Я
Тот факт, что Дэвид Бирн назвал свой последний альбом «по сорту чая из Шри-Ланки, который продается в Великобритании». Богом клянусь, стоит мне услышать подобную чушь, как у меня шарики за ролики западают.
MTV (после вежливого смешка )
Да нет, я хотел узнать, что на самом деле бесит тебя. Что способно тебя разозлить.
Я (долгая задумчивая пауза )
Ну, если иметь в виду самый последний отрезок времени, то это когда пропадает бесследно диджей, а бармены хамят, и некоторые мужчины-модели позволяют себе распускать сплетни, а СМИ третируют знаменитостей, когда, эээ…
MTV
Мы ожидали услышать что-нибудь по поводу войны в Боснии, вспышки СПИДа или доморощенных террористов. Что ты скажешь по поводу текущей политической ситуации?
Я (после очень долгой паузы, неуверенно, еле слышным голосом )
Когда роликовые коньки грязные? Когда сыплют словами, которые кончаются на «точка ком»?
MTV (после очень долгой паузы )
А что-нибудь еще?
Я(наконец уразумев, о чем вопрос, с нескрываемым облегчением )
Мулат, домино, москит, мое либидо?
MTV (долгая пауза )
Ты понимаешь мой вопрос?
Я
В каком смысле?
MTV
Ну, вот все эти вещи. Которые происходят вокруг…
Я (в гневе )
Похоже, это ты не понимаешь моих ответов!
MTV
Ладно, забудем об этом, гмм…
Я
Перейдем к следующему вопросу.
MTV
Ну хорошо, если так…
Я
Камера!
MTV
Тебе никогда не хотелось бесследно исчезнуть из того мира, в котором ты живешь?
8
Не имея ни малейшего представления, куда подевались мои ключи, я мчусь к Хлое, понимая, что мы опаздываем, и думая при этом: «Зашибись!», и тут Лорен Хайнд открывает мне дверь, и мы тупо смотрим друг на друга, пока я не говорю: «Ты выглядишь… просто великолепно сегодня вечером»[89], а у нее внезапно на лице появляется такое выражение, словно у нее болит живот или, может быть, словно она увидела на мне вещичку от Versace, и она открывает дверь пошире, так что я наконец могу войти в квартиру, где изможденный в хлам Бакстер Пристли с идиотской прической на голове и в защитных очках от Oakley сидит на коврике в кухне и сворачивает косяк, заряженный смесью травы и размельченными таблетками ксанакс, а по телевизору с выключенным звуком — научно-фантастический фильм, и какая-то слащавая романтическая поп-музыка льется из двух динамиков за десять тысяч долларов каждый, в то время как Хлое, стоя рядом с Бакстером в платье Todd Oldham, жует мятную конфетку и слушает, как Бакстер изрекает перлы вроде: «Я видел сегодня одного урода с офигительно шикарным брюшным прессом», и тринадцать бутылок минеральной воды в различных стадиях выпитости стоят на мраморной полке рядом с факсами, на которых написано: «Я ЗНАЮ, КТО ТЫ, И Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ», а двенадцать французских белых тюльпанов, которые предположительно я послал Хлое, стоят в огромной хрустальной вазе, которую ей подарила одна особа по имени Сьюзан Зонтаг.
— Находчивости тебе не занимать, мой друг, — говорю я, хлопая Бакстера по плечу и пугая так сильно, что с лица у него спадает тупое выражение, одновременно целуя Хлое и ожидая, чтобы кто-нибудь наконец обратил внимание на то, как шикарно я выгляжу. У меня за спиной Лорен Хайнд стоит в проеме двери, а Хлое произносит нечто вроде: «Лимузин ждет на улице», я киваю головой и угрюмо направляюсь в нашу спальню, убедившись по пути, что Хлое заметила грозный взгляд, брошенный мной на Бакстера, который тем временем продолжает оправляться от шока.
В моем шкафу: белые джинсы, кожаные ремни, кожаные куртки-«бомберы», пара черных шерстяных креповых костюмов, дюжина белых рубашек, черный свитер с воротником «хомут», мятые шелковые пижамы, кассета с высококлассной порнухой, которую я смотрел сотни раз и в которой играют люди, выглядящие совсем как мы. Я делаю вид, что роюсь во всем этом, и буквально через несколько секунд входит Хлое, в то время как я нахожусь в склоненной позе над парой сандалий, что я купил в «Banana Republic» в Барселоне.
— Что за дела? — наконец спрашиваю я. — Куда подевался мой блейзер на трех застежках?
— Какие дела ты имеешь в виду? — нервно переспрашивает Хлое.
— Он, случайно, не играл ту самую голову, что показывают в рекламе «Мистера Дженкинса»?
— Я говорила тебе, что он придет.
— Как ты думаешь, во сколько ему обошелся этот вызывающе старомодный вид? В две тысячи баксов? В три тысячи?
— Забудь ты об этом, Виктор, — говорит она, разыскивая пару подобающих случаю темных очков.
— С ума сойти!
— Виктор, — начинает Хлое. — Что ты там ищешь?
— Мой гель для волос.
Я отхожу от шкафа и проскальзываю мимо Хлое в ванную, где начинаю укладывать гелем волосы. Мой пейджер пищит, но я игнорирую его. Когда он начинает пищать снова, я вытираю руки и беру его, но выясняется, что звонит Элисон, и я думаю: «Как мы дошли до жизни такой?», но затем я рассматриваю свой профиль в зеркале, успокаиваюсь и, сделав глубокий вдох, несколько секунд посвящаю визуализации морских глубин, после чего я готов к выходу.
— Смокинг выглядит просто отлично, — говорит Хлое, стоя в проеме двери и рассматривая меня. — А кто это был? — Пауза. — Я про пейджер.
— Кто-то из клуба.
Я еще какое-то время стою в ванной, затем смотрю на часы, затем возвращаюсь к постели, где нахожу сумку Comme des Garcons и достаю из нее мое грязное белье, чтобы от Хлое его отправили в химчистку. В рассеянности я достаю оттуда и помятую шляпу, которую Лорен дала мне.
— Что это такое? — доносится до меня голос Хлое.
— Ой, не та шляпа! — восклицаю я, запихивая шляпу обратно в мешок: выражение из репертуара мультяшного зверька Бульвинкля, которое всегда вызывает у нее смех, но сейчас шутка до нее не доходит, к тому же она вообще почти не смотрит на шляпку и думает о чем-то своем.
— Как мне хочется, чтобы все срослось, — нерешительно говорит Хлое. — Я имею в виду у нас с тобой, — уточняет она.
— Я от тебя без ума, — пожимаю я плечами. — Ты от меня без ума, — и снова пожимаю плечами.
— Не делай этого, Виктор!
— Не делать чего?
— Мне с тобой хорошо, Виктор, — говорит она вымученно с утомленным видом. — Я так рада сегодня за тебя.
— Ты выглядишь так, словно симулируешь оргазм, зайка, кроме того, то, что ты постоянно жуешь эту мятную гадость, тоже не помогает мне поверить в твои слова, — говорю я и проскальзываю мимо нее.
— Ты это из-за Бакстера? — спрашивает Хлое.
— Из-за этого прохвоста? Я тебя умоляю! В этой квартире так холодно, что зуб на зуб не попадает.
— Послушай, Виктор, посмотри на меня.
Я останавливаюсь, вздыхаю, поворачиваюсь.
— Я не хочу извиняться перед людьми за то, что у моего бойфренда нервы не в порядке, договорились?
Я взираю некоторое время в пустоту или в то, что мне кажется пустотой, пока наконец не решаюсь произнести:
— Не следует, как правило, ожидать слишком многого от людей, дорогая, — а затем целую Хлое в щечку.
— Я только что закончила краситься, так что ты все равно не заставишь меня заплакать.
7
Мы будем скользить по поверхности вещей…[90] Старая песня U2 на стерео, пробка закрывает проезд в двух кварталах от клуба, и я не очень отчетливо слышу то, что говорится на заднем сиденье лимузина, — долетают только отдельные слова — технобит, сламминг, лунарность, семтекс, нирвана, фотогеничность — и знакомые имена — Джейд Джаггер, Иман, Энди Гарсия, Патси Кенсит, Goo-Goo Dolls, Гальяно — и обрывки рассуждений на темы, которые меня, как правило, волнуют, — обувь Doc Martens, Chapel Hill, The Kids in the Hall, похищение людей инопланетянами, прыжки на батуте, потому что в настоящий момент я верчу в пальцах нераскуренный косяк, глядя на небо через прозрачный люк в крыше лимузина, созерцая узоры, которые лучи прожекторов вычерчивают на темных поверхностях окружающих нас зданий. Бакстер и Лорен сидят напротив нас с Хлое, а я медленно и незаметно для окружающих схожу с ума, полностью сосредоточившись на нашем мучительно медленном продвижении по направлению к клубу, в то время как Хлое пытается притронуться к моей руке, что я ей позволяю сделать на пару секунд, а затем убираю руку, чтобы дать прикурить Бакстеру, или перемотать кассету с U2, или просто потрогать свой лоб, стараясь при этом не смотреть в направлении Лорен Хайнд и не замечать, как она слегка раскинула в стороны ноги или как она печально смотрит на собственное отражение в затемненных стеклах. «В желтом лимузине мы живем!»[91] — распевает Бакстер, давясь со смеху. «Желтый лимузин!» — подпевает ему Хлое, нервно хихикая и поглядывая при этом на меня в поисках одобрения. Я даю его, кивнув Бакстеру, который в ответ кивает мне, и у меня по спине пробегает холодок. Мы будем скользить по поверхности вещей…
Наконец мы подкатываем к тротуару возле входа в клуб, и первое, что я слышу, — это чей-то выкрик «Стоп!», и песня U2 «Even Better Than the Real Thing» начинает литься откуда-то прямо с неба, как только водитель открывает дверцу, и Бакстер проверяет свою прическу в зеркале пудреницы Хлое, а я бросаю ему мой пояс.
— Оберни это вокруг головы и прими мечтательный вид, — советую ему я. — Ты будешь выглядеть просто зашибись.
— Виктор… — начинает Хлое.
Тут порыв холодного ветра проносится над толпой, стоящей за заграждениями перед входом в клуб, и заставляет танцевать и виться конфетти, рассыпанные по ведущему к входу плюшевому ковру, вокруг ног полицейских, следящих за порядком, а за бархатными канатами стоят три крутых ирландских парня, нанятые Дамьеном, каждый из которых сжимает в руках уоки-токи и отдельный список гостей, а по обе стороны от бархатных канатов роятся толпы фотографов, и когда главный пиар-агент — он тепло нам улыбается, пока не замечает, как одета Хлое, — просит нас подождать у входа, потому что как раз в это время Элисон — в том же самом платье Todd Oldham, что и Хлое, — и Дамьен в смокинге Gucci стоят у самого входа и позируют для папарацци, но люди в толпе уже заметили Хлое и выкрикивают ее имя громкими, пронзительными голосами.
Дамьен выглядит необычно напряженным, он то и дело стискивает челюсти, а Лорен внезапно хватает меня за руку, в то время как я держу за руку Хлое, и тут я замечаю, что она, в свою очередь, держит за руку Бакстера.
Услышав, что люди выкрикивают имя Хлое, Дамьен поворачивается и кивает мне, затем грустно улыбается Лорен, которая в ответ бормочет что-то индифферентное, и тут он замечает платье Хлое, затем с ужасной гримасой на лице вглядывается пристальней и отважно пытается улыбкой скрыть написанную на его лице обиду, после чего поспешно подталкивает Элисон к входу в клуб, хотя та еще в самом разгаре импровизированной фотосессии и явно недовольна ее поспешным прекращением, а Хлое, к счастью, в тот миг уже полностью ослеплена вспышками фотографов, чтобы заметить, в каком платье пришла Элисон, и тут до меня доходит, что неминуемо случится сегодня внутри клуба: «Погаси-ка огни, дорогая, а не то до утра просидим мы при свете».[92]
Фотографы принимаются выкрикивать наши имена, а мы тем временем направляемся к ведущей в клуб лестнице, причем мы не спешим, чтобы нам успели уделить должное количество внимания, — наши лица застыли как маски, Хлое кисло улыбается, Бакстер улыбается мрачно, Лорен улыбается от души впервые за весь вечер, я нахожусь в состоянии существенного ошеломления, а над дверями висит выполненное огромными буквами в духе семидесятых объявление, повешенное людьми из MTV: «Это мероприятие снимается на видео. Зайдя в это помещение, вы тем самым даете согласие на телевизионную и иную трансляцию ваших имени, голоса и образа», и вот мы уже внутри, проходим через металлоискатель, и Хлое шепчет что-то мне в ухо, но я не понимаю ни слова. Мы будем скользить по поверхности вещей…
Песня U2 оглушительно звучит в очередной раз, когда мы входим в главный зал клуба, и кто-то вновь кричит «Стоп!», а в зале собралось уже несколько сотен людей, и тут же Хлое облепляет новая стая фотографов, а затем к ней начинают стекаться съемочные группы, и я теряю власть над событиями, позволив толпе оттеснить меня к одному из баров, игнорируя по пути как знаменитостей, так и их поклонников, Лорен же следует за мной, и я, заставив бармена обратить на меня внимание, заказываю бокал «Veuve Clicquot» для Лорен и «Glenlivet» для себя, и мы какое-то время стоим там, пока я любуюсь дизайном освещения, разработанным Патриком Вудрофом, и игрой света на сплошной поверхности из черного бархата, протянувшейся от пола до потолка, а Лорен углубилась в какие-то свои совсем уж непонятные мысли, опорожняя бокал шампанского, и протягивает руку за следующим, и тогда, посмотрев на нее, я наконец вынужден произнести: «Зайка…», и тут я наклоняюсь и тыкаюсь в ее щеку губами так быстро, что этого не может заметить никто, кроме тех, кто стоит у меня непосредственно за плечом, после чего делаю глубокий вздох, закрываю глаза, а затем открываю, ожидая ее реакции.
Она сжимает фужер с шампанским так сильно, что костяшки ее пальцев белеют, и мне кажется, что стекло вот-вот треснет в ее руке, а она сверлит взглядом какую-то точку у меня за спиной, и когда я оборачиваюсь, я чуть не роняю мой стакан, и только благодаря тому, что второй рукой я поддерживаю его за дно, он не падает.
Элисон допивает мартини со «Столичной», заказывает вторую порцию того же пойла, не глядя на бармена, и ждет поцелуя от меня.
Я изображаю улыбку невинного младенца, беру себя в руки и чмокаю ее в щечку, но она при этом смотрит на Лорен так, словно я — невидимка, хотя именно об этом — возможно, впервые в жизни — я и мечтаю сегодня вечером. Гарри Конник-младший, Брюс Хале и Патрик Келли проталкиваются рядом. Я смотрю на них, затем опускаю глаза.
— Итак, — тяну я, — на «Столичную» налегаем?
— Я вошла в пределы столичной системы, — шутит Элисон, продолжая смотреть на Лорен.
Я непринужденно наклоняюсь к стойке, чтобы лишить ее этой возможности.
— Добро пожаловать в Расслабляндию, — говорю я, изображая деланную веселость. — Желаем вам, эээ, весело провести время.
— Засранец, — шипит Элисон, закатывая глаза, затем выхватывает коктейль из рук бармена и выпивает его одним глотком. Слегка закашлявшись, она хватает меня за руку и вытирает губы рукавом моего пиджака.
— Эээ… зайка? — неуверенно начинаю я.
— Спасибо, Виктор, — говорит она подчеркнуто вежливым тоном.
— Эээ… не стоит благодарности.
Почувствовав, что меня хлопают по плечу, я отворачиваюсь от Элисон и сталкиваюсь с Лорен, которая невинным голосом спрашивает:
— И что вы оба только нашли в этой сучке?
— Давай поговорим на какую-нибудь другую тему, ладно?
— Я тебя умоляю, ну ты и ничтожество, — хихикает Лорен.
К счастью, ко мне пробираются через толпу Ион Скай и Адам Горовиц, и я хватаюсь за подвернувшийся шанс.
— Привет! Чего нового, киска? — говорю я, распахивая объятия и сверкая улыбкой.
— Мурр, — мурлыкает Ион, подставляя мне щеку.
— Прости меня, если я целовался с небом[93], — говорю я, чмокая ее.
— Ого! — сдавленно восклицает Элисон у меня за спиной. Вспышки фотографов взрываются где-то посередине зала, словно импульсы сломавшегося стробоскопа, Ион и Адам скрываются в кипящей толпе, а я закуриваю сигарету и неловко прокладываю себе путь через публику в поисках пепельницы, в то время как Элисон и Лорен взирают друг на друга с взаимным отвращением. Дамьен замечает меня, обрывает беседу с Пенелопой Энн Миллер, но когда он подходит ближе, то замечает, между кем я стою, и резко тормозит, чуть не споткнувшись при этом об абсолютно прикольного настоящего лилипута, которого кто-то приволок на вечеринку. Перепуганный, я говорю Дамьену беззвучно одними губами: «Иди сюда!»
Он скорбно взирает на Лорен, постоянно при этом моргая из-за вспышек фотографов, но затем толпа все равно выносит его ко мне, и тогда он пожимает мою руку подчеркнуто формально, стараясь не задеть случайно ни одну из девушек — впрочем, и та и другая никак не реагируют на его появление. За спиной у Дамьена Хлое и Бакстер отвечают на вопросы перед объективами камер, а мимо тем временем проскальзывают Кристи Терлингтон, Джон By, Сара Гильберт и Чарльз Баркли.
— Нам надо поговорить, — сообщает Дамьен, наклоняясь ко мне. — Это очень важно.
— Я, эээ, не думаю, что ты выбрал, эээ, подходящий момент, чувак, — говорю я, тщательно подбирая каждое слово.
— Это тот редкий случай, когда ты, возможно, прав. Он пытается выдавить из себя улыбку, отвешивая кивки Лорен и Элисон.
— Я думаю, что возьму с собой Лорен на интервью с «Entertainment Tonight», ладно? — предлагаю я.
— Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас!— рычит Дамьен.
Внезапно он продирается сквозь толпу, хватает Бакстера, оттягивая его в сторону от Хлое и съемочной группы MTV, и шепчет ему что-то на ухо, a U2 сменяется композицией Dream Warriors под названием «My Definition of a Boombastic Jazz Style». Лорен и Элисон одновременно закуривают сигареты и начинают выпускать дым друг другу прямо в лицо. Бакстер кивает головой, как болванчик, прижатый Дамьеном к стойке бара прямо между Элисон и Лорен, заняв то самое место, которое прежде занимал я.
— Кто это? — тупо интересуется Элисон.
— Это Бакстер Пристли, солнышко, — говорит Дамьен. — Он хочет поздороваться с тобой и пожелать тебе, эээ, всего хорошего.
— А, мне кажется, я тебя уже где-то видела, — абсолютно равнодушно сообщает Элисон и делает знак бармену, шепча одними губами: «Еще одну!»
— Он работает в новом шоу Даррена Стара, — вмешиваюсь я. — А еще играет в группе под названием «Эй, это мой ботинок».