…
— Да, я знаю. Проходите. Я вас жду.
Капитан сел, огляделся вторично, более внимательно.
Стены украшали огромные постеры с изображением неких явно нездешних пейзажей: виноградники, холмы, средневековые зубчатые башни на фоне бирюзовых небес. Залитые солнцем изумрудные ландшафты столь резко контрастировали с враждебной ноябрьской темнотой за мокрыми стеклами окон, что капитан испытал тоску — глубокую, однако недолгую; не склонный к рефлексиям, он цыкнул зубом и спросил:
— У вас курят?
Разблюев молча достал красивую массивную пепельницу. Собственно, вся обстановка комнаты была такая же: все красиво, все массивно, все имитирует старину.
Приосанившись, седоватый ковбой деловым тоном произнес:
— Итак, что вас интересует?
Капитан не стал его жалеть и взял быка за рога:
— Так не пойдет, Вадим. Ты знаешь, что меня интересует. Меня интересует, где твой босс Матвеев. Я пришел помочь. Я капитан милиции. Но действую — частным образом. По просьбе Марины. Мы с ней друзья. И с тобой я тоже подружусь обязательно. Мне нужна вся информация. Прямо сейчас. Подробно. Где, как, почему мог исчезнуть хозяин этой фирмы. Предлагаю перейти на «ты» и поговорить детально. Какие-то секреты и хитрости вашего бизнеса, если ты мне их сообщишь, останутся между нами. Ничего не бойся и рассказывай.
— Матвей… пропал, — сказал Разблюев. — Вчера не вышел на работу. Сегодня — тоже. Хотя должен был. Марина сильно встревожена…
— Это я знаю. Она сказала, что в воскресенье он поехал на какие-то важные переговоры. Что за переговоры?
— Понятия не имею.
Свинец помолчал. Надо выпить чаю, горячего, подумал он. Согреться. И таблетку аспирина сожрать. Снова заболела голова. Ночью похолодает. Наверное, снег пойдет. Пора бы уже.
Он посмотрел на собеседника. Тот выглядел усталым, но пребывал в очень свободной позе и опять постукивал пальцами по поверхности стола — не так, как это делают психопаты, а так, как это делают полностью погруженные в себя творческие люди: музыканты или, например, танцовщики.
— Ты тут какую должность занимаешь?
— Я заместитель босса. Второе лицо.
— Ты второй человек после Матвеева — и не знаешь, что у него за переговоры? Его жена знает, а ты — нет?
— Получается так, — спокойно ответил Разблюев. — Матвей всегда доверял ей больше, чем мне. Гораздо больше. Да, я тут второе лицо — но всей картиной не владею. Кстати, мне и не надо. У меня есть свой круг обязанностей, за пределы этого круга я не суюсь. Так устроил сам Матвей…
— Давно здесь трудишься?
— Десять лет. С девяносто восьмого года.
— Тебе известен человек по прозвищу Соловей?
Разблюев пренебрежительно отмахнулся.
— Человек по прозвищу Соловей — никто. Он ничего не решает и бывает тут раз в год. Я вообще не понимаю, зачем Матвей кормит эту сволочь.
— А Соловей — сволочь?
— Он бандит. Типа — наша «крыша».
— Бандит — не обязательно сволочь.
— Ну, не знаю. Я с этой публикой знаком плохо.
Зато я хорошо, подумал капитан.
— И что этот Соловей?
Разблюев повторил свой жест.
— Ничего. Бандиты в наше время вопросы не решают. Сейчас все — под ментами. Извините за прямоту…
Свинец вежливо улыбнулся.
— А ваша фирма, получается, под бандитами?
— Ни под кем. У нас нет врагов. Конфликты случаются, но Матвей — человек миролюбивый. Дипломат. С Соловьем общается по старой привычке. Типа знакомы с начала девяностых — не выгонять же теперь за ненадобностью… Дает ему то штуку, то две. В месяц. Копейки…
— Долларов?
— Нуда.
— Две тысячи долларов — копейки?
Ковбой улыбнулся странной, легкой, в последние годы повсеместно вошедшей в моду улыбкой, означающей: «для таких, как я, — копейки, а если для тебя — нет, то это твои проблемы».
Тоже мне, богатей, подумал Свинец. Две тысячи долларов — копейки, а ногти обкусаны.
— За десять лет, — сказал ковбой, — Соловей понадобился Матвею только два раза. Один раз кто-то его на дороге подрезал или он подрезал, в общем, попал на каких-то малолетних гопников, те стали пальцы гнуть — тогда и Соловей пригодился. Еще был случай — у Матвея угнали машину, и Соловей вроде как впрягся найти…
— Ясно. А все-таки почему Соловей — сволочь?
