«Ну почему же не знаю – теперь знаю».
Но озвучивать эту мысль Вика не стала, сосредоточившись на примерке кроссовок.
Следовало отдать фон Клотцу должное – и одежду, и обувь он подбирал точно по размеру. Кроссовки мягко обняли ногу, создав для стопы максимально комфортные условия. В них смело можно было прошагать не один километр.
– Ну как? – поинтересовался Фридрих, внимательно наблюдая за процессом переобувания. – Подошли?
– Да.
– Нигде не давит, не трет?
– Нет, все прекрасно. Ты угадал размер.
– Потому что я знаю о тебе все, моя маленькая Викхен. И в твоих же интересах прекратить наконец злить своего Фрицци и стать милой и послушной. Ты не пожалеешь, я умею быть ласковым и нежным.
– Только благодушен он, как весенний скорпион, – проворчала Вика на русском.
– Ты что, стихи пишешь?
– Нет, это в какой-то телепрограмме слышала. Но прямо про тебя написано, если честно.
– Ну-ну, – покачал головой фон Клотц, – не угомонишься никак, значит? Да куда ты денешься, глупышка!
«В горы».
– Ладно, идем, а то солнце уже вон как высоко, скоро припекать начнет.
Он подхватил корзинку и открыл дверь, галантно пропуская девушку вперед.
Впервые за десять дней Вика шагнула за порог своей тюрьмы.
И буквально задохнулась от свежего лесного воздуха, ослепла от яркого света солнца, оглохла от щебета…
Ни фига, оглохла она не от щебета птиц, а от яростного, захлебывающегося лая беснующихся за сеткой вольера ротвейлеров.
Зверюги метались вдоль досадного препятствия, мешавшего им добраться до жертвы, и в их красных глазках пылало только одно желание – загрызть! Сейчас!! Немедленно!!!
– Хороши, правда? – На плечо девушки легла тяжелая мужская ладонь.
– Что же в них хорошего? Натасканные на убийство машины.
– Вот именно! Никого, кроме нас с парнями, не признают. И пытаться приручить их – занятие изначально бесполезное и опасное. Учти. – И он легонько щелкнул Вику по носу.
«А я и не собираюсь. Потому что не вернусь сюда больше».
– Но когда ты со мной – ничего не бойся. Они не тронут. Вернее, я не позволю. А теперь – в путь! У нас с тобой сегодня намечается чудесный день!
– Надеюсь.
– Да? – Фон Клотц победно улыбнулся и обнял девушку покрепче. – Вот и правильно, вот и умница. Давай тогда поторопимся.
– Не могу. Ноги дрожат. И голова кружится.
– Ничего, потихоньку-полегоньку, шажок за шажком, дышим глубоко, просто пьем этот вкусный свежий воздух, набираемся сил! Вот так, вот так!
И он практически понес Вику сначала по присыпанной песком дорожке, потом – за ворота, услужливо распахнутые глумливо ухмылявшимся Прохором.
Метров сто они прошли по неширокой грунтовке, плотно утрамбованной колесами тяжелых джипов, стоявших сейчас во дворе. Вика старательно заплетала ноги в косу и все сильнее висла на руке спутника, но тот словно не чувствовал тяжести, окрыленный ближайшей перспективой.
И если фон Клотц только что не облизывался от предвкушения, то девушку такой напор не радовал. Ну вот совсем. Ну ни капельки.
Хорошо хоть за направлением особо следить не надо было, оно услужливо шагало рядом по ровной дороге.
А потом они свернули в лес. И к огромному облегчению Вики – в нужную сторону. Вот только гора, на которой ее ждал ночной лучик, спряталась за густыми кронами деревьев.
Но она была здесь, совсем недалеко, и это придавало девушке сил.
Глава 25
В глубь леса они действительно прошли совсем недалеко, метров двести-триста, причем двигались по узенькой, явно недавно протоптанной тропинке – трава под ногами хоть и прижалась к земле, но еще не высохла.
Не надо было быть экстрасенсом, чтобы угадать – какой именно лось проложил этот путь.
Собственно, лось и не скрывал своего авторства:
– Я эту полянку случайно обнаружил, когда лес прочесывал.
– А зачем ты его прочесывал – лохматый слишком, что ли? – пропыхтела Вика, прислонившись к услужливо подставившей шершавый бок сосне.
– О, моя Викхен снова шутит! – осклабился фон Клотц. – Действует свежий воздух, отлично действует! Что же касается прочесывания – да собаки себя неспокойно вели пару дней назад, всю ночь брехали.
– Помню, как же, – буркнула девушка, – я только под утро смогла уснуть. Потом весь день мутило, и голова еще больше болела.
– Да никто тогда в доме не спал, – поморщился Фридрих. – Похоже, зверь какой-то бродил вокруг дома, Василий утром примятую траву обнаружил. И следы, на волчьи похожие.
– Волчьи? – Вика невольно поежилась и опасливо оглянулась по сторонам. – Тогда что мы тут делаем? Что-то никакого ружья я не наблюдаю!
– Не беспокойся, никого здесь нет. Мы с парнями тогда все вокруг обшарили в радиусе двух километров – ничего. И никого. Видимо, незваный гость понял, что с моими псами лучше не связываться, – самоуверенно усмехнулся фон Клотц, отодвигая преградившие путь густые еловые лапы. – Зато я нашел вот это чудо. Добро пожаловать, моя дорогая, в райский уголок!
Он действительно был райским, этот уголок. Вернее, кружок. Нет, овал.
Впрочем, форма поляны не имела значения, главным здесь было наполнение этой формы.
От которого даже сосредоточенная на побеге Вика невольно ахнула.
Это не могло быть настоящим, подобная красота осталась только на картинах Шишкина и Левитана. А в жизни природу давно изнасиловала двуногая прямоходящая особь, именуемая человеком. Во всяком случае, до сих пор Вика не встречала такого места на земле, где не имелось бы следов жизнедеятельности человека. В парке, в лесу и даже в заповедной зоне обязательно найдется фантик от жвачки или пустая бутылка. Не говоря уже о пивных банках и окурках.
И даже если вокруг было чистенько и вылизано, как в парках Европы, красота этих парков являлась заслугой ландшафтных дизайнеров, а не фантазерки-природы.
А здесь…
Здесь деревья чуть-чуть расступились, раздвинули густые кроны, разрешив солнечному свету добраться до земли. Позволив этим двоим, свету и земле, наслаждаться друг другом снова и снова. Встречаться утром и расставаться после заката.
А от взаимной любви обычно рождаются красивые дети.
Очень много таких детишек играло сейчас на поляне с ветром, пряталось в густой траве, шепталось и хихикало о чем-то девичьем, собравшись в кружок.
Они были красивые, эти лесные цветы. Синие, желтые, лиловые, красные – голова кружилась от этого буйства красок. И от аромата…
– Ну, как тебе? – Зашелестевший прямо в ухо мужской голос мгновенно выдернул Вику из озера эйфории, а опустившиеся на плечи тяжелые ладони заставили вздрогнуть. – Красиво здесь, правда?
– Очень, – еле слышно произнесла девушка, ощутив усиливающуюся дрожь ладоней.
Ой-ой… А времени-то совсем нет.
– Я когда увидел это место, – хрипло продолжил фон Клотц, – сразу представил, как сладко будет любить тебя на этом живом ковре. И какое красивое дитя мы тут зачнем!
Так, пора срочно принимать охлаждающие страсть меры!
А что может быть противнее вздорного бабского визга?
– Какое еще дитя?! – Побольше капризного скрипа, вспомни, как звучит пенопласт на стекле. – Ты совсем с ума сошел? Я сейчас сознание потеряю от голода, а он опять за свое! Самец – он и есть самец! Я вообще не понимаю, зачем вам, мужикам, большая голова, если все равно всеми вашими действиями руководит маленькая!
– Какая еще маленькая? – слегка офонарел немец.
– Головка!
– Фу, Викхен, – поморщился фон Клотц, отлипая от девушки, – какая же ты все-таки грубая и не романтичная! Такая красота вокруг, все буквально дышит негой и страстью, а ты…
– А я, – продолжила нудить Вика, – еле на ногах стою, если кто не заметил. И сил на ахи-охи по поводу цветочков у меня нет.
– Ну что же. – Мужчина подхватил стоявшую у ног корзину и направился к выбежавшей на середину поляны изящной березке. – Давай приступим к восстановлению твоих сил. Может, потом ты все же сможешь оценить всю прелесть и красоту этого места.
– Может, и смогу, – пробурчала пленница, с трудом ковыляя следом. – Но не гарантирую.
– Садись вот сюда. – Фридрих вытащил из корзины покрывало и расстелил его под березкой. – Отдохни, а я пока стол накрою.
– Ты что, еще и стол прихватил? Складной, что ли?
– Викхен, – усмехнулся фон Клотц, – не пытайся показаться глупее, чем есть. Ты, я вижу, все еще не спрятала свои иголки? Может, хватит колоться? Просто закрой глаза и слушай лес, я тебя позову, когда все будет готово.
Что готово? Ложе любви? Или напиток любви? Интересно, он что-нибудь в вино подмешал или рассчитывает на обычное действие алкоголя?
Любопытно, конечно, но вот проверять экспериментальным путем почему-то не хочется.
Но делать-то что? Что?!
Собрать цветов и попытаться забить немца букетом? Поможет, если только в середину букета камень засунуть, а вот камней-то подходящих, эдаких орудий пролетариата – увесистых булыжников, – вокруг и не наблюдается.
Поймать пчелу и сунуть ему в штаны? Так пчелку жалко, хорошее насекомое, трудолюбивое, зачем ей видеть перед смертью всякие гадости. И не факт, что бедняга сможет с перепугу ужалить прямо в гадость…
Вика прислонилась спиной к белому стволу и сквозь полуприкрытые веки снова и снова осматривала полянку. Ну, может, хоть палка какая-то тут есть? Нет, не ветка, нам дубина нужна попрочнее. Голова у Фрицци крепкая, веткой разве что эффекта «Мурашки-антистресс» добьешься.
А надо – антисознание. Чтобы отключился дойч часика так на два, а еще лучше – на три.
Что? Навсегда отключить?
Нет, не надо. Убивать Вика никого не хотела. Ведь с этим потом жить…
К тому же фон Клотц, хоть и был изначально виновен в том, что Вика оказалась в одном самолете с Портновым, спас ее от омерзительной участи.
В общем, его надо просто вырубить.
Ага. Просто. Только вот как?!
– Викхен! – Возбужденно-радостный голос немца грубо прервал лихорадочные поиски средства нанесения тяжких телесных повреждений обладателю голоса. – Просыпайся! У меня все готово!
Девушка нехотя открыла глаза и едва удержалась от изумленного возгласа.
Он что, все это умудрился поместить в одну корзину? Но как?!
Еда – ладно, хлеб и сыр здесь нарезал. И фрукты, и овощи, и копченое мясо – тоже понятно. Но фарфоровые изящные тарелки? Но кофейник? Но бокалы? Но накрахмаленные салфетки, в конце концов?! Как он умудрился не примять их напыщенность?
И как врожденный аристократизм уживается в этом человеке с расчетливой жестокостью?
– Ну, – фон Клотц наполнил бокалы золотистым вином, – давай выпьем. За нас с тобой.
– Давай сначала поедим, – жалобно простонала Вика, схватившись за виски, – а то меня мгновенно унесет даже от половины бокала.
– Не унесет, – мурлыкнул немец, придвигаясь поближе. – А унесет – я подхвачу. Пей, моя девочка, пей.
– Сначала ты.
– Почему? – искренне удивился Фридрих. А затем понимающе усмехнулся: – Ты что, думаешь, что я что-то подсыпал в вино?
– Почему нет? От тебя всего можно ожидать.
– Ну когда же ты поймешь, что мне не надо прибегать к подобным уловкам, потому что все равно ты будешь моей.
И он залпом выпил свое вино, запрокинув при этом голову.
Очень удобно запрокинув.
Для удара бутылкой по этой самой голове.
Глава 26
В общем, пока разум перепуганной курицей метался по полянке, истерично кудахча: «Шеф, мы пропали!» – в бой вступило подсознание. А может, инстинкт самосохранения, Вика не успела понять.
Да и какая разница, кто из этих бравых парней заставил ее руку ловко цапнуть опустошенную едва ли на четверть бутылку вина и обрушить сосуд с божественным нектаром прямо на лоб фон Клотца.
Смачно так хряснуть, с фейерверком брызг и осколков стекла. Не исключено, что в составе фейерверка были и искры из глаз немца – бамц получился знатный.
Вика взвизгнула и отбросила в сторону оставшееся в руках горлышко бутылки, с ужасом глядя на медленно заваливающегося на бок фон Клотца.
Успевшего только сдавленно булькнуть, подавившись последним глотком вина. А потом он захрипел, удивление в глазах сменилось пустотой, глаза закатились, и дальнейшее их поведение скрылось за захлопнувшимися шторками век.
Но… почему так много крови?! Она что, умудрилась бутылкой проломить фон Клотцу череп? Причем не тонкий висок, а толстенную лобную кость?!
И сейчас вместе с кровью потечет мозг?..
А значит, она все-таки стала убийцей.
От этой мысли ноги, которым выпала в предстоящем забеге через лес главная роль, повели себя самым гадким и предательским образом – тупо отнялись. Они лежали неподвижными гусеницами и подчиняться приказам убийцы отказывались.
Да и самой преступнице было, если честно, не до побега сейчас. Она загипнотизированным кроликом смотрела на увеличивающуюся лужу крови вокруг головы Фридриха. И на страшную рану на лбу.
И на…
Тихий стон прервал самобичевание на самом пике раскаяния. Потом стон сменился сдавленным ругательством, и вот уже веки задрожали, готовясь открыться.
Вика взвизгнула еще громче и, сдернув с ноги кроссовку, со всей дури врезала рифленой подошвой по многострадальному лбу, мгновенно забыв свои недавние страдания.
Немец икнул и снова отправился в блаженное небытие.
– Вот ведь кретинка! – проворчала Вика, вытирая перепачканную кровью кроссовку о траву. – Да разве металлическую башку Фрицци пробьешь какой-то жалкой бутылкой вина! Это просто кожу ему рассекло стеклом, вот и залился кровью, как недорезанный свин. А я сижу тут, сопли раскаяния пускаю! Да никакая холера этого гада не возьмет, а вот мне несладко придется, если он потом меня все же поймает! Надо принять превентивные меры безопасности.
Еще как надо! Вряд ли подошва кроссовки нанесла дойчу больший урон, нежели бутылка. Он вырубился скорее от боли, потому что удар пришелся на свежую рану.
А значит, герр фон Клотц скоро очнется. И будет очень, очень зол.
И только надежная фиксация пациента поможет выиграть существенную фору.
Вика лихорадочно оглянулась, подыскивая подходящий фиксирующий материал. Ничего. Ни одной веревочки вокруг.
А вот если бы они были в тропическом лесу, под рукой оказалась бы куча лиан самой разной толщины – выбирай любую!
Ага, и змей тоже куча, причем разной толщины и длины – выбирай любую!
Здесь, наверное, тоже гадюки имеются, но не в таком количестве все же. А самая главная гадюка, вернее, гадюк, валяется сейчас у ее ног и вот-вот очнется!!!
Ну, и чего ты носом захлюпала? Чего губы распустила и реветь приготовилась? Веревочек нет? А чем тебе ремень фон Клотца не подходит? И рубашка на нем вон какая хорошая, из плотной джинсовой ткани. Давай, курица, действуй!
Вика в последний раз шмыгнула носом и принялась действовать.
Спустя десять минут она выпрямилась и с удовлетворением осмотрела результат своих усилий.
А что, очень даже неплохо получилось!
У ее ног на боку лежал туго спеленутый фон Клотц, пока, к счастью, так и не пришедший в сознание. Его ноги были стянуты ремнем, руки Вика перекинула за спину и связала с помощью рубашки, разрезанной конфискованным у немца ножом.
Остатки рубашки девушка свернула в плотный комок и затолкала родственничку в рот.
Хотя поначалу она собиралась делать кляп из носков душки Фрицци, но потом сочла это глумлением над пленным, противоречащим Венской конвенции по правам человека.
Ну все, теперь у нее точно будет пара часов форы, а может, и больше – все зависит от того, когда подручные фон Клотца хватятся своего шефа и пойдут его искать.
Если только шеф не освободится самостоятельно. Но вроде не должен, она очень старалась.
Звери? Да кто его тронет днем? Вот ночью – есть вероятность, но до ночи немца должны освободить.
А она к этому времени будет уже далеко. И не одна.
Во всяком случае, очень хотелось в это верить.
Что? Тот или те, кто посылал сигналы фонарем, уже могли уйти? И вообще, с чего ты взяла, что это были именно сигналы и именно тебе? Может, туристы какие или охотники дорогу себе подсвечивали.
Ну и пусть! Даже если это и так – эти туристы или охотники ведь куда-то шли? И дорога, которую они подсвечивали, никуда не делась, верно? И если ее найти, то она, дорога, обязательно куда-нибудь выведет.
Туда, где есть люди. И средства связи.
Ладно, хватит рассуждать, собирайся давай! А то фон Клотц сейчас очнется и увидит, в какую сторону ты ушла.
Вот именно для этих целей и были выбраны брючата с кучей карманов – руки ведь желательно оставить свободными, а воду и пару бутербродов куда-то положить надо. И большой складной нож, конфискованный у фон Клотца, составит дружную компанию маленькому перочинному, уже сидевшему в одном из карманов.
Так, что еще есть в корзине у душки Фрицци? О, зажигалка – отлично! Салфетки? Пригодятся. Минуточку, а это что, тяжеленькое такое, на самом дне корзинки?
Уау! Суперски!
Вика едва не запрыгала от радости, вытащив самодовольно поблескивающий пистолет Макарова. Проверила обойму – полная!
Ну все, теперь нам не страшен ни серый волк, ни двуногий волк! И спасибо Винсенту, маминому мужу, за науку обращения с оружием. Они со Славкой немало времени провели в стрелковом тире, обучаясь под чутким руководством Винса меткой стрельбе.
И, между прочим, научились, все выстрелы не выходили за пределы восьмого круга.
Рассовав по карманам припасы и оружие, девушка посмотрела вверх, отыскивая в прорехе крон путеводную гору.
Ага, вот она. Ну что же, в путь!
Вика несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая рвущееся из груди сердце, и, не оглядываясь на связанное тело своего тюремщика, уверенно зашагала в выбранном направлении.
И не заметила яростно прищуренных глаз очнувшегося немца, следивших за ней до тех пор, пока силуэт девушки не скрылся за деревьями.
Глава 27
Образовавшийся миллионы лет назад ориентир почти сразу спрятался за злокозненно сомкнувшимися древесными кронами, но топографическим идиотизмом Вика не страдала и направление обычно держала хорошо. Прочно так, ухватисто, за самый корешок верткого хвоста, чтобы суетящееся и отчаянно пытавшееся освободиться направление не смогло вырваться и сбежать.