– Вам известно о той роли, которую сыграл адвокат Ведищев в том уголовном деле против вашего брата?
– Конечно... Он же нашей матери звонил, даже деньги предлагал, когда Витальку посадили... еще на предварительном следствии, до приговора... Я хоть и девчонкой была, а помню... такое не забывается.
– Вы, значит, знали их всех – всех свидетелей... Они все мертвы, их убили. – Катя глянула на доктора Прохорова: а ты что молчишь, здоровяк? Что воды в рот набрал? – Полину Каротееву – ту прямо в больнице, в отделении, которым ваш брат заведует. А адвоката убили в момент вашей встречи с ним. Неужели случайной встречи?
– Не случайной, – за сестру ответил доктор Прохоров. – Наташа, скажи как есть.
– Я в электронной почте Гаврилова обнаружила письмо от Ведищева, он предлагал встретиться в том ресторане. Мы там с Валькой и сами частенько бывали и вообще там и познакомились. И я поняла, что... он, адвокат, туда захаживает, его можно там встретить.
– Электронную почту просматривали наши сотрудники, – сказала Катя. И тут же вспомнила – нет, доступ к почте, по словам Чалова, закрыт, потому что Гаврилов – федеральный чиновник высокого ранга... – Какой адрес почты?
– Тот, что у него в мобильнике был, мы переписывались иногда на ходу, и я знала пароль.
– Вы знали пароль его почты?
– Да. Я его подсмотрела.
– А то письмо... какая там была дата? – спросила Катя.
– Не помню, но Валька к тому времени уже... он откинул коньки. – Перчик хрипло засмеялась. – Вот подонок... он слинял на тот свет... слинял от меня.
– Значит, то письмо от адвоката Ведищева пришло на электронный адрес уже после смерти Гаврилова? – уточнила Катя.
Что-то тут не вяжется... Она лжет... А в телефоне Гаврилова все было стерто, он сам стер все контакты...
– Вы знали не только свидетелей по тому делу, но и... о том, что Гаврилов – убийца подростка Жени Лазарева, вы тоже знали?
– Всегда. Брат матери рассказал на свидании, а она нам, а потом, когда я приехала к нему в колонию... меня пускать не хотели, но я прорвалась... мать уже умирала тогда... Виталька рассказал и мне.
– Но вы же... вы же считались невестой Гаврилова, он собирался жениться... Как же вы с ним... зная, что он... что из-за него ваш брат...
Наталья Литте, Перчик, сидела на полу, скрестив ноги, и глаза ее горели... Кате снова стало страшно – брат и сестра, она одна против них двоих...
– Ты хотела по-человечески со мной говорить, капитан... Вот я и пытаюсь. – Перчик не спускала с Кати глаз.
– Я тоже. Ладно, пока оставим Гаврилова и ваши с ним отношения. – Катя сглотнула. – Вернемся к адвокату Ведищеву. Что вы от него хотели?
– Ничего. Может, просто взглянуть на него поближе... Богатый, холеный... дядечка такой... Завелся с пол-оборота, мне и делать-то ничего не пришлось.
– Значит, вы встретились там, в японском ресторане, случайно?
– Повторяю, я узнала, что он там бывает, но чтобы конкретно... я его там не стерегла, я просто туда тоже захаживала по старой памяти. И так получилось, я зашла, а он там.
– И? Что произошло дальше?
– Он попросил у меня закурить... нет, спросил, где курительная комната.
– И сразу завелся, вы говорите? – Катя вспомнила встречу с адвокатом в музее. Да, этот пожилой господин, кажется, никогда не комплексовал, не стеснялся, а сам рвался в атаку. – И что случилось потом?
– Мы поболтали в курилке. Потом он пригласил меня выпить... проехать с ним в другое, более приятное место. В японском ресторане ему, как и мне, показалось уныло.
– Но был не вечер, время было обеденное.
