У одних связи среди тех, кто дает сиюминутные блага: тряпку, кусок сала, лекарство, запчасть. У кого-то – среди тех, от слова которых зависит, поощрить ли толкового работника жильем или садовым участком, помочь ли устроить судьбу ребенку, найти ли хорошего врача для серьезной операции.
Такова жизнь. Я ни тех, ни других, никаких связей не имею: нет таланту. Я сумел обеспечить семью только средствами к существованию, а супруга позаботилась о крепчайших тылах. Чего ж нам стесняться.
14.01. Читая газеты, приходишь к выводу. Два характерных явления в странах социализма. Везде неспокойно, и везде инфляция.
Видимо, история сделала свой выбор и объективно оценила, что социализм капитализму проиграл. Социализм ведет к застою – это абсолютно во всех странах – и к политическим тупикам.
Большевики скажут: не социализм, а его неверная интерпретация…
Не знаю, какая интерпретация в странах капитала, но загнивающий монополистический капитализм процветает.
Сравним Японию и СССР. Феодализм, монархия, азиатство, море пережитков, – да много параллелей. Так вот, сравнивая, видишь. И там одна партия и живой император, и здесь одна партия и тоже… царь. Тут все сплотились, и там сплотились. В результате – они идут впереди острия мирового прогресса, а мы – в глубочайшей, извините, жопе, и это нам еще комплимент. И разница между нами – не меньше полувека, это если еще не стоять на месте, а ведь они – ой, не стоят.
А в соцлагере – лагерь и есть. В Венгрии было зашевелился народ – Россия задавила; в Чехословакии тож. Немцы помалкивают: попробуй, подними голову, память о войне еще свежа. А за стеной, в ФРГ… там жизнь чем-то неуловимо отличается. Ну, братушки-болгары – наша 16-я республика, больны нашими болезнями. Румыны, со своей нефтью, – сами по себе. Югославы – поиски и потери. Кругом бунтуют. Китай воюет с Вьетнамом. Северная Корея – фанатики, не шибко-то за объединение с Югом… нужна она ему. Когда Венгрия установила дипломатические отношения с классовым врагом, маршал Ким Ир-сен порвал с Венгрией. Дикие люди. Ну, а уж монголы за 65 лет шаганули по социалистическому путю ой как далече. И бедные тувинцы, сдуру примкнувшие к нам в 44-м году, наверно сейчас сожалеют об этом шаге.
Вот единый социалистический лагерь. Да, а про Польшу вообще молчу.
И везде инфляция страшная.
Чего же ждать нам?
Думается, того же.
Но что характерно. Новое политическое мышление изошло на мир в открытую – от нашей КПСС. И оно дало огромный толчок миру, факт. И мне кажется, мир этот толчок обязательно использует, как использовал до этого множество наших идей, – а мы останемся за бортом. Во вне успехи есть, внутри – тормоза. И только если все мы дружно, всем миром… Старая песня.
Нас учили: капитализм жесток и бесчеловечен. На самом деле, социализм оказался жесточе: мы все ожесточены. Социализм лицемернее.
Капитализм говорит: мне плевать, кто ты и откуда. Будь сильным, борись, как зверь, как все живое, побеждай; пусть проигравший плачет – смотри, ужасайся и не будь таким. Такова жизнь.
И ведь люди там живут – в противоречиях, в страхе, в борьбе, но в каких-то нормах.
Социализм же – как новая религия. Верь в сказки, а вера откроется только пролетарию как страдальцу. Пролетарию все пути открыты – за одно его происхождение. Ну, немножко ж надо и работать.
И – сорок миллионов народа репрессировано. И в результате – война, и еще двадцать миллионов (да двадцать ли?) в расход. И тупик. Страна пришла.
Да, больно нам узнавать, какое же мы стали дерьмо. Но некуда от правды деться – глаза нам открыла таки партия.
Венгрия решила: многопартийность.
Горбачев пока говорит: не-е… власть мы не отдадим, и ни о какой многопартийности не может быть и речи.
Пока?
Летал с проверяющим Ш. Хорошо помню его отношение к экономии топлива: он был против, потому что, мол, на меньших, экономичных режимах и скоростях полета перерабатывается ресурс, а он обходится дороже топлива.
Отсидев ночь на запасном в Оренбурге, готовились на Симферополь. Зная, что там туман, Европа и прочая бяка, даю указание залить топлива с запасом, благо, загрузки мало. Ш., прикинув, посчитал, что лишних три тонны – роскошь, упрекнул меня в непрофессионализме: надо, мол, экономить. Мы с экипажем переглянулись: уйдешь по туману на запасной, пожалеешь, что не залил лишку. Ладно, залили 28, по расчету – 27.
Я прекрасно знаю нормы расхода, умею экономить. Но мне за это не платят. Пусть же действует объективный закон. Аэрофлоту должно быть хуже от своей жадности. А иначе – не прошибешь. Мои благие устремления уже давно засохли и облетели с черного ствола службы.
Мы потом долго и со смаком смеялись. Экономист… на злобу дня.
А зашел разговор о Репине, как он ушел из партии, – Ш. сказал, что это непорядочно: как стал таксистом, так жалко стало денег, взносов, – вот, мол, что его побудило.
Ну и корми ее, свою партию. А когда я сказал, что пока буду летать, мне выгодно откупаться от нее взносами, а то по службе может не повезти, – ой как этот чистоплюй возмутился…
Конечно, мучаясь и терзаясь этими непростыми моральными вопросами, я, по порядочному, должен предстать пред лицом своих товарищей-большевиков, и, каясь, положить партбилет сейчас, – как я есть недостойный бороться за святое дело коммунизма.
Но товарищи мои, большевики, меня не поймут и втихаря обзовут дурачком. Но зато морально я буду прав, а Ш. пожмет мне руку… и, пожалуй, на совете командиров поддержит намек, что, мол, Ершов положил партбилет, так какой с него тогда командир экипажа…
Нет уж. Все мы продукты своего времени. И от партии откупаемся, чтобы помалкивала, когда воруем, или чужое место занимаем, или несостоятельны, или просто чтоб партия не укусила, если задумаешь уйти.
Несознательный я. Начитался про дурачков-правдоискателей. Зачем?
То ли дело. В баньку сходил сегодня – и счастлив. Надя выздоровела – и слава богу. Оксана на повышенную стипендию сдала сессию – вот и радость. И пошли вы все, со своей моралью, политикой и экономикой, подальше.
18.02. Государство уравнительного социализма. Страна троечников. В ее схему никак не вписывается отличник, талант. Поэтому и требования, вкусы и нормы… средненькие.
Прав был тот француз, который, выйдя из нашего столичного ГУМа, воскликнул: «Боже мой! Такое белье – и такая рождаемость!»
И правильно. По понятиям цивилизованного человека, мужчина, случайно увидевший женщину в таком белье, должен бы получить на почве нервного потрясения устойчивую импотенцию.
Не потому ли наша страна не нуждается в презервативах? Так нет же… по абортам мы не на первом даже, а на нулевом месте.
Может быть, я был бы уже миллионером, избери Россия иной путь. Кто его знает. А так я такой же нищий, как и все.
Сказать в цивилизованном обществе, что жена капитана воздушного лайнера не может купить себе бюстгальтер… Да и я хожу в ситцевых рабоче-крестьянских трусах.
20.02. То состояние мышления, которое я, как и многие, переживаю нынче, называется политическим нигилизмом. Наверное, и через это надо пройти, через эту детскую болезнь самостоятельного осмысления жизни.
У меня выходит, что Маркс, Ленин, РСДРП, революция, – все было напрасно, вело в тупик.
Вряд ли. У человечества появился выбор.. Другое дело, что новый, неизведанный социалистический путь пока не дал того результата. Коллективное хозяйствование в наших условиях пока уступает частному.
Ребенок родился преждевременно?
Умилительный пример рабочего-путиловца насчет того, что «часы теперича – наши», не подтвердился жизнью. Оказалось, что психология «мне, мое, много» более живуча и более присуща реальному человеку при любом строе. Вопрос собственности – вот главный вопрос, и при социализме «наше» не пошло, стало – «ничье». Поэтому Совет трудового коллектива – нежизнеспособная идея. Нужен Хозяин и – «мое».
А страна себе живет, государство со страшноватой историей.
Не надо все отметать. Я родился и рос, учился, кормился, трудился в этой стране, с этим народом, болел его болезнями, и вполне осознаю себя частицей Родины.
Обидно за обман, но все же это лучше, чем слепая вера, неведение и бездумье.
И опять же: линию на правду твердо держит партия. Ну, партийное руководство. Ну, не на всю правду.
И опять же: линию на правду твердо держит партия. Ну, партийное руководство. Ну, не на всю правду.
