привязанный за руки лысый главарь спецов.
От былой жизнерадостности не осталось и следа.
На лице застыла гримаса ярости, из перекошенного рта бежала струйка слюны.
Голова оказалась под специальным зажимом. Руки, окольцованные кожаными «браслетами»,
то нервно сжимались в кулаки, то неестественно выпрямлялись, с силой
растопыривая пальцы.
Рывки следовали один за другим с нечеловеческой силой.
— Представь, если его отвязать, — заговорил Юрий Леонидович, — Он нас с тобой «рассчитает»
с жизнью за пару секунд. Поэтому все прибывающие проходят через карантин.
Сначала в обязательном порядке сонник, а дальше в зависимости от поведения. Ты
вот когда проснулся, все еще хихикал да в пятнашки играл, а «Чуков» унесло…
Он грустно вздохнул, и мы пошли дальше.
Одежду действительно привели в порядок и погладили.
С удовольствием вдыхая запахи химчистки-прачечной, я переодевался.
— Где шмотки из гостиницы? — прыгал я на полу попадая в гачу.
— В «Крузаке», — повернулся Леонидович, — Не хватает чего-то?
— Одеколон, — глянул я на него снизу-вверх, — Я, ненабриолиненный, голым себя
чувствую…
— Вот еще, — фыркал шеф, — Настоящий мужчина должен быть волосат, свиреп и вонюч!
— Согласен. Вот только вонючесть предпочитаю французскую, — парировал я.
Сумка из гостиницы действительно оказалась в «Крузаке». Преданный внедорожник
приветливо клацнул замками, размыкая дверцы, и замолк в немом ожидании
Выудил из бокового кармана сумки прозрачный флакон «Шанель-спорт» и удивился:
— Странно, что не стибрили…
— Тебя спецы брали, а мародерство не в наших правилах, — строго сообщил шеф.
— Ну и зря, — поддел его я и изрек древнюю ментовскую пословицу, — Что изымаешь,
то и имеешь, а ничего не изымаешь — ничего не имеешь.
Шеф не ответил, а лишь строго засопел и покосился карим глазом.
Пока добирались до Новосибирска, я прокручивал в голове возможный план базы.
Ничего толкового из этого не вышло: глухие коридоры и переходы сбивали с толку,
и просчитать что-либо не получалось.
Когда выехали за ворота, крашенные дрянной зеленой краской. Я глянул в зеркало
заднего вида. Ничего запоминающегося. Пейзаж смотрелся типично для любого
провинциального городка.
Пришла мысль, что обратно без Леонидыча я не вернусь.
— Адрес базы и карта в телефоне, — угадал мои сомнения шеф, — номер Профессора и
каждого из нас также «зашиты» в памяти — не потеряешься.
Уловил информацию краем уха и наслаждался единством с застоявшимся «Крузаком».
На тонком уровне неожиданно почувствовал его нервное дрожание и дизельный
говорок:
— Фыр-тыр-тыр, бл-бл-бл…
Трасса оказалась великолепной. В Новосибирске и пригородах всегда чувствовалась
Европа.
Линованный асфальт вылетал назад, будто струя мощного катера идущего на глиссере
и пятьдесят километров, отделяющие областной центр от Бердска, пролетели
незаметно.
Леонидыч по дороге делился сомнениями относительно операции в Китае, к которой
мы готовились. С моим замечанием, что сидеть и ждать когда тебя поработят
обратно нельзя, согласился и добавил, мол, переживает лишь о малых сроках
подготовки.
Двор, где меня задержали спецы, выглядел в дневном свете по-другому.
Я с удивлением разглядел сидящих на лавочках мирных жителей и не спешил выходить
из машины. Какими-то новыми глазами смотрел я на свое «вчерашнее» поле брани.
Вот и вход в подвал темнеет жерлом и сорванный когда-то вместе с клямкой замок
так и висит, чуть покачиваясь-поворачиваясь железными боками.
Деревья, ржавые мусорные баки.
Неодобрительные взгляды бабок на лавочках заставили таки запарковаться и
заглушить плюющийся синим выхлопом автомобиль
— Где закрома? — не вытерпел молчания Леонидыч.
— Вместе пойдем? — строил схему выбравшийся из глубин сознания мой «авантюрист».
— Можешь и один, но лучше я прикрою, — отшутился шеф.
Я молча пошарил за спинкой пассажирского сиденья и достал дежурный фонарик с
перчатками. Скомандовал: — Пошли! — и выбрался из «Крузака» на пространство
двора.
