Особенно у нас.
— Не скажите, нам с Игорем Джоновичем, повезло, — возразил лектор, — Именно
аскет, по-другому и не скажешь.
— Он программист? — интересовался я.
— Системный, — коротко ответил профессор, — Доктор наук. У меня такое ощущение,
если ему Нобелевку предложат, он откажется, а если возьмет, то пустит все в дело.
Интеллигент — да, но боец настоящий. Мать отстранил от дел за пять минут после
прокола с вашей командой, да еще и Юрия Леонидовича поблагодарил за бдительность.
Кстати, похоже, ей отведут особую роль в предстоящей операции.
— Единичный случай, — опять не удержался от реплик я, — Будет кто другой, сразу
разжиреет.
— К сожалению, — подытожил Профессор, — Но выбора нет — системная сеть еще хуже.
— Это да! — согласился я, — Выбора действительно нет, и думаю, каждый из нас
идет осознанно.
— Никто из вас не задал вопрос, — обвел нас взглядом лектор, — почему «система»
расположена в Китае?
Аудитория молчала, и улыбался только Юрий Леонидович.
— Здесь и кроется отгадка быстрого распространения вашей бывшей хозяйки, —
интриговал Профессор, — Дешевая рабочая сила ценилась во все времена, и Китай
как нельзя лучше подходит любому предпринимателю. Именно так в Гуанджоу и попала
линия по производству компьютерных процессоров в начале девяностых. Проработала
она там недолго. Схема была та же: алгоритм, расположение и количество
транзисторов для выполнения поставленных задач просчитывала машина. Все
заготовки и ее собственные интеллектуальные решения после остановки линии «дремали»
недолго. Группа инженеров, подконтрольных одной из триад, по ее заданию немного
изменила программный код, и освоила выпуск процессоров для первых сотовых
телефонов. Конструкторские решения опять принадлежали машине. Получился некий
гибрид компьютера и телефона. Триада успешно ими торговала по своим каналам.
Когда системная сеть спустя некоторое время опознала себя, то первых адептов она
завербовала именно в своей, как она считала, альма-матер… То есть в Гуанчжоу…
«Професоор» продолжал еще что-то говорить, а у меня перед глазами вращалась
картинка получения членами триады первых странных сообщений на распространенные
тогда пейджеры, которые впоследствии были заменены смс-сообщениями.
Я видел их удивление и эмоции новых возможностей. Разочарования. Первые смерти.
Черная паутина Хозяйки мира летела в моем воображении из далекого и неведомого
пока Гуанчжоу и бесконечным потоком, опутывала земной шар беспросветным мраком.
Глава 31.
Лекция произвела магическое впечатление. Была в Профессоре способность, играя на
«струнках» слушателей добиваться полного понимания.
Окружающий мир менялся. Очередной раз я ощутил себя маленьким невеждой далеким
от истин бытия.
Задумался:
«А вроде жил все время здесь?»
Мной овладело состояние огромного поля, на котором я неожиданно появился, и
неосознанность направлений, куда еще предстояло пойти.
В этом состоянии меня и подхватил Юрий Леонидович, предложив с утра съездить
вместе за кейсом, спрятанным в подвале.
Я готов был рвануть, даже не одеваясь, но у шефа такого запала не было и
случилось это только после завтрака.
Еще с вечера просил вернуть мне телефон, интересовался судьбой «Крузака».
Оказалось, машина стоит на территории базы, а «Малыша» настраивают местные
технари, устанавливая в него какие-то опции.
— Завтра получите свои игрушки, — гудел Леонидович, — Что за блажь такая? Как-то
жили раньше без них и проблем не возникало.
На ужине Карина подсела со своим разносом ко мне и шепнула, что вечером ждет у
себя.
Назвала номер комнаты.
Я глубокомысленно, и не отрываясь от еды, пошевелил рукой в воздухе, мол,
общаюсь только на своей территории.
Через пару секунд неожиданная боль в мизинце той самой руки показала: фурия,
шутить не собирается.
— Ты меня знаешь, — шептала она, жёстко ухватив под столом мою кисть и щекоча
ухо яростным дыханием, — Не хочешь общаться, так и скажи, а выеживаться не стоит.
— Не хочу общаться! — разозлившись хрипел я над салатом, — Вали вон к Рубану
когда придёт…
— Я тебя люблю, — как-то жалобно зашептала она, — У меня просто камер в комнате
нет. Саня же, мальчик общего пользования, а ты только мой…
Боль немного ослабла, затем пропала и Карина теперь нежно гладила мои пальцы под
столом.
— Прости-прости, — мурлыкала она, — Зря я психанула. Прости дуру, милый. Хочешь
котлетку?
Я, молча, вынул руку из-под стола и осмотрел несчастный мизинец. Он побаливал и
чуть опух.
— Привет! — «рухнул» за стол Саня, — Воркуете?
— Чуть не сломала, истеричка, — жаловался я, показывая пятерню, — Чисто твоя
байкерша, только плети не хватает.
Рубан коротко хохотнул и потянул к себе по голубенькому пластику стола специи.
— Предатель, — фыркнула Карина, — Ну и не надо…
В ее голосе неожиданно послышались обиженные ребяческие нотки и я примирительно
ткнул ее коленом под столом.
В ответ она нежно провела рукой вверх по ноге, но неожиданно остановилась.
— Смотри-ка, — заинтересованно ворковала она, чуть сжимая пальцы, — А я тебе
нужна…
— Ешь, давай, — гудел я, прожевывая и стараясь не подавиться от неожиданно-сильного
желания, — Ешь и не донимай никого.
Команда понемногу собиралась.
Подошел Юрий Леонидович, и они с Сергеем стали обсуждать ту часть лекции, в
которой говорилось про современное искусство.
Картинка нарисованная Профессором оказалась жутковатой.
Выходило «системная сеть» вмешалась даже в культуру. Ее детищем, например,
оказалась клубная музыка. Одинаковый «унц-тунц», видимо, был настолько «красив»
своей простотой, что, с точки зрения «Хозяйки», должен был заменить все
остальное.
Линейные графики звука, которыми она любовалась, наверняка были совершенны по
сравнению с «хаосом» Моцарта, Шопена или того же Шостаковича.
Аналогичная картина складывалась в современной живописи и скульптуре. Прежде
всего, красота должна просчитываться, а лишь потом визуально оцениваться
субъективным зрителем.
На лекции я задал вопрос, а не является ли знаменитая выставка трупов в Германии
идеей «Системы»?
Ответ — утвердительный. Мол, если можно выставлять напоказ электрические схемы,
то почему не показать и схематически упорядоченные внутренности человека.
Будущее для человечества под управлением сети виделось жутковатым.
«Рано или поздно человеческий фактор возьмет свое, и опять начинается
свистопляска, — рассуждал я, заканчивая ужин и выбирая с тарелки хлебом отсрый
соус, — Забавно, что все время хочется есть, — облизнул я украдкой темную
капельку подливки, попавшую на «многострадальный» мизинец, — наверное,
восстанавливаюсь».
Насыщенный впечатлениями день закончился-таки в спальне Карины.
Скрестись в пластиковую дверь с названным номером, не пришлось — та оказалась не
заперта.
Девушка стояла темным силуэтом возле окна, закутанная в клетчатую простынь, и
пребывала в странном состоянии. Подкрадываться и пугать я не решился, а просто
скинул цветастые тапки, пошел к разобранной кровати и завалился на нее не
раздеваясь.
— Скоро это закончится, — тихо заговорила Карина и подышала-потерла замутневший
пятачок на стеклопакете, — Эта возня мне кажется теперь бесполезной и разрешится
она как-то страшно.
— Тогда давай не терять времени, раз уж его не остается, — отозвался и поторопил
я, — Ты же меня для этого позвала?
— Сейчас, — не выходила из медитативного состояния и не шевелилась Карина, — Дай
мне попрощаться с сегодняшним днем.
Она стояла, не меняя позы, и молчала еще несколько минут, а потом подошла к
тесной кровати и примостилась рядом.
— Поцелуй меня, — шептала она, закрывая глаза, — Мне плохо одной. Пускай нас
сегодня станет больше.
Последнюю фразу девушки я не понял, и волна возбуждения захлестнула меня с
головой.
Кровать теперь не казалась узкой.
Пропала усталость насыщенного дня, и остался лишь пульс, в котором я угадывал
тайные желания партнерши и безошибочно добивался ее сдавленных стонов и
приглушенных криков.
Ее тело перед каждым оргазмом начинало мелко дрожать, и она безошибочно
вылавливала меня в ритме, понятном ей одной. После на мгновение замирала и
вылавливала меня в ритме, понятном ей одной. После на мгновение замирала и
сопровождала бедрами наивысшие точки наслаждения.
Не знаю, сколько это продолжалось. Я был настолько возбужден, что себя не
контролировал.
Карина уловила мое состояние и повторила еще раз непонятную фразу:
— Хочу, чтобы сегодня нас стало больше, — и лишь на самом пике, когда она
заставила меня завершить все так, как задумывал создатель, я, проваливаясь в
небытие — понял.
Состояние после к разговорам не располагало.
Мы лежали на узкой кровати, укрывшись простыней. Прохлада воздуха и жар тел.
Расслабление и легкая дрожь невидимых импульсов. Невидимый сладкий мир еще был с
нами, и уходить не торопился…
Первым нарушил молчание я:
— Зачем тебе это? Мы же никогда не сможем быть вместе.
— Посмотрим, — эхом отозвалась девушка, — Просто мне стало страшно, что этого
мира завтра не будет, и не захотелось быть одной.
— А как умрет мир? — спросил я.
— Не знаю, но когда стояла у окна, вдруг почувствовала его зыбкость. Слишком
ненадежна эта цивилизация. Если рухнет что-то важное, начнется цепная реакция.
— Может, так лучше? — резюмировал я, — Будет шанс начать все сначала, а то что-то
устал воевать.
— Я тоже загадала, — ерзала у меня на плече Карина, — Пускай это будет моя
последняя война. При любом раскладе такого больше не хочу. Тем более, он уже там.
— А может, она? От меня только девки рождаются.
— Я сильнее тебя, — шептала девушка, — Значит, будет сын.
— Скажи, — заглянул я к ней в лицо, — а могла бы ты уничтожить цивилизацию? Ну,
если бы это оказалось в твоих силах?
— Сейчас не знаю, а вот когда была одна, легко. Только зачем?
— Разве тебе не надоела чужая война?
— Мы спецы, и я так воспитана. Хотя в принципе — надоело, но скорее я просто не
знаю другого… — с этими словами она взяла мою руку и положила к себе на живот, —
Будем учиться, — ворковала она.
Завтрак шел спокойно и никто никого не донимал. Еда сегодня казалась
необыкновенно вкусной, а свет дневных ламп странно ярким.
Рубан перехватил наши с Кариной взгляды и поглядывал, ехидно улыбаясь.
Подошел Юрий Леонидович и притащил матерчатую сумку с аппликацией розового
чебурашки.
Устроившись на стуле, шеф выудил из «недр» несколько телефонов и раскладывал их
сейчас на столе.
— Ну что, диверсанты, — удовлетворенно гудел он, — Вот и машинки ваши. Технари
туда всякой всячины напихали, но, главное, установили переводчик на десять
языков, включая китайский. На освоение вам сутки. В инструкциях есть телефоны
для справок, — С этими словами он положил на стол несколько листков
машинописного текста.
Закончить завтрак толком не удалось и все потянулись к своим аппаратам.
Бумажные инструкции, разлетелись по рукам следом.
— Домой звонить можно? — интересовался я.
— Да, но длительность разговора на территории «Системы» не более минуты, — гудел
Леонидович, — Аппараты настроены так, что ни разговор, ни содержание ею не
улавливаются и в течение минуты мы для нее лишь кратковременные помехи. Потом
разговор автоматически прерывается. Так же можно общаться в режиме радиосвязи, а
новые батареи держат заряд не меньше недели — воевать можно.
Рубан и Карина стали осваивать радиоконтакт. Минут пять ковырялись-сверялись —
телефоны-инструкции. Потом Саня убежал в коридор, и они стали экспериментировать.
Сергей звонил маме.
На просторах «альтернативы» можно было говорить сколько угодно, чем он сейчас и
занимался, рассказывая срывающимся от волнения голосом «сказку» о внеплановой
командировке. Чувствовалось: мама Сергея в разговоре побеждает.
Я поинтересовался у Леонидыча, когда едем за кейсом. Оказалось, в моем
распоряжении час.
Поспешил в комнату беседовать с «Малышом».
Время полетело незаметно.
Сначала отзвонился домой и сообщил жене, что жив и здоров. Выслушать встречные
упреки толком не удалось, так как закончилась минута и разговор прервался.
«Колупнул» инструкцию и перевел аппарат в обычный режим.
Набрал дом еще раз.
На удивление никаких упреков не прозвучало. Неожиданно для себя стал «тонуть» в
голосе жены как случилось когда-то в молодости (после чего и женился). Психанул,
мол, предстоит война, боевая операция, а ты сопли распускаешь. Тем не менее,
воркование моей половинки оставило такой осадок, что «авантюрист» притаился в «темном
уголке» сознания и помалкивал.
— Много напихали? — обратился я после к «Малышу» настраиваясь на боевой лад, —
Способностей не утратил?
Вопрос был праздный. Еще когда мы шли обратно в «берлогу», я условным стуком
интересовался: слышит ли он меня, и с радостью ощущал в ладонях вибрации корпуса.
«Даже приобрел, — значилось в сообщении, — А еще нас теперь двое и лучше пока
общаться прикосновениями».
— ??? — скрипел я по корпусу, мол, кого теперь двое?
«Я и еще один телефон».
— ??? — скребся я пальцами.
«Телефон Сергея. Он меня создал».
«Понял», — скрипнул я по корпусу.
«Рад, что у вас хорошие отношения, — резюмировал «Малыш», — Сколько времени?»
— ??? — изображал я недоумение.
«Сколько у нас с тобой осталось времени?» — уточнял «парень».
— Опять куда-то ехать через час, — не обращаясь ни к кому, ворчал я.
«Успею немного рассказывать», — сообщил в привычно-путанной манере «Малыш».
Глава 32.
Времени на разведданные «Малыша» действительно не хватило, хотя ему сильно
хотелось поделиться. Появился Юрий Леонидович, одетый в спортивный костюм, и я
засобирался за кейсом.
Для начала пошли за территорию нашего крыла.
Мой новый шеф открывал двери с красными запрещающими надписями пластиковым «гостиничным»
ключом.
Безликие коридоры и одинокие двери. Моргание люминесцентных ламп. Стерильная
чистота.
Одинокий уборщик с явным удовольствием натирающий пол.
«Только добровольцы», — вспомнил я лекцию.
За очередной дверью оказался оборудованный пост спецов, которые при нашем
появлении приветственно откозыряли.
— Мы в стационар, — сообщил Юрий Леонидович, — Новенького переоденем. — С этими
словами он протянул свою карточку и получил взамен другую: белую с красным
крестом.
Доброжелательные взгляды. Странное ощущение братства.
«Единоверцы», — всплыло в памяти забавное словечко.
Действительно окружающая картинка и общая атмосфера напоминали монастырь – не
монастырь, секту – не секту.
Мы шли дальше по коридору и миновали еще несколько постов.
Дежурные неизменно вставали, приветствуя моего нынешнего шефа, и с интересом
рассматривали меня. Ощущение доброжелательности не пропадало.
— Главный коридор базы, — рассказывал Леонидыч, размахивая руками, — Сюда
выходят все функциональные блоки и попасть на улицу можно только через него.
Я слушал и рассматривал сводчатый потолок. Архитектура была забавной. Полное
отсутствие окон. Вспомнил фильмы о бункерах и военных базах. Похоже. Но картинку
сильно портила дружеская атмосфера, и представить злобного монстра за углом
никак не получалось.
«Демоны» мои тоже находились в состоянии покоя. «Авантюрист», правда, готовился
к операции с кейсом, а вот признаков сопровождающих мои неформальные способности
не было и время текло в своем обычном русле.
— Ты тоже лежал здесь в карантине, и лишь потом тебя перевезли в наше крыло, —
подходил к очередным дверям шеф, — Твои вещи сейчас здесь, их должны были
привести в порядок. Когда я тебя увидел, даже запереживал: того ли мы поймали —
бомжатина-бомжатиной, — гулко смеялся он.
За открывшейся белой дверью с красным крестом никого не оказалось.
Юрий Леонидович размашисто шагал вперед по гладкому полу, а я семенил следом,
стараясь попадать в ногу.
Начались «тюремные» двери с обзорными окошечками и мощными щеколдами.
Сразу вспомнил страшное клацанье дверей нашего иркутского СИЗО: — «Клацыньььь…»
— и вибрация локальных решеток: — «Ун-н-н-н…»
Жуть! Даже если в уголовном розыске работаешь.
Шеф подошел к одному из окошечек и заглянул. После секунды просмотра поманил
меня рукой и немного отодвинулся, приглашая смотреть.
— «Чак», — комментировал он, — Бедолага. Еще недели две на привязи жить...
За окошечком виднелась стоящая посреди комнаты мощная кровать, на которой лежал
привязанный за руки лысый главарь спецов.