Застава скрывалась за высоченным забором, защищенным сверху спиралью Бруно. По крайней мере Шергин ее идентифицировал так. Газовый фонарь у ворот, в тусклом свете которого отблескивал колокол, освещал ворота заставы. Старик позвонил, и под заливистый собачий лай гости стали ждать, пока их впустят. Ворота открыла пожилая благообразная женщина.
– Вот, доставили в лучшем виде, – сообщил женщине Дед.
– Меня зовут Лано Батрид, а это мой молодой коллега Олег Шергин, – церемонно представился профессор.
– Я Ведьма, – ответила женщина. – И это не профессия, а имя. Заходите.
– Очень приятно, – галантно поклонился Лано. – И у нас нет эстетики ведьмовства, так что я воспринимаю это слово только как романтическое имя.
Ведьма улыбнулась и пропустила гостей внутрь. Олег, проходя через узкие ворота, легонько качнул колокольчик, который издал печальный звук.
– Несолидная у вас сигнализация, – попытался он пошутить.
– Уже рынду заказали, – строго ответил Иван.
– Баньку с дороги не желаете? – поинтересовалась Ведьма и показала на маленькую деревянную пристройку рядом с двухэтажным кирпичным зданием заставы.
– А потом и на лопату. – Олега почему-то все время тянуло на шутки, он чувствовал себя неловко на заставе.
– На лопату, молодой человек, а особенно лопатой, ты можешь у меня хоть прямо сейчас, – задорно ответила женщина и добавила Батриду: – Заходите, устраивайтесь, если хотите с дороги принять ванну, попариться, так все готово. Это традиции русского гостеприимства.
Баня для Батрида была совершенно новым, никогда не виданным и не слыханным опытом. Уже в полном изнеможении он, завернувшись в махровую простыню, выбрался на свежий воздух и уселся на лавочку возле дома.
– Олег, я считаю, что это стоит всех тех невзгод, которые мы перенесли, – сообщил он, когда Шергин присоединился к нему.
Тут, словно только этого и ждала, из дома вышла Ведьма с большим бокалом холодного пива.
– Это вам, профессор, от меня, – хитро глянула она на Лано. – Как говорил наш великий полководец, после бани кольцо обручальное заложи, а стопку выпей. Но пиво лучше стопки. Мы его сами понемножку варим.
– А мне можно? – с обидой в голосе спросил Олег, страдавший от жажды.
– В столовой тебе потом водки нальют, веселый ты наш. – Ведьме Шергин не понравился.
Потом пришел Дед, принес два комплекта чисто выстиранной и наглаженной холщовой одежды, чтобы гости могли переодеться.
В столовой их ждал накрытый стол с блюдами, больше привычными Олегу, – борщ, вареники и сладкий компот из местных ягод. В разгар трапезы в столовую вошла Калька, она поймала взгляд Шергина и скромно поздоровалась с гостями. А потом осоловевшие от еды и выпитого гости отправились в комнату, которую им показал Дед. Скромный закуток с двумя топчанами.
– Вот устраивайтесь, отдохните наконец, – важно сказал мальчик.
– Только вас, – Дед обратился к Олегу, – Старик звал к себе. По делу.
Шергин растерянно глянул на профессора и пошел вслед за Дедом.
– Ну что, садись, разговор есть. – Старик сидел за столом и чистил автомат.
Оле сел на краешек стула напротив, держа ровно спину.
– Я все знаю про тебя и про твою науку. Не могу сказать, что мне эта идея нравилась, но сейчас, видимо, уже поздно об этом говорить, – мрачно произнес пограничник, намотал на шомпол бумагу и стал чистить ствол, уперев приклад автомата в пол. – Но это дело такое, десятое.
– А что такое? – Шергин напыжился. – Я разве своей аспирантурой кому-то…
– Да успокойся ты со своей аспирантурой. Я тебе другое хочу сказать. Кальку обидишь – кишки выпущу, – нарочито безразличным голосом сообщил Старик, выдергивая туго засевший шомпол. – Понял?
– А я вам тоже скажу. – Олег говорил медленно, цедил слова сквозь зубы. – Вы тут все такие крутые, но если здесь хоть кто-то ее обидит, то я тоже со всех вас шкуру спущу, ясно? Потому что не вы за нее теперь в ответе, а я.
И, не дожидаясь ответа, вышел, даже не закрыв за собой дверь.
* * *– И все же зачем ограбили хранилище? Я постоянно думаю об этом и все меньше понимаю. – Батрид сидел на разобранной койке и в который раз просматривал тетрадку Олега. – Вот это картудо… Ну, понятно, столько лет назад могли и нитки экспортировать к нам, в Центрум. Сейчас это налаженный процесс. Но ведь посмотри, среди похищенных вещей есть еще четыре с похожими названиями. «Картуча фила», «Моток», и даже с Земли есть… «Обмотка возбуждения».
– Обмотка возбуждения – это из элементов электромоторов, – ответил Олег. – У вас же нет электромоторов?
– Электричество у нас очень большая редкость, любая изоляция проводов из синтетических материалов разрушается. Я же изучал эту проблему подробно. Но вот что меня еще сильно беспокоит – откуда пограничники узнали о том, что нам грозит опасность? – Профессор закрыл тетрадь. – Их смутное упоминание собственных источников информирования…
– Вас это тоже беспокоит? – спросил Олег, глядя в сторону.
– Да, мне кажется, что наше путешествие, нет, наш поход получает какую-то ненужную огласку. Словно мы войну объявили и начали военные действия.
– Ну, во-первых, военные действия спасли нам жизнь. Во-вторых, если честно, то я не вижу ничего плохого, что пограничники оказались там так вовремя. Ну, есть у них, видимо, какие-то информаторы. Связь со своими, с Министерством Иных Миров. Так же оно называется, да?
– Как-то все это слишком конспирологично. Явки, информаторы, – покачал головой Лано. – Но ты меня убедил в одном. Я действительно должен тебя поблагодарить. Неизвестно, где бы мы были сейчас.
– Я думаю, как раз известно. Давайте спать, слишком много всего было за день. Даже за два, – сказал Шергин и растянулся на своем топчане.
Глава девятая Москва
Как и советовал Копайко, по вечерам я сидел дома и не высовывался. Самым главным моим развлечением было изучение странной книги. Я рассматривал ее, как в детстве тяжелые тома Большой Советской Энциклопедии – таинственные и часто непонятные. Кресло стояло у самой книжной полки, торшер словно окутывал меня оболочкой в моем маленьком мире, где были только я, книга и чужой мир. Язык я, конечно, расшифровать не смог, хотя было понятно, что по структуре он похож на какой-то романо-германский. Куча коротких слов, на две-три буквы, явно артикли, четкая структурированность предложений. Если, конечно, я правильно опознал знаки препинания. Но не это главное, главное – прекрасные картинки, скорее всего в технике гравюры. Романтические пейзажи, дома, замки в горах. Портреты благородных господ. И все это было таким не нашим, таким неуловимо неземным, что часто перед тем, как заснуть, у меня от волнения начинало биться сильнее сердце, как перед приоткрытой великой тайной.
На работу я старался ездить только на машине, а вечером не задерживаться у парадного. Хотя до последнего понедельника мне казалось, что Виктор преувеличивал опасность. Почему до понедельника? А все просто. Уже два дня подряд я замечал недалеко от моего подъезда девушку, которая с безразличным видом прогуливалась вдоль моего дома. Такие симпатичные девушки просто так не гуляют. А вот сегодня, в субботу, в пол-одиннадцатого мне позвонили в дверь. Естественно, на пороге была именно она.
– Здравствуйте, – улыбнулся я. – Надоело вдоль дома гулять?
– Меня Галина зовут, – не отреагировала девушка на мою шутку. – Мне нужны вещи Семенца. Я его родственница.
– Семенец кто у нас? Вы заходите. – Мне не хотелось говорить с ней через порог.
– Человек, которого вы сбили.
– Я не сбивал, он сам под колеса кинулся.
– Ну, так отдайте мне его вещи. У него должен был быть рюкзак. Маленький. – Она руками показала, какой маленький.
– Вот этот? – Я снял тот самый заплечник с вешалки.
– Там все? – тревожно спросила Галя. – Вы ничего не трогали? Ничего не доставали?
– Я не понимаю, почему вы устраиваете мне допрос? – Меня такая бесцеремонность стала раздражать. Тем более у такой хрупкой девушки. – И почему это я должен вам это отдавать?
Мне вообще-то было плевать и на рюкзак, и на все его содержимое, и ради такого знакомства я бы отдал. Но только не книгу. Это была попытка отнять у меня то, о чем я всю жизнь мечтал, – чудо.
– Пойми, мне очень это нужно. Тебя как зовут? Олег? – вдруг спросила девушка. – Давай войдем в квартиру и поговорим нормально.
И вправду, мы все еще стояли в прихожей. Я пропустил странную гостью в комнату, посадил ее кресло, стоящее спинкой к полке, на которой красовалась злосчастная книга злосчастного Семенца.
– Олег, послушай меня внимательно. В том, что ты сбил человека, твоей вины нет. Считай, он сам бросился под машину, чтобы скрыться от… – Девушка замялась. – Чтобы скрыть следы своего преступления. Так вот у этого человека в рюкзаке были документы. Документы, которые могут привести к гибели людей. Отдай нам все, что там было, и ты сделаешь доброе дело.
