Между тем телекомпания HBO оказывала на нас давление, стремясь подписать со мной новый контракт. Сет Абрахам считал, что он уже заключил сделку с Доном, добавив десять к прежним 85 миллионам долларов, но затем Дон отказался и от этого контракта. В качестве причины он указал, что не хотел, чтобы Ларри Мерчант освещал мои бои, потому что Мерчант постоянно говорил про меня разные гадости. После боя со Стюартом Дон воспользовался этим предлогом, чтобы перейти с HBO на телеканал Showtime. Мне тоже казалось, что сделка с Showtime была лучше, но позже я узнал, что лучше она была для Дона, а не для меня.
Пока я дожидался поединка со Стюартом, Бастер Даглас защищал свой титул в бою против Эвандера Холифилда. Я знал, что Холифилд выиграет. Даглас вышел на бой с избыточным весом, а Холифилд был в принципе лучше него. Даглас просто сдал этот бой. Он дал себя слегка побить и лег. Он был шлюхой за 17 миллионов долларов. Когда он выходил на поединок, у него не было чувства собственного достоинства или гордости, чтобы отстоять свой пояс. Он получил свой гонорар, но потерял честь. А ты не можешь вновь выиграть свою честь, ты можешь ее лишь потерять раз и навсегда. Парни, как он, кто дерется только ради денег, никогда не становятся легендами. Могу сказать, что это и по сей день отражается на Бастере. Спустя несколько лет я вновь пересекся с ним на одной из автограф-сессий, на которой мы оба присутствовали. Никто не хотел брать у него автографа. Этот парень вошел в историю тем, что побил меня, но теперь история его собственной жизни была сведена на нет.
На следующий день после своей победы Холифилд заявил о готовности защищать свой титул в поединке с Джорджем Форманом. Это меня ужасно разозлило. Каждый хотел унизить меня, затмить меня. Но это было исключено. Я по-прежнему оставался самой яркой звездой в мире бокса, даже без пояса ярче, чем любой из них.
Мы со Стюартом были готовы к поединку 8 декабря в Атлантик-Сити[153]. Телекомпания HBO не отказалась от своих планов и была в такой степени настроена на подписание со мной нового контракта, что, чтобы задобрить меня, даже наняла Спайка Ли[154] сделать фильм о событиях до предстоящего поединка. Чтобы взбесить всех, я решил наговорить Спайку для этого фильма разного дерьма.
– Все это делается специально против нас, – сказал я. – Мы с Доном – двое черных парней из гетто, мы напористы, действуем решительно, и не всем нравится, что мы говорим. Мы не настроены предвзято к белым, мы просто отстаиваем интересы черных.
Я сам не воспринимал всерьез собственные слова. Я просто забавлялся, блин.
– Когда черные парни добиваются успеха, вдруг меняются правила, чтобы закрыть им дорогу, – добавил Дон. Когда HBO продемонстрировала для журналистов эту часть фильма, это вызвало у них возмущение. Поставленная задача была выполнена.
Но я сполна заплатил за свой союз с Доном. Хью МакИлванни, знаменитый шотландский спортивный обозреватель, заявил, что именно мои отношения с Кингом явились причиной моего поражения в поединке с Дагласом:
– Из всех факторов, способствовавших падению Тайсона, наиболее губительным, пожалуй, был его союз с Доном Кингом, который провоцировал низложение практически всех боксеров, с которыми он был связан.
И он был абсолютно прав. Дон отравлял, был очень токсичен. Он подавлял всех, кто находился радом с ним. Он поступал так намеренно. Когда я связался с ним, меня внесли в черный список. Он предоставил мне полную свободу, я мог вести себя совершенно по-детски. Все видели, что я не собирался уходить от Дона, поэтому все, что я пытался сделать, встречало сопротивление.
