– Не знаю, не знаю, – с сомнением повторял Воронин. – Все, что вы мне рассказали, безусловно интересно, но явно недостаточно для того, чтобы предъявить Данилкину обвинение в убийстве его отца. Мало ли откуда он мог взять эти часы? Да и каков мотив убийства?
Грановский потратил немало времени и сил, чтобы уговорить следователя поехать с ним в туберкулезную лечебницу. Воронин сопротивлялся, и его можно было понять. Связь между смертью Арсения Данилкина и эпизодами расследуемых убийств казалась весьма призрачной. Интуиция подсказывала адвокату, что все это звенья одной цепи. Вот только с доказательствами было не густо.
– Дубровская опознала Данилкина по телефону, – продолжал размышлять вслух следователь. – Ну и что из того? Во-первых, она может заблуждаться. А во-вторых, не забывайте, она является обвиняемой по делу, так что любая ее фантазия – это способ защиты. Мало ли что ей взбредет в голову.
Грановский дискуссию старался вести мягко. Не ровен час Воронин сорвется и умчится по своим делам. То, что он согласился посетить туберкулезника, уже следовало считать большой удачей. Значит, в голове прокурорского работника появились какие-то сомнения и он идет на контакт с защитой…
– …А кто вы такие? – поинтересовалась молоденькая медсестра.
Мужчины объяснили цель визита и предъявили документы. Девушка внимательно рассмотрела корочки, словно диспансер стал вдруг режимным объектом.
– Ждите здесь, – коротко приказала она и куда-то поспешно удалилась.
– Девушка, мы знаем дорогу, – попытался остановить ее адвокат, но, увидев, что это бесполезно, опустился на стул.
Они ждали долго. Когда к ним вместо худого, изможденного больного вышел пышущий здоровьем мужчина в белом халате и шапочке, Грановский только покачал головой.
– Мне казалось, что мы доступно объяснили вашей медсестре, что нам нужен Данилкин. Неужели удостоверений работника прокуратуры и адвоката недостаточно, чтобы пригласить больного для беседы? – В его голосе звучало раздражение.
– Вы не можете поговорить с ним, – объяснил врач. – Я здесь, чтобы сообщить это вам лично.
– Что еще произошло? – нахмурился Воронин. – Как пить дать, этот молодчик сбежал. Чувствовало мое сердце.
– Нет, все намного хуже, – признался доктор. – Данилкин умер сегодня утром…
– Как умер?! – воскликнул Грановский. Он не верил своим ушам.
– Что вы кричите? – поморщился врач. – Все люди умирают, и в этом ничего удивительного нет. А с таким диагнозом и в таком состоянии, как у вашего Данилкина, это только естественно. Вот если бы он остался жить, это был бы нонсенс…
Семен Иосифович уже понял, что все потеряно. Александр умер, а вместе с ним умерли и надежды установить истину. Теперь в лепет Дубровской о том, что она узнала голос преступника по телефону, никто не поверит. Обвиняемые всегда все валят на покойников, такова судебная и следственная практика…
– Мы можем осмотреть его вещи? – спросил Воронин. Он видел, как сразило неожиданное известие адвоката, и, откровенно говоря, ему было его жаль.
– Конечно, – пожал плечами врач. – Больной даже оставил послание. Только адресовано оно не вам.
– А кому же? – без особого интереса спросил Семен Иосифович.
– Запамятовал фамилию. По-моему, какой-то Дубровской. Думаю, это его родственница или знакомая…
Грановский распечатал большой конверт. Помимо школьной тетради, в нем находились часы. Следователь сразу же взял вещицу в руки и начал рассматривать. Адвокат раскрыл тетрадь. Пробежав глазами первую страницу, написанную косым убористым почерком, он перевернул лист. Руки его задрожали. Воронин никогда не видел известного защитника в таком состоянии. Решив, что его доконало известие о смерти Данилкина, он попытался успокоить Грановского.
– Не стоит так волноваться, Семен Иосифович, – примиряюще произнес он. – Как бы то ни было, мы проверим ваши доводы.
«Не дай бог, старика хватит удар!»
Но защитник смотрел на него и улыбался.
– Вы не понимаете, – сказал он. – Здесь все, что мы ищем…
«Здравствуйте, Лиза!
Мы даже не знакомы, но вы не представляете себе, насколько я повлиял на вашу судьбу. Скорее всего, прочитав мое письмо, вы возненавидите меня лютой ненавистью и порвете в клочья это послание (и будете абсолютно правы!). Вы – мой последний судья, и вам вершить надо мной приговор. Как бы то ни было, я все приму с покорностью. Я – ваш вечный должник.
