— А как же вы все сюда попали? — спросил Грегор.
Викус рассмеялся:
— Странно, что ты только сейчас догадался спросить. Что ж, это весьма увлекательная история. — Он набрал в грудь побольше воздуха и начал: — Однажды много-много лет назад…
— Викус, — прервала его Соловет, — может, лучше продолжить за ужином?
Грегор мысленно ее поблагодарил. У него живот сводило от голода, а Викус явно был из тех, кто имеет обыкновение рассказывать долго и обстоятельно.
Обеденный зал находился рядом с Высоким залом. Стол был накрыт на восьмерых. Грегор надеялся, что Далси тоже будет присутствовать за столом, но, усадив Босоножку в высокий стульчик, она отступила на несколько шагов от стола и осталась стоять. Грегору стало неловко: значит, он будет есть, она — стоять в сторонке, — но он решил, что если вслух скажет об этом, навлечет на нее неприятности.
Ни Викус, ни Соловет не садились, и Грегор догадался, что они кого-то ждут. Наконец в зал вошла Люкса. Она была одета гораздо наряднее, чем на стадионе. Волосы у нее были распущены, и эта густая серебристая волна стекала по спине до самой талии. Ее сопровождал парень лет шестнадцати. Когда они вошли, он как раз смеялся каким-то ее словам. Грегор узнал его: это был тот самый наездник, который вальяжно полулежал на своей летучей мыши.
«Еще один воображала», — подумал Грегор. Но парень посмотрел на него с такой искренней доброжелательностью, что Грегор решил не торопиться с выводами. Люкса держалась высокомерно, и это было неприятно, но все остальные жители Подземья вели себя просто и естественно.
— Мой кузен Генри, — представила своего спутника Люкса, и Грегор чуть не засмеялся. Среди всех этих странных имен — и вдруг Генри!
Генри слегка поклонился Грегору и изобразил на лице улыбку.
— Добро пожаловать, Наземец, — произнес он. Затем театральным жестом схватил Грегора за руку и громким шепотом сообщил: — Даже не пробуй рыбных блюд — Люкса задумала отравить тебя!
Викус и Соловет рассмеялись, даже Далси улыбнулась.
Итак, это шутка. Значит, у этих людей есть чувство юмора.
— Ты тоже поаккуратнее с рыбными блюдами, Генри! — тут же отреагировала Люкса. — Я приказала отравить всех негодяев, совершенно позабыв, что ты тоже ужинаешь с нами.
Генри подмигнул Грегору.
— Поменяйся тарелками с мышами, — шепнул он, и в тот же миг из Высокого в Обеденный зал влетели две летучие мыши. — А вот и они!
Грегор узнал золотистую, на которой летала Люкса, а большая серая опустилась на стул рядом с Викусом. Только после этого все начали усаживаться.
— Грегор Наземный, позволь представить тебе Аврору и Еврипида. Они породнились с Люксой и мной, — сказал Викус, дружески касаясь мыши, сидевшей справа от него. Еврипид накрыл руку Викуса крылом. Люкса и ее золотистая Аврора обменялись такими же жестами.
Грегор думал, что летучие мыши здесь — вроде лошадей, но теперь он понял, что ошибался: они считались ровней людям. Интересно, эти мыши умеют говорить?
— Приветствуем тебя, Наземный, — тут же произнес Еврипид мягким чистым голосом.
Ну да, и они тоже. Грегор всерьез опасался разделывать рыбу на тарелке — а вдруг ей тоже захочется с ним поболтать?
— Рад знакомству, — вежливо ответил он. — А что значит — вы породнились?
— Вскоре после того, как мы, люди, спустились в Подземье, мы заключили с летучими мышами союз, — объяснила Соловет. — Обе стороны договорились помогать друг другу — ради общего блага. Но помимо общего, человек и летучая мышь могут заключать отдельный союз. Это и означает «породниться».
— А для чего такого особенного вам нужны такие союзы? — спросил Грегор. — Ну, кроме совместной игры в мяч.
Наступило долгое молчание. Значит, он снова что-то ляпнул!
— Мы помогаем друг другу остаться в живых, — наконец холодно произнесла Люкса.
Кажется, шутка получилась на редкость дурацкой.
— Простите… я ведь не знал, — пробормотал Грегор.
— Разумеется, ты не знал, — поддержала его Соловет, бросив на Люксу укоризненный взгляд. — В вашем мире ничего подобного не происходит.
— А с тараканами вы тоже породнились? — спросил Грегор.
Генри громко засмеялся:
— Я скорее с камнем породнюсь! Он по крайней мере не удерет, когда нужно драться!
Люкса поморщилась:
— И к тому же камень легко уложить на обе лопатки. Я думаю, и ползучего ты бы одолел…
— Но тогда мне пришлось бы до него дотронуться! — в притворном ужасе вскричал Генри, и они оба засмеялись.
— Да, тараканы не отличаются особой храбростью, — сказал Викус, обращаясь в первую очередь к Грегору. Они с Соловет сохраняли серьезность. Затем Викус повернулся к Люксе: — Зато они живучи. И хотя бы из-за своей живучести заслуживают большего уважения с вашей стороны.
Генри и Люкса постарались принять серьезный вид, но глаза их еще смеялись.
— Не думаю, что ползучим так уж важно, уважаю я их или нет, — негромко произнес Генри.
— Что касается тебя, то да. Им скорее всего неважно. Но Люкса обязана их уважать. Если не сейчас, то по крайней мере через пять лет, когда достигнет совершеннолетия и станет править, — сказал Викус. — И тогда глупые шутки о тараканах могут стоить очень дорого, от них может зависеть, будем ли мы дальше существовать. Тараканам вовсе не обязательно быть храбрыми воинами, чтобы нарушить равновесие сил в Подземье.
Его замечание отрезвило Люксу, но разговор теперь совсем не клеился. Неловкая пауза переросла в зловещее молчание. Грегору показалось, что он понял, о чем говорил Викус С тараканами лучше дружить, чем враждовать, и людям не стоит настраивать их против себя.
К счастью, тут наконец подали еду. Слуга поставил перед Грегором полукругом несколько небольших чаш. В трех из них было что-то вроде грибов разного вида. Еще в одной — крупа, похожая на рис, а в самой маленькой — горсточка свежей зелени. Судя по скудности порции, это, видимо, было самое дорогое яство в Подземье.
Еще слуга поставил перед Грегором блюдо с целой жареной рыбиной. Рыба была совершенно такая же, какие ел дома Грегор, только без глаз.
Когда-то они с отцом смотрели по телевизору передачу о рыбах, что живут на очень большой глубине, в глубоководных пещерах, куда никогда не проникает свет, — у этих рыб тоже не было глаз. Однако когда ученые взялись изучать этих рыб в лаборатории, рыбы чувствовали свет, и у них появлялись глаза. Не сразу, конечно, но буквально через пару поколений.
Под впечатлением от передачи отец тогда повел Грегора в Национальный музей естественной истории, посмотреть на безглазых рыб. После этого они туда зачастили. Отец вообще обожал науку, и иногда казалось, что он торопится все свои знания поскорее вложить в голову Грегора. Это было довольно утомительно, потому что любой самый простой вопрос мог повлечь за собой получасовую лекцию. Бабушка в шутку говорила: «Спроси своего папу, который час, — и он примется рассказывать тебе, как устроены часы».
Отцу ужасно нравилось все объяснять, а Грегору — его слушать. А еще Грегор любил вместе с отцом слушать в палатке шум дождя, а в кафешке возле дома делать из картофеля фри скелет динозавра…
Они так и не смогли понять, как это рыбы выращивают себе глаза. У отца, конечно, было несколько теорий, но он не мог объяснить, почему рыбам удалось так быстро измениться.
Грегор задумался о том, сколько времени понадобилось людям, чтобы их глаза стали фиолетовыми. И тут он вспомнил — и обратился к Викусу:
— Кажется, вы собирались рассказать, как люди попали в Подземье.
И пока Грегор, старательно сдерживая себя, чинно и аккуратно вкушал на удивление вкусную пищу, Викус поведал ему историю Регалии.
Трудно сказать определенно, но, кажется, первые люди переселились сюда из Англии в 1600 году.
— А привел их сюда Каменщик, некий Бартоломью из рода Сандвичей, — сообщил Викус, и Грегор с трудом удержался от улыбки. — Он обладал даром предвидения и мог предсказывать будущее. Подземье он увидел во сне, и посвятил свою жизнь поискам этой благословенной земли.
Сандвич с группой последователей приплыл на корабле в Нью-Йорк, где близко сошелся с племенем местных индейцев. Они знали о существовании Подземья и даже периодически спускались сюда для отправления ритуалов многие сотни лет. Но жить в Подземье они не собирались и они ничего не имели против того, что этот сумасшедший Сандвич решил тут поселиться.
— Сумасшедшим он, конечно, не был, — пояснил Викус. — Он просто знал, что однажды на земле не останется ни одного живого существа — выживут лишь те, кто переместился вниз, под землю.
Грегор подумал, что Викусу не мешало бы узнать правду — ведь наверху и по сей день живут миллиарды людей. Но вместо этого он спросил:
— И что же, люди просто собрали вещички и переехали?
— И что же, люди просто собрали вещички и переехали?
— Ну что ты, конечно нет! Понадобилось пятьдесят лет, чтобы сюда перебрались восемьсот поселенцев, которые наглухо закрыли ворота Подземья. Прежде надо было убедиться, что люди смогут обеспечить себя пищей и выстроить стены для защиты. Рим не сразу строился, — улыбнулся Викус. — Это еще Фред Кларк Наземный сказал.
— А что с ним стало? — спросил Грегор, сосредоточенно жуя. Чаши перед ним уже основательно опустели.
— Он умер, — тихо сказала Соловет. — Не смог жить без вашего солнца.
Грегор опустил гриб на тарелку. Он взглянул на Босоножку, всю перемазанную в мягком протертом суфле, которое ей подали, — она сонно рисовала на столешнице узоры, водя пальчиками по пролитому соусу. «Наше солнце», — подумал Грегор. Оно, должно быть, уже зашло там, наверху. Если сейчас уже ночь, и время спать, значит, наверняка приходила полиция. А может, полицейские в этот момент все еще допрашивают маму. Если же они ушли — мама может делать сейчас только одно: сидеть на неосвещенной кухне за столом. И плакать.
Грегор вдруг понял, что больше не желает ничего слушать о Подземье. Он хотел лишь одного: поскорее выбраться отсюда.
ГЛАВА 7
Темнота почти физически давила Грегору на глаза, тяжелая, как вода. Прежде он никогда не оставался в кромешной темноте. Дома в окно его комнаты светили уличные фонари, на стенку падал свет фар проезжавших мимо автомобилей. А здесь, едва он погасил масляный светильник, стало так темно, будто он напрочь лишился зрения.
Грегору ужасно хотелось вновь зажечь лампу. Марет сказал ему, что в коридоре факелы будут гореть всю ночь, и Грегор может зажечь там свою лампу. Но он решил поберечь масло — без света он не сможет найти дорогу из Регалии.
Босоножка во сне засопела и теснее прижалась к брату. Грегор обнял ее. Им постелили отдельно, но Босоножка сразу к нему перебралась, как только они остались одни.
Говорить подземным, что им пора спать, не понадобилось. Все прекрасно видели, что у Босоножки слипались глаза, да и Грегор, должно быть, выглядел измученным.
На самом деле усталости он совсем не чувствовал. Адреналина в крови было столько, что он боялся, как бы люди вокруг не услышали стук его сердца, — оно буквально готово было выпрыгнуть из груди, когда они шли по длинному коридору в спальню. Да, меньше всего он хотел сейчас спать.
Перед сном им предложили еще раз искупаться. Для Босоножки это было необходимо, потому что, вдобавок к суфле, она измазала волосы в пудинге, поданном на десерт. Грегор тоже не возражал — в воде ему проще было обдумывать план побега.
К тому же у него появился повод, не вызвав подозрений, расспросить Далси о том, как устроен в Подземье водопровод.
— Откуда, например, вы берете горячую и холодную воду? — спросил он.
Она ответила, что воду качают из источников.
— А потом — она ведь не выливается обратно? — невинно уточнил он.
— Нет конечно, — продолжила объяснения Далси. — Грязная вода стекает в реку под дворцом, а та впадает в Водный путь.
Именно это ему и надо было знать. Река под дворцом — это путь к свободе. И хорошо, что река ведет к Водному пути, — Грегор не очень хорошо представлял себе, что это такое, но Викус упоминал, что там находятся два выхода в Наземье.
Босоножка во сне снова заворочалась, и Грегор погладил ее по головке. Она как будто и не вспоминала о доме — до того момента, когда надо было ложиться в постель. Тогда сестренка забеспокоилась и чуть не заплакала.
— Мама? — спросила она. — Лиззи?
Неужели только сегодня утром Лиззи села в автобус и уехала в лагерь? Ему показалось, прошло уже лет сто…
— Домой? Мама? — настаивала Босоножка. И хотя она очень устала, Грегору с трудом удалось ее уложить. По тому, как беспокойно она спала, он понимал, насколько она испугана и расстроена.
«Должно быть она видит гигантских говорящих тараканов и летучих мышей», — подумал Грегор.
Он потерял счет времени. Сколько прошло — час? Два? Вокруг царила абсолютная тишина — коридор за дверью словно вымер. Одно было ясно: сейчас самое подходящее время для того, что он задумал.
Грегор бережно высвободился от лежащей в его объятиях Босоножки и встал. В темноте он нащупал рюкзачок, что дала ему Далси. Засунуть в него спящую Босоножку в полной темноте было не так-то легко, это потребовало от него необыкновенной ловкости, но в конце концов он просто зажмурил глаза, чтобы включить остальные органы чувств. Дело пошло на лад. Босоножка поместилась в рюкзачке, Грегор перекинул его за спину, она во сне пробормотала: «Мама!» — и опустила голову ему на плечо.
— Скоро ты ее увидишь, малышка! — шепнул Грегор и принялся шарить по столу в поисках лампы. Босоножка, рюкзачок и лампа — вот все, что ему нужно.
Грегор крадучись вышел в коридор. Здесь действительно горели факелы, и не было видно ни души. Подземные не поставили охрану к дверям спальни, видимо, они не предполагали, что наземные могут сбежать: во-первых, с ними обращались как с гостями, а во-вторых — ну куда им, собственно, деваться?
«Вниз по реке, — с мрачной решимостью подумал он, — куда бы она ни вела».
Он на цыпочках шел по коридору, стараясь ступать как можно тише и не создавать лишнего шума. К счастью, Босоножка крепко спала. Если она вдруг проснется до того, как они покинут дворец, ничего у него не получится.
Спальня была расположена довольно близко от ванной, и Грегор шел на звук падающей воды. План у него был предельно прост. Река течет под дворцом. Он хотел, слушая воду, добраться до самого нижнего этажа и найти то место, где она стекала в реку.
План-то был прост, да осуществить его оказалось нелегко. Несколько часов Грегор плутал по дворцу. Ванные комнаты отнюдь не всегда располагались близко к лестницам, и порой ему приходилось возвращаться назад, чтобы сориентироваться по звуку журчащей воды. Дважды он прятался в каких-то залах, пережидая, пока мимо пройдет немногочисленная стража, делавшая ночной обход.
Наконец шум воды усилился, и Грегор понял, что они добрались до самого нижнего уровня. На слух он определил, где вода шумит сильнее, и выскользнул за дверь.
И опешил. На какое-то мгновение он даже готов был отказаться от своего плана.
Когда Далси сказала «река», он представил себе реку, что лениво катит свои воды через Нью-Йорк. Но река Подземья выглядела совсем, совсем иначе. Она была не так уж широка, но зато неслась с такой бешеной скоростью, что всю ее поверхность покрывала пена. Возможно, она была не очень глубока, зато легко поднимала и катила огромные камни, словно пустые консервные банки. Не удивительно, что подземные не ставят здесь охрану. Эта река опаснее целой армии.
«И все-таки по ней можно плыть — раз у них есть лодки!» — подумал Грегор, заметив полдюжины легких суденышек, висевших над стремниной на канатах. Они были похожи на те каноэ, какие он видел в лагере.
Ну почему, почему он не в лагере, как все нормальные дети?!
Стараясь не думать о превратностях судьбы, он зажег свою лампу от факела, горевшего на причале. Потом, подумав, прихватил и факел. Там, куда он направлялся, свет так же важен, как воздух. Лампу он тут же задул, чтобы не расходовать напрасно масло.
Осторожно забравшись в одну из лодок, он осмотрел ее и тут же вставил факел в явно предназначенное для этого специальное отверстие.
«Но как же спустить ее на воду?» — задумался он. Лодка крепилась двумя канатами к колесу на доке. «Ладно, справимся», — подбодрил себя Грегор и толкнул колесо. Оно со скрипом повернулось, и лодка упала на воду, а Грегор, не удержав равновесия, пошатнулся и уселся на дно.
Течение тут же подхватило лодку и понесло с огромной скоростью, завертев, как сухой лист. Грегор вцепился в края суденышка и напряженно всматривался в темноту. Вдруг он услышал голоса и оглянулся. Два Подземных что-то отчаянно кричали ему вслед и махали руками, но река бешено ревела, и разобрать, что они говорят, было невозможно. А вскоре река сделала поворот — и пристань исчезла из виду.
Что же теперь будет? За ними бросятся в погоню?
Наверняка. Правда, у него есть преимущество — он их здорово опередил. Как далеко, хотелось бы знать, до этого таинственного Водного пути? И что им делать, когда они до него доберутся?
Возможно, Грегор размышлял бы об этом дольше, если бы не опасности, которые подстерегали их на пути. Ему необходимо было управлять суденышком, которое то и дело норовило налететь на острые скалы, торчавшие из воды. На дне лодки он обнаружил весло и отталкивался им от внезапно возникавших на пути камней.
Прохлада Подземья была особенно приятной по сравнению с удушающей жарой у них в квартире. Однако вода, капли которой с дикой скоростью летели в лицо, была ледяной, и кожа у него покрылась мурашками.