– Я подкупила демона – дала ему флакон своей крови. Бог весть, зачем это ему понадобилось. – Мими вздрогнула. – Он сказал, если я хочу убраться отсюда, нам нужно перехватить поезд, который отвезет нас прямиком в лимб.
– А как же Кингсли? – спросил Оливер.
– Кингсли? – К Мими вернулось прежнее яростное выражение лица.
Оливер с удовольствием выключил телевизор. Шоу, которое он смотрел, – про инопланетянина, который поселился в земной семье и притворялся щенком, – являлось поистине маразматическим шедевром. Юноша с удовольствием ухватился за повод расстаться с Тартаром.
– Он не с нами? – осторожно поинтересовался Оливер у Мими.
– Нет! – отрезала Мими, толкнула кофейный столик и вскрикнула, схватившись за ногу. – Я не хочу об этом разговаривать, ясно?
Оливер кивнул:
– Понял.
Мими вернулась к себе в апартаменты. Сердце разбито вдребезги, но она даже ничего не ощущала. Просто внутри все оцепенело. Она так цеплялась за свою любовь! Она верила, что однажды обретет счастье… И ее ждет счастливый исход. А все случилось наоборот. Но она ошиблась. Кингсли никогда не любил ее. В всяком случае, он больше не испытывал к ней прежних чувств – а может, их и вообще не существовало.
Путешествие окончено. Мими потерпела неудачу. Она вернется в ковен, возможно, выстроит свою жизнь заново и снова объединит вампиров. Мими не знала, что ей делать дальше. Искать брата? Мстить? Но она выдохлась. Нужно как следует выплакаться, но она не позволит, чтобы Кингсли слышал ее рыдания! Мими очень надеялась, что врезала ему как следует. Щека парня сделалась багровой, но шок, отразившийся на его лице, стал для Мими приятным сюрпризом.
В дверь тихонько постучали.
– Оливер, отвали! – рявкнула Мими. – Я же сказала, что не хочу разговаривать!
Но дверь отворилась.
– Это не Оливер, а я. – В проеме возник Кингсли. Судя по всему, он сильно устал и вдобавок нервничал. Его левая щека имела ярко-розовый оттенок.
– Чего тебе надо? – спросила она.
– Я пришел извиниться, – сообщил Кингсли, привалившись к стене. – С моей стороны было невежливо принижать твои усилия. Я не хотел высмеивать тебя.
– Мне плевать!
Кингсли дружески взглянул на девушку:
– Мне правда очень жаль, что я тебя разочаровал. Я… польщен, что ты потрудилась проделать столь долгий путь.
– А ты совсем… не скучал по мне? – осмелилась спросить Мими. Это – лишь один из вопросов, которые ей хотелось задать Кингсли. Неужели она ничего не поняла? Его последний взгляд на прощание, его просьба разорвать узы и уйти вместе – неужели ей все померещилось? Мими горевала, оплакивала, мечтала, строила планы, как вернуть его… и выяснилось, что зря? Он никогда не любил ее? Как она могла быть такой дурой?!
– Прости, – произнес Кингсли, поглаживая ее по спине, словно ребенка.
Боже милостивый, если он хотел утешить ее, то выбрал самый отвратительный способ! Мими чувствовала себя, словно старшеклассница, влюбившаяся в преподавателя.
– Угу, – кивнула она. Ей хотелось только одного. Пусть Кингсли поскорее исчезнет из этой комнаты и из ее жизни. Она не желает больше его видеть! Хуже безразличия со стороны Кингсли была его жалость. – А теперь тебе лучше уйти.
Но Кингсли не послушал Мими:
– Слушай, давай прокатимся? Я хочу тебе кое-что показать. Ты сразу поймешь.
Мими с трудом подавила вздох:
– Это обязательно?
– Обещаю, что после поездки перестану тебе надоедать.
– Ладно.
Они выехали из города, за пределы седьмого круга, в бесконечные полосы ничто, окружающие Тартар. Темная беспредельная пустота без намека на жизнь. Здесь заправляли мертвецы и те, кто их сохраняет. Они попали в пустующие бесплодные земли, зараженные радиацией, в опустошенные долины, где на заре времен бушевало Черное Пламя. Посреди бесконечной тьмы Кингсли остановил машину и вышел.
Он присел у края дороги и позвал девушку за собой.
– Видишь? – спросил Кингсли, указав на крохотный красный цветок, проросший в пепле пустыни. – Помнишь? Раньше здесь ничего не росло. А теперь дело обстоит иначе. Преисподняя меняется, в том числе отчасти из-за меня.
Это был обычный сорняк, но Кингсли так сильно им гордился. Мими не хотела уязвлять его чувства.