И вправду, мы все еще стояли в прихожей. Я пропустил странную гостью в комнату, посадил ее кресло, стоящее спинкой к полке, на которой красовалась злосчастная книга злосчастного Семенца.
– Олег, послушай меня внимательно. В том, что ты сбил человека, твоей вины нет. Считай, он сам бросился под машину, чтобы скрыться от… – Девушка замялась. – Чтобы скрыть следы своего преступления. Так вот у этого человека в рюкзаке были документы. Документы, которые могут привести к гибели людей. Отдай нам все, что там было, и ты сделаешь доброе дело.
– На, смотри. – Я протянул Гале рюкзак.
– А ты точно ни разу не заглядывал внутрь, ничего не вынимал оттуда? Он выглядит пустым. – Она смяла вещмешок.
– Нет, – неуверенно ответил я.
– Я же все равно узнаю, – не очень добро улыбнулась девушка. – Я не верю мужикам даже с такими честными глазами, как у тебя.
– Вот это. – Я встал и подошел к полке. Я не смог обмануть гостью, не знаю почему. – Это просто книга.
– Дай ее мне, – протянула руку Галя.
– Обещай, что ты не отнимешь ее у меня. – Я спрятал книгу за спиной, держа ее двумя руками.
Я, наверное, зря так сделал. Когда-то еще в студенческие годы я ходил на секцию карате. Я знаю, что этот удар называется «маягири». Галя ловко и аккуратно съездила меня ногой в солнечное сплетение. У меня перехватило дыхание, выпустив из рук книгу, я упал ничком, в глазах потемнело, я задыхался…
* * *В себя пришел я от того, что нос щекотала зеленая травинка. Я сразу понял, что это травинка. А что еще может щекотать нос, когда ты лежишь носом в нагретой солнцем траве?
Я медленно перевернулся на спину и сел. Руки были свободны. На лесной полянке я был один. Значит, меня примитивно похитили и завезли в лес. Только, наверное, очень далеко. Лес никак не походил на осенний. Скорее май или июнь. Я ощупал лицо и понял, что щетины нет. А перевезти человека за несколько часов на такое расстояние непросто. Тем более от удара под дых так не отключаются, и мне явно ввели какую-то гадость. И я сейчас должен себя чувствовать просто ужасно. И еще… Я никогда не видел такой травы. Я никогда не видел таких деревьев. Меня окружали незнакомые, неземные запахи. Вроде и деревья похожи, и прелая хвоя под ногами такая же, но запахи были чужими. Словно кто-то взял известный набор элементов и смешал его в другой, непривычной пропорции.
Я отогнал тревожную мысль, хотя она настойчиво стучалась в мой мозг. Впереди лес был совсем прозрачным, видимо, меня бросили почти на опушке. Осторожно, словно со всех сторон подстерегала опасность, я пошел туда, где лес редел. Через просеку проходила мощенная камнем дорога. Дорога как дорога.
По дороге проскакал всадник. Я вообще раньше и не видел, чтобы так на конях разъезжали. Только конную полицию. Но это был не полицейский. Это был человек в незнакомой мне униформе. Перед ним со спины лошади свешивалась переметная сумка, на которой я успел рассмотреть надпись. Я видел такие буквы. В той самой книге. Я проводил взглядом всадника. Что-то еще было не так с этим всадником. Ну да, звук копыт был какой-то странный. Словно к каждому удару копыта добавлялась мелкая дробь. Он поскакал по дороге в сторону виднеющегося вдали городка, укрытого за городской каменной стеной. Однажды я ее уже видел. На картинке в той самой книге. Такое можно увидеть только во сне. Призрачный мир моей мечты. Но сон слишком отчетливый. Значит, это галлюцинация. Но если это галлюцинация, почему же меня так удивляет этот мир? Почему я осознаю, что трава другая, деревья другие?
Я отпрянул назад в лес. Да! Я знал, я верил, что однажды это произойдет! Иначе и быть не могло! Это никакой не сон, никакая не галлюцинация! Они есть – иные миры, иные города и иные люди! Я сделал это! Я добился этого! Я стоял в чужом лесу, пьяный от свалившегося на меня озарения. Но через несколько мгновений эйфория прошла, и вместо нее пришла совершенно другая, трезвая мысль. Меня кто-то перенес или я сам? А если сам, то как я это сделал и смогу ли вернуться назад? Потому что путешествовать между мирами, не имея возможности вернуться, – это бессмыслица! Кому я смогу рассказать тогда обо всем?
Вариантов было несколько. Первое: в мой дом пришла инопланетянка и перенесла меня. Это глупая идея. Сама-то она куда делась и зачем при этом драться? Второе: в моей квартире сам по себе открылся портал, и я в него провалился. Я учил теорию вероятности и сразу отбросил и эту идею. Третье: я сам открыл этот портал. Тут уже горячее. Галя явно знала о возможности перелетов или переходов, иначе откуда она могла знать о человеке с книгой. А если кто-то, кроме меня, знает о том, что можно совершать переходы между мирами, значит, такая возможность существует и я не абсолютно уникален.
Так, теперь подумаем, что я при этом делал. Ничего особенного, лежал бревном на полу, теряя сознание от удушья. Задыхался…
Я набрал побольше воздуха в легкие и задержал дыхание. Никакого эффекта. Ну конечно, не дышать – еще не значит задыхаться. Я отдышался, потом резко выдохнул и опять задержал дыхание. Я терпел изо всех сил, пока в глазах не поплыли кровавые круги.
И оказался посреди своей комнаты.
На столе лежала моя книга, а на ней листок бумаги:
«Олег, извини. Найди Кальку на 16-й заставе в Клондале. И обязательно дозвонись до меня, когда вернешься. Галя». И номер телефона.
Зачем мне калька? Я посидел несколько минут, потом полистал книгу и нашел ту самую картинку. Все-таки я не ошибся. Я был там.
Я так задумал: если через пять гудков она не ответит, положу трубку. Галя подняла трубку после восьмого гудка.
– Галя, это Олег. Я вернулся.
– Так, сиди дома, никуда не уходи, скоро приеду. Никому не звони и никому ничего не говори, я все тебе объясню. Только не ляпай языком.
– Я никогда не ляпаю, ты чего?
Меня ее слова обидели, но в трубке уже были короткие гудки. Я почему-то подумал, что короткие гудки телефонного отбоя очень трудно сосчитать.
Пока я ждал, решил приготовить… да, конечно, ужин. Я просто потерял ориентацию во времени. Я заранее нарезал шикарные отбивные, чтобы, когда Галя приедет, можно было поджарить, и рис можно сохранить горячим в кастрюле, завернутой в полотенце. В холодильнике чудом сохранились две бутылки пива. Я подумал, что, конечно, не очень прилично девушку угощать пивом, но выходить в магазин не стал, предупреждали же.
Галя вошла, ничего не говоря, словно не она врезала мне пару часов назад под дых. Сняла куртку и бросила ее на тумбочку в прихожей.
– Идем, поговорим. – Она направилась в комнату.
– А давай поедим, я уже не ел… целых 100 световых лет, – решил я пошутить.
Девушка глянула на меня так, что я понял – шутка не удалась. Я, воспользовавшись моментом, пошел на кухню. Галя последовала за мной.
Пока я готовил отбивные, царило полное молчание. Накрыв на стол, я спросил:
– У меня пиво есть, будешь?
– Буду. – Галя, кажется, даже улыбнулась.
Но от стакана она отказалась и сделала большой глоток прямо из горлышка. Все так же в полной тишине она уничтожила отбивную, которая ей явно понравилась. Когда с ужином было покончено, первой заговорила Галя:
– Что ты понял за сегодня?
– Идем в комнату. – Мне не хотелось говорить на кухне, сидя на жестких табуретках. – Я все расскажу. Я сегодня понял, что то, во что я верил всю жизнь, существует.
Галя сидела на диване, я – напротив, в кресле.
– Существует что?
– Другие обитаемые миры. И мы можем путешествовать по ним. Мы не одиноки во вселенной, и на нашу цивилизацию эти иные миры оказали сильное влияние, – слегка напыщенно ответил я, но я заранее готовил такой ответ.
– Быстро ты все понял. Слишком быстро. Обычно переходящие еще долго с воплями по Центруму бегают, а потом несколько дней ищут способ открытия врат.
Она смешно встряхнула своими косичками.
– Расскажи мне, пожалуйста, что такое Центрум, и все, что ты знаешь…
– Все я тебе не расскажу, я расскажу только то, что ты имеешь право знать, – очень строго ответила Галя.
И она рассказала мне все, что могла, о Центруме, о вселенной-ромашке, о переходах, о контрабандистах и пограничниках.
– А тот, которого я сбил на машине, он кто? – спросил я, когда девушка прервалась, чтобы перевести дыхание.
– Это Чмуль, контрабандист и последний мерзавец. Мы его полгода по всему Клондалу гоняли, он все уходил, причем, сволочь, не в переход, а просто убегал от нас. Хитрый и злой, как росомаха.
– Ты же говорила, он Семенец.
– Семенец он здесь. А в Центруме он – Чмуль.
– Он что-то опасное привез в Кло… или нет, в Центрум? – Я еще немного путался в названиях.
– Он что-то опасное хотел вытащить оттуда. Адреса и имена всех наших с шестнадцатой заставы здесь, на Земле.
– Зачем?
– Потом поймешь, – отрезала Галя, и я понял, что об этом спрашивать больше не надо.