– Вот именно... А мужик уже настроился на интим. – Перчик запустила наманикюренные пальчики в старый вытертый ковер на полу. – Ну что ты стоишь столбом? – обратилась она к брату. – Видишь, все зря... даже если по-человечески разговаривать, все равно веры нет... веры нет никакой... Скажи ей хоть ты, что я его не убивала.
– Она не убивала, – произнес доктор Прохоров.
– Никого из них? – Катя сидела на диване, казалось, что набитом камнями.
– Никого из них. – Перчик царапала ковер. – Я только его хотела убить. Его одного, для этого и познакомилась с ним. И внешность себе изменила. Видишь, какая я теперь? Таких они любят... с такими показаться везде можно, не зазорно, так они считают.
– Вы про Валентина Гаврилова? – спросила Катя. – Нет, Наташа, так не пойдет. Пожалуйста, сначала об адвокате, как вы провели день.
– Он предложил проехать на Маяковку... точнее, на улицу, где Дом кино. Там крутой такой офисный центр и на седьмом этаже французский винный бар. Вино разное папашки-толстосумы дегустируют. Мы приехали, но машину припарковать там не удалось, все забито, тогда Ведищев обратился к охраннику насчет подземного паркинга, но тот его просто послал – мол, мало ли что ты на «Бентли», старикан, тут только для своих парковка. И тогда он... он разозлился, сказал, что днем в городе черт знает что, уйма машин, и мы проехали дальше, там стройка и опять же полно машин, но между зданиями – между забором стройки и стеной – место освободилось, кто-то отчалил, и он сразу туда втиснулся, место занял. И мы пошли с ним назад, к офисному центру, поднялись на лифте в бар и сидели примерно час.
– И о чем у вас шла речь? – спросила Катя.
– Он болтал о том о сем... ну как они все начинают – искусство, Каннский фестиваль, закрытая вечеринка... какие у тебя глаза... А я... я сидела и думала: что делать? Я его тоже изучала и... По всему, я его ненавидеть должна. Как мать, она их всех ненавидела, всех... Виталий, он ведь у нее любимым сыном был, старшим, а мы с Денисом уж потом... Надо ненавидеть, так матерью нам, младшим, завещано, а я... Я сидела там, смотрела на него и... болтливый старикан, надушенный такой... смеется, улыбается... и прямо пыжится весь из себя, хочет что-то приятное тебе сделать – удивить, поразить... Вино заказал безумно дорогое. Целую бутылку, не пожадничал. И я выпила с ним и... не знаю, никакой ненависти, ничего... понимаешь? Ничего, никакой ненависти, никакой злости, я сидела там и глазами хлопала, как дура... слушала его, а потом ему позвонили.
– Позвонили?
– Да, и он сказал, что... он спустится вниз, мол, с кем-то ему надо встретиться. Это, мол, недолго, он быстро. И я осталась за столиком в баре... с бутылкой вина.
– А кто ему звонил?
– Понятия не имею.
– Но вы что-то слышали?
– Нет, в баре музыка играла, да и зачем мне было подслушивать, о чем он там боронит... с кем... я ведь проблему решала, что мне делать, как с ним дальше быть – ну вот, встретились, и я его увидела... старичка... а что дальше...
– И что потом?
– Я сидела, курила, бутылку допила. Кстати, братишка, я бы и сейчас тоже выпила чуток. – Перчик обернулась к доктору Прохорову.
– Нет, – сказал он.
– Мне легче станет, ты же знаешь.
– Тебе уже достаточно, сейчас нужна трезвая голова. Неужели не понимаешь?
«У нее проблемы с алкоголем, – подумала Катя. – Алкоголичка... Но заострять на этом внимание сейчас лишнее, и спрашивать об этом, любопытство проявлять... это может все испортить».
– Вы его не дождались там, в баре? – спросила она.
– Подумала, что и этот... этот тоже слинял от меня. Я подумала, что он уехал. Взбесилась, конечно. Но за вино он расплатился и... Чего ж было там дольше сидеть? Я спустилась и пошла... я пошла по улице. Ну, в том направлении. Честное слово, я думала, что он давно уехал, но увидела его тачку – она там втиснута, как в расселину, между забором и стеной, – виден только багажник, там двери еле-еле можно было открыть, когда мы припарковались и вылезали оттуда. И я... я подошла, думаю, какого черта – он там в прохладе кондиционера с кем-то так долго балаболить устроился. Сначала я ничего не увидела – стекла затемненные, а потом, когда подошла близко, наклонилась... Он сидел за рулем. Я сразу поняла... что с ним... какой он... дохлый...
– Она приехала ко мне домой, – сказал доктор Прохоров. – Я понимаю, мы для вас никакие не свидетели, но я клянусь вам, что она приехала ко мне, и весь вечер была тут, и утро, и день, и рассказала мне все. А мне нужно было в больницу на работу, и когда я туда уже почти доехал, позвонила медсестра и сообщила об убийстве Полины... той женщины, которую наш брат Виталий... он ее любил, матери даже как-то сказал, что они поженятся... В общем, я повернул назад, я должен был вернуться к Наташе, потому что знал – рано или поздно вы... кто-то из ваших за нами явится.
Пауза. Что-то слишком долгая пауза. Нет, Катя не растеряла свои вопросы и замечания, просто она решала для себя...
– Вы сказали, что хотели убить Гаврилова, только его?
– Я в этом матери нашей поклялась. Она с меня, девчонки, клятву взяла перед смертью, что я с ним рассчитаюсь.
– Только с ним одним? – повторила Катя.
– Да, он убийца, это все из-за него. Они, все остальные, никогда бы на такое сами не пошли... и адвокат, и судьиха... На фига им это нужно без денег. Он, Валька, и его отец денег им пообещали, чтобы Валькину задницу прикрыть. И чтобы потом все это наружу не выплыло. Вы видели его по телику? Видели, чего он достиг? Он ведь большего хотел. А тут старое убийство камнем на дно тянет...
– Так почему же вы его не убили? Столько времени знакомы, близки... у вас тысяча возможностей была рассчитаться с ним.
– Миллион возможностей.
– Но почему вы не убили?
Перчик молчала, платиновые спутанные локоны закрывали ее лицо.
– Потому что он смертельно заболел? – спросила Катя. – Да? Вы пожалели его?
– Нет! Никогда я его не жалела! – Перчик ударила кулаком по полу. – Это вам Денис наплел про меня? – Она метнула горящий взор в сторону брата. – Я хотела, чтобы мы сделали это вместе, чтобы он помог мне... одна я... я боялась и... Я просто боялась, что не смогу, что у меня сил не хватит прикончить его. Разве это легко... легко убить человека? Но он... чертов доктор... тоже мне, брат... тряпка, слюнтяй. – Перчик всхлипнула. – Интеллигент занюханный, трус... клятва Гиппократа... жизнь дороже всего... жизнь человеческая... Это все он, он меня удерживал, он медлил, он запрещал мне, а я... каждый вечер, когда мы с Валькой ложились в постель, я мечтала прикончить его.
– Но все же не убили, – сказала Катя.
– Я тоже тряпка, слабак... я пить от этого начала... а Валька заболел. Последние три месяца он был такой жалкий... Но все равно я...
– Гаврилов распорядился своей жизнью сам. Скажите, а он так и не догадался, кто вы, чья вы сестра?
– Нет. При нем я всегда была Наталья Литте – девочка из туманной Эстонии. А он звал меня Перчик. До самого конца.
– Больше не хотите мне ничего рассказать? – спросила Катя.
– Лучше задавайте вопросы.
– У вас есть машина, Наташа?
– Нет.
– Мы легко можем это проверить.
– Я же говорю – у меня нет никакой машины. Денег не накопила на тачку.
– А у вас, доктор?
Доктор Прохоров покачал головой.
«Из Москвы с улицы Гашека до ясногорской больницы без машины долго добираться. Не имея машины, одному не совершить убийство адвоката и убийство Полины. Выходит, что... сестра действовала в Москве, брат в больнице... Оба поклялись матери отомстить... С точки зрения логики – мотив для преступлений налицо и способ их совершения – вдвоем, на пару... Так все и подумают, уже думают, Чалов, наши оперативники... когда узнают, когда все узнают, когда я им позвоню и скажу... доложу... Но Чалов пока занят в Москве, по убийству Ведищева много работы, может, еще что откроется новое, какая-то информация... А тут, в Ясногорске, Гермес сбежал из-под стражи... сбежал в тот самый момент, когда должны были брать анализ ДНК... Черт, у этих двоих тоже необходимо взять анализ ДНК, пока эксперты не уехали. И это я должна обеспечить. Больше некому, Чалов меня сюда послал, чтобы я помогала...»
– Хорошо, что вы рассказали правду. Вы оба. – Катя поднялась на ноги. Она не знала, как относиться к этим своим словам... И к тем мыслям, что бушевали в ней. – А сейчас мы должны проехать в отдел и записать ваши показания.
– Брат Виталька однажды вот так тоже «проехал» в отдел! – процедила Наталья сквозь зубы.
– Ничего подобного, как раз он этого не сделал, он поддался на обман и бросился в бега. Неужели запамятовали? А вот брат ваш, доктор, помнит. Так ведь дело было, доктор? Если бы тогда он пришел в милицию и рассказал всю правду, что это Гаврилов убил, а они при этом присутствовали и пальцем не шевельнули, чтобы спасти мальчика, вызвать «Скорую»... А потом помогали тело в колодце прятать и связывать, когда убедились, что он еще жив, дышит... Он же, Виталий Прохоров, ваш брат, – это он его связал... Поэтому он и правду на следствии не говорил, именно поэтому – скажи об убийстве, и надо рассказывать о том, что и ты делал. Он сначала сам запутался во всем этом – наркотиках, убийстве... А потом они все запутали его, оплели, как паутиной, своей ложью, сговором. А в конце остались лишь камера да веревка... Где он только взял эту веревку там, в тюрьме...
Катя остановилась.
– Такое это дело, что все виноваты, – сказала она, помолчав. – И вы что, тоже хотите добавить свою вину в общий котел? Даже если нет никакой вашей вины?
– Что вы предлагаете? – спросил доктор Прохоров.
– Ехать в отдел и повторить ваши показания следователю прокуратуры. Пока еще не поздно. Пока и вы с сестрой во все это кем-то окончательно не впутаны.
– А если мы откажемся?
– Помните об участи брата. Броситесь в бега? Наступите на те же грабли, что и он?
Катя ждала.
– Наташа, вставай, – сказал доктор Прохоров.
– Не решай за меня!
– Я решил за нас обоих, – твердо произнес он. – Мы поедем и будем надеяться на справедливость.
Глава 46 СТАРЫЕ КОСТИ
Когда патологоанатомы закончили свою работу в морге Первой градской больницы, следователь Чалов и эксперт Сиваков приехали в прокуратуру области. Здесь во внутреннем дворе их дожидался «Бентли» адвоката Ведищева, пригнанный оперативниками с улицы Гашека.
Перегоняли «Бентли» на аварийном тросе, никто из посторонних за руль не садился, как того и требовали правила осмотра.
– Может, передохнешь малость, Валерий Викентьевич? – спросил эксперт Сиваков, сочувственно глядя на Чалова.
– Вы тоже не меньше устали, вместе быстрее осмотрим. – Чалов обошел «Бентли» и открыл дверь со стороны водителя.
Папку с протоколом осмотра он положил на капот.
– Я займусь салоном, вы багажником. – Чалов наклонился к приборной панели. – Кровь тут везде.
– Выходит, отдаете это дело. – Сиваков вздохнул. – Да, жаль...
– Мы переговорили с прокурором, он считает, что так будет лучше, чтобы никаких вопросов потом о...
– Перестраховывается.
– Нет, того закон требует.
– Столько работы проделали, считай, что раскрыли...
– Вы полагаете, что мы раскрыли это дело? – спросил Чалов, осматривая салон, низко нагнувшись.
– Привезут эту девицу Наталью Литте, отыщем братца. – Сиваков сфотографировал багажник.
– Старший опергруппы мне звонил еще в морге – по ее московскому адресу пусто, они взяли квартиру под наблюдение.
– Никуда они не денутся, в общем и целом все сходится на них. – Сиваков присел на корточки и потрогал диски колес. – А диски-то какие тут, мама моя... и вообще авто хоть куда. Что делать-то будете потом с ним, Валерий Викентьевич?
– Пока приобщим к делу в качестве вещдока, поставим в бокс нашего служебного гаража, прокурор распорядился. Не оставлять же ее тут во дворе.
– Я не об этом, машина-то ведь...
– Хотите сказать, что «Бентли» теперь мой? После смерти моего дяди? – Чалов вылез из салона и потянулся к протоколу. – Хотите знать, что я сейчас чувствую? Ничего. Может, еще не осознал своего счастья... И чувства потери особой у меня нет, и горя большого я не испытываю. Он никогда меня не любил, моя дядя Ростик. Отца моего он терпеть не мог. Мать... мою мать, свою сестру, бывало, издевательски попрекал, когда она у него денег занять пыталась. Меня он учил, как жить. Я по молодости слушал его внимательно, а потом слушать перестал и зажил своим умом. Что-то плохо у меня надгробная речь складывается, а?
– Ничего, бывает, это все шок, – опытный эксперт Сиваков закурил. – Ну, каков ваш вывод, коллега?
– Зарезали прямо в машине, судя по крови на лобовом стекле.
– И я того же мнения. Убийца сидел рядом на пассажирском сиденье. И судя по тому, в каком виде мы нашли потерпевшего, тот приготовился со вкусом оттянуться... в прохладе кондиционера. Знойные ласки красотки... Интересно, что эта красотка Наталья расскажет нам, когда ее привезут?
– Если поиски затянутся, боюсь, что допрашивать ее станет уже другой следователь.
– Я вот только одного не могу взять в толк, – Сиваков открыл заднюю дверь «Бентли».
– Чего?
– Это же старые кости. Тот паренек убитый, в колодце утопленный, висельник Виталий Прохоров. Старые кости. Столько лет минуло... И вот из-за этих старых костей вспыхнула такая резня. Или правда, что для мести сроков давности нет?
– Вам не кажется, что все они получили по заслугам? В том числе и Валентин Гаврилов, распорядившийся собой сам?
– Возможно, только уж больно много крови пролилось. Неужели все из-за старых костей?
– Продиктуйте мне, пожалуйста, я запишу, так получится быстрее. – Чалов взял с капота папку с бланком. – Ой, нет, подождите, я позвоню помощнице своей, как там у нее дела?
– У Екатерины-то? Волнуетесь за нее? – Сиваков усмехнулся. – Шустрая она, сто дел в одну минуту сделать порой хочет. У меня от нее аж в глазах порой мельтешит.
– Она обещала позвонить, как там дела продвигаются по убийству Каротеевой. – Чалов снова вернул протокол на капот и достал мобильный. – Одну минуту, коллега.
Глава 47 КАК ТВОЕ ИМЯ, СОЛДАТ?
Конечно, конечно же... Катя рисковала по-крупному, когда они втроем... да, втроем – она и двое подозреваемых, серьезно и основательно подозреваемых в жестоких убийствах... она, сестра и брат Прохоровы покинули квартиру и спустились во двор...
Подошли к машине...
И лишь шорох шагов по асфальту...
Лишь клочок неба над головой между кронами старых тополей...
Гаснет закат...