– Свою маленькую женушку, – язвительно усмехнулась Вика, – которую ты обещал носить на руках и наряжать в самые дорогие тряпки?
– Имелась в виду послушная женушка. Покорная и нежная. А не строптивая и вечно хныкающая хамка! Это кошмар какой-то – за восемь лет, проведенных в Германии, причем не в портовых лавках, а в элитном университете и в одном из бизнес-гигантов, ты так и не вытравила из себя славянские замашки! – Фон Клотц, всерьез разозлившись, последний шов выдернул особенно больно.
Ну, если честно, только сейчас и было больно, до этого бережное снятие швов напоминало девушке слабое пощипывание, но она ведь неженка! Причем все еще очень слабая и болезненная, поэтому, играя этот образ, обязана выть и корчиться от боли.
А от последнего рывка…
От него пора применить тяжелую артиллерию, коей Вика старалась не злоупотреблять – фон Клотц отнюдь не дурак и быстро сообразил бы, что слишком частые обмороки свидетельствуют не о слабости пленницы, а о ее хитрости.
И тогда – добро пожаловать с дусей в койку!
Поэтому сознание Вика теряла редко и только в подходящих ситуациях. Вот как теперь, например.
Она сильно втянула в себя воздух, затем словно поперхнулась им, закатила глаза и неуклюже, как и полагается в настоящем обмороке, свалилась со стула.
– Опять! – зарычал фон Клотц, склонившись над пленницей. – Как мне это все надоело! Не думал, что эта девчонка окажется такой хилой! Уже почти десять дней, как она в моем доме, а я никак не могу приступить к своей главной задаче – зачатию наследника! А может, не дожидаться, пока Викхен окрепнет? – задумчиво проговорил он, и девушка почувствовала, как его рука скользнула под блузку и сдавила грудь. – Находиться рядом с таким роскошным молодым телом и не овладеть им… Я больше не могу… Не могу… Не умрет же она, в конце концов, от этого еще никто не умирал…
О-о… Кажется, доигралась ты, Викуся. Вот что значит отсутствие опыта в общении с мужчинами!
Да и мужчин настоящих, если честно, в твоей жизни не было. Первым стал однокурсник по университету – блондинчик Клаус. Они поехали тогда студенческой компашкой к морю, ну и…
С Клаусом роман длился до самого окончания университета, они весело проводили время, все было в целом неплохо.
Но и все. Неплохо, приятно, но вполне можно и обойтись друг без друга.
Так что расстались они друзьями.
Потом было несколько таких же вялотекущих отношений с ровесниками, и тоже без особой страсти. Весело, приятно, цветы, шампанское, скучно, пока-пока.
И именно на этом своем опыте сексуальной жизни и основывался план девушки по удержанию фон Клотца на расстоянии.
Он же сам позиционировал себя как чуткого и страстного любовника, который ни в коем случае не будет насиловать бесчувственное тело!
Так почему сейчас уже обе его руки шарят по бесчувственному телу, срывают блузку, расстегивают джинсы?!
Почему он дышит все тяжелее и тяжелее, зачем его губы впиваются в ее рот, кому он бормочет страстные слова?!
Зачем он коленом раздвигает ей ноги?!
Что делать? Очнуться и заорать? Попытаться отбиться, сбросить его с себя?
Нет, не надо. Терпи. Ведь сопротивление жертвы возбуждает насильника еще больше.
А так – пусть терзает безжизненное тело…
Но как же трудно сдерживаться! Мама, мамочка!!!
Ты не женщина, ты вялый овсяный кисель. Ты – улитка без домика. Ты…
Фон Клотц отстранился.
– Не могу! Словно с куклой резиновой! Дьявол, надо все-таки девчонку побыстрее на ноги поставить. А возьму-ка я ее на прогулку в лес! Во-первых, свежим воздухом подышит, а во-вторых… Природа, цветочки, на полянку ее отведу красивую, пикник так устроим, вина выпьем. Ей ведь в таком состоянии много вина и не понадобится, полбокала – и девушка готова на все! А для зачатия полбокала не страшно. Ну а потом – потом ей понравится, и Викхен перестанет капризничать. Решено, завтра же идем в лес! – Он привел себя и пленницу в порядок, застегнул все пуговицы на блузке и осторожно похлопал девушку по щекам: – Викхен! Малышка, очнись! Прости своего Фрицци за эту боль, она была последней! Я снял все швы, больше тревожить твою милую головку не буду!
Ишь как заворковал опять! А ведь последнее время только раздраженно морщился и рычал в ответ на малейшие проявления слабости. Нежности и участия хватило ровно на пять дней.
Хлопки по щекам стали интенсивнее, они уже почти подошли к той грани, за которой меняли название на пощечины.
– Викхен! Да очнись же ты! Викхен!
Пора. Девушка болезненно поморщилась и застонала:
– Мм-м… Больно…
– Где больно? Неужели все еще голова?
– Щекам больно! – пожаловалась Вика, открывая глаза. – Зачем ты меня бьешь? Мне и так плохо! И тело все болит, наверное, ударилась при падении. Хотя нет… постой… – Она нахмурилась, прислушиваясь к своим ощущениям. – Грудь болит, словно ее тискали. Ты… – Так, глаза пошире, в них – искреннее неверие, ужас перед случившимся. Хорошо бы еще слезу подогнать, но она ведь училась не в театральном институте, на юрфаке технике сценических рыданий не учат. – Ты… меня… изнасиловал?!
– Никто тебя не насиловал, – пробурчал фон Клотц, помогая пленнице подняться. – Я же говорил тебе – я не ублюдок…
– Спорное утверждение.
– Прекрати язвить! А то передумаю и не возьму тебя завтра на пикник.
– Куда?
– На пикник. Решил вот выгулять тебя по лесу, может, хоть немного порозовеешь, окрепнешь от свежего воздуха, а то вон какая бледная немочь! Лето уже заканчивается, август, скоро будет не до прогулок.
– А раньше что же не выгуливал? – угрюмо поинтересовалась Вика.
– А раньше боялся, что тебя надо будет на руках по лесу таскать. Ты же и двух шагов ступить не могла без опоры.
– И сейчас не могу, говорила же – меня шатает!
– Говорила. Но я слышу, как ты ходишь по комнате – мой кабинет расположен под твоей спальней, – и отметил, что ты шагаешь довольно уверенно.
Для тебя две новости, Вика, – хорошая и плохая. С какой начать?
Плохая – ты, Вика, дура. Да-да, классическая такая тупица. Забыла, что твоя светелка находится на втором этаже дома, а значит, внизу имеется какое-то помещение. Откуда слышно, как ты скачешь той самой горной козочкой.
Но именно в том помещении и надо искать компьютер, и это – хорошая новость!
– Ну, что молчишь? – усмехнулся фон Клотц.
– А что я должна сказать?
– Да в принципе ничего. Сейчас тебе принесут ужин, а завтра утром готовься к лесной прогулке. Тебе понравится, вот увидишь!
Еще и подмигивает, самодовольная скотина!
Глава 23
После ужина, проходившего теперь обязательно в компании Фридриха, Вика, пошатываясь, побрела в сторону лестницы, ведущей в ее личную камеру. Ах да – конечно же, в спальню.
С решетками и замком, который невозможно открыть изнутри…
– И опять – ни «спасибо», ни «спокойной ночи»! – О спину смачно шлепнулся очередной комок сарказма. – Когда же ты станешь хоть чуточку воспитаннее, милая Викхен?
– Когда вернусь в соответствующее общество, – огрызнулась девушка, сосредоточившись на максимально правдоподобной имитации одышки и тремора конечностей.
Неплохо бы, конечно, присесть на ступеньке так на четвертой и, тяжело дыша, прижать руку к сердцу. Зачем? Так ведь оно так бьется в груди, что может и выскочить ненароком.
Но – увы! – после ее бодрого топота по комнате фон Клотц этому актерскому этюду не поверит.
Так что продолжаем путь, цепляясь за перила, словно за спасательный круг.
– Ложись спать пораньше! – крикнул вслед Фридрих. – Ты должна хорошо отдохнуть перед завтрашней прогулкой! А то с такой скоростью мы дальше трех метров в лес не углубимся.
– Так захвати инвалидную коляску!
– Ничего, сама справишься. Спокойной ночи, моя маленькая!
– Обильной диареи, мой пупсик!
Пупсик пробурчал под нос что-то явно не литературное и злобно гаркнул по-русски (на этом языке он говорил уже вполне прилично, без того жуткого акцента, который имелся восемь лет назад):
– Василий! Поднимись и запри дверь за Викторией! Потом вернешь ключ мне!
– С удовольствием!
– Насчет удовольствия мы вроде все прояснили, верно? И вам с Прохором по-прежнему дороги ваши гениталии, которых вы запросто лишитесь в случае несанкционированного доступа к телу моей гостьи?
– И чего так заковыристо выражаться? – проворчал рыжий тощий Василий, напоминавший Вике хорька (причем не только из-за своей юркости, запах тоже соответствовал). – Можно ж просто сказать: тронете девку – яйца вырву.
– Можно и так, – усмехнулся фон Клотц, направляясь в кабинет.
Василий в три прыжка догнал Вику и поплелся следом, сопя ей в спину. И прилипнув к спине (вернее, чуть ниже) вязким взглядом.
Что заставило девушку ускорить движение, тем более что фон Клотц уже ушел и разыгрывать немощь было не перед кем.
Во всяком случае, точно не перед этим хорьком, вызывавшим у Вики гадливое чувство.
Что заставило девушку ускорить движение, тем более что фон Клотц уже ушел и разыгрывать немощь было не перед кем.
Во всяком случае, точно не перед этим хорьком, вызывавшим у Вики гадливое чувство.
Второй помощник фон Клотца, коренастый угрюмый Прохор, тоже не ассоциировался у пленницы с прелестным медвежонком. Скорее с бородавочником.
И оба представителя фауны постоянно ощупывали девушку похотливыми взглядами, просто облапали всю, пусть и визуально.
Так что шторы на своем окне Вика теперь задергивала с максимальной тщательностью, не оставляя ни малейшей щелочки. И наличию решетки даже радовалась, ведь она видела здоровенные приставные лестницы во дворе, с помощью которых легко добраться до окон второго этажа.
Кто его знает, что придет в вечно не мытые башки этой парочки, если фон Клотц решит отлучиться по своим делам?
Хотя главное дело, по его собственному признанию, сейчас было здесь, на этом лесном хуторе, перестроенном из обычной охотничьей заимки.
Родственничек с радостью сообщил девушке о том, что следствие по ее делу прекращено в связи с гибелью основных действующих лиц. И что мать с братом два дня назад улетели домой, смирившись с неизбежным – ведь Вика действительно пропала, а в том доме, где нашли обугленное тело, обнаружили и остатки ее вещей, в том числе и мобильный телефон. Аппарат пострадал от огня, но в криминалистической лаборатории удалось восстановить SIM-карту, после чего сомнений не осталось – это телефон Виктории Демидовой.
В общем, никто ее искать не будет…
Так что хватит упрямиться, а надо, как в той поговорке, расслабиться и постараться получить удовольствие, тем более что его, удовольствие, душка Фрицци гарантировал.
Сопение за спиной усилилось, и смрадное дыхание Васятки достигло не только носа девушки, но и щеки. И уха.
Еще минута – и слюна закапает.
Сия сладостная перспектива оказалась весьма мобилизующей. И посылающей желание поактерствовать в глубокую… гм, погреб, в общем.
Так что последние два метра до своей комнаты Вика преодолела весьма шустро. А оказавшись внутри, еще и стул к двери придвинула сразу после щелчка запираемого замка. Так, для спокойствия. Пусть будет.
Пару минут постояла у двери, прислушиваясь к топоту хорька, спешившего выполнить приказ хозяина. Вот внизу хлопнула дверь кабинета, недолгий бубнеж, дверь снова хлопнула – все, Васисуалий убрался. Они с Прохором жили в небольшом домишке для прислуги, в хозяйских апартаментах ночью им было запрещено появляться.
Тем более что ночью у парней было чем заняться – охрана хутора тоже вменялась им в обязанность.
Хотя ни Василий, ни Прохор особо не напрягались по этому поводу – они выпускали на ночь ротвейлеров из загона и спокойно дрыхли.
Потому что ни человек, ни зверь не рискнет сунуться за ограду, внутри которой рыскают четыре мощных злобных пса.
Вика, не включая свет (чтобы ее нельзя было рассмотреть снаружи), подошла к окну и с тоской всмотрелась в ночь. Та ответила ей насмешливым взглядом луны, освещавшей монолитную в темноте лесную чащу и угрюмый силуэт ближайшего горного склона.
Никакого другого, кроме луны, источника света не было. Даже звезды прятались за облачным покрывалом, изредка выглядывая сквозь прорехи.
Завтра. Завтра она убежит. Как она это сделает, Вика не знала. Но в том, что сбежит, была абсолютно уверена.
Но куда?!
Куда бежать? В какую сторону? Где находится если не ближайший населенный пункт, то хотя бы дорога? Ведь толком подготовиться к побегу Вика не успела, слишком мало времени прошло. Ей удалось стащить и припрятать только коробок спичек и складной нож.
Так что ни о каком длительном переходе и речи быть не может – без оружия и припасов она долго не протянет.
Девушка прижалась разгоряченным лбом к оконному стеклу и с отчаянной надеждой, до рези в глазах, снова всмотрелась в ночной мрак.
Ну пожалуйста! Хоть лучик, хоть отблеск, хоть намек!
Намек на человеческое присутствие…
Хоть кто-нибудь, помогите!!!
И вдруг…
Вика вздрогнула и отшатнулась от окна, чтобы через мгновение прижаться к стеклу с еще большей силой, жадно вглядываясь в сторону горного склона.
Потому что именно там только что мигнул свет. Словно кто-то зажег на секунду фонарик.
Может, показалось?
Она неотрывно смотрела в ту сторону, не замечая струящихся по щекам слез. Сначала – слез радости, слез надежды, а спустя несколько мучительно долгих минут – слез отчаяния…
Но вот холодный голубоватый свет, похожий на огонек газовой горелки, снова мигнул из той же точки. Раз, другой, третий…
Он словно звал: я здесь, рядом, иди ко мне, я помогу!
– Спасибо, – всхлипнула Вика, запоминая направление. – Я иду.
Глава 24
– Ну что же, – фон Клотц придирчиво осмотрел пленницу с ног до головы, – оделась ты вполне подходяще, вот только эта кофта с капюшоном зачем? Сегодня будет очень тепло, даже жарко, ты запаришься.
– Во-первых, это не кофта с капюшоном, а байка, – проворчала Вика, – а во-вторых, меня знобит. К тому же в лесу полно мошкары и прочей кровососущей гадости, и я не хочу потом чесаться всю ночь.
– Я тебе помогу, – мурлыкнул Фридрих.
– В чем, интересно?
– Чесаться помогу. Ночью. В труднодоступных местах.
– Обойдусь как-нибудь сама.
– Не придется. Чесаться не придется, потому что у нас есть вот это. – Мужчина вытащил из кармана баллончик с репеллентом. – В лесу я нас опшикаю, и ни один комар не сможет добраться до твоей нежной кожи, моя дорогая. Да и мне не хотелось бы подставлять им голую спину.
– А ты что? – образцово-показательно насторожилась Вика (она ведь не знает планов фон Клотца, в обмороке была, ага). – Собрался по лесу с голым торсом разгуливать?
– Да, позагорать было бы неплохо, – усмехнулся Фридрих.
– В лесу?! Под деревьями?
– Ну почему под деревьями, мы с тобой будем отдыхать на прелестной полянке, среди цветов и высокой травы. Там так уютно, тебе понравится. – К концу фразы голос мужчины стал обволакивающе мягким и воркующим, а в глазах заплескался лубрикант.
М-да, судя по всему, действовать придется в режиме цейтнота – Фрицци настроен весьма решительно. А у нее из средств самообороны только перочинный ножик, спрятанный в одном из многочисленных карманов широких полотняных брючат.
Но ничего, там что-нибудь придумаем. Главное, не сбиться с направления, указанного ночным лучом.
А для этого придется в темпе передвигаться по лесу, причем по густому и явно труднопроходимому. Чем, собственно, и был обусловлен выбор одежды: плотные полотняные брюки, трикотажная майка, байка с капюшоном, позволяющая уберечь волосы от цеплючих веток, хлопковые носки и… тапочки?
Вика пошаркала уютной меховой тапкой с розовым помпоном и вопросительно посмотрела на фон Клотца:
– А что насчет обуви? Мне в этом в лес идти?
– Ну что ты! – улыбнулся он. – Для прогулок по лесу я припас более подходящую обувь. Идем.
– Ну идем. – Вика глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, окинула прощальным (и никаких сомнений, именно прощальным!) взглядом комнату и решительно вышла вслед за фон Клотцем.
Который сразу направился к входной двери.
– А мы что, разве не будем завтракать? – удивленно приподняла брови девушка. – Тогда, боюсь, я долго не протяну. Вернее, далеко не смогу идти. У меня и так голова кружится!
– Ничего, – усмехнулся Фридрих, – дойдешь. Это не очень далеко, не волнуйся. Зато там я накрою превосходный стол. – Он кивнул на большую плетеную корзину для пикника, из-под крышки которой торчало горлышко бутылки с вином. – Я все утро готовился, тебе понравится, вот увидишь! Так что переобувайся и – вперед!
– Во что переобуваться? – Девушка с сомнением осмотрела несколько пар мужской обуви размера эдак сорок третьего – сорок четвертого. – Вот в эти лыжи?!
– Ох ты! – звучно шлепнул себя по лбу фон Клотц (жаль, что не молотком). – Вот растяпа! Я ведь был уверен, что принес их из своей комнаты! Подожди, я сейчас!
Он почти бегом направился вверх по лестнице, хлопнула дверь его спальни (расположенной, к счастью, в противоположном от комнаты Вики крыле дома), и спустя несколько мгновений фон Клотц с топотом вернулся, зажав в руке пару женских кроссовок.
– Вот, – отдуваясь, гордо пропыхтел он, – я их еще в Германии купил, только там можно найти по-настоящему прочную и удобную обувь.
– Так почему хранишь у себя, а не поставил в мой шкаф?
– Когда поумнеешь – тогда и поставлю. А пока и домашних тапок достаточно, в них точно не рискнешь сбежать. Впрочем, – Фридрих насмешливо осмотрел хрупкую фигурку пленницы, – ты и так не рискнешь. Во всяком случае, пока.
– Почему это? – упрямо поджала губы девушка.
– Потому что не знаешь, куда идти. А на самоубийцу, при всей твоей упертости, ты не похожа.
«Ну почему же не знаю – теперь знаю».