Хотя, если вы читаете сейчас эти строки, значит, я мертв и не услышу ваших проклятий. Представляете, на всем белом свете нет человека, который оплакал бы мою смерть! Я нелепо жил и нелепо умер. Позвольте сделать робкую попытку оправдаться перед вами. Чем черт не шутит, вдруг вы все поймете…
Ваш славный адвокат, навестивший меня в моем последнем приюте, неплохо знает мою историю (поэтому я повторяться не буду).
…Итак, я оттрубил положенный мне срок и вышел на свободу жалкой развалиной. Не скрою, мне хотелось мстить: матери, отцу, сестре, лживым свидетелям и бывшим друзьям. Но, подумав на досуге, я решил оставить все, как есть. Жизнь и без этого поквиталась за меня с обидчиками. Мать умерла, брошенная и несчастная, без любви и поддержки. Отец втянулся в какую-то дрянную любовную историю и, в конце концов, исчез при таинственных обстоятельствах. Сестра превратилась в злющую старую деву без малейших перспектив устроить когда-нибудь свою личную жизнь. Таким образом, домой я решил не возвращаться.
Все было бы не так плохо, если бы не катастрофическое отсутствие денег. Конечно, если бы я был здоров, ситуация не стала бы столь безвыходной. Но я нуждался в лекарствах, восстановительном лечении и хорошем питании. У меня была мысль обратиться к сестре и потребовать часть родительского состояния. Как ни верти, наследства меня никто не лишал. Но, зная „ангельский“ нрав Светланы, я не спешил со своими намерениями.
Встретив как-то раз на улице папиного бухгалтера, славную добрую женщину, я узнал кое-что новое. Оказывается, мой папаша, не удовлетворившись тем, что спустил все нажитое за много лет имущество, затеял глупую сделку с неким Плешаком, известным мошенником и пьяницей. В результате их сотрудничества отец потерял последние средства, а после этого как в воду канул.
Обстоятельства его исчезновения были, без сомнения, загадочными. Но меня в то время терзал вопрос совсем иного рода: где достать деньги? И вот тогда, когда я брел по улице, жалкий и потерянный, на моем пути встретилась она… Алина Павловская.
Она была неслыханно хороша, успешна и доброжелательна. Алина пригласила меня в кафе, где я, наплевав на гордость, осилил все дежурные блюда, включая десерт. Я рассказывал ей про свою жизнь, а она внимательно слушала. Это был первый человек, который проявил ко мне сострадание. Признаюсь, я растаял. То ли от чересчур плотного обеда, то ли от соседства с прекрасной одноклассницей, я опьянел. Я болтал как заведенный, выкладывая все, что накопилось в моей душе за долгие годы одиночества.
Выслушав меня, она молвила:
– Твоей беде можно помочь.
Я внимал ей, как богине.
– Как я поняла из твоего рассказа, все документы, свидетельствующие об афере Плешака, имеются у бухгалтера. Нет ничего проще, как обратиться в арбитражный суд и выиграть дело.
– А кто пойдет в суд?
– Юрист, конечно. Присутствие твоего отца вовсе не обязательно. Все, что адвокату потребуется, так это документы и доверенность на ведение дела от имени твоего отца.
Я замотал головой.
– Ты не поняла. Отец исчез. Он не может выдать доверенность.
Она взяла меня за руку.
– Не беспокойся об этом. Ведь у тебя неплохие отношения с бухгалтером? Вот и отлично. Она подготовит доверенность с печатью. Ну а подпись мы поставим сами.
– Но это же незаконно!
– Зато справедливо! – возразила она. – Дурачок, о нашей маленькой хитрости никто не узнает. Кстати, у меня на примете есть подходящий юрист…
Клянусь, Лиза, я думал, что речь идет о каких-то юридических тонкостях, лазейках. У меня и в мыслях не было, что мы кого-то подставляем. Подозрения появились позже…
– Послушай, тебе нужно связаться по телефону с нашим юристом, – как-то заявила мне Павловская.
– Зачем? – забеспокоился я.
– Понимаешь, возникли кое-какие сложности. – Алина выглядела озабоченной. – Похоже, Плешак представил суду справку о том, что твой отец погиб. Юрист, конечно, предъявил претензии ко мне. Короче, судьба твоих денег под угрозой. Все сейчас зависит от тебя.
– Чем я-то могу помочь? – недоумевал я. – Для меня юриспруденция – темный лес.
– От тебя многого не требуется. Сейчас главное – убедить юриста, что твой отец жив. Просто в силу определенных причин он вынужден скрываться от кредиторов. На мой взгляд, очень правдоподобная история. Ты, кстати, никогда не размышлял о таком варианте?
