И никто не видит выбравшуюся из арки тень.
Ардоло оглядывается, в последний раз убеждается, что набережная пуста, вытаскивает ножи и бесшумно разбегается, торопясь навстречу празднику…
— Ещё!
— На!
— Ещё!!
— На!!
— Ещё!!!
Страстная? Слабо сказано! Ненасытная? Проглотит и не заметит! Горячая? Солнце по сравнению с ней — кусок замёрзшего газа. Невероятная?
Да, невероятная.
Пётр едва не пал жертвой стереотипа: раз женщина некрасива, значит, в сексе не разбирается. Кто выдумал этот бред, неизвестно, но многие самцы почитают его за истину в последней инстанции, совершенно не понимая, что темперамент не имеет отношения к внешности, и забывая, что черти предпочитают тихие омуты.
— Теперь я сверху!
— Как скажешь!
Есть мгновения, когда женщине следует подчиняться во всём.
Петя послушно вышел из Саши, устроился на кровати и усадил женщину на себя.
— Помчались!
Скользкие от пота тела пышут жаром, руки скользят повсюду, в какие-то моменты кажется, что их гораздо больше четырех, что в страстное сплетение добавился кто-то ещё и, может быть, даже не один. Губы ищут губы, а затем — шею, плечи и грудь, маленькую, ослепительно красивую грудь идеальной формы. Губы скользят по малюсеньким горошинам сосков, сжимают их, вызывая стон, и вновь находят губы. Её пальцы ерошат Петины волосы. Его руки ласкают Сашины бёдра. Сейчас она энергична, почти груба, но её резкие движения заставляют Петю рычать от восторга, удовольствия и желания. Он хочет взорваться прямо сейчас. Он хочет растянуть их прекрасное единение на день или на всю жизнь. Он видит её глаза и понимает, что ничего сексуальнее ему ещё не встречалось.
Он любит.
Первый удар — в шею. Бить сразу насмерть, в сонную артерию, например, Ардоло не собирался, резанул мальчишку сбоку и радостно вскрикнул, услышав дикий визг перепуганной девушки.
Она среагировала на движение.
И на красное, что брызнуло на зелёное пальто.
«Ненавижу!»
Парень хватается рукой за рану, и потому второй удар — в бок, снизу вверх. Острый клинок режет куртку и толстовку с футболкой, но только кончик добирается до тела.
— Чёрт! — Парень только сейчас опускает взгляд и видит пятидесятидюймового коротышку с двумя блестящими ножами в руках. — Что это?
— Где? Нет!!
Следующий выпад — в девчонку, чтобы не удрала. Сначала под колено, затем, когда несчастная опустилась, — по лбу, чтобы рваная рана появилась прямо над глазами и кровь стала заливать лицо. Эта рана неопасна, зато нагоняет ужас.
— Помогите!
Парень пытается навалиться на страшного врага, но лишь натыкается на клинок бедром. Вой, когда Ардоло рывком поднимает нож выше, к промежности. Сталь распахивает мышцу, как плуг — землю, и парень выдает дикий, полный невыносимой боли вой.
Вот теперь их точно услышали.
Убийца разворачивается, бьёт девчонку в щёку, насквозь, выворачивает клинок, чтобы соединить рану со ртом и покрошить зубы, а вторым ножом отсекает несчастной ухо. Издает гортанный крик и включает основную скорость, полностью скрывая жертв под смертоносным мельтешением клинков. Кровь брызжет в стороны, разлетаются кусочки плоти и костей, обрывки одежды. А жалобные крики смешиваются с довольным рычанием счастливого, с ног до головы перепачканного красным Ардоло.
— Мне было очень хорошо.
— Правда? — наивно, совсем-совсем по-детски спросила Саша.
— Я говорю это впервые в жизни, — помолчав, признался Петя. И ласково провёл рукой по тонким плечам подруги.
После ослепительного финала Саша положила голову любовнику на грудь, прижалась к нему всем телом и замерла, поглаживая пальцами по животу Пети. Некоторое время они молчали, наслаждаясь упоительными мгновениями полнейшего блаженства, после чего парень и сделал очередное признание.
— Сегодня замечательный день, — прошептала Саша. — Весь день — сказка.
— Сегодня я стал другим.
— Ты мне льстишь.
— Не в этом дело. — Петя приподнялся, повернул женщину к себе и заглянул в глаза. — Сегодня я впервые не трахался, а занимался любовью. Я узнал, как это бывает, когда секс сплетается с чувствами.
— И как?
— Упоительно, моя красавица, упоительно. За такое можно убить. За такое можно умереть. Нет на свете ничего слаще женщины, которую любишь.
Она тихо выдохнула в ответ. Закусила губу. Помолчала, не отводя взгляд от любовника, затем провела рукой по его щеке и едва слышно ответила:
— Кажется, мы нашли друг друга.
— Кажется, — в тон Саше произнёс Пётр, — что я тебя люблю.
* * *Немногоквартирный жилой дом
Санкт-Петербург, улица Итальянская,
6 апреля, среда, 13.42
— Идиот! Кретин!
— Может, обойдёмся без оскорблений?
— Психопат!
— Я прошу вас…
Но остановить разбушевавшегося Ваятеля не представлялось возможным.
— Человское отродье! Мразь! Полоумное чудовище!
— Может, я и отродье, но мой ум при мне, — жёстко резанул Кег.
— Правда? — наигранно «удивился» админ. — Где именно при тебе? В заднем кармане брюк?
— Я не попался! — тонким голосом заорал Альфред. — Меня не заметили! Я знаю все видеокамеры наперечёт и обошёл их. Я чист!
— Ты совершил двойное убийство!
— А вам что?! Вы для чего нас собрали? В бирюльки играть?
Ваятель осёкся.
Почему осёкся? Потому, что услышал правду и согласился с ней: не в бирюльки, совсем не в них. Потому, что сам приучал игроков к крови и получил именно тех собак, которых натаскивал, хотя… Хотя Кег нуждался в натаскивании меньше остальных, скорее, ему требовался намордник.
— Почему Борисычу можно, а мне нет?
Услышав о кровавой драме на Фонтанке, Ваятель мгновенно заподозрил неладное и без звонка примчался к инвалиду. Вошёл, едва ли не с порога задал вопрос, а тот, к огромному изумлению админа, даже не попробовал отпереться — тут же признался, что с парочкой расправился он. И предложил пообедать. И это равнодушие произвело на Ваятеля именно то впечатление, на которое рассчитывал Кег.
— Двойное убийство… Тройное убийство… Какая разница? — Поскольку админ молчал, Альфред продолжил речь, правда, гораздо спокойнее и тише. — Вы учите нас сражаться и прекрасно понимаете, чем всё закончится. И мы понимаем.
— Ты должен был спросить разрешение, — глухо произнёс Ваятель.
— За это я извиняюсь, — предельно искренне ответил Кег. — За это вы вправе меня наказать. Я согласен с тем, что вы можете быть недовольны, но, простите, не понимаю, что изменило бы ваше разрешение?
— Я помог бы составить план, — объяснил админ.
— Я не хуже вас понимаю, что наш маленький секрет должен оставаться секретом, и принял все необходимые меры предосторожности. К тому же, только не обижайтесь, вы ничем не способны мне помочь: я знаю расположение всех видеокамер в моём районе, я знаю расписание движения патрульных машин и даю голову на отсечение, что Ардоло никто не заметил. А даже если кто и заметил, то наверняка принял за случайно оказавшегося на месте преступления ребёнка.
— Ребенка, вооружённого ножами?
— Прошу вас, не передёргивайте, — поморщился Альфред. — Предположим самое страшное: какая-то видеокамера зафиксировала хвостатого карлика-убийцу. При чём тут я?
— При том, что ты ставишь под угрозу всех нас. А главное — мои планы. Неужели это не понятно?
— Каким образом?
— Тем, что показался на глаза! — Ваятель не удержался от короткого ругательства. — Полицейские меня не волнуют, но запись может попасть на глаза тем, кто поймёт, что именно он видит.
— Э-э… — Как любой нормальный эгоист, о такой «мелочи» Альфред не подумал.
— Или ты считаешь, что цель операции — развлечь одного безмозглого ленинградского инвалида? Полагаешь, я ради твоего удовольствия вкладываю в проект силы, средства и своё драгоценное время?
— Вы ничего не говорили…
— Не надо прикидываться идиотом! Ты психованный эгоист, но отнюдь не дурак.
Кег понял, что ошибся, решив, что Ваятель успокоился, и не стал возмущаться последней фразой. К тому же в ней не было ничего особенно обидного или оскорбительного.
— Если бы вы сказали, к чему нас готовите…
— Узнаешь, когда придёт время, — отрезал админ. — Если ещё будешь в команде, разумеется.
А вот теперь Альфред испугался по-настоящему. Не за жизнь свою, нет, хотя угрозу Ваятеля можно было интерпретировать любым способом. Альфред испугался потерять Ардоло, и его губы предательски скривились.
— Пожалуйста…
— Что? — Довольный устроенным разносом админ чуть приподнял брови.
— Я виноват… — прошептал инвалид.
— Громче!
— Я виноват! — На глазах Кега выступили слёзы. Была бы возможность — упал бы на колени, но Альфред не владел своим телом так, как это делал Ардоло, и потому был вынужден молить. — Я подвёл вас, я подставил вас… Но я прошу прошения. Я прошу, дайте мне второй шанс! Я заклинаю вас!!
— Пожалуйста…
— Что? — Довольный устроенным разносом админ чуть приподнял брови.
— Я виноват… — прошептал инвалид.
— Громче!
— Я виноват! — На глазах Кега выступили слёзы. Была бы возможность — упал бы на колени, но Альфред не владел своим телом так, как это делал Ардоло, и потому был вынужден молить. — Я подвёл вас, я подставил вас… Но я прошу прошения. Я прошу, дайте мне второй шанс! Я заклинаю вас!!
Он не играл и действительно готов был пойти на всё, чтобы остаться в проекте. Умереть? Пожалуйста. Убить? Сколько угодно. И когда угодно. И кого угодно. Проект стал его жизнью, а за жизнь Альфред привык цепляться всеми способами.
— Зачем ты это сделал? — тихо спросил Ваятель.
— Мне было нужно, — честно ответил Кег, вытирая рукавом слёзы. — Я хотел.
— Убить эту парочку?
— Просто убить.
— Собак не хватило?
— Мы оба понимаем, что собаки — первый шаг. Просто следующий я сделал быстрее остальных.
— Быстрее остальных его сделал Борисыч.
— Старик стал убийцей случайно, он защищался.
— А ты нападал. — Админ усмехнулся. — Я в тебе не ошибся, Альфред.
И потрепал калеку по плечу, давая понять, что всё осталось в прошлом, что он прощён и может пока не беспокоиться за своё место в команде. И так вызвал ещё одно признание:
— Впервые за долгие годы я чувствую себя полноценным человеком: я могу ходить, бегать, прыгать, я силён, как слон, и ловок, словно обезьяна. Я идеален. — Кег снова вытер слёзы. — Не отнимайте у меня жизнь.
Рабство — вот что это такое. И Ваятеля подобные отношения вполне устраивали.
— Праздновал пятьдесят дюймов? — почти весело осведомился он.
— Как вы догадались?
— Я внимательный. — Ваятель кивнул на дверной косяк с отметками. — Ты оставляешь следы.
— Я уберу.
— Договорились.
Они помолчали, словно пытаясь понять, всё ли уже сказано, после чего админ кашлянул и снизошёл до некоторых объяснений:
— Есть… люди, которые захотят остановить затеянную мною игру. Если они узнают, что ты, Саша, Петя, Борисыч… В общем, если они узнают, что вы, обыкновенные челы, получили доступ к секретной технологии, они, не задумываясь, уничтожат вас.
— И вас.
— И меня, — подтвердил догадку Ваятель.
— Зачем же вы это делаете?
— Затем же, зачем ты не можешь не убивать — не могу иначе.
— Хотите выпустить джинна из бутылки? — осведомился Кег, имея в виду упомянутые технологии, но ошибся. Разгадка оказалась куда проще.
— Хочу отомстить кое-кому, — прищурился админ.
— Планируете много крови?
— Как ты догадался?
— Выдал желаемое за действительное.
— Только не увлекайся.
— Даю слово, что в следующий раз я обязательно посоветуюсь с вами.
— Договорились. — Ваятель, как показалось Кегу, впервые за время встречи слегка расслабился. — Если наши враги доберутся до нас, в самом лучшем случае ты просто вернёшься на игровые серверы.
— Ни за что!
— Поэтому нужны правила, Альфред: ты можешь убивать кого хочешь, но нужно быть предельно осторожным. Никаких следов!
— Больше я вас не подведу.
— Надеюсь.
По тону, которым админ произнёс последнюю фразу, можно было сделать вывод, что он считает разговор оконченным и собирается уходить, однако окрылённый Альфред поспешил подбросить новую тему:
— Мне не нравится, как ведёт себя Грата. В ней много сомнений.
— Она сделала выбор, просто ещё не приняла его, — успокоил инвалида Ваятель. — Грата с нами.
— Она плохо влияет на паренька.
— У Граты с Изгрино формируется пара. Я не вижу в этом ничего дурного.
— Пара может стать слабым звеном.
— В крепости мне так не показалось.
Однако Альфред пропустил издёвку мимо ушей.
— Вы понимаете, о чём я: Изгрино больше слушает Грату, чем вас.
— Если меня это не беспокоит, то и тебе не о чем волноваться.
— Мне с ними в бой идти, — буркнул Кег.
— Лично тебе — сидеть в трех милях от сражения в комфортном кресле, — напомнил админ. — В бой отправится Ардоло.
— Я хочу победить, а Грата…
— Повторяю: Грата — с нами! Она пойдёт в бой и станет рубиться не хуже тебя.
— Она едва не сломалась на собаках, и ей не понравилась история с Борисычем.
— Значит, тебе придётся поверить мне на слово, — отрезал Ваятель, выбираясь из кресла. — А сейчас…
Альфред кивнул, показывая, что всё понял, всё принял и согласен с окончанием разговора, приготовился прощаться, дослушав окончание фразы, и замер, с изумлением глядя на перекосившееся лицо админа. Не просто перекосившееся: показалось, что Ваятель увидел призрака.
— Э…
— Что случилось? — изумился Кег.
— Кто…
Пауза.
— Что?
— Кто там живёт? — едва слышно прохрипел админ.
— Где? — совсем растерялся Кег.
— Там!! — А вот теперь Ваятель сорвался на истерический визг. — Кто там живет?!!
Его палец упёрся в стену.
— Соседи, — тупо сообщил Альфред.
— Какие соседи?
— Обыч…
— Это их собаку ты на куски порезал?
— Да…
— Мля… — Ваятель выглядел так, словно перед ним выстроили расстрельный взвод, а его подлый командир отказал приговорённому в последней сигарете. — Почему я ничего не знал о них?
— А вы должны?
— Перед тем, как пригласить в проект, я проверил всех твоих соседей!
Фразу Кег запомнил, но пока решил не расспрашивать, какое отношение к приглашению имеют жители соседних квартир, зато поспешил с объяснениями:
— Они недавно переехали, с месяц, не более. Квартиру сняли…
— Мля… — Ваятель подпёр голову рукой и на мгновение превратился в статую разбитой надежды. Затем вздохнул и, не поднимая взгляда, вынес окончательный диагноз: — Дерьмо.
— Да что происходит?
Однако внятного ответа Альфред не услышал. Зато прозвучал внятный и категорический приказ:
— Тебе придётся переехать.
— Почему?
— Потому, что ты убил собачку не тех людей.
— Вы шутите?
— Я похож на человека, который шутит? Или ты остришь для поддержания разговора?
— Но…
— Собирайся, поживёшь на «Палладе». — Ваятель бросил на стену ненавидящий взгляд и качнул головой. — Надеюсь, ещё не поздно.
* * *Санкт-Петербург, Курортный район,
6 апреля, среда, 17.19
— Как долго мы сможем тут жить?
— А как долго тебе хотелось бы?
— Всегда, — тихонько рассмеялась Саша, давая понять, что шутит.
Она совсем не ожидала, что парень ответит серьёзно.
— Давай жить тут всегда, — пожал плечами Пётр.
— Так просто? — Молодая женщина не сразу поняла, что услышала взвешенное предложение.
— А что тут сложного? — удивился в ответ парень. — Многие ездят на работу из Курортного: пара лишних пробок — вот и все неудобства.
— Но это ведь дом твоего отца. Вдруг он откажет?
— Отец даже летом заезжает сюда не чаще двух-трёх раз в месяц, хотел продавать, но я попросил оставить.
— Потому, что любишь смотреть на залив?
— Ага. — Петя помолчал. — А может, потому, что знал: моей женщине тоже будет нравиться смотреть на залив.
Он говорил серьёзно! Удивительно, немыслимо, невозможно: он говорил серьёзно! Он назвал её своей женщиной и сказал, что они могут поселиться в доме среди сосен! На берегу залива! В тишине и уединении. Если это не счастье, то что же тогда им называют?
— Сколько мы сможем тут прожить?
— Хоть круглый год, но я бы перебрался в город в ноябре. Мне не нравится зимовать у залива.
— Я серьёзно.
— Я тоже.
— Ты готов терпеть меня до зимы? — притворно удивилась женщина.
— Я терплю тебя второй день.
— И как?
— Мне нравится.
— Я не включала «стерву».
— Она в тебе есть?
— Стерва есть в каждой женщине.
— У меня огромные запасы высококачественного антистервита.
— Зачем тебе столько «виагры»?
— А какого размера у тебя стерва?
— Купи ещё, — поразмыслив, предложила Саша.
Они весело рассмеялись.
Разговор завязался в машине, по дороге в магазин, куда они отправились, пополнить запас провизии. Петя предлагал сгонять в город, но женщина не захотела надолго отлучаться из дома, в котором ей впервые за много-много месяцев, а может, даже и лет стало по-настоящему хорошо. В результате закупились в ближайшем придорожном магазинчике, съели по стаканчику мороженого — прямо на улице, под лучами как будто специально выглянувшего из-за туч солнца, посмеялись и рванули обратно. То ли домой торопясь, то ли в постель, то ли на террасу, где провели всё утро: сидеть, сжимая кружки с кофе, деля на двоих один диван и один плед. И смотреть на залив.
И говорить, говорить, говорить…
Они говорили так, словно только познакомились и поспорили, что узнают жизнь друг друга за один день. Говорили так, словно не было нескольких недель искренности и всё началось сначала. Они как будто хотели впитать друг друга. Не оказаться рядом, а стать единым целым. Они не умолкали ни на секунду и не уставали ни говорить, ни слушать.