На лестнице, ведущей в подвал, не оказалось никаких признаков «войны» и внутри
все выглядело так, будто я просто накануне ушёл.
Разобранные мною мешки лежали опять упакованные и аккуратной стопкой.
Легкое дежавю.
Стол, застеленный газетами, и сопящее тело на диване завершили картинку.
— Подъем, Иуда, — рявкнул я и пнул по ободранной спинке.
Ошибки не было — Юрка.
Из-под дерюги показалась всклокоченная голова и замерла в резком луче диодного
фонарика.
Посветил себе в лицо.
— Узнал?
— Конечно, — грустно гудел Юрка, — Ты прости. Мне ничего не оставалось.
Прессанули меня тогда.
— А зря, — подогрел его я, — Видишь, опять сбежал.
— Убивать будешь? — настороженно спросил бомж.
— Отработаешь, — успокоил я, — Перчатки есть?
— Что будем делать? — деловито засуетился тот, — Закапывать кого? —
Уловив, что ему ничего не грозит, бомж, видимо, успокоился и по-хозяйски
потянулся к лампочке на карболитовом патроне.
— Во, — присвистнул я разглядывая пространство подвала, — А доски-то где?
Действительно пыльные кучи ощетинившиеся гвоздями исчезли.
— Увезли, — ответил Юрка, — Сразу как тебя задержали, так на следующий день и
увезли. После костра твоего. От греха.
Пошел к «захоронению» кейса.
Картинка без деревянных обломков оказалась непривычной, но из моего схрона
торчала не тронутая стекловата. Расчет оказался верным: никому не захочется
брать эту гадость в руки, чтобы потом чесаться.
— Все на месте, — сообщил я Леонидычу немного покопавшись.
Счет пошел даже не на секунды, и сейчас мне предстояло выудить флэшку. Хорошо
моя авантюрная половинка уже составила план, и я с удивлением наблюдал за ним в
раздвоившемся сознании.
Сделал вид, что хвастаюсь содержимым подошел к Юрке, — Гляди, висельник, что ты
прозевал. Квалификацию теряешь…
С этими словами, расстегнул кейс, отвернувшись от Леонидыча.
«Хозяин» подвала замер как увидел тугие пачки долларов.
Стало замедляться время и пришло понимание, что все получится.
Изобразил, что оступился.
Почувствовал спиной крайнее неудовольствие шефа и незаметно сгреб пятерней
флэшку.
— Ты чего это цирк утроил? — дотянулся недовольный Леонидович до крышки кейса, —
Закрывай, давай, а ты помни, — обратился он к Юрке, — Вякнешь кому — сам тебе
сердце вырву!
Щелкнули замки.
Я взял кейс подмышку и пошел мимо застывшего бомжа на выход.
Дежавю исчезло. Наверное, без дыма и противогаза обратная дорога по лестнице из
подвала не воспринималась как что-то пережитое.
Только усевшись в машину Леонидыч озадаченно спросил: — На хрена тебе это
представление?
— Месть за предательство…
— В кейсе кроме бабок есть что?
Чуть не брякнул: «Уже нет», и молча открыл крышку, клацнув замками.
Добавил на всякий случай:
— Если Рубан ничего не сунул...
— Послушай, — заговорил Леонидович, — Мы же знаем, что эти деньги наши. Вы
получили их в Бурятии после тамошней заварухи. Сейчас приедем на базу, и тебе
придется их сдавать.
— Не все, — парировал я, — У нас тут с Саней и своя касса.
— Сколько?
Сильно хотелось рассказать про сто тысяч долларов, но я сдержался и выдохнул в
воздух: — Сорокет.
— Чего? — не понял Леонидыч.
— Сорок тысяч, — медленно проговорил я и добавил, — Мы про кейс могли вообще не
колоться, а просто слить с первой оказией друзьям. — Шеф молчал, — Решайте, —
нагло продолжил я, — Завозим деньги?
— Далеко? — после небольшого раздумья сдался тот.
— Сейчас позвоню.
Оставшаяся часть операции не заняла и часа.
Набрал телефон Рубановского брата.
Купил модный кейс, похожий как две капли воды на предшественника. Переложил
четыре тугие пачки стодолларовых купюр. Запер на ключ.
Через двадцать минут вручил «двойника» пареньку, подъехавшему на БМВ 7-й модели.
Диалог получился коротким:
— Саня звонил?
— Да, он сказал сделать все, как вы решите.
— Положи чемодан в офисе до его приезда или звонка.
— Хорошо.
Гонец уехал, а я разрядил повисшую в воздухе тишину вопросом: — Почему Юрий
Леонидович вы деньги позволили забрать.
Ответ звучал просто: — Ну, запрети я, лучше было бы?
Я не знал, что сказать, и сознался:
— Это не наши деньги.
— Знаю.
— Знаю.
— Спасибо вам. Мы их домашним передадим.
— Понимаю.
— Не сердитесь.
Он промолчал, отвернулся, но показалось, что шеф украдкой вытер краешек глаза.
До базы добрались быстро.
Я так и не смог сориентироваться в Бердске и ехал, куда указывал пальцем
Леонидыч.
После ситуации с деньгами появилось состояние необыкновенной благодарности, да и
у шефа поднялось настроение, и он даже насвистывал какую-то песенку.
Я его понимал.
Признаться в обмане — хитрая штука. Умничают все, вот только кается не каждый.
Теперь у нас с шефом появился секрет, и говорить об этом больше не стоило.
В голову лезли шальные мысли о загадочной флэшке, но я ни с кем советоваться не
собирался. Наша с Серёгой тайна и все! А за шефа я теперь умер бы, не
задумываясь. Тем более что наши задачи совпадали почти до самого конца операции.
Глава 33.
(…)
Оказалось, технари «альтернативы» сделали из «Малыша» «бутерброд».
В одном слое я мог общаться со своей бывшей «Хозяйкой-Мамой» и этот канал
полностью контролировался «альтернативой». С ней самой я работал по второй «линии».
Еще была встроенная радиосвязь. Наши же с «Малышом» скрытые возможности остались
незамеченными.
Когда мы «болтали» перед отъездом, он мне выдал последние новости, а потом его
монолог повернул в русло разворачивающейся операции.
Оказалось, Профессор уже общается с представителями «системы» и вроде та
поверила в легенду спасения части команды и освобождения Юрия Леонидовича.
Теперь мы якобы ждали удобного момента, чтобы выбраться с вражеской территории.
Я прекрасно сознавал, что ход прекрасный и в общее предательство всех членов
команды поверить сложно.
Вспоминая фанатизм Карины, ее рассуждения и интонации, я понимал — измена таких
элитных персонажей, как Профессор, Леонидыч и она — почтим немыслима.
Легенда получалась шикарная.
Теперь предстояла поездка в Гонконг, встреча с Колькой и выяснение его «отношений»
с нашей бывшей «Хозяйкой».
— Тебе нужно постараться привлечь «триаду» на свою сторону. Вполне вероятно мы
неверно оцениваем ситуацию. Здесь как раз необходимы твои доверительные
отношениях с Николаем, — «фаршировали» мою голову Юрий Леонидович с Профессором,
в уютном кабинете последнего. — Выезжаешь завтра. С Гонконгом свяжешься отсюда.
Разговоров минимум. Для «системы» ты невидим. Минутные разговоры, как говорилось,
она не засекает. В нужное время получишь инструкции, введешь пин-код и «мама»
тебя опознает. Хотя, возможно, выгодней будет использовать тебя втемную.
Остальное по месту. По крайней мере, старина Чжао нас ждет и готовит угощенье…
— Саня с вами поедет?
— Да. Но он тоже пока «невидимка». «Система», похоже, вас не разделяет и для нее
вы всегда вместе. Хотя возможно и другое развитие событий, — удивленно
повернулся он к стремительно распахнувшейся двери и, прервав фразу на полуслове,
стремительно вскочил.
В комнату как метеор залетел сухопарый мужчина моих лет и необычайно высокого
роста.
«Метра два, — еще успел подумать я, когда на ноги, будто на скрытых пружинах
метнулся шеф. Его жесткий рывок за рукав ясно показывал нужно без промедления
встать.
— Игорь Джонович, — выдохнул Профессор, — Вы… как? Зачем?
Тут даже я со своей наглостью обомлел.
«Глава альтернативы? — таращился я на нежданного визитера, — Один?» — глянул я
ему за спину ожидая увидеть дюжих хлопцев.
— Я Валентиныч, я! — хлопнул тот широченной ладонью Профессора по плечу, —
Никого нет? — без тени иронии повернулся он ко мне. Действительно я еще
таращился в дверной проем, ожидая появления охранников, мамочки или черт еще
знает кого
— Никого, — замотал я головой, напоминая себе первоклассника и испытывая
дурацкое желание сказать тупое: «Превед».
— Тогда закроем, — утвердил сухопарый и длиннющей рукой аккуратно приткнул дверь.
— Не здороваюсь, не прощаюсь, — улыбался он.
— Как всегда, — отозвался Профессор. Он по-прежнему казался мне озадаченным.
— И правильно! — утвердил Игорь Джонович «электрическим разрядом» голоса, —
Надуманная этикетность и необходимость расшаркиваться, когда уже пора
действовать — не нужны! Более того превращение всего этого в узаконенную мораль
лишает человечество возможности рассмотреть настоящую скорость мира. Пока звучат
все: здравствуйте – до свидания, как дела? и прочий бред, свободный от таких
условностей убийца успеет добавить яда в бокал, программист проставит точку в
очередной задаче, а милиционер сыграет на опережение. Мир погряз в условностях,
превратившихся в закон. Согласны Михаил? — повернулся он ко мне.
Я озадаченный таким напором, тем не менее, закивал, и мое время неожиданно стало
тормозить.
«Пытаюсь переварить сказанное? — озадачился я, — Вроде и так все ясно», — однако
та скорость, с которой пошла беседа и разносортность дальнейшей информации от
Игоря Джоновича оказалось таким плотным, что Юрий Леонидович и даже Проофессор
буксовали, с трудом за нами поспевая.
Если сейчас повторить дословно аспекты что мы затронули в беседе с главой «Альтернативы»
не хватит, наверное, и нескольких глав.
Даже мой привычный мир рушился, а скорее переустраивался.
Я неожиданно понял цель визита Игоря Джоновича: он не просто знакомился или
напутствовал — он менял мой алгоритм на более совершенную операционную систему.
«Кожура» придуманных человечеством правил и законов слетала. Я и до того втихаря
от окружающих отбрасывал, то что казалось им фундаментальным, но к тому что
сейчас происходило в кабинете Профессора оказался все-таки готов.
— Чувствуете разницу между собою и нами? — поворачивался к ним с Леонидычем
глава «Альтернативы», — Михаил от предрассудков почти свободен, — тыкал он в
меня пальцем, — Природные данные позволяют ему делать необходимое для близких,
но не тратить время на пустые переживания. Уверен, поддай я сейчас газку в
разговоре, он не полетит с катушек, как вы и не будет понимать меня через слово!
Уже сейчас мы для среднестатистического человека слишком быстры, а ведь пределов
для нас нет. Вас же держат ненужные дела обязательства. Переживания о семьях.
Кстати ваш брат Валентиныч был таким же, как и мы, — обратился он к Профессору.
— Да уж! — неожиданно засмеялся тот, — Нагадит всегда и в сторонку…
— Иначе не победить, — грустно улыбнулся Джонович, — Хотя стиль жизни каждого из
нас это его личный крест, отчего и страдаем.
Профессор удивленно вытаращился на него.
— Что смотрите Валентинович? — грустил Джонович, — Я же тоже пока не совершенен.
Поучать легко – действовать сложно, а идея без дел — нежизнеспособна. — Мы
озадаченно молчали, — Я про маму, — уже в нормальном темпе заговорил он, —
Спасибо Юрию Леонидовичу не побоялся на своем настоять. «Система» все грамотно
просчитала и если бы не вы не говорить бы нам сейчас. Вот вам и слепая сыновья
любовь. Будем избавляться от последних привязанностей? — задал он нам
неожиданный вопрос.
«Монстр», — оценил я уже в нормальном течении времени, догадываясь, о чем речь,
Показалось, даже Леонидыч вздрогнул.
Приговор Джоновича был суров: мама участвует разменной картой в операции против
«Системы».
— Дальше как будет, — закончил шеф «Альтернативы», — Смерть-смерть. Пытки-пытки,
но чистый полет остается лишь когда все ненужное отброшено.
С Колькой говорил вечером и в той же компании. На другой стороне трубки что-то
гулко ухало и грохотало.
— Я в порту, — кричал товарищ, — Товар принимаем. Времени на разговор минута.
— Дыньс-с-с… — буцкал далекий порт.
Сколько информации можно выдать за краткие шестьдесят секунд? Я успел все:
сообщил, что хочу приехать в гости, и получил указание взять билет до Пекина.
Спросил о погоде, маршруте, настроении. Колька напоследок обещал набрать меня
сам, и в трубке зависло молчание.
Время закончилась.
— Минута разговора, — бормотал Профессор, задумчиво теребя губу.
— Думаешь, у триады та же схема? — уловил мысль Леонидыч.
— Посмотрим, — раскачивался на стуле тот, — Еще пара бесед, и можно выстраивать
концепцию.
Выяснилось: у разведки «Алтернативы» подтвердилась информация про одну из триад,
которая умудряется не подчиняться «Системе». Вполне вероятно, используется тот