Павловская была права. Конечно, папаша натворил немало подвигов в последнее время, и, вполне вероятно, его исчезновение – это только ловкий трюк. Я согласился вести переговоры с неизвестным мне юристом, прикрываясь именем отца. Алина детально объяснила мне, что я должен буду говорить, и даже написала подробный план на бумаге…
Вот тогда и состоялся наш первый разговор с вами, дорогая Лиза. Признаюсь, я был удивлен. Почему-то я считал, что юристом окажется какая-нибудь прожженная дама, в годах. Я бы без особых угрызений совести разыграл перед ней наш маленький спектакль. Но трубку взяла девушка, как я понял по голосу, очень молодая. Она говорила сбивчиво, заметно волновалась. А когда она завела речь о том, что у нее неприятности по нашей вине, я смешался. Я не был к этому готов. Павловская мне подавала какие-то знаки, но я ничего не понимал. Более того, я не рассчитывал, что в нашем розыгрыше окажутся жертвы. И когда вы дрожащим голосом попросили меня о встрече с Плешаком, я не смог отказать…
– Что ты наделал, болван! – набросилась на меня Алина, как только я повесил трубку. – Ты все испортил.
– Это ты виновата! – парировал я. – Почему ты не сказала мне, что от нашей затеи кто-то может пострадать? Судя по всему, эта молоденькая, глупая девчонка вляпалась в неприятности по нашей вине.
– Это тебя не касается, – отрезала Павловская. – Скажи лучше: что ты собираешься делать на этой встрече? Тебя не смущает, что Плешак хорошо знает твоего отца в лицо?
– Не смущает. Я собираюсь поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Заявлю, что знаю о его мошенничестве и имею на руках полный расклад его преступной аферы. Предложу ему достойный выход. Он отдаст мне половину указанной в договоре суммы, а я передам ему все компрометирующие его документы. Мне кажется, это будет выгодно обеим сторонам. Ты как считаешь?
Павловская смотрела на меня как на сумасшедшего.
– Я считаю, что тебе нужно отказаться от этой затеи. Плешак – настоящий мошенник.
– Меня ему надуть не удастся, – самонадеянно заявил я. – Во-первых, у меня нет денег, которые я мог бы потерять. Во-вторых, я хотя и болен, но не так безнадежно, как мой отец. Голова у меня, слава богу, пока соображает.
Павловская злилась. Она придумывала различные аргументы, почему я не должен идти на эту встречу. Она поносила меня различными словами, а лексикон у нее, скажу вам, был богатый. Но чем больше я слушал ее, тем больше убеждался, что я поступаю правильно…
Я оказался в дачном домике намного раньше вас всех. Когда я увидел Плешака, признаюсь, у меня появились сомнения, сможем ли мы договориться. Он был слегка навеселе, вел себя развязно. Мое предложение он выслушал с кривой ухмылкой на толстой, самодовольной физиономии.
– А я про тебя чего-то уже слышал, – заявил он. – Ты вроде отсидел срок за убийство?
– Это не имеет отношения к нашему делу, – холодно ответил я.
– Разве? – Он пьяно рассмеялся. – А вдруг это ты замочил своего папашу, а теперь требуешь с меня деньги?
– Как ты смеешь? – Я схватил его за ворот.
– Ладно, ладно, – ухмылялся он. – Что я, не имею права предположить? Не по своей же воле он в камышах оказался.
– В каких камышах? – удивился я.
– А то ты будто не знаешь? Его труп обнаружили в камышах. Уже и похороны состоялись.
– Я и вправду не знал, – растерялся я.
– Знал, не знал – твое дело! – зевнул он и вытащил из кармана часы. – Время позднее, мне домой пора. Ничего интересного для меня ты не предложил… Чего уставился?
Я как завороженный смотрел на часы. Конечно, их я узнал сразу. Серебряные, с затейливой цепочкой и старинной надписью – это были часы отца.
– Откуда это у вас? – спросил я.
– Много будешь знать… – начал было он, но осекся. – Это мои часы! Они достались мне по наследству.
– Позвольте взглянуть на заднюю крышку, – попросил я.
– Еще чего. С какой это стати?
– Это часы моего отца, – твердо сказал я. – Если открыть крышечку, можно прочесть: „Павел Буре. Поставщик двора Его Величества“. Там еще царапина есть, прямо под надписью. Ну, так дадите взглянуть?
– Ладно, сдаюсь, – хмуро капитулировал Плешак. – Это не мои часы. Мне их подарила одна моя знакомая.
– Можно узнать, кто именно? – продолжал допытываться я.
– Неужели ее имя тебе что-нибудь скажет? Ну, Алина Павловская…
– Павловская?! – У меня перехватило дыхание.
– А что, ты ее знаешь? – Плешак был удивлен. – Вот баба, везде успевает!
– Но где она могла их взять? – поразился я.
– Знаешь что, парень. Почему бы тебе не спросить об этом у нее?
Но от меня так просто было не отделаться.
– Ты мне все сейчас расскажешь, подонок! Просто так, ни с того ни с сего, никто не будет делать такие дорогие подарки.
– Да пошел ты! Что ты, священник, чтобы я перед тобой исповедовался? Если каждая бандитская рожа будет требовать с меня объяснений, я… Ой-ой! Что ты делаешь, уголовник?
Если вы знаете, я бывший спортсмен. Конечно, болезнь немало забрала у меня силенок, но рыхлый толстяк, каким был Плешак, вряд ли мог составить мне конкуренцию. Я зажал его башку руками.
– Повторяю еще раз, медленно. Выкладывай все, что тебе известно об этих часах и Павловской. Будешь молчать, убью. Ты же помнишь, что я уже отбывал срок за убийство?
Я был настроен решительно. Пришло время узнать правду. Я понимал, что существует какая-то чудовищная связь между этой мразью Плешаком и моим ангелом Павловской. Во всяком случае, можно было сказать уже вполне определенно: Алина водила меня за нос. Не случайно она так возражала против этой встречи!
Плешак испугался не на шутку. Он попросил у меня стакан воды. Я выполнил просьбу. Он начал пить, громко причмокивая. Лицо его лоснилось от пота, хотя в домике было прохладно. Было видно, что он волнуется и сознательно тянет время, обдумывая ответ.
– Я расскажу, что знаю, – наконец решился он. – Алинка была любовницей твоего отца…
– Что ты несешь? – накинулся я на него, а он прикрыл лицо руками и сжался.
– Да, она была его любовницей, – повторил он. – Это точно. Он хотел даже на ней жениться, но только ей это было не нужно. Любовь для нее всегда была только спортом. Влюбить в себя, заморочить мужику голову, а когда он, разомлевший от любви, приползет к ней с предложением руки и сердца, дать ему пинка под зад – это был высший пилотаж в исполнении Павловской. Чем труднее была задача, тем азартнее она бросалась ее решать. Твой отец был идеальной жертвой. Он был верен своей жене и детям, не терпел романов на стороне. Алина с блеском воплотила отработанный сценарий в жизнь, но финал драмы с треском провалился. Арсений ни за что не хотел признавать свое поражение и возвращаться, подобно другим одураченным мужьям, в семью. Он устраивал ей дикие сцены и, в конце концов, дошел до того, что начал шантажировать. Данилкин вел себя как безумный, и у Алины не оставалось сомнений в том, что он выполнит свои угрозы. На время она присмирела. Арсений наслаждался спокойной жизнью, не понимая, что это лишь затишье перед бурей. Павловская готовила план…
Она решила организовать небольшой несчастный случай на воде. Идея была проста. Зная, что Арсений не умеет плавать, она решила его столкнуть в воду. Сердце у Данилкина было слабое, не способное преодолевать перегрузки. Расчет был двойным: либо он утонет, пытаясь выплыть, либо у него откажет сердце – и опять-таки пойдет ко дну.
Под предлогом романтического свидания она заманила его в лодку…
– Это ложь! – вскричал я. – Моего отца невозможно было и насильно посадить в лодку. Он боялся воды!
– Разве есть что-нибудь невозможное для такой женщины? – усмехнулся Плешак. – Он шел за ней, как бычок на веревочке. Под предлогом взглянуть на рыбок Алина заставила его наклониться над водой, а потом туда и столкнула. Расчет оказался верен. Он начал кричать, просить о помощи. Она, конечно, для видимости, изобразила панику: металась по лодке, хваталась за голову, пробовала даже подать ему весло. Со стороны, если бы вдруг объявились свидетели, все выглядело натурально. Несчастный случай!
Рассказывал Плешак складно, однако меня не покидало чувство, что он скрывает правду. Слишком проворно бегали его поросячьи глазки по сторонам, а струящийся по лицу пот, который он не успевал вытирать рукавом, выдавал его с потрохами.
– Все ясно, – мрачно резюмировал я. – Одного не пойму – при чем здесь часы? За какие такие заслуги Алина Павловская подарила тебе часы?
Я опять замахнулся. Он отшатнулся.
– Не бей меня! Я расскажу все.
– Валяй! Я слушаю.
– Это Павловская попросила меня организовать аферу с поставкой машин, – признался он. – Она надеялась, что, потеряв последние средства и став нищим, Данилкин наконец образумится. Он, присмиревший, вернется домой, а она будет жить, как прежде. Чтобы привлечь меня на свою сторону, Алина подарила мне часы. Сказала, что они старинные, очень ценные. Клянусь, я не предполагал, что они принадлежат Арсению… Ай-ай, за что? Я же как на духу…