— По нему видно. Татуировки тюремные, зубы золотые…
Ну и что, подумал Свинец. У меня тоже золотые. И углом рта — чтоб его собственная фикса стала видна собеседнику — спросил:
— У тебя были с ним конфликты?
— Нет.
Врешь, были, подумал капитан. Как не быть. Хоть один раз, по мелочи, но случилось. У тебя вон, ухо проколото, серьгу носил совсем недавно. Уголовники таких не уважают. Соловей тебя, ковбой, как-нибудь поддел, пренебрежительным словечком унизил, а ты самолюбивый, ковбои все такие, и теперь он для тебя навсегда — сволочь.
— Налей-ка мне чаю горячего, — попросил капитан.
Разблюев поспешно — излишне поспешно для заместителя босса коммерческой организации — устремился выполнять просьбу, и Свинец рискнул сформулировать для себя первые свои впечатления. Парняга — явно чистоплюй. Не кремень. По природе — не делец. Бандитов не знает. Боится и презирает издалека. Куртка — «косуха». Сапоги со шпорами. Молодежный музыкальный аппаратик в кармане.
Мальчик, не желающий взрослеть. Не похож на правую руку серьезного бизнесмена. На свою должность попал, скорее всего, случайно…
Капитан огляделся в третий раз. Со стороны проспекта периодически доносился один из характернейших московских звуков: раскатистое железное взлаивание особых автомобильных сигналов, которыми бесцеремонно разгоняли всех со своей дороги правительственные лимузины, а также капающие под вип-персон крупные авантюристы.
— А фирма ваша — она как? Успешно работает?
— Вполне.
— Давно?
— Очень. С девяносто третьего года.
— Ага. Значит, твой шеф — богатый человек.
— Нет, — сразу ответил ковбой. — Обеспеченный.
Капитан разозлился. Что за птичий язык у этих бизнесменов?
— Марина мне сегодня сказала то же самое. «Не богатый, но обеспеченный». Вадим, я тебе уже говорил и еще раз скажу: не бойся меня! Я не побегу в налоговую инспекцию. Но хочу знать, с кем имею дело. У моего начальника есть дочь. Она зарабатывает сто тысяч рублей. Ее муж — сто пятьдесят. Вместе выходит десять тысяч долларов в месяц. И она звонит моему начальнику — и жалуется: «Папа, мы ничего не можем себе позволить, мы бедные». А папа, то есть начальник мой, — полковник милиции. Оклад у него — семьсот долларов. Грязными. И он себя считает богатым, понял?
— Понял, — буркнул Разблюев.
— Вот и хорошо. Теперь спрашиваю конкретно: если, допустим, твоего Матвея пустить под пресс? По-серьезному? Если надавить на него по полной программе? Вниз головой перевернуть и потрясти? Сколько из него высыпется? Миллион, в долларах, будет?
Говоря про «перевернуть и потрясти», Свинец проиллюстрировал свои слова резкими выразительными жестами и сделал непроизвольно соответствующую гримасу и, видимо, с этой гримасой перестарался, потому что его собеседник слегка побледнел.
— Нет, — замотал он головой, — конечно, нет. Миллион — слово волшебное. Если б он стал миллионером, он бы проговорился. Я бы узнал, так или иначе…
— А полмиллиона?
Разблюев серьезно задумался.
— Скажи, не бойся, — помог ему капитан. — Так мне будет легче искать.
Он хотел сказать «нам будет легче» — но передумал. Конечно, ковбой не намерен искать своего босса. Ковбой боится. Он будет отсиживаться в сторонке.
— До полумиллиона, — неуверенно сформулировал Разблюев. — Триста тысяч точно есть. Может, даже четыреста… У него машина за восемьдесят штук, а он над ней особо не дрожит, пылинки нe сдувает… Не бережет, в общем.
— Он любит машины?
— Не особо. Не фанат. Трансляции «Формулы-один» не смотрит. Машина ему нужна, чтоб на дороге уважали. Не моргали сзади фарами. Мы ж в Москве живем, туг это важно…
— Продолжай.
— И еще. Матвей себе землю присматривает. В Тарусе. Хочет взять два-три гектара, поместье там устроить… Так что три или четыре сотни у него есть.
— И лежат они в банке, — предположил капитан.
— Наверное.
— А может, наоборот? Ничего у него нет, кроме долгов? И тачка крутая, чтоб все думали, что деньги есть, и под это дело в долг давали…
Разблюев даже оскорбился:
— Матвей не такой. Он не аферист. Он осторожный человек. Он в долги влезать очень не любит. Когда мы берем кредиты — он сильно нервничает.