Им наверно страшно глядеть на джинна, выпущенного ими же из бутылки, но деваться некуда. Всеми силами пытаются создать в народе предпосылки понимания того, что возврата нет, что все уже всё поняли и что абсолютное большинство уже подхватило знамя – и вперед!
Нет. Пока шумит и выпускает пар незначительная и не самая значимая часть народа. Народ же, привыкший не торопиться с выводами, – и не торопится. Молчит, выжидает. И я с ним. Вот нас – большинство.
Но в моей реальной жизни, в той, что меня кормит, в моих производственных отношениях, я тщательно отгораживаюсь от всего этого шума строго очерченными рамками ремесла – и не более.
22.02. Переваривая информацию и пытаясь осмыслить то, что называется перестройкой, я прихожу к одному выводу.
В стране два класса: власть имущие или бюрократия – и остальные.
Власть имущие это: Генсек, он же Председатель Президиума, это члены Политбюро и ЦК, это КГБ, это министерства и ведомства; то же самое на уровне республик. Их аппарат – миллионы человек. Их придатки – комсомольская, профсоюзная, народно-контрольная и прочая бюрократия.
На местах: обкомы с их аппаратом и придатками, и параллельно – и главнее – щупальца министерств: директора предприятий и шерсть вокруг них.
Всей этой олигархии принадлежит реальная власть. За обладание этой властью идет борьба, и они ни за что на свете власть не отдадут. Власть – их высшее, выше денег, устремление и смысл существования.
Они взяли власть еще при НЭПе, и все страшные политические преступления – дело только их рук. Народ эту власть не хочет признавать, да просто ненавидит, но… власть у них, а не у нас.
Они могут с нами заигрывать, иногда что-то подсластить, – но поступиться, ослабить хватку и отдать власть – ее они не отдадут никогда, ни за что, какой бы перестройкой ни прикрывались.
Не надо тешить себя иллюзиями. Нам сверху спущены перестройка и демократия: так надо, а то трон зашатался. Демократии – море, но – до определенной черты. Вы тут себе, внизу, шумите, выбирайте этих… депутатов, что ли, и т.п. А мы там, наверху, решим.
Не верю я им. Это – противоположный, полярный мне класс. Я их контролировать не могу.
Такое точно общество и на Западе. Тоже демократия – до уровня, до черты… а вершат олигархи.
Все уже было: хождения в народ, видимость глубокого знания народных бед, рука на пульсе… Только у нас пока еще руки из толпы не пожимают, и телохранители мумиями стоят, глазками бегают.
Они страшно далеки от народа – сынки обкомов, выросшие на доппайках и льготах и с детства надышавшиеся атмосферой власти. Они просто не могут представить себе, как это можно прожить на пенсию 60 рублей. А люди как-то же живут...
Так называемое членство в партии – фикция. Ты – маленький кирпичик в основании той пирамиды их власти. И твоя партийная организация – фикция. Она нужна им, чтобы распоряжаться кадрами, тобой распоряжаться.
Конечно, уровень демократии повысится. Да, возврата не будет. Да, оценим прошлое. Да, наобещаем на будущее. Да, вы сами. Да, преодолевайте страх. Давай-давай. Шуруй-шуруй.
Это правда. Истинная правда. Но – не вся правда.
Что реально изменится в жизни олигархии? Конечно, подчистят аппарат и выбросят старье… в связи с уходом на заслуженный отдых… тех, кто не соответствует новым требованиям.
Но сынков-то? Кровинушку-то?
То-то.
Где-то мы еще контактируем с ними – на уровне, когда они едва только начинают утверждаться в своем классе: ну, райком, райисполком, директор… Контактируем робко, на пороге приемных…
Но боже ж мой, какой уже властью и какими возможностями они обладают! Квартиры, блага, судьбы детей… У них в руках то, что недоступно всю жизнь сотням миллионов людей у нас в стране.
Что же тогда говорить о верхних эшелонах власти. И какие же у них аппетиты и запросы!
28.02. Еще два года назад я и представить себе не мог, что меня будут волновать такие вопросы. Что же это за социализм у нас такой?
Большевик сорвал за месяц куш: три миллиона рублей. Сорвал на сумасшедшей конъюнктуре. Заплатил 90 тысяч взносов. Все законно.
А моя дочь говорит: зачем всю жизнь вкалывать врачом, окончив престижный вуз, – чтобы потом за всю эту жизнь не заработать те же 90 тысяч?
На хрена нам такой социализм?
Но все законно.
1.03. Глядя на успехи наших заправил на внешнеполитическом поприще, поневоле приходишь к мысли, что Горбачев входит в глобальную историю по нашим внутренним костям, топча их.
Ну, а что же на моем рабочем месте?
Мы по-прежнему мерзнем в профилактории, на тех же неудобных, единственных во всем Аэрофлоте койках. Депутатская напротив нас, отвоеванная было под детсад и тут же сожженная и разворованная, медленно и со скрипом, как все, отвоеванное у большевиков и переданное народу, отстраивается. Говорят, уже угрохали туда больше, чем стоило бы построить новую депутатскую.
А у нас так и не работают бачки унитазов, все разграблено, вечно нет воды, и вонь.
Левандовского избрали начальником управления. На опустевшее место командира объединенного отряда метят те же ворюги, что крутились в отряде на руководящих должностях.
Но все же в профилактории кормят бесплатно; пресловутый телефон, чтобы звонить в план, работает безотказно; автобус, не менее пресловутый, ходит почти по расписанию. Успехи перестройки налицо.
Добавили нам по 30 рублей окладу… естественно, за счет сокращения премиальных за безаварийный налет. Говорят – сбылась мечта идиота! – будут платить ежемесячно за экономию топлива и летного времени. Долго боролись, но наконец отменили дурацкую производительность и удельный расход как показатели эффективности нашей работы.
Без штурмана летают добровольцы; километровые штурмана делит между собой экипаж: летом набегает добавка к зарплате до 100 рублей.
Пытались создать видимость выборов командиров эскадрилий. Хотели на место Селиванова избрать Солодуна, но не удалось: преимущество в один голос решило дело. Демократия. Остальные комэски тоже остались на местах.
Я вроде бы избран в партбюро эскадрильи. Два года не пропагандирую; отстали. Мне плевать.
Ну, Вася, ты мечтал экономить топливо. Дерзай!
А мне плевать. Посмотрим, как оно обернется. Средний заработок у меня все равно в 20 раз меньше, чем у моих коллег за рубежом. Ну, в 10. Ну, даже вдвое – и то видно, что меня обирают. И что мне та тридцатка за экономию?
Прошел годовую комиссию спокойно, с запасом. Думаю, здоровья хватит еще лет на пять, а мне больше и не надо. Здоровье очень берегу. Надо держаться за работу и спокойно себе летать до 50 лет, не беря ничего в голову.
Начали сниться полеты. Днем постоянно проигрываю в мозгах аварийные ситуации. Летаем, честно, на дерьме: того и жди…
А экономия… экономия – это очередная кость, как собаке: на, давись, только не гавкай.
Вот и вся наша перестройка.
Нигилизм нигилизмом, а в «Комсомолке» пишется ученым-марксистом, что в ведущих капиталистических странах нет и не может быть пролетарской революции, потому что там рабочие живут вполне прилично. И это так потому, что капитализм в 30-е-40-е годы сделал такой скачок вперед, какого классики марксизма в своих трудах предусмотреть не могли.
От себя добавлю: а мыслящий капиталист, изучая работы пресловутых классиков, понял, что чем готовить себе могильщика, умнее будет поступиться частью доходов и создать могильщику приемлемые условия существования. И создал. Теперь миллионы бичей-безработных у них живут на пособие, а классовые бои идут, в основном, за то, чтобы подтянуть уровень зарплат и пенсий к проценту роста уровня цен.
Когда еще мы, большевики, подтянем нашу мизерную зарплату в рублях 1961 года к уровню цен 1989 года?
А у них рабочие и на Канарах отдыхают.
16.03. Вот что интересно: если бы вдруг нашего Советского Союза не стало, в мире ничего бы не изменилось. Они без нас жили, и живут, и проживут. Обойдутся.
Так вот мы и стоим с протянутой рукой на обочине, а мимо несется мир, с любопытством поглядывая и покачивая головой. Слишком наша телега разбита, чтобы даже брать ее на буксир.
Соцстраны вьются вьюном. Китай, опомнившись после культурной революции, завертелся, себя уже накормил, торгует компьютерами. Венгрия покупает у Красноярского ОАО списанные Ил-62 – на алюминий, под пресс; расплачивается ЭВМ. Польша легализовала проклятую было «Солидарность», вводит президента и сенат, а враг народа Валенса – лауреат Нобелевской премии.