– Времени потребуется много. Возможно, ад никогда не будет таким красивым, как наверху, но кто знает? – Кингсли осторожно прикоснулся к лепесткам. – Понимаешь, в другом мире у меня никаких перспектив, – произнес он. – А здесь я свой, и мне спокойно.
Мими понимала, что он имел в виду. Он никогда не вернется обратно к прежней боли. В срединном мире Кингсли Мартин – изгой. Не ангел, не демон – Серебряная кровь. Вампир, которого сторонятся. Ему не доверяют собственные сородичи.
Наверное, когда-то он любил Мими. Хотя ничего не имело значения. Чувства, если они и были, уже покинули Кингсли. Реальна лишь его гордость за крохотный цветок.
И она увидела то, что отказывалась осознавать. Кингсли изменился. Здесь, внизу, он был цельным. Он стал самим собой. Его душа перестала терзаться и разрываться на куски. Кроатан обрел свободу.
Внезапно Мими поняла слова Хельды: «Если сумеешь убедить Араквеля уйти с тобой – он твой».
Кингсли не покинет преисподнюю. У него есть все – приключения, новый опыт, возможность возвращать жизнь мертвой пустыне. Мими не хотела отнимать то, что он нашел. Если она по-настоящему любит его, то не будет его беспокоить. Ведь именно в самопожертвовании и самоотверженности заключен смысл любви. Валентинки, букеты и хеппи-энд – ничто по сравнению с осознанием того, что благополучие любимого важнее собственного. Но как ужасно вырасти и понять, что ты не в силах получить желаемое!
– Я рада за тебя, и ты счастлив, – произнесла Мими, когда они направились к машине.
– Здесь никто не бывает счастлив. Но я доволен, и, полагаю, мне этого достаточно.
В Тартар они ехали в молчании. Мими опасалась, как бы не сказать лишнего, а Кингсли погрузился в размышления. Когда они вернулись в «Герб герцога», тролли, похоже, почувствовали их настроение и поспешили убраться восвояси. Не было видно ни единого слуги, хотя обычно они буквально висели над душой, предлагая наперебой сладости, шампанское или джакузи.
Кингсли проводил Мими до ее апартаментов.
– Ну, что, попрощаемся?
– Угу. Пока.
Кингсли задержался в дверном проеме:
– Очень мило с твоей стороны – заглянуть ко мне. Всегда рад с тобой повидаться, Форс. Заходи, если окажешься в наших краях.
Ишь, умник! Они больше никогда не встретятся. Она пришла в ад в погоне за мечтой, а теперь надо просыпаться. Она нужна ковену. Хватит тратить время впустую. Мими чувствовала, что наступило прощание, но, боясь расплакаться, просто пожала плечами и отвернулась. Внезапно девушка кое-что вспомнила:
– У меня осталась одна твоя безделушка. Забирай.
Она достала из кармана кроличью лапку-брелок. Мими нашла ее в вещах Кингсли и взяла себе, вспоминая, как парень вертел ее, подбрасывал в воздухе и ловил.
– Я потерял ее в Нью-Йорке, – произнес Кингсли. Брелок много для него значил. Однажды он сказал Мими, что лапка часто приносила удачу.
Он явно питал некую извращенную привязанность к уродливой штуковине.
– Знаю. Я ее нашла.
– И ты ее хранила? Все время?
Мими пожала плечами:
– Она напоминала мне о тебе. – Она хранила вещицу, словно залог того, что когда-нибудь Мими снова увидит любимого.
Кингсли продолжал изумленно смотреть на лапку, а девушке отчаянно хотелось, чтобы он побыстрее убрался прочь. Слишком мучительным получилось испытание.
– Постой, – хрипло произнес Кингсли и коснулся ее руки.
Их пальцы переплелись. Мими крепко пожала ему руку, давая понять, что не держит зла. Они – друзья. И, похоже, никем иным не являлись. И довольно с нее дружбы!
Но Кингсли ее не отпускал. Она попыталась высвободить ладонь, но он только крепче сжал ее, и в сердце Мими пробились ростки надежды. Но она не желала снова идти дорогой, ведущей в пустоту.
Они словно приросли к полу, и время застыло.
Затем Мими решилась поднять взгляд.
И увидела, что по его прекрасному лицу текут слезы. Когда их взгляды встретились, Мими показалось, будто у Кингсли что-то сломалось внутри. Похоже, потрепанная кроличья лапка напомнила ему о том времени, которое они провели вместе в Нью-Йорке. А возможно, он наконец поверил, что она спустилась в ад из-за него. Но все это уже не имело значения. Стена рухнула, и Кингсли капитулировал перед любовью, которая жила в его душе. Перед любовью, скрытой под маской заносчивости и безразличия.
Кингсли все-таки признался ей, когда они попрощались навсегда, раскрыл свое сердце. Но вместо ликования, торжества и ощущения победы Мими заполнила нежность и стремление защитить любимого.
