свой комплекс упражнений в сером предрассветном мареве. Кто-то отжимался, кто-то
плавно перетекал из стойки в стойку, меняя позиции рук и ног. Почему-то все они
были одеты в темные просторные костюмы и создавали впечатление военизированного
подразделения.
«А кто они еще? — рассудил я, — Китай и так большая армия».
«Малыш» молчал.
Сонливость не проходила.
Закрыл окно, задернул шторы, разделся и забрался под одеяло на прохладную
простынь.
Отоспаться-таки не дали. В семь утра загрохотала дверь.
Сел рывком на постели и попытался вырваться из яркого сна, навеянного
энергетиками поднебесной.
— Миха, подъем! — кричал из коридора Колька, — Жрем и прем.
Опустил босые ноги на пол.
— Встал!
— Жду в холле. Две минуты на сборы тебе.
Странно, но в четыре утра я был бодрей. Сладкие сонные импульсы настойчиво
закрывали мои глаза и тянули на подушку. Машинально поправил ее, собираясь
прилечь, но тут завибрировал «Малыш».
«Вставай, — светилось на экране, — Вас ждут в Гонконге. Ли сяньшен хочет
серьезно с тобой разговаривать. Времени мало».
Глава 38.
Пока добирались до вокзала, брали билеты и садились в поезд, я никак не мог
опознать мимолетную эмоцию, которая все пыталась выбраться наружу.
Поезд тронулся. Устроившись в мягком кресле, понемногу отошел от «гонки»,
которую мне с утра устроил Колька и стал анализировать ощущения.
На завтраке с нами была Е Чай. Она, как и товарищ, выглядела свежей и
отдохнувшей. Слушая их щебетанье, я поглощал овощной салат с жареной свининой.
Голод оказался нешуточный, будто именно я упражнялся ночью в постели, а не эта
парочка.
— Тебе, Миха, Чай-сяоцзе новое прозвище сочинила, — сообщил с набитым ртом
Колька.
— Какое?
— Будда, — удовлетворенно бурчал товарищ, — Миша Будда.
— Мне нравится, — ответил я, — Когда мы с женой лет десять назад в Пекине были,
меня китайцы так и называли.
— Ну, вот видишь, значит, все правильно, тем более, здесь это важно.
— ?? — вопросительно помахал я вилкой.
— Если не позаботишься о прозвище сам, то китайцы его тебе в любом случае
придумают. Никому, наверное, не захочется быть «пузатым», или «толстым Мишей»?
— Понял, понял, — улыбнулся я Е Чай, — А что такое Чай-сяодзе?
— Уважительное обращение к незамужней девушке. Что-то вроде мисс.
— Скажи ей спасибо.
Увлеченный разговором и завтраком, Колька все-таки прозевал расчетное время, и
расставание с подругой получилось скомканным.
Мы унеслись на такси, а она осталась одиноко стоять на крыльце — занесенная в
человеческий муравейник пылинка из далеких Филиппин.
— Понравилась? — поинтересовался Колька, заметив, как я обернулся и замер на
сиденье.
— Приятная девчонка, — отозвался я, помолчав, — Комфортная и домашняя…
— Филиппинки все такие, потому и ценятся как няни, — бурчал мой спутник и
посетовал, — На поезд бы не опоздать.
Вот это состояние товарища и его не совсем российские переживания, я пытался
сейчас разгадать, глядя на летящий за окном пейзаж.
Получалось, довериться старому приятелю я не смогу. Его преданность своей
организации и шефу Ван Ли оказалась слишком сильна.
Когда я невольно создавал помехи в намеченном Колькой графике, то его
недовольный взгляд говорил о многом.
С другой стороны, искренняя
я радость от встречи тоже казалась неподдельной. Похоже, жил еще в нем тот
российский паренек со странной биографией.
Поинтересовался:
— Карпа вспоминаешь?
— Я о той жизни мало сейчас думаю, — после паузы заговорил Николай, — Иногда
кажется, что и не со мной происходило. Сегодня я настоящий, — повернулся он ко
мне, — И если честно — такой прыти от себя и не ожидал. Спасибо Ли сяньшен.
— Да, время многое меняет.
— Не только время. Среда обитания тоже. Вот расслабился вчера, и чуть поезд не
прозевали.
— Слушай, а куда ты пистолеты дел?
— Ночью отдал. «Се коу джай».
— ??
— Солдату.
— А как твоя должность звучит?
— Я «Фу шан шу». Руководитель обособленного направления.
— Круто!
— Да. А для иностранца вообще непосильно. Если бы Ли сяньшен не создал триаду
нового типа то давно бы уже в Россию вернулся.
— Ностальгия?
— Есть, конечно, но не сильно. В прошлом году все-таки заставил маму с сестрой в
гости приехать. Нынче ты появился.
В его голосе я неожиданно услышал теплоту и махнул рукой на свои рассуждения.
«Будь что будет, — решил я, — Здесь, как и везде, всё зависит от тебя самого.
Ошибешься, на кого потом пенять?»
— Ли сяньшен в тебе сильно заинтересован, — заговорил Колька, — Задание ты
исполнил на ура. Не суетился. Когда ко мне «на буксир» попал, тоже не киксовал и
с дурными идеями не лез. Школа, Миха, видна сразу. Будь на твоем месте человек
без опыта, Ли сяньшен это бы сразу просек. А раз уж в гости позвал, значит, есть
у него по твою душу особое мнение. Будешь теперь свою организацию представлять,
которая тебя как переговорщика отправила, — добавил он подмигнув.
— Коля, — наклонился я к его уху, — А когда мы о стремном разговаривали, нас
тоже слушали? Ну, о твоей доле или когда мы должность мне придумывали.
— Слушали, но не слышали, — одними губами ответил он, — Я же иногда аппарат в
карман убирал, или микрофон зажимал.
Я промолчал — думать было не о чем.
Появилось состояние собственного островка.
Старая жизнь оставалась где-то на другом материке и все больше приобретала
нереальные, или даже сказочные черты.
Пришла мысль, что, возможно, прожитый мною отрезок времени, от детства по
сегодняшний день — подготовка именно к этой ситуации.
Неожиданно ощутил часовой механизм, способный перевернуть планету с ног на
голову. Он отсчитывал время, и завязанные с ним детали шоу готовились проявиться
каждая в свое время.
Странное состояние посеянное в единственном разговоре Джоновичем росло и
походило, что запущенный им алгоритм упал на благодатную почву. Мой внутренний «координатор»
все чаще отбрасывал на задний план мысли о семье или прошлой жизни.
С другой стороны я был к этому готов. Хотя старый Птахин что втайне гордился
своими эзотерическими достижениями или необычными возможностями позволяющими
обыгрывать окружающий мир казался с новых сегодняшних позиций ребенком.
«Скорее всего малыш вырос», — решил я понимая, что и это утверждение не совсем
верно. Что уж там мои внутренние составляющие поймали в разговоре с Джоновичем,
было неясно, но «авантюрист» явно что-то озадаченно переваривал.
На вокзал «Колун» прибыли через пятьдесят минут.
В дороге почти не разговаривали.
Колька рассматривал пролетающие за окном картинки, а я обдумывал инструкции.
«Значит не суетиться и не частить. С Ли сяньшен общаться уважительно, с
достоинством. Остальное по ситуации».
Мне, конечно, не сильно хотелось ехать в «пасть к дракону», как Колька, шутя,
называл офис триады, но назад дороги теперь не было.
Узел продолжал затягиваться.
Я вспомнил истории товарища о прочих сетях, неподчиненных «системе», и невольно
«поймал» на тонком уровне состояние полного одиночества.
«Хозяин» мира дядюшка Чжао в моем воображении оказался наездником, оседлавшим
дикую трехголовую тварь. Она хищно шипела, открывая свои зловонные пасти, но
покорно притихала при каждом рывке импровизированной уздечки.
— Ко мне поедем, — произнес в воздух Колька, оторвавшись от окна, — Ли сяньшен я
думаю, сразу к себе не позовет.
Но оказалось иначе и на перроне нас встретили. Пара китайцев с бесстрастными
лицами забрали чемоданы и после нескольких Колькиных фраз растворились в толпе.
Среди встречающих оказался и вагонный соглядатай. Он неожиданно крепко обнял
моего спутника.
— Знакомься, Миха, — представил мне его Коля, — Это мой товарищ Дэн Тин.
Я вспомнил его инструкции и задумался, надо ли пожимать протянутую мне руку.
— Давай жми, — бодрил товарищ, — Тин всего год как из Краслага. Освободился
после пятилетней «командировки», так что у него теперь все по-русски…
Рука моего «соглядатая» оказалась твердой как рельса.
— Приятана, — хлопнул он еще меня по плечу, — Молодец, Миса, Ли сяньшен доволна.
«И этот туда же, — проскочила в голове мыслишка, но оказалось, мой бунтующий
характер уже подчинилтся ситуации, — В конце концов, никто не знает, зачем я
здесь на самом деле, — рассуждал я, нащупывая в нагрудном кармане Серегину
флэшку, — Интересно, решусь я применить её или нет?»
Вместе с моими тайными рассуждениями, мы уселись в машину и теперь перемещались
теперь в потоках транспорта.
Город создавал странное впечатление. Небоскребы стояли иногда так тесно, что я
невольно ощутил себя Гулливером в стране великанов. Лица жителей казались в
своей массе озабоченными. В другом Китае или в том же Бангкоке атмосфера была
повеселей.
Несколько раз видел странные кучки народу. Колька пояснил, что это очередь в
банк, а потом показал еще несколько «скаковых контор». Оказалось, скачки в
Гонконге самое популярное развлечение.
Поразили и двухэтажные трамваи, неспешно перемещавшиеся в общем потоке.
Неожиданно я уловил пульс города. Такое ощущение приходило нечасто.
Первый раз — в Советском Ленинграде, затем во Владивостоке и еще раз в Гаване.
«Теперь Гонконг», — улыбнулся я.
Разрозненная картина складывалась. В ней гармонично устроились Колькины истории,
собственные впечатления.
Зашевелилась, наконец-то моя авантюрная половинка, но оказалась она какой-то
озадаченный и угрюмый.
«Гонконг», — радовался я картинкам за окном.
— Гонконг, — сварливо ворчал «авантюрист» явно набираясь запала.
Но мои сомнения невзирая на неопознанные сомнения улетучивались уступая место
уверенности в собственных силах.
«Молодец Джонович, — радовался я последнему ликбезу перед отъездом, — Сомнения
сейчас ни к чему».
Старая жизнь с каждым поворотом улицы становилась все менее значимой и даже «авантюрист»
с удивлением прислушивался к переменам. Как еще он «Не к добру» не забормотал?
— Едем сразу к дракону, — шепнул мне на ухо Колька, — Остальное потом.
Ворота подземного гаража, около которых мы остановились, ползли наверх.
Темное нутро неплохо освещалось лампами дневного света, и машин на парковке
почти не было.
— Наша территория, — удовлетворенно гудел Колька, — Ну что, Миха, готов к
встрече?
— Главное, чтобы босс оказался готов, — буркнул я, и, не дожидаясь ответа,
вывалился из машины.
Со мной был Гонконг! Чего я должен бояться?
— Не зарывайся, — шепнул выбираясь из салона Колька, — Помни про уважение.
Ответом я его не удостоил. Посмотрел лишь «сверху вниз». Меня несло.
Такое иногда бывало. Например когда первый раз в Грузию к ворам ездил. Почти
сразу после режима Гамсахурдия. Партнер так же упрашивал меня вести себя
поскромней, но именно наглость тогда нас и выручила.
Решил и сегодня отдаться на волю этого потока. Рассудил:
«Пускай идет, как идет».
Обыск металлоискателем.
Китаец предварительно извинился, уважительно покивал и стал водить около меня
рамкой с красным огонечком.
Пискнуло один раз. На блестящей пряжке ремня. Парней тоже проверили.
«Стережется Ли сяньшен, — тюкнулась мысль, — Ну что же, пора бы и явиться
дракону».
Дюжий охранник открыл тяжелую дубовую дверь.
Ли сяньшен оказался крепким сухопарым китайцем.
«Ни хао ма », — приветствовал он нас.
«Хао сесе », — хором ответил Колька и Дэн Тин.
Я молча поклонился от плеч, как показывал мне мой товарищ.
Ван Ли ответил мне сдержанным кивком и указал на кресло.
Парни остались стоять.
Молчание длилось долго. Ли сяньшен пристально разглядывал меня. Появилось
ощущение чужих пальцев в мозгу.
Растворил-утопил все мысли и сосредоточился на дыхании. Последняя мысль была:
«Сканирует будто «Малыша».
Неожиданно босс сказал что-то резкое.
— Миха, отдай ему свой телефон, — сдержанно проговорил из-за спины Колька.
Всплыл в затухающем сознании и старался не удивиться прозорливости главы триады.
Достал «Малыша» положил на стол.
Ли сяньшен выразительно глянул куда-то за мою спину.
«Лю Ман», — неожиданно крикнул Дэн Тин.
«Бывший технарь дядюшки Чжао», — вспомнил я Колькины рассказы и тут же растворил
соображения, не давая им обрести окончательный оттенок.
Неожиданно одна из стеновых панелей провернулась с клацающим звуком сейфа и
появился несуразно длинный китаец. За его сутулой спиной явно просматривалась
фигура с коротким автоматом. Дверь, откуда он явился, напомнила торчащими
замками банковское хранилище.
Ли сяньшен молча указал пальцем на мой телефон. После того как технарь скрылся
за дверью, он задал первые вопросы.
Беседа шла уже минут двадцать. За это время Ван Ли успел расспросить обо мне
самом, отношениях с Колькой и впечатлениях о Китае.
Никак не проходило состояние сканирования мыслей. Старый преступник явно обладал
некими способностями и, видимо, прежде чем переходить непосредственно к делу —
изучал объект.
Клацнула стеновая панель.
Долговязый Лю Ман неожиданно улыбнулся мне, сразу напомнив моего товарища по
заговору Сергея, и положил «Малыша» на стол. Коротко сообщил что-то Ли сяньшену.
Тот помолчал. Поднял на меня изменившийся взгляд, и тут я понял, почему Колька
называет его иногда драконом.
Глава 39.
Появилось четкое состояние, что предыдущая жизнь закончилась.
Те импульсы, которые сейчас стучались в моей голове, я ощутил впервые. Не знаю,
чем владел Ли сяньшен, но подчинять себе людей у него получалось.
То, что навалилось на меня сейчас, напоминало борьбу с чудовищем.
Вспомнилась книжка «Дозоры» где Завулон имел человеческое обличье лишь внешне.
Существо, сидящее от меня через стол, не было человеком.
Ван Ли почти парализовал меня, и понадобился весь опыт, чтобы не превратиться в
зомби.
Сильно выручило время, остановившееся впервые после беседы с Джоновичем,.
Повезло, потому что частота вопросов уже напоминала пинг-понг. Ли сяньшен бил по
углам, и я знал четко — он ищет в моих ответах малейшую тень лжи.
Хорошо, что врать почти не приходилось.
Это по дороге в Гонконг я полагал, что смогу быть эдаким хитрецом и умудриться
проскочить на полуправде, не открывая полностью карт, но ситуация оказалась иная.
Единственное, что я утаил, так историю о флэшке и скрытых способностях «Малыша».
Не думать о ней оказалось сложно, и появилось ощущение, что Ли сяньшен внутренне
напрягался когда, я прятал свои секреты в глубине мелькающих образов.
Надо сказать мне повезло.
Триада Ли сяньшена действительно находилась в оппозиции к дядюшке Чжао, и наши
замыслы ему понравились.
Прошло полчаса, прежде чем он объявил, что беседа закончена. На его гортанный
выкрик появился детина с небольшим портфелем по размерам чуть больше барсетки и
тот положил его передо мной.
Ван Ли чем-то щелкнул под столом, и в руках у него появилась литровая бутылка
коньяка. Он подал матовый сосуд все еще стоящему навытяжку громиле, и тот
аккуратно поставил его на стол рядом с портфелем-барсеткой.
— Выдержка 30 лет, — перевел Колька, — Тогда я был еще таким же молодым, как и
ты… Это вам на вечер… Ночуете сегодня здесь…
Я поблагодарил его за подарок и поднялся с кресла.
Портфель оказался легкий. Скорее всего, там лежала доля за груз из Пекина.
Уже когда подходил к дверям, Ли сяншен гортанно что-то произнес.
— Он спрашивает: «Можешь ли ты организовать сегодня вечером сеанс связи со
старшими?» — перевел Колька.
— Попробую. Через час станет ясно.
Ли сяньшен махнул рукой, мол, идите.
— Встрял я с тобой, Птах, — ворчал, устраиваясь на кровати в отведенной нам
комнате, Колька.
— Не ворчи, — ответил я, — За все нужно платить. На, дели…
С этими словами бросил барсетку.
— Это твое, — подмигнул мне он и швырнул обратно.
Только тут я сообразил — возмущение его деланное, и старый товарищ не так уж и
не доволен.
Завалился на кровать поболтать с «Малышом».
— Какие новости?
«За нами смотрят».
— ??? — скрипнул я.
«Три камеры. Меня все время сканируют. Лю Ман пытался сломать мои блокировки, но
я дезактивировал его программу изнутри».
— ???
«Изнутри — из-под без света…»
— ???
«Смотри», — экране раздраженно дернулся, и на нем появилась знакомая картинка с
плавающим горизонтом. Потом мы встали вертикально, и пошли прямо сквозь
сменяющиеся цветовые пятна.
Неожиданно все погасло и только редкие всполохи бежали по экрану.
— «Это без света, — сообщил со странной надеждой на взаимопонимание «Малыш», —
Глубокий молекулярный уровень. Можно делать все. Я обучаюсь. Я расту».