На пресс-конференции до поединка я произносил совершенно бредовые вещи:
– Я – чемпион. А быть чемпионом – это особое состояние духа. Я намерен всегда оставаться чемпионом. Быть счастливым – это просто ощущение, похожее на голод или жажду. Когда люди говорят, что счастливы, это просто слово, которым описывается это ощущение. Когда я решил добиться своей цели, я отказался от всего, даже от мыслей о том, что я счастлив.
Я не был счастливым чемпионом. Я был скроен по другим меркам.
Мне, очевидно, нравилось драться в казино Трампа в Атлантик-Сити. Это был мой третий поединок, организованный здесь, и все три я завершил нокаутом в первом раунде. Я провел удар правой спустя четыре секунды после начала боя, и Стюарт рухнул. Затем я, погонявшись за ним по рингу, вновь отправил его на канвас ударом правой. Я был недостаточно собран, в какой-то момент, промахнувшись, сам полетел на канвас. Но в конце концов я прижал его в углу и за тридцать три секунды до конца раунда отправил в нокдаун ударом левой. Правило трех нокдаунов[155] оставалось в силе, поэтому бой был остановлен.
Когда осмотр Стюарта завершили, я подошел к нему и обнял его.
– Не отчаивайся. Ты хороший боксер. Помни, меня самого побил какой-то дилетант.
Когда я уходил с ринга, Джим Лемпли, комментатор HBO, который вел прямой репортаж, стал задавать мне вопросы. С Ларри Мерчантом я отказался говорить после двух последних поединков.
– Я хотел бы поблагодарить всех моих поклонников, которые смотрели мои бои по HBO, за поддержку меня все эти годы, – перебил я Джима. – Это мой последний бой для HBO, поскольку, полагаю, руководство телекомпании предпочло бы видеть Холифилда вместо меня.
Новой сенсацией в тяжелом весе стал канадский боксер Раддок по прозвищу Бритва. В апреле 1990 года он дрался с Майклом Доуксом[156], и в боксерском мире ходили записи нокаута в том поединке. Я смог посмотреть эту запись, когда ее копию мне показал Алекс Валлау, руководитель отдела спорта телекомпании Эй-би-си.
Доукс выигрывал на протяжении всего поединка, а затем – бац! – Раддок провел один удар и вчистую нокаутировал его. Это был очень впечатляющий, страшный, душераздирающий, просто потрясающий нокаут.
– Что вы думаете? – спросил меня Алекс.
Актер из меня тот еще, поэтому я просто откинулся на спинку кресла и остался невозмутим.
– Ну и что? Я же не Майкл Доукс. Если он рассчитывает на быстрый нокаут, то он ошибается.
Поскольку была достигнута договоренность о поединке Холифилда с Форманом, меня следовало свести еще с кем-нибудь. Поэтому Дон подписал меня на поединок с Раддоком, который должен был состояться в Лас-Вегасе 18 марта 1991 года.
«Б… дь, эти парни просто пытаются прикончить меня. Они выставляют против меня пушки главного калибра», – думал я.
С начала января я приступил к интенсивным тренировкам. Однажды у меня в гостях в лагере был Том Патти, мой бывший сосед в доме у Каса. Мы смотрели телевизор, показывали один из поединков Раддока, и я увидел брешь в его защите.
– Я намерен убить этого парня, – сказал я Тому.
Я знал, что Раддок был опасным панчером, но я также видел, что был для него слишком подвижной целью. У него не было возможности как следует попасть в меня ударами.
Фактически мы начали драться за несколько дней до официального начала поединка, это произошло на пресс-конференции до боя в отеле «Сентчери плаза» в Лос-Анджелесе. Мы позировали для фотографов лицом к лицу, и я сказал Раддоку, что собираюсь сделать его своей девкой. Бритва попытался приблизиться ко мне, изображая крутого парня, и Энтони Питтс оттолкнул его. Я возразил: «Нет, пусть он подойдет поближе, чтобы лучше проявить себя!» Я знал, что в уличной драке смогу побить его. Телохранители Бритвы хотели вмешаться, но там было не протолкнуться.
Мы отправились в аэропорт, чтобы попасть на самолет обратно в Лас-Вегас. Оказалось, что Бритве с его командой тоже надо было на этот же рейс. Когда мы туда добрались, Рори забыл в машине телефон, и Энтони пошел, чтобы забрать его у Исидора, нашего водителя. Когда Энтони возвращался, спускаясь вниз по лестнице, люди Раддока, поднимавшиеся вверх, преградили ему путь.
У Раддока было два телохранителя-близнеца, и один из них, Кевин Али, сказал: «О-о, ты думаешь, что ты крутой?» Он показал Энтони свой уоки-токи: «А ты хоть знаешь, для чего это?» Он встал подступать к Энтони, и Энтони ударил его. Но Исидор, заметив скандал, взбежал по лестнице и схватил Энтони.
– Исидор, зачем ты хватаешь меня? – спросил Энтони. – Хватай этого ублюдка!
Затем вмешались службы безопасности аэропорта и предотвратили драку. Вернувшись в зал ожидания, Энтони рассказал мне о том, что произошло. Когда мы сели в самолет, я увидел, что они должны были сидеть за нами, поэтому я отправил своих парней в хвостовой отсек. Весь полет я бросал в Раддока виноградинками. На всякий случай мы заранее позвонили, и вся наша команда, весь тренировочный лагерь, все мои спарринг-партнеры – все встречали нас в аэропорту в готовности вмешаться, если ситуация выйдет из-под контроля. Но ничего не произошло.
Когда мы в день поединка появились в отеле «Мираж», люди Раддока встретили нас перед раздевалками, и Кевин Али начал говорить Энтони какие-то гадости.
Когда мы в день поединка появились в отеле «Мираж», люди Раддока встретили нас перед раздевалками, и Кевин Али начал говорить Энтони какие-то гадости.
– Эй, ты, слушай сюда, – прервал его Энтони. – Я не курю, и сигареты не стреляю[157], но вот тебя я застрелю! Я замочу всю твою е… ную семейку, и тебя, и твоего брата, и твою мать! Я убью всех твоих ублюдков, и мне совершенно насрать на тебя!
Джон Хорн услышал выкрики Энтони и потянул его в сторону:
– Эй, приятель, это ведь не ты выходишь сегодня вечером на ринг. Ты будешь за рингом. Если Майк выиграет этот бой, эти подонки могут что-нибудь устроить, так что будь наготове.
В Лас-Вегасе этим вечером было прохладно, а мы дрались на открытом воздухе перед огромной толпой в шестнадцать тысяч человек. Я вышел на ринг в полосатом бело-зеленом спортивном костюме и лыжной шапочке. Я был первым боксером, вышедшим на ринг в городской одежде.
Раддок выглядел взволнованным, он усиленно дышал. Для него настала игра по-взрослому. Я знал, что он сразу же набросится на меня, он слишком нервничал. Через несколько секунд после начала поединка я потряс его ударом правой. Он выбросил в ответ несколько тяжелых ударов, но я был неуловим. Во втором раунде он упал после удара левой, но это был скользящий удар, похоже, он просто запнулся о мою ногу. Тяжелыми ударами по корпусу я здорово сбил ему темп. Он не мог попасть в меня, и к третьему раунду уже начал клинчевать, спасая свою жизнь. Мне удался великолепный ответный левый хук за десять секунд до конца раунда, и он упал.
Я выигрывал каждый раунд. В шестом Раддок, казалось, внезапно проснулся и выбросил град сильных ударов. Я только покачал головой на это. Когда он попал правой в челюсть, я похлопал себя по ней, побуждая его вновь броситься на меня. Безответно принимая эти удары, я, должно быть, дезорганизовал его, потому что в седьмом раунде ошеломил его левым хуком в челюсть. Еще четыре удара, и он, зашатавшись, оперся спиной о канаты. Ричард Стил рванулся вперед и остановил бой, несмотря на то, что Раддок не упал. Думаю, остановка боя была преждевременной, хотя достаточно было еще одного удара – и он бы рухнул.
И тут, не успел я опомниться, как оказался в центре потасовки. Мурад Мухаммед, менеджер Бритвы, свалил моего тренера Ричи на пол и принялся пинать его по голове. Джей Брайт затащил меня в угол, и мы оттуда наблюдали всю эту свалку. Энтони Питтс зашел на ринг, увидел Кевина Али, метавшегося там взад-вперед, и врезал ему с правой. Затем брат Бритвы Делрой попытался ударить Энтони, но тот схватил его и собирался выбросить за канаты, однако вмешалась охрана и остановила его. Делрой висел в воздухе, прижатый к канатам, и бешено пытался удержаться. Пока все это происходило, мой приятель Грег стащил у Кевина Али «Ролекс» и залез к нему в карман, чтобы посмотреть, чем можно еще поживиться. Это было полное сумасшествие.
Было много споров о преждевременном окончании поединка, поэтому мы решили дать Раддоку матч-реванш. Мы находились в офисе Дона на Восточной Шестьдесят девятой улице в Манхэттене, вырабатывали детали второго поединка. Дон с Рори и Джоном был наверху, я – внизу вместе с Энтони, болтая с милой маленькой секретаршей Дона, с которой я спал. Внезапно появился Кевин Али. Он был неплохим братом-мусульманином, но у некоторых братьев-мусульман есть привычка таскать с собой свой мусульманский взгляд на вещи и демонстрировать его везде: в драке, в еде, да где бы то ни было. Итак, Кевин посмотрел на меня и сказал: «О-о, блистательный чемпион! Это был великий бой! Позволь выразить свое уважение. Ты настоящий воин». Затем он указал в сторону Энтони и добавил: «Но его я убью».
– Эй, приятель, я перед тобой, – сказал Энтони. – Тебе, ублюдку, нет нужды через кого-то отправлять мне весточки. Если тебе есть что сказать, говори прямо сейчас.
– Это неизбежно, и нам придется через это пройти. До конца! И мы можем сделать это, черт возьми, прямо здесь и сейчас, – заявил Кевин.
– Это была просто работа, с ней покончено, давайте закроем этот вопрос, блин, – попытался я разрядить обстановку.
– Нет, чемпион, я не могу оставить это просто так, я должен сделать это, – ответил Али.
Он положил свой «дипломат» и пальто, и тут, бац! Энтони врезал ему со всего маху. Они дрались по лестнице, а у Дона лестницу отделяла перегородка, поэтому я фактически не видел, как Кевин спускался вниз, но, словно в мультике, слышал – бум! бум! бум! – каждый шаг. Затем он, будто супергерой, взлетел по лестнице обратно, и они вновь начали спускаться. В это время в офис зашел Грег, прихлебывая из бутылки содовой, и, увидев дерущихся Энтони с Кевином, ударил Кевина бутылкой по голове. Кевин упал, и Грег начал обшаривать его карманы.
– Нет, Грег, нам сейчас ни к чему здесь это дерьмо, – сказал я. – Тебе нужны деньги, ниггер? Нам нельзя грабить этих ублюдков.
Обеспокоенные шумом, Дон, Джон и Рори спустились вниз узнать, что происходит. Али поднялся и стал утверждать, что Энтони ударил его исподтишка.
– Это хрень собачья! – воскликнул я. – Энтони отдыхал, ничего не делал, а этот ублюдок пришел и стал ему угрожать. Энтони просто защищал себя!
Дон вышвырнул Кевина Али из офиса, и тот принялся ходить по улице перед домом. Уезжая, мы видели, что Али еще был там. Водителем у нас в то время был Капитан Джо, один из родоначальников «Нации ислама»[158]. Он знал близнецов Али. Али хотел продолжить драку, но я напомнил ему, что был мусульманский месяц рамадан, то есть время мира и покоя.
– Майк, это мужское дело, – сказал Капитан Джо. – Он не сможет жить по принципам мира и покоя месяца рамадан до тех пор, пока он не почувствует мир и покой в самом себе. Он должен разобраться в этом.
– Ты будешь драться? – спросил Али у Энтони.
– Да, блин! Ты же ведь сам сказал: до конца.
Они оба вышли на тротуар и изготовились, совсем как в видеоигре Rock’ Em Sock’ Em Robots про бойцовских роботов. Энтони сбил Али с ног мощным ударом, а потом по-футбольному дважды пнул его по голове. Он собирался сделать это и в третий раз, когда Рори остановил его:
– Ты убьешь его, приятель!
– Но это же его собственная гребаная идея! – возразил Энтони. – Он сам сказал: «До конца!»
У нас были планы сходить в кино. Энтони переступил через Кевина, мы сели в машину и свинтили. В это время к офису подошел Эл Браверман, легендарный тренер, который работал помощником Дона. Он увидел Али, лежавшего без сознания, побежал в офис, принес бумажные полотенца и воду, привел того в чувство и почистил. Затем вызвали «Скорую помощь». На этом все и завершилось.
Матч-реванш был назначен на 28 июня. У меня было некоторое время до начала сборов в лагере, поэтому я поехал на своем черном «Ламборгини Диабло» из Нью-Йорка в Огайо, посетив кое-какие достопримечательности. Затем вернулся в Лас-Вегас для тренировок. Ричи определил мне строгий режим, который предусматривал комендантский час с семи вечера, чтобы я мог отдохнуть перед своей пробежкой шести миль в пять утра. Мне было скучно. Когда я не тренировался, я большую часть времени смотрел мультфильмы. Иногда ко мне в комнату вламывался Дон.
– Черт побери, Майк, ты собираешься смотреть еще что-нибудь, кроме этих, б… дь, мультиков! – говорил он и включал мне очередной документальный фильм о нацистской Германии. Дон был зациклен на нацистах. У него Гитлер был здесь, Гитлер был там. Он полагал, что евреи были ниггерами из Германии и что фашизм может случиться и с нами, поэтому мы должны извлекать уроки из истории.
У нас в лагере был новый шеф-повар. Прежнего шеф-повара, Эрли, который работал у нас длительное время, Дон уволил за то, что тот якобы таскал мясо через заднюю дверь. Мне это показалось полной фигней. Один из моих телохранителей, Руди Гонсалес, через несколько лет признался племяннику Эрли, что шеф-повар был уволен Доном за отказ класть мне в пищу «волшебный порошок». Он утверждал, что Джон Хорн дал Эрли какой-то порошок, якобы «витамины для выносливости», которые я отказывался принимать. Эрли изучил этот порошок и нашел в нем крохотный кусочек оранжевой капсулы с обозначением то ли «5», то ли «S». Руди, в свою очередь, сверился со Справочником лекарственных средств и обнаружил это обозначение в разделе «таблетки торазина». Думаю, Дон так боялся меня, что пытался лечить меня без моего ведома.
Режим, установленный Ричи, сводил меня с ума. Однажды ночью я разбудил Руди в восемь вечера, мы тайком прокрались в мой «Феррари» и поехали в Лос-Анджелес, чтобы организовать мне встречу ради секса. Руди гнал со скоростью 190 миль в час, и мы домчались до Лос-Анджелеса за два с половиной часа. Я поставил эту практику на регулярную основу, и это стало проявляться в спортзале. Понятное дело, ведь на сон мне оставалось только два часа. Джакетти понятия не имел, почему я выглядел так неубедительно, пока он, наконец, не поймал меня с поличным, обнаружив, что глушители «Феррари» выглядят, как подгоревший зефир.