Кингсли все-таки признался ей, когда они попрощались навсегда, раскрыл свое сердце. Но вместо ликования, торжества и ощущения победы Мими заполнила нежность и стремление защитить любимого.
– Конечно, я скучал по тебе, – прошептал он. – Разве я мог забыть…
– Кингсли… – произнесла Мими, но он уже привлек девушку к себе. И на этот раз она его не оттолкнула.
Глава 36 Пленница
В заточении у Аллегры постоянно кружилась голова. Она забыла, когда в последний раз видела солнечный свет. Что с Беном? Куда его поместили венаторы? Как их виноградник? Работники будут беспокоиться. А родные Бена? Ведь они должны поднять тревогу! У Красной крови существуют свои методы поиска пропавших людей.
Аллегра не понимала, почему Чарльз не принял ее предложения. Она бросилась к его ногам, умоляя сохранить жизнь любимого, но близнец лишь осторожно отцепил ее руки от своих лодыжек. Потом он усадил Аллегру на стул и вышел из погреба.
Аллегра впала в изнеможение. Она не знала, что будет дальше. В отчаянии девушка раскрыла перед Чарльзом собственный разум, отправляя сквозь глом безнадежные и тревожные сообщения. Она обещала сделать все, что он пожелает. Но брат не отвечал.
Вероятно, ей не будет прощения. Она вынудила Чарльза принять крайние меры. Он никогда не вернется к ней. Слишком поздно. Он желает мстить и способен на все, что угодно…
Спустя некоторое время после ее последнего воззвания к Чарльзу дверь погреба со скрипом отворилась. Аллегра глазам своим не поверила, увидев вошедшего.
– Ой, я тебя и не заметил, – произнес Бен удивленно и взял с нижней полки бутылку вина.
Аллегра вздрогнула, сомневаясь в реальности происходящего:
– Бен? Ты в порядке?
Он улыбнулся:
– Ты так сильно соскучилась? Я только что вернулся из магазина.
Никто его не похищал и не угрожал. Потрясенная Аллегра поняла: ее заточение случилось в гломе, сумеречном мире, где время течет иначе. Ей казалось, что прошли месяцы, но в этой реальности минуло лишь несколько часов.
На Бене была та самая одежда, в которой она видела его в последний раз: красная фланелевая рубашка, потрепанные джинсы и рабочие ботинки.
– Хендерсон хочет заказать еще одну головку сыра. Думаю, у нас скоро будет не виноградник, а сырная пещера, – сообщил парень, вытаскивая вторую бутылку. – Давай попробуем «Шираз» восемьдесят восьмого года. – Он с улыбкой взглянул на Аллегру и сразу изменился в лице, заметив ее затравленный вид. – Ножки… что случилось? Ты очень странно на меня смотришь.
Аллегра покачала головой и погладила его по руке:
– Нет, не волнуйся. Кажется, я страдаю клаустрофобией. Я не смогла найти одну бутылку, пробыла здесь слишком долго и запаниковала. Со мной не произошло ничего страшного.
Они вместе поднялись наверх, в небольшой зал дегустаций.
Бен поцеловал Аллегру в лоб и отправился в мастерскую поработать. Девушка еще не до конца осознала свою свободу. Какое счастье, что Бен в безопасности! Конечно, Чарльз никогда бы не стал причинять вред Красной крови. Аллегра осмотрелась. Элегантное помещение с дубовыми стенами оказалось пустым, не считая единственного посетителя за дальним столиком. Кингсли Мартин невозмутимо читал газету. Выглядел он в точности как местный житель, заглянувший попробовать молодое красное вино. Аллегра нерешительно приблизилась к юноше:
– Что происходит?
– Разве не ясно? – Кингсли усмехнулся. – Ты можешь идти куда хочешь. Я решил пропустить стаканчик перед уходом. Хочу проверить, действительно ли каберне настолько хорошо, как твердит реклама.
– Почему? – спросила Аллегра. Разумеется, она имела в виду не алкоголь.
– Приказ Чарльза.
– Где он?
Кингсли пожал плечами:
– Без понятия. Возможно, вернулся обратно в Нью-Йорк.
Испытание случилось в гломе. Чарльз даже не приезжал в Калифорнию.
– Что происходит? – не унималась Аллегра.
Венатор положил газету:
– На мой взгляд, ничего. В принципе, тебе не о чем беспокоиться. Что касается уз, то это – исключительно ваше с Чарльзом дело. Но скажу по секрету – думаю, он сдался.
Кингсли взболтал вино и сделал большой глоток. Несколько мгновений он подержал жидкость на языке:
– Увы, если ты угодил в Кроатаны, вкусовые сосочки не восстанавливаются. К сожалению, я не чувствую запаха. Какое оно?
– Мы не жалуемся, – ответила Аллегра.
– Не сомневаюсь. Надеюсь, ты не слишком плохого мнения о нас. Ты и сама понимаешь, у нас нет выбора. Мы выполняли приказ Региса.
Девушка кивнула и начала вытирать стойку. Кингсли продолжил чтение, потягивая напиток. Вдруг Аллегре в голову пришла одна мысль, и она задала вопрос:
– А вы выяснили, что произошло с больными фамильярами?
– Кем?
– Чарльз однажды упомянул, что Красная кровь начала умирать от неизвестной болезни. Стражи заволновались, ведь несколько членов комитета, кажется, подхватили эту заразу.
Кингсли пожал плечами:
– Я не встречал в докладах таких данных.
– Форсайту известно о происшествии.
– Тогда наверняка он руководит операцией, – кивнул Кингсли.
Аллегру удивило, что Чарльз оставил в неведении своего лучшего венатора. Но, возможно, угроза была незначительной. Девушка опустилась на стул за стойкой и подперла голову руками. Упадок сил после перенесенного кошмара начал давать о себе знать. Она чувствовала себя так, словно сошла с «американских горок». Аллегру переполняли изнеможение и облегчение.
– Ах да, чуть не забыл! Чарльз просил передать тебе одну вещь.
Кингсли кинул Аллегре конверт.
Аллегра вскрыла его и обнаружила обручальное кольцо. Именно его девушка вручала брату в каждом цикле.
Чарльз приложил и записку. Аллегра прочла: «Похоже, я не тот, кому оно предназначено».
У нее мучительно заныло под ложечкой. Она сохранит кольцо, но не станет отдавать его Бену. Аллегра выберет новое, которое станет знаком верности. А старое она сохранит как память о прошлой любви и прежней жизни.
– Спасибо, – поблагодарила Аллегра и мысленно добавила: «Спасибо, Чарльз».
Брат не смог заставить себя убить соперника. Он не притронулся к Бену, и тот даже ничего не заподозрил. Ведь реальной опасности не существовало. Аллегру переполняла благодарность. Возвращение кольца означало, что она свободна от уз и вольна остаться с любимым мужчиной. Без сомнения, суд крови отменяется. Чарльз никогда не бросит ей вызов.
Аллегра спрятала кольцо в карман:
– Кингсли, хочешь еще что-нибудь попробовать? За счет заведения.
Глава 37 Невозможный выбор
«Трудно лгать тому, кого любишь», – подумал Джек. Ему не хотелось, чтобы Шайлер поняла, как глубоко его потрясли события предыдущего вечера. Ведь девушка выбралась из преисподней буквально чудом! Он теперь ее и на шаг от себя не отпустит! Хотя Шайлер может и воспротивиться.
– Не переживай из-за меня, – беззаботно сказала она, выходя из ванной в растянутой футболке и джинсах. Катерина предложила девушке кое-что из одежды, и она воспользовалась случаем, чтобы заодно и вымыться. Шайлер так старательно смывала с себя макияж, что просто сияла. – Я не допущу лишних встрясок, – добавила она и, робко улыбнувшись, похлопала себя по животу. Джек все понял по ее взгляду.
Именно этого он и боялся. «Боже милостивый, она думает, что носит моего ребенка!» У него душа в пятки ушла. Пока они направлялись к столу, Джек хотел сказать любимой, что это действительно невозможно. Ангелы не наделены даром сотворения новой жизни. Шайлер не беременна. Она больна. Узы уничтожают ее, пожирают изнутри и снаружи. Рвота, желчь и кровь – признаки Изнурения.
Аллегра впала в кому спустя несколько лет после разрыва уз. Перед этим у нее наблюдались такие же симптомы. Джек видел ее личное дело, читал про болезнь, все соответствовало состоянию Шайлер. Он уверен: узы ослабят и убьют его, но реальность оказалась гораздо хуже. Они уничтожали любимую. Так произошло с Аллегрой. Узы брали свое.
Но Джек молчал. Это только его проблемы, он внес тьму в жизнь Шайлер. Поэтому он должен все уладить. Он взял у нее слишком много, просто попросив о любви.
– Кто-нибудь хочет еще чаю? – спросила Катерина. После того как правда о петрувианцах выплыла наружу, разговор увял, но Хранительницу Врат негативная реакция не волновала. С точки зрения Катерины, она исполняла план Региса, осуществляла приказ архангела и была невиновна. Но Джеку и без Нефилимов забот хватало.
– Чаю? – повторила Катерина.
– Да, – поспешно отозвался Джек.
– Я принесу, – вызвалась Шайлер и отправилась на кухню.
Юноша обрадовался возможности перемолвиться с Катериной наедине. Но Хранительница опередила его: