— Ботинки.
— Посмотрите во внутреннем кармане пиджака… Шутку озабоченный Чиж не оценил, но несколько раз катком проехался по Доржо и Дугаржапу.
— Черт возьми, ненавижу людей, у которых нечего изъять из карманов!
— А если изъяли до вас?
— Знать бы только что…
Обогнув тело и проползя на четвереньках около полуметра, Чиж заглянул за диван, левый угол которого примыкал к окну. И присвистнул.
— Что там?
— Думаю, Ботболт прав. Покойники были не дураки выпить. Взгляните.
В узкой щели между окном и диваном стояла целая батарея стеклотары: от литровых емкостей до стограммовых “мерзавцев”. Доминировала водка, но я без всякого труда узнала два упитанных пузыря “Veuve Cliquot Ponsardin”.
— Вкус у парней неплохой. — В голосе Чижа послышалась меланхоличная зависть. — Впервые вижу бурятов, квасящих коллекционное шампанское под порнуху…
Я тотчас же вспомнила подсобку с коньяком: вкус у парней действительно неплохой.
— А днем они пили коньяк…
— Вы видели их днем, Алиса?
— Ну, видела — это громко сказано. Они спали в подсобке. Той самой, которая возле кухни. А, проспавшись, видимо, переместились в гараж, если верить Ботболту. Или — сюда, если верить своим глазам.
— Значит, вы видели их днем…
— Я заглядывала туда некоторое время назад еще раз. Уже после того.., как это произошло с Аглаей. И там уже никого не было. А еще…
Минна, ну, конечно же, Минна! Оставив мокрого Райнера в оранжерее, я отправилась за спиртным и на кухне встретила Минну! Она не ожидала подобной встречи и была явно смущена. Еще бы, мы с немцем вернулись с прогулки намного раньше, чем можно было ожидать!
— Что — “еще”?
— А еще я видела на кухне Минну. И тоже днем. Может быть, это ничего не значит, но мое появление на кухне страшно ее смутило.
— Так-так… Платок, кухня, буряты в кладовке…
— Спящие буряты, — уточнила я.
— Это не имеет значения. Возможно, кто-то из них выполз… Не ко времени. И что-то увидел. Не к месту. Как это вы сказали — “они увидели что-то такое, что не должны были видеть”. Я не исключаю такой возможности.
— Да, вот еще что… Когда я спросила у Минны, есть ли где-нибудь поблизости алкоголь, она вполне уверенно показала мне запасы спиртного…
— А зачем вам понадобилось спиртное? — тоном ревнивого мужа спросил Чиж. — Замерзли и решили согреться?
— Да нет. Просто немец провалился под лед, и я его растирала.
Мое безыскусное признание не понравилось Чижу. Очень не понравилось. Он нахмурился и бросил:
— Вы близкие друзья?
Интересно, что он вкладывает в понятие “близкие друзья”?
— Почему вы так решили?
— Ну-у…
— Из проруби вытаскивают не только близких друзей, Чиж. Я просто помогла человеку, который нуждался в помощи… — Я решила сменить тему. — А Минна… Минна явно не ожидала увидеть меня на кухне, она даже что-то уронила. Что-то бьющееся.
— Чашку? Плошку? Миску?
— Не знаю… Не обратила внимания. Пока я докладывала Чижу о своих наблюдениях, он внимательно изучал обе бутылки из-под шампанского.
— Странно… Обе бутылки пусты.
— Вы думаете, что одна из этих бутылок.., и есть та самая?
— Вряд ли… В той шампанского оставалось гораздо больше половины… Хотя… — Чиж накрутил на палец хохолок на макушке, что призвано было символизировать крайнюю степень умственного напряжения. — Нет… Подождите! Откуда здесь третий стакан? И кому он принадлежал?
— Убийце?.. — непослушными губами прошептала я.
— Если убийце, то зачем он оставил его? Зачем так явно было указывать на присутствие третьего? С его стороны это просто глупость. Или наглость. Или…
— Или?
— Или какой-то расчет. Но какой?
Мизансцена у дивана была достаточно красноречивой: два мертвых тела и три опрокинутых стакана. Чиж метнулся от бутылок к легким пластмассовым стаканчикам и принялся осматривать их. А заодно — и пол вокруг.
— Похоже, они выжрали все до дна. Ни одной капли не пролито!
Полтора часа назад Аглая сделала всего лишь пару глотков. И этого оказалось достаточно, чтобы умереть.
— А цианистый калий действует на всех одинаково? — глупо спросила я.
— Смотрите в самый корень, Алиса. — Чиж взглянул на меня с одобрением. — Один грамм яда, попавший в кровь, — и уже ничто вас не спасет. Но достаточно и пятидесяти миллиграммов. У них не было шансов.
— Но ведь тогда убийца… Если это был убийца… Он должен был уничтожить все следы… Затереть пол, вылить остатки яда. Или унести бутылку… А если он унес бутылку, то зачем оставил стаканы? И к тому же — три, а не два!
— Я же говорил вам! — Чиж даже затряс головой. — Я же говорил, что все в этих преступлениях не правильно. Что так не должно быть! Он над нами издевается!
— Кто?
— Тот, кто это сделал!.. И куда девалась их обувь? Мы с Чижом принялись обшаривать глазами аппаратную. Ни одной ниши, ни одного, даже самого завалящего, шкафа. Ни одной вешалки. Пол, диван, два кресла, аппаратура на открытом стеллаже. И стена с мониторами.
— Кстати, почему работают только три монитора? Только три из восьми?
— Вы у меня об этом спрашиваете?
— Ладно. Оставаться здесь смысла не имеет. Идемте. Мы вышли из аппаратной, плотно притворив за собой дверь. Но направились не к залу, а в противоположную сторону.
— Куда теперь? — спросила я у Чижа, после того как мы миновали несколько дверей и нишу со скульптурным воплощением очередного Будды.
— Не знаю… Если они пришли из гаража, то где-то оставили хотя бы обувь… В зале их никто не видел, следовательно, попасть в дом они могли только через это крыло.
— “Если они пришли из гаража”! А если нет и Бот-болт действительно солгал?
— Не думаю.
До самого конца коридора Чиж молчал. И оживился только тогда, когда мы остановились перед небольшой дверью со узкими витражными стеклами. Дверь венчала собой небольшую площадку, которую смело можно было назвать прихожей: небольшой домотканый коврик на полу и шкаф-купе слева от двери. Стоило Чижу приблизиться к двери, как он тотчас же упал на колени и принялся обнюхивать коврик.
— Ну вот, что и требовалось доказать! — протрубил он. — Коврик мокрый. Значит, кто-то здесь был! И совсем недавно. Кто-то пришел с улицы. И собаки его не тронули.
После таких впечатляющих оргвыводов сыщик-любитель переместился к шкафу и раздвинул дверцы.
— Смотрите, Алиса!
В шкафу висели два коротких тулупчика из овчины. А прямо под ними стояло две пары высоких ботинок на шнуровке.
— Доржо и Дугаржап! Очень аккуратные молодые люди! — провозгласил Чиж и двумя пальцами по очереди приподнял ботинки.
На том месте, где они стояли, образовалась цепочка еще не подсохших лужиц.
— Они пришли не так давно. Снег успел растаять, но следы просохнуть не успели.
Оставив ботинки в покое. Чиж запустил блудливую руку в карманы тулупов. Первым, что он извлек на свет, оказалась тонкая металлическая цепь сантиметров пятидесяти в длину с крупными кольцами по краям. За цепью последовали одинокий желтый ключ от английского замка, несколько вкладышей от жвачек с горячими, только что испекшимися пляжными девочками. И полупустая бледно-зеленая пачка сигарет “Вог”.
— Вам не кажется странным, Алиса, что два юных бурятских охранника и собаковода, проживающие в лесной глуши, курят дорогие женские сигареты?
— Разве это единственное, что кажется странным? — вполне резонно заметила я. — Самое странное, что мы до сих пор не спрыгнули с ума от всего происходящего.
— Вы правы… Кажется, я видел такие сигареты у одной из наших дам.
— У Tea, — подсказала я.
— И именно Tea нашла молодых людей.., в таком плачевном состоянии.
— Да. Вы думаете, что это может послужить уликой?..
— Ничего я не думаю, — неожиданно взвился Чиж. — Какие это, к черту, улики? В них нет никакого смысла!
Так, набор предметов… Платок, сигареты… Как будто кто-то хочет убедить нас, что именно это — улики! Как будто кто-то хочет убедить нас, что чем больше вещей — тем лучше. Что, стреляя наугад, мы куда-нибудь да попадем!
— Никто не просил вас стрелять наугад. Рыться в этом дерьме было вашей личной инициативой, — не выдержала я. — А след в оранжерее?
Чиж на секунду бросил потрошить полушубки.
— След в оранжерее — единственное, что заслуживает внимания. Но даже я не могу объяснить, как он там оказался… Если вам что-нибудь придет в голову на этот счет…
— Если мне что-нибудь придет в голову, я обязательно с вами поделюсь.
После неожиданной находки сигарет настала очередь бесформенного, грязно-белого куска какой-то субстанции с налипшими на него крошками.
— Что это, как вы думаете?
Не дожидаясь ответа. Чиж поднес кусок к носу, потом ко рту — и прежде, чем я успела что-то сказать, лизнул его.
— Сладко! — промурлыкал он. — Похоже на какое-то пирожное…
— Эклеры! — выпалила я. — Они ели пирожные. Во всяком случае, в подсобке стояло блюдце с недоеденным десертом.
— Эклеры! — выпалила я. — Они ели пирожные. Во всяком случае, в подсобке стояло блюдце с недоеденным десертом.
Мое сообщение привело Чижа в неописуемый восторг.
— Так они сладкоежки! Жрали пирожные в свободное от работы время! Теперь все ясно!
— Что ясно?
— У них было какое-то время. Немного, но было. Во всяком случае, чтобы допить шампанское. Сладкое в какой-то мере нейтрализует действие яда. А если накапать цианид на кусок сахара и сожрать его на глазах у изумленной публики… Лучше — у девушек нежного возраста… То все может обойтись. А ты сам приобретешь статус сверхчеловека.
— Что, проделывали такое?
— Никогда, — признался Чиж. — Теперь вижу, что правильно делал. Пирожные этим двоим не помогли.
— Если честно, ваши познания меня потрясают, Петя.
— Да, если бы я хотел, то мог бы стать великим отравителем!.. — Поняв по моему вытянувшемуся лицу, что сболтнул лишнее. Чиж немедленно заткнулся.
Задвинув дверцы шкафа, он снова подошел к двери. И в задумчивости стал поигрывать дверной ручкой. Потом пальцы его переместились к английскому замку.
— Не хотите подышать свежим воздухом, Алиса? — спросил он.
— Как-то не тянет, — призналась я. — Во-первых, на улице снег… Во-вторых, собаки…
— Давайте выйдем. Постоим возле двери… Наша дорогая Минна права. Этот дом начинает действовать на нервы…
— ..и в-третьих, — закончила я. — Вы же не станете прыгать рядом с домом в одной жилетке… Или вы хотите… Не стоит этого делать, Чиж!
Но оператора было уже не остановить. Он вытащил из шкафа полушубки Доржо и Дугаржапа и один из них бросил мне.
— Надеюсь, вы не суеверны.
— Суеверна! Еще как суеверна!
— Идемте проветримся.
Господи, ну почему всем и всегда я говорю “да”?..
Через секунду полушубок угнездился на моих плечах. Он принес с собой массу неизведанных, незнакомых запахов: кислая овчина, законсервированный юношеский пот, острый привкус собачатины и что-то еще… Что-то яростно-гормональное, что Бывший в минуты пьяных откровений о службе на точке ПВО где-то в богом забытом Заполярье характеризовал поговоркой: “Чай кипит — заварки нет. Член стоит — Тамарки нет”.
Пожалуй, это была самая бесстыжая одежонка в моей жизни: едва лишь напялив ее, я почувствовала себя изнасилованной.
— Ну что, готовы? — спросил у меня Чиж и щелкнул замком.
Через секунду мы уже стояли на улице.
Метель закончилась, и разом потеплело. А в невидимом небе дрожали крупные звезды. Им было глубоко наплевать на дом и его пленников.
Дверь с витражными бойницами вывела нас в крошечный, ничем не огороженный дворик с такой же крошечной деревянной пагодой; пагода светилась изнутри — в самой ее сердцевине горело несколько лампочек. Лампочки украшали и небольшие деревца вокруг пагоды. В этом было что-то нереальное — красные, желтые, голубые точки света, парящие над снегом. От пагоды к двери вела дорожка из камней. Сейчас она была припорошена снегом.
Зачарованная изысканной рукотворной красотой пейзажа, я прошлась по дорожке и, обогнув пагоду, вышла к небольшому, старательно не правильной формы водоему то ли запруде, то ли озерцу. Несмотря на зиму, вода в запруде не замерзла, совсем напротив: стоило мне только присесть на корточки и опустить руку в воду, как я тотчас же машинально отдернула ее. Озерцо было теплым — таким теплым, что по нему плавали кувшинки! А где-то в самой глубине стояли рыбы. В этом было что-то нереальное — красные, желтые, голубые точки света, парящие под водой.
Вода в запруду проникала через бамбуковый желоб, похожий на детские качели: она стекала из маленького фонтанчика прямо в пасть бамбуку. Когда ее набиралось достаточно, центр тяжести смещался, и желоб опрокидывался. Очередная партия воды пополняла запасы озерца. А край желоба ударялся о камень с мелодичным стуком.
— Какая красота! Вы когда-нибудь видели такое. Чиж?
— В свое время я плавал в бассейне “Москва”. Градусов в двадцать, в самый мороз, — ответствовал мне приземленный до последней степени специалист по ядам. — Так что меня ничем не удивишь.
— Вы бескрылый человек!
— Не я один. Все остальные тоже ходят по земле.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не сказать, а показать. Видите следы? Они огибают дом. Думаю, что это тот самый путь, по которому Доржо и Дугаржап добрели до своей смерти.
Так вот ради чего Чиж вытащил меня на улицу! Ради того, чтобы найти снежный хвост покойников! Метель (очевидно, вступив в сговор с Чижом) закончилась вовремя. Теперь ничто не помешает ей выступить свидетелем обвинения: на первых же слушаниях она сообщит суду присяжных, что две цепочки следов прервались прямо у витражной двери. А до этого посетили места N, NN hnnn…
— Может быть, взглянем?
Еще не успев закончить фразу, Чиж снова потащил меня к дому: никаких “может быть” быть не может!
— Я бы не стала так рисковать. Чиж. Вы забыли о собаках.
Чиж опустил голову и уперся взглядом в следы: свежие, четкие отпечатки рифленых подошв искушали его, и противиться этому искушению было невозможно.
— Мы пройдем совсем чуть-чуть, — заканючил Чиж. — Всего лишь несколько метров.
— А собаки?
— Если Доржо и Дугаржап пришли с улицы… Возможно, они загнали собак. Даже наверняка загнали!
— Я не пойду.
— Ну и оставайтесь! Черт с вами! Можете даже искупаться, если есть охота…
Чиж сердито развернулся на пятках и затрусил параллельно следам. А спустя секунду, проклиная все на свете, я отправилась вдогонку за не в меру любопытным куском сыщицкого дерьма.
Цепочка следов заворачивала за угол и шла параллельно стене дома. Фасад был темен, только на третьем этаже… На третьем этаже мутно светилось окно! Даже я, страдающая извечным топографическим идиотизмом, определила, что окно это находится под защитой двери с висячим замком. Странно, этот замок казался мне незыблемым, древним, как яйцо динозавра, повешенным еще во времена Войны Алой и Белой розы…
— Видите? — Я дернула Чижа за полу тулупчика. — Свет!
— Вижу, — промычал Чиж, но головы не поднял.
— Это ведь с той стороны, где запертая дверь на лестницу?
— Угу-м-да… Все может быть…
— Но там же висячий замок!
— Все может быть…
Чиж совсем не слушал меня. Вытянутый чуткий нос заставлял его преследовать следы, до всего остального ему не было дела. А я… Я могла бы дать руку на отсечение, что за этим зловещим окