Ванс схватил Лав в объятия. Руки у него были красивые, мускулистые, с розовыми ладонями, точно лепестки нежного цветка. Ванс чмокнул ее в уголок глаза.
– Я от тебя без ума, так и знай.
– А я думала, ты не хочешь детей. Ведь ты их терпеть не можешь.
– Да это я просто так сказал, – признался Ванс. – У меня ведь имидж такой. Надо поддерживать репутацию.
– Так все это время, пока я считала, что ты ненавидишь детей, ты в тайне хотел завести собственных?
– Ну, в один прекрасный день почему бы и нет.
– Невероятно! Мужчина не имеет права менять точку зрения!
– Я подумал, что однажды будет неплохо завести ребенка.
– Ах, он подумал! – проронила Лав. – Дети не игрушка. Это огромная ответственность, которая возлагается на тебя до конца жизни.
– Да знаю, знаю, – улыбнулся Ванс. – Слушай, я же не сказал, что хочу ребенка прямо немедленно, через девять месяцев.
– Нет, конечно. Не хочешь ты никакого ребенка, – проговорила Лав. – Придет же такое в голову!
Ей отчего-то отказал голос. И когда она говорила, казалось, что кто-то скреб граблями по стеклу. Похоже, Ванс уверен, что сделал ей приятный сюрприз. Как в тот раз рэгтайм на фортепиано.
– Я сказал «однажды», Лав. Женщины вообще не понимают этого слова? «Однажды» – значит, «возможно, когда-нибудь в будущем». А вы вечно торопитесь: когда, когда, когда? Да никогда! Однажды я женюсь и заведу детей. Вот взять, к примеру, Мака. Разве они загадывали, что пройдет шесть лет и они поженятся? Ан нет, случилось. Так что однажды и никогда – это две большие разницы.
– То есть ты хочешь ребенка однажды, а вовсе не в скором времени, – подытожила Лав. И, выдержав паузу, добавила: – А может, и вовсе никогда.
– Я бы не спешил с такими заявлениями. Отчего же никогда? Когда-нибудь и захотел бы. Я просто сказал тебе, что я подразумеваю под словом «однажды». И к чему вообще весь этот разговор?
– Какой еще разговор? Никакого разговора, – поспешила закрыть тему Лав. Пот катился с нее градом. Она не могла рассказать ему, что прямо сейчас происходит в ее организме. Ванс пребывал в полной уверенности, что она принимает таблетки. Ребенка ей хотелось куда сильнее, чем быть честной и правдивой. – Ну, вернусь к рассказу, – пробормотала она.
Когда Джером повзрослел, его стали привлекать женщины, похожие на мать. Работяги и труженицы, которые закладывали за воротник и недооценивали его заслуги. Свою первую девушку, Нан, он встретил, когда ему исполнилось четырнадцать. Она была на два года младше, целовала его в засос и тут же отвешивала ему кулачищем в пах. Ну и, конечно, очень скоро он втюрился в нее по уши.
На смену ей пришла Далила, которая, как и библейская тезка, требовала, чтобы Джером остриг волосы. Парень так сильно по ней сох, что не только подстригся, а обрился налысо.
– Минуточку, – сказала Лав. – Наш герой обрился ради какой-то дамочки по имени Далила. Это, случайно, не из твоей жизни? Ты тоже побрился ради женщины?
– Я ведь уже объяснил, – ответил Ванс. – Люблю, когда солнце печет макушку.
– Джером обрил голову ради женщины по имени Далила.
– Ну то – Джером, – ответил Ванс. – Он – пер-со-наж.
– А ты побрился бы ради меня? – поинтересовалась Лав.
– Наверное, надо спросить по-другому, – ответил Ванс. – Отрастил ли бы я волосы? Да. Ради тебя я на все готов.
– Так уж и на все…
– На все, – кивнул Ванс. – Я даже подумываю, не переехать ли на зиму в Аспен.
– В Аспен? – Лав оторопела. Вот это уже ни в какие ворота не лезло. – Ты вроде в Таиланд собирался? Я думала, это вопрос решенный.
– Так было до встречи с тобой.
– Подожди-ка, постой минуточку. Я к такому повороту не готова.
– Ты что, не дашь мне даже шанса? – спросил Ванс.
– Следующим летом я в Нантакет не приеду, – продолжила Лав. – Я просто хотела попробовать разик.
– Ну, я тоже не планирую здесь и впредь торчать, – произнес Ванс. – Уж если Мак решился уехать, то мне-то сам бог велел.
– Но ты можешь развернуться здесь без Мака. Ты же двенадцать лет стремился стать главным.
– Объясняю доходчиво, – сказал Ванс. – Я не имею ничего против того, чтобы переехать в Колорадо.
Переехать в Колорадо? Лав обалдела. Он что, свихнулся?
– Ладно, я буду дочитывать, – проронила она.
– А я в душ. На чем на работу поедешь?
– На роликах, – ответила она.
Вансу нужно было на работу немного раньше, чем ей, – проследить, чтобы пляжные мальчики чего-нибудь не напортачили. Обычно он отвозил ее с работы домой, и, как она полагала, пока никто в «Пляжном клубе» не догадался, что они с Вансом встречаются. У каждого своих проблем хватало. Причем серьезных. Однажды Джем застал Ванса и Лав в кладовой. Они стояли и целовались. Паренек заглянул за отбеливателем, увидел их и даже не задался вопросом, а что они там делают вдвоем в темноте? Он просто промямлил: «Мне нужен отбеливатель». Лав протянула ему бутыль, и он закрыл за собой дверь.
Пока Ванс мылся в душе, Лав упорно пыталась добить рассказ. Она читала-читала, но ничего не понимала.
В голове звучали страшные слова: «Переехать в Колорадо». Закрыв глаза, она представила, как внутри ее мчатся сперматозоиды, стремясь поскорее прийти к поджидающей их яйцеклетке. Ей стало тошно. Хотелось крикнуть: «Прекратите! Стоп! Я больше не хочу! Он решил переехать в Колорадо!»
Лав старалась не думать об этом. Она где-то вычитала, что успех зачатия на семьдесят процентов зависит от желания и настроя. И теперь вдруг решила сопротивляться. Побороть физиологию рассудком. Надо думать о плохом и страшном. Она взяла в руки рассказ Ванса и пробежала его вскользь глазами.
Джером поступает в колледж и выучивается на гостиничного администратора. Влюбляется в итальянку по имени Миа, и они празднуют пышную свадьбу с кучей родственников, домашними гноччи и лобзанием пальцев. Молодожены открывают итальянский ресторан «Мама Миа». Бизнес процветает – и вдруг один из клиентов травится. Насмерть. Оказывается, что женушка подсыпала в кетчуп яда.
Лав перечитала все заново. Как это так? Миа отравила еду?
Джером предстает перед судом. Бизнесу конец. Миа осудили, Джером тратит все свои сбережения на адвоката, человека по имени (как подозрительно) Марк Патерсон, от которого Миа с ходу теряет голову. Она требует развода, чтобы по выходе из тюрьмы (а осудили ее на тридцать лет) выйти замуж за Марка.
Нищий и одинокий, Джером возвращается в родной город и отыскивает мать, которая все так же сидит у барной стойки в забегаловке «Джей-Ди» и пьет неизменную «Кровавую Мери». Он подошел к ней, но она сделала вид, будто не узнает родного сына. Он молит его признать: «Мама, это я, твой сын». Однако старая пьяница зовет вышибалу, и тот вышвыривает Джерома за порог.
Под конец Джером покупает бутылку коньяка «Курвуазье» и въезжает на своем «Датсуане» в стену Браунингской начальной школы… Все пошло под откос.
Лав свесила ноги с постели и встала. Попрыгала на пятках; теплая сперма полилась по внутренней поверхности бедер. Когда Ванс вышел из ванной с полотенцем вокруг пояса, ее всю трясло.
– Что случилось? – встревожился он.
«Я зачала ребенка. Мы зачали». И это тоже очень легко может стать полетом под откос. Ванс подает в суд на право опеки и забирает ребенка, оставив ее одну-одинешеньку оплакивать разбитые мечты.
– Я прочла твой рассказ, – проронила Лав и разрыдалась.
Ванс обнял ее и поцеловал в макушку:
– Все это просто выдумка.
Провел руками по ее голой спине, и Лав, к своему неудовольствию, ощутила приятное волнение.
– Все, тебе пора, – отстранившись, отрезала она.
– Да ладно, – проворковал он. – Я вполне могу задержаться. Парни справятся и без меня.
– Нет, ты не понял. Тебе пора! – Лав была очень разочарована, что ситуация вышла из-под контроля. Сначала он, видите ли, явится в Колорадо погостить, а потом и вовсе переедет. А дальше – пиши пропало, предложение руки и сердца, да еще вдруг нацелится растить ребенка, которому на деле лишь несколько минут. – Убирайся! – закричала она, указав на дверь.
– Тебе не понравился рассказ? – растерялся Ванс.
– Дело в другом. Твоя дерьмовая история вообще ни при чем.
– Никакая она не дерьмовая, – насупился Ванс. – Ее напечатали в журнале. Мой единственный опубликованный рассказ.
– Слушай, мне надо побыть одной. Неужели так трудно понять? – Лав отчаялась. – Я каждый день тебя вижу, то на работе, то дома. Ну можно на пару дней оставить меня в покое? А?
Ванс уронил полотенце и стал сердито натягивать трусы.
– Все ясно, тебе не понравился рассказ. Надо же, а я думал, ты поймешь.
Он нацепил шорты, напялил футболку задом наперед. Когда она тронула его за руку, сердито оттолкнул ее.
– Я ухожу, – заявил Ванс. – Наслаждайся свободой.
И тут как назло, зарядил дождь. Теперь Лав пришлось ломать голову, как добираться до работы. Ролики отпадают, велик тоже. Она позвонила в службу такси и, пока ждала, представила, как сделает тест на беременность, и он окажется положительным. На сердце легла тяжесть. Проклятый Ванс все испортил. Вместо долгожданного восторга ожидание ребенка грозило обернуться беспрестанным страхом.
И тут как назло, зарядил дождь. Теперь Лав пришлось ломать голову, как добираться до работы. Ролики отпадают, велик тоже. Она позвонила в службу такси и, пока ждала, представила, как сделает тест на беременность, и он окажется положительным. На сердце легла тяжесть. Проклятый Ванс все испортил. Вместо долгожданного восторга ожидание ребенка грозило обернуться беспрестанным страхом.
Такси опоздало на тринадцать минут. Сердито сопя, Лав плюхнулась на заднее сиденье.
– Я же просила в восемь пятнадцать! – фыркнула она и бросила взгляд на водилу. Черные волосы, короткая стрижка, в ухе – семь серебристых колец. Трейси. Та самая девушка, которая подвозила ее в первый день приезда.
– Дождь идет, – пожала плечами Трейси. – И вы не единственная, кому нужно такси.
– А я тебя знаю, – сказала Лав, подавшись вперед. – Ты Трейси. Ты подвозила меня в мае, помнишь? Я еще показала тебе Хэдвен-Хаус и Олд-Милл.
Трейси бросила взгляд в зеркало заднего обзора.
– Ах, да! – Она засмеялась. – Женщина, которая хочет ребенка… Ну и как успехи? Залетела?
– По-моему, да. Сегодня утром, – ответила Лав.
– Поздравляю. А что вид такой недовольный? Или страхолюдину какую подцепила?
Просто чудо, эта девица. Ей надо вести мастер-классы по бестактности, подумала Лав.
– Да какое там. Хуже. Я подцепила парня, который, оказывается, хочет детей.
Трейси сдала назад и отъехала от дома.
– И что с того?
– Я хочу вырастить ребенка одна. Чтобы малыш был только мой и больше ничей.
Трейси приглушила магнитолу.
– Ну у тебя и закидоны…
– Тебе не понять, – пробормотала Лав. – Придет с возрастом.
Трейси отпустила руль и развела руками, словно говоря: «Ну уж, извините».
– Скажешь ему? Про ребенка.
– Да, может, и нет никакого ребенка. Я только предположила.
– Если тебя заботит его будущее, то лучше, наверное, сказать, – рассуждала Трейси. – Пусть у него будет шанс расти в полноценной семье. А то не хорошо как-то. Не мое, конечно, дело…
– Вот именно, – вспыхнула Лав и сама устыдилась. Наорала на Ванса, теперь на таксистку, а ведь она-то тут совсем ни при чем.
Остаток пути Трейси молчала. По прибытии Лав добавила пять долларов чаевых, хотя сама считала подобное дурным тоном: сначала нахамишь, а потом пытаешься загладить деньгами. А что еще ей оставалось?
– Прости, что сорвалась, – пробормотала Лав. – Спасибо, что подвезла.
– Обязательно ему скажи, – напутствовала Трейси.
Из-за непогоды вестибюль напоминал полную комнату второклашек, которых на время оставили без учителя. Гости слонялись туда-сюда, на ходу перекусывая: кто рогаликом, кто пончиком, кто кексом, оставляя вокруг следы сахарной пудры и потеки сливочного сыра. Кто-то расплескал кофе из чашки, изгадив зеленый ковер. Повсюду валялись смятые газеты, словно они целой стопкой рухнули с верхотуры. С визгом носились дети, надрывался телефон. Ванс стоял за стойкой, плотно сжав губы.
– Опаздываем, – строго заметил он.
– Слушай, Ванс, прости меня, – попросила Лав.
Он поднял руку:
– Ничего не говори.
– Это не из-за рассказа, – продолжила Лав. – Рассказ мне понравился.
– Лав, урон нанесен, не оскорбляй меня попытками все загладить.
Опять зазвонил телефон. Ванс даже не потянулся к трубке. Лав кинулась к стойке, на ходу бросив мокрую куртку на ручку пылесоса. Когда она была на месте, Ванс уже исчез. Телефонный дребезг донимал точно плачущее дитя.
Лав подняла трубку:
– «Отель и Пляжный клуб Нантакета».
– У вас есть свободные номера на ближайший уикэнд? – донесся женский голос. – Нам в турагентстве сказали, что вы находитесь у самой воды.
– Свободных мест нет, мэм, – ответила Лав. – С начала весны у нас все номера сняты.
– А может, вы проверите, вдруг кто-нибудь отказался?
– Минутку, пожалуйста. – Лав заглянула в кабинет. Ванс сидел за столом Мака и молча смотрел в окно. Ну почему именно сегодня они работают в одну смену? Уж лучше бы сегодня был Джем. – Ванс, ты не знаешь, где Мак? У меня звонок по брони.
Он не ответил.
– Ванс? – окликнула Лав.
Ноль эмоций.
– Так, ладно, – сказала она, отчаявшись. Взяла трубку. – Простите, мэм, отказов не поступало.
К стойке подошел мужчина с очками в роговой оправе. У него на усах висели крошки от кекса.
– Вы не знаете, когда небо прояснится? – поинтересовался он.
– Когда прояснится? – переспросила Лав. – Нет, сэр, не знаю. У вас в номере есть телевизор, попробуйте послушать гидрометцентр.
Человек отер крошку с губы, и у Лав отлегло.
– Жена не разрешает включать телевизор. Категорически, – сообщил он. – Мы решили провести отпуск без телевизора. Но если дождь зарядил надолго, то это сущий кошмар.
– Сочувствую, – кивнула Лав.
Тем временем у стойки выстроилась очередь. Такого прежде не случалось. Как будто у каждого вдруг возник какой-то вопрос.
Затем подошла женщина преклонных лет с двумя детьми.
– Рути Солджер из седьмого, – представилась она. – Не подскажете, чем можно занять детишек в дождь?
– В городе есть музей китобойного промысла, – ответила Лав. – Это чуть дальше по улице. А еще – музей Питера Фольгера и Хэдвен-Хаус.
– А что-нибудь повеселее? – не отступалась Рути Солджер. – Не хочу утомлять их историей.
– Спасибо, бабуль, – сказала девочка в разноцветных подтяжках. – Все равно нам через несколько недель в школу.
– Полакомьтесь где-нибудь мороженым, – предложила Лав.
– Да мы уже рогаликами объелись, – возразила миссис Солджер. – А здесь есть кинотеатр с дневными сеансами?
– Нет, – ответила Лав. Зазвонил телефон, и замигала красная лампочка.
– А может, есть боулинг?
– Нет боулинга.
– А настольные игры?
Телефон надрывался. Лав старалась не отвлекаться.
– Сейчас я выясню, – сказала она. Кажется, где-то завалялась коробка лото. А Ванс прохлаждается за столом! – Ванс, у нас есть настольные игры? – взмолилась Лав. – Тут люди хотят чем-нибудь занять детей.
Он недобро усмехнулся. Это был вновь непроницаемый и жуткий Ванс. С таким Лав не пошла бы на свидание, не стала бы спать и уж точно не завела общих детей.
А телефон все звонил. Лав бросилась к стойке, чтобы ответить. Гости в очереди стояли, переминаясь с ноги на ногу. Какой-то человек в пижаме нетерпеливо притопывал босой ногой. Где же Мак?
– «Пляжный клуб и отель Нантакета», – выпалила Лав.
– Это миссис Руссо. Я хочу узнать, работает ли сегодня «Пляжный клуб».
Лав посмотрела в окно. С двускатной крыши стекали миниатюрные водопады.
– На улице дождь. Клуб закрыт.
– Ах, как жаль, – проговорила миссис Руссо. – Мы столько денег выложили.
Лав повесила трубку. Очередь шумела, у Лав двоилось в глазах. Тут она вспомнила, что ее ждет миссис Солджер.
– У нас нет игр. Может, посмотрите видео?
– О, это будет в самый раз, – обрадовалась миссис Солджер.
Лав вернулась к Вансу:
– В седьмой номер нужен видеоплеер.
– Все на руках, – ответил тот.
Лав кинулась к столику.
– Видео все розданы, – сказала она.
Человек в пижаме поднял руку. Лав была словно учительница второклашек.
– Да? – спросила она.
– У вас кофе закончился, – констатировал он.
– Это шутка? – поразилась Лав.
Несколько человек в очереди уныло качали головами. В обычные дни кофе хватало на всех до полудня, но тогда уже наступало относительное затишье и Лав преспокойно шла и занималась кофеваркой. Пришлось вновь заглянуть в конторку.
– Ванс, – обратилась она к нему елейным голоском. – У нас нет кофе. Не мог бы ты приготовить?
– Это твоя обязанность, – буркнул он.
– Да, ты прав, – ответила она, – но у меня здесь целая очередь.
Ванс холодно улыбнулся в ответ. Это ненависть, без вариантов.
– Не смею посягать на твое личное пространство.
– Блин, ну я прошу!
На столе перед Вансом лежала развернутая газета с кроссвордом. От отчаяния Лав едва не разревелась. Она вернулась к стойке.
– С кофе придется обождать.
Человек в пижаме направил на нее костлявый палец. Настоящий скелет, демонстрационный образец для студентов-медиков, только обтянутый кожей.
– Мы немало платим за номера, – заявил он и оглянулся, словно призывая собратьев по очереди устроить бунт. – Я слышал, у вас не осталось видеоплееров. А почему? Почему нельзя предусмотреть плеер в каждом номере?
– Без понятия, – пробормотала Лав. – Я здесь не хозяйка.
Опять звонил телефон. Очевидно, следует взять трубку, но в таком случае на нее и вовсе набросятся с кулаками. Подумать только, стоит пойти дождю, как приличные с виду люди превращаются в толпу воинственных дикарей. Куда же запропастился Мак?
К стойке подошел довольно приятного вида мужчина в костюме от «Армани». Мистер Хуарес из двенадцатого. Лав сразу его приметила, когда он только въезжал.
– У меня в половине одиннадцатого самолет до Нью-Йорка. Вы не могли бы позвонить в аэропорт и узнать, нет ли задержки рейса?