Был ли у налетчика четкий план? Вряд ли. Он даже не знал, где какие помещения расположены. Сняв лук и колчан со стрелами, он пробрался к слуховому окну и убедился, что оно не заперто. Дальше чердак. На минуту Кирилл замер. Закрыл глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Конечно, он не видел так, как видят кошки, но очертания предметов различал. Люк на чердаке тоже оказался не запертым. Ошибка охранников. Чердак, на удивление, был чистым, он это заметил, как только свет из люка попал внутрь. Тут стояло много стеллажей с папками разной толщины. Ступени, ведущие вниз, оказались очень скрипучими. На его счастье, у узкой лестницы имелись перила. Он взялся за них, поджал ноги и так, не касаясь скрипучих ступеней, спустился в узкий коридор. Слева стена, справа две двери, дальше еще одна лестница, ведущая на первый этаж, откуда доносился запах жареной рыбы. Скоро жена позовет хозяина на ужин. Времени не очень много. Кирилл достал из-за пояса маленький топорик. Еще у него была веревка и нож. Огнестрельное оружие на такие дела он не брал. Тишина — залог успеха. Он приоткрыл первую дверь. В комнате горела настольная лампа, экран включенного компьютера. И никого. Следующая дверь привела его к цели. Метрах в трех от входа на диване сидел мужчина и смотрел телевизор. Рядом, у правой руки, лежал пистолет. Все верно. Их кто-то предупредил. И этим кто-то мог быть только Зураб. Врываться рискованно, для размаха нет места. Дверь низкая, придется пригибаться. Решение он принял за одну секунду — встал на колени, толкнул дверь и метнул топорик.
Шансы жертвы равнялись нулю. Судаков успел лишь повернуть голову, и топор застрял у него во лбу, едва не разломив череп пополам. Кирилл тихо вернулся на чердак, выбрался на крышу. Вниз он спустился по водосточной трубе и приготовил стрелу для выстрела, уперев оперенье в тетиву. Он не собирался уходить. Четверо преследователей против одного — много. Он обошел дом и присел на углу, откуда было видно крыльцо. Лучший способ остаться невидимкой — воспользоваться паникой, когда срабатывают инстинкты, а не разум. И оказался прав. Через десять минут окно второго этажа открылось и раздался раздирающий женский вопль: «Убили! Убили! Убили!» Трое охранников с разных сторон вынырнули из темноты, оказались в свете фонаря перед крыльцом и ворвались в дом. Но все же дисциплина сработала, один остался. Тот, что стоял у калитки. С главного поста не уходят ни при каких обстоятельствах. Итак, три стороны свободны.
Кирилл обошел дом, накинул веревку на верхний выступ забора, вскарабкался, подтянул веревку и спрыгнул вниз. До машины он добежал за несколько секунд. Двигатель уже был включен, дверца открыта. «Фольксваген» сорвался с места. Еще через десять минут Кирилл звонил Зурабу.
* * *Метелкину надоело ждать. Сумасшедший грузин ходил из угла в угол комнаты и кусал себе ногти.
— Он не позвонит, Зураб. Его хлопнули. Или он вообще решил отстать от тебя.
— Такие не отстают, Женечка. Я понял, что этому уроду позарез нужны бабки, он их получит любым путем. И я ему их отдам. Мне еще пожить охота. Вы с Диком привыкли к приключениям. Я же читал твои книги. Ты наполовину приврал, но в них и правда есть. Все дела через суд проходили. Большинство заслуг вы себе приписали ради пиара. Кто же возражает? Есть великий сыщик Журавлев, он же Шерлок Холмс, и есть придурковатый мент Марецкий, он же инспектор Лестрейд. Таковы законы жанра. Но здесь дело обстоит по-другому. Журавлеву некого искать. Нашли меня, его и остальных. С нас требуют долг, и я считаю, что лучше его отдать. Полмиллиона — большие деньги. Решил, что я ими сорю? Нет. Но я вижу, кому надо отдать, а кого можно кинуть. Храпову я денег не отдам, он зажрался. Его свои же скоро уберут. Ты думаешь, там наверху не знают о его делишках? Все знают. Терпели, сколько могли. У самих рыльце в пушку. Но надо знать предел. А этот не знает.
— Уверен? — хмыкнул Метелкин. — Он же других за собой потащит.
— Тоже мне, детектив! Простых вещей не понимаешь. Человеку плохо стало. Скорая не успела. Помер. От вскрытия родственники отказались. Сердечником был. Страдал. Финал закономерен. Таких шишек под суд не отдают. А ты будто вчера родился. Ментовских генералов сажать — одно, а чиновников уровня министра нельзя. Куда же смотрел премьер? Это же каста неприкасаемых.
Раздался звонок, Зураб подпрыгнул на месте.
— Он. Точно он.
— Наконец-то. И чего ты дергаешься? Ждал же звонка — тебе позвонили. Сними трубку.
Зураб услышал знакомый хриплый бас:
— Я твое поручение выполнил. Сейчас сядешь в машину и привезешь деньги в Серебряный бор, на правый берег. Там есть база отдыха «Сатурн», перед ней свернешь налево. Упрешься в развилку, я перезвоню. Вперед, дружок.
Зураб услышал гудки, не успев ничего сказать. Впрочем, у него не было вопросов.
— Мужик врет! Он не мог достать Судакова.
Метелкин встал, поправил кожаную куртку и взял мотоциклетный шлем с забралом.
— А ты позвони этому Судакову.
Зураб набрал номер. Ответила плачущая женщина, не способная ничего сказать. Кто-то перехватил у нее трубку, послышался резкий мужской голос:
— Кто говорит?
— Это портной Константина Витальевича, если вы понимаете.
— Его больше нет. Заглохните все. Скоро здесь менты будут.
— Понял.
Зураб побледнел.
— Судаков подох. Циклоп сказал правду.
— Вот это я понимаю! — воскликнул Метелкин. — Такой герой мне и нужен. Сказал — сделал. Поехали, чудо в перьях. Кейс с деньгами не забудь. У меня терпения нет, хочу увидеть монстра своими глазами.
— Дурачок ты, Женечка. Ты же не в зрительном зале, где можно попкорн жрать, пока людям на экране глотки режут.
Объяснять Метелкину дорогу не пришлось, он знал Москву и область лучше таксистов-ветеранов. Получил ориентир и вперед. Мощный мотоцикл до пункта назначения долетел быстро. На развилке встали. Лес темный, в три стороны разбегаются узкие кривые колеи от машин. Сплошные кочки и ухабы. Дорожки проделали путешественники и любители пикников. Рядом река, но там в купальный сезон приткнуться негде, сплошные палатки и костры, вот все и ищут уединения в лесной чаще.
Телефон зазвонил через пять минут.
— Похоже, он нас видит, — сказал Метелкин. — Не мог так рано нас ждать.
— Какая разница, — отмахнулся Зураб. — Может, у меня машина не на ходу, попросил приятеля подбросить… Кто его увидит в такой темени. Да и кого ему бояться.
Он взял трубку:
— Я уже здесь.
— Езжай по центральной дороге, пока не упрешься в шлагбаум. Дальше пешком. Увидишь фонарь на дереве, там я тебя жду.
Зураб убрал телефон.
— Перестраховщик!
— А ты не вызываешь доверия, Зурик. Поехали.
Через полкилометра уперлись в шлагбаум.
— А теперь так, Зурик. Бери кейс и иди прямо. Я пойду лесом. Ночь лунная, авось не заблудимся.
Метелкин закатил мотоцикл в кустарник и пошел вдоль опушки, спотыкаясь о пни. Минут через пять лес кончился. Перед глазами репортера-детектива раскинулась огромная поляна, посреди которой стоял вековой дуб. На одном из сучьев висел фонарь. До дерева метров двадцать. Далековато. Выйти из леса Метелкин не мог. Он видел лишь контуры двух мужчин. Один высокий, другой пониже. Появился Зураб с кейсом и направился к центру поляны. Метелкин присел на корточки, снял крышку с объектива. Даже при большом увеличении, равном биноклю, он не мог рассмотреть лиц, а хуже всего, не мог ничего слышать.
Вот Зураб подошел к мужчинам, положил кейс на землю, открыл его и показал деньги. Тот, что поменьше, проверил купюры, а тот, что повыше, перекинул веревку через сук и накинул Зурабу петлю на шею. Несчастный грузин даже не сопротивлялся. Здоровяк что-то ему говорил. Похоже, приговор зачитывал. Метелкин щелкал. До него еще не доходило, что происходит, срабатывал инстинкт репортера. Но когда перекинутую веревку подтянули и он увидел болтающееся в воздухе тело Зураба, выронил фотоаппарат и что было сил рванул назад. Пока он добирался до мотоцикла, раз десять падал, порвал куртку, лицо от веток и пней спасал шлем.
Метелкин трясущимися руками вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель и вылетел на дорогу на заднем колесе, как на пришпоренном коне. Мотоцикл ревел, прыгал по кочкам, скорость возрастала, и лишь инстинкт помогал маневрировать. Из леса совершенно неожиданно вынырнула машина. Затормозив, перекрыла дорогу. Столкновение стало неизбежным. На огромной скорости мотоцикл врезался в отливающий серебром автомобиль. Метелкина выкинуло из седла. Он пролетел по воздуху не меньше семи метров и угодил в кустарник. Опять его спас шлем. Не чувствуя боли, вскочил на ноги, бросился бежать дальше через лес и наконец оказался на берегу реки, заросшей камышом. Не раздумывая, он бросился в воду и нырнул. Очутившись на поверхности, понял, что плыть не может, у него не осталось сил.
4
10 июня, 2 часа ночи
Криминалист Несемейный всегда высказывался жестко. Более двадцати лет опыта позволяли ему быть категоричным.
— Убийца к погибшему не подходил, товарищ подполковник. Ковер и медвежья шкура чистые, следов нет. Топор он метнул от двери. Точность поразительная. В руке жертвы пистолет, но он даже поднять его не успел. Вопрос решился за один хлопок в ладоши. Бац и готово.
— Кто вызывал бригаду?
— Кто-то из охранников Судакова позвонил дежурному по городу. Убитый — один из наших бывших. Подполковник Константин Витальевич Судаков. Вы его знали. Все лицо залито кровью, опознать нелегко. Обнаружила его жена. Сейчас ее валерьянкой откачивают. Поговорите пока с охранником, он один остался, остальные разбежались. Очевидно, нелегалы или тоже из бывших.
Марецкий еще раз бросил взгляд на кровавую картину. От лица убитого и впрямь мало чего осталось. Шкура белого медведя в крови, стена в брызгах, словно на нее краску из ведра выплеснули. Подполковника передернуло, и он вышел из комнаты. Телохранитель стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Похоже, парень понимал, во что влип, и врать не будет.
— Где-то я тебя уже видел.
— Верно, товарищ подполковник. Я помощником у Судакова служил. Отряд быстрого реагирования возглавлял. Когда Константина Витальевича отстранили, я тоже уволился.
— Кого он так разозлил?
— Без понятия. На чердаке картотека человек на двести. Убийца уходил через чердак, ящики и стеллажи видел. Они расположены по алфавиту и не заперты. Ни одно досье не пропало. Если он не взял папку с компроматом на себя, не было смысла убивать Судакова. С бывшим полковником еще сторговаться можно, а попади документы к вам… И вот еще что удивительно. Никто из его клиентуры не знал, что его уволили. Удостоверение он так и не сдал. Его боялись по-настоящему. Не знаю, кто мог так рискнуть.
— Все верно говоришь. Но как вы ловкача пропустили?
— Понятия не имею. Забор около трех метров. По гребню проведена колючка под током, ее не срежешь. Замкнет — свет везде погаснет. Сработает генератор. А это тревога. Нас тут было четверо. Трое ушли. Они еще действующие, замараться боятся.
Марецкий строго глянул на охранника:
— Подземных коммуникаций нет?
— Точно нет. Главное, что Судаков ждал кого-то. Нам велел занять боевые позиции. Мы были начеку, а ни черта не видели. Невидимка прошел. На чердаке рама из слухового окна вынута. Мешала. На соплях держалась. Но как он на крышу залез? По водосточной трубе? Засекли бы.
— Ты же говорил, что он уходил по крыше.
— Это да. Я у крыльца засел. Дверь не открывалась. А потом хозяйка через окно второго этажа из спальни вопить начала: «Убили! Убили! Убили!» Все рванули в дом, тут-то он и ушел. Во дворе только один оставался, у калитки.
— А ток?
— Не знаю. Всякого повидал, но тут чудеса какие-то.
— Пойди-ка проверь напряжение. Найди все щитки, а я с хозяйкой поговорю.
Женщину успокаивал лейтенант Добрушин. Она уже не билась в конвульсиях, только иногда вздрагивала, ей тут же наливали воды. Марецкий присел рядом на диван. Гостиная была ярко освещена.
— Я знаю, кто на нас беду накликал, — низким голосом сказала женщина и достала из сумочки буклет. — Вот эта ведьма. На вид невинная, сама чистота. В особнячке на Остоженке принимает. Сто долларов за сеанс берет.
— И что она вам сказала?
— Якобы голос Кости из преисподней услышала. Меня она никогда не видела, да и я ее тоже. Но мужа и меня по имени называла. Сказала, что он мертвый. И цвет наших обоев видела, и медвежьи шкуры, и кровь. Я примчалась домой, а Костя живой. Я ему все рассказала. Он лишь посмеялся надо мной, а сам охрану усилил. Сегодня на рыбалку ездил. Ничего не произошло. Я даже успокоилась.
— А как вы эту колдунью нашли?
— Буклетик в почтовый ящик бросили. Я ко всяким таким штукам серьезно отношусь. Люблю загадки. А этой не поверила, уж больно молоденькая. Лет двадцать пять, не больше. И ведет себя странно. Точнее, обычно, без пафоса. Рожи страшные не строит, говорит четко, понятно. Через паузу. Будто кого-то слушает, а потом повторяет.
— Мы эту девушку проверим. Надо бы узнать, кому еще клали буклеты в ящик. И в Москве, и за городом?
Стоящий рядом лейтенант записывал в блокнот слова подполковника.
— Вы сказали, что муж был на рыбалке. В это время в дом приходили посторонние?
— В дом — нет. Приходил какой-то шибздик. Так, ни рыба ни мясо. Перерасход электроэнергии проверял. Посмотрел счетчики и ушел. В дом не заходил. Одет в спецовку.
— Кто за ним наблюдал? — поинтересовался Добрушин.
— Я. Обычный мужик. Охрана с мужем уехала.
— Вы отходили от мастера? — спросил Марецкий.
— На несколько секунд. Он воды попросил.
— Хорошо. Пока достаточно.
Марецкий вышел во двор и закурил. К нему присоединился криминалист.
— В ручку топорища свинец залит.
— И что это значит? В наше время топор уже не оружие, Николай Николаич. Смешно.
— В зонах, на лесоповале, свинец трудно добыть, там стальные клинья вбивают. А на воле и свинца хватает. Руку он за колючкой набил. Оттого и забор ему не помеха.
Вернулся охранник.
— Он вынул предохранители и вернул пробки на место. Те, что на колючку идут. Остальные в норме. Все работает.
— Дело непростенькое, — вздохнул подполковник. — С подготовочкой пришли и выполнили чисто. Проверьте-ка чердак, ребятки, и крышу. Особенно тылы. Там и вовсе освещения нет.
Марецкий не собирался вести это дело. Напишет отчет и скинет областной прокуратуре, здесь их территория. К тому же он сам вел дело против Судакова и с большим удовольствием посадил бы его. Не получилось. Высокое руководство решило историю замять, Судакова попросту уволили. У всех уже поперек горла были оборотни в погонах. Ментов люди боялись больше бандитов. Устали.
Компания о продажных ментах сходила на нет. Милиция стала именовать себя полицией, продажные начальнички, сами же проводившие реформу, избавились от грамотных честных ребят, которым нечем было делиться с руководством, они мзду не брали. Остались те, кто уважал руководство и нес свои скромные подношения в ментовский общак. Реформа есть реформа!
Марецкий сел в машину и уехал. Его сопровождал лейтенант Добрушин.
— Ты получил задание от Сквознова?
— Да. Кстати, он звонил. Выехал в Москву, завтра доложит обстановку. Висельника звали Аркадий Антонович Витепаж. В сообществе с главбухом и начальником УГРо они сняли кассу НИИ. Паспорт главбуха Витепаж использовал, чтобы смыться в Адлер, а из Адлера в Москву вернулся под своим именем. Здесь и разбазарил свою долю.
— Начальник УГРо, говоришь?
— Ну вы знаете Юру. Он давить начал, признания получил, свидетелей нет. Прокурор области отказался дать санкцию на его арест. Судьи под ним ходят, пошумели и разошлись. Обычная картина. Необычно то, что и жена нашего висельника сбежала. А может, от позора уехала. В Москве-то ее не было, это точно. Я покрутился среди девочек в баре. Витепажа многие обхаживали. Денег не жалел. Рубаха-парень. Один эпизод мне запомнился, от него цепочка потянулась. За пару дней до самоубийства Батон привел в бар девушку. Сидели минут десять. Не шлюха, но очень красивая телка. Он ей кого-то показывал. Похоже, на смотрины приводил. Девочки поняли, что такая краля Батону не по зубам. Батон — наводчик, клиентов он подбирает не для себя. Командировочных вербует для игры в карты, а потом сводит с шулерами. Клиента раздевают до нитки. Но зачем он натравил на Витепажа девчонку, этого никто не понял. Второй звоночек звякнул на следующий день. Аркаша с этой же блондинкой пришел в бар около полуночи. Оба поддатые. Тут и приметка обнаружилась. И кем? Барменом, который держит язык за зубами. У красотки мочки ушей порваны. Она их клипсами прикрывала, но по пьянке одну потеряла. Бармен велел Ляльке проследить за ними. Ляля — местная королева среди ночных бабочек и уже бывала в номере Аркаши. Утром блондинка упорхнула. Девочки говорят, будто она ни при чем. Если бы клиент ее интересовал в плане грабежа, то не пила бы и клипсы не теряла. И потом, она могла бы использовать грим, парик, очки, но она не пряталась, очень яркая. По зодиаку, скорее всего, Овен. Они не любят грим, им самоуверенности хватает. Это мнение девушек, а они в таких вещах толк знают. И все же главной заботой для нас остается Батон. Знают его все, но где живет и откуда приехал, никто не слышал. Вроде бы зовут Зураб, грузин. Все.
— Придется найти этого Зураба. Надо бы установить наблюдение за барменом. Кому-то он стучит обо всем увиденном. А как же девочки с тобой так разговорились?
— Обещал им сыворотку от СПИДа.
Тут даже Марецкий рассмеялся.
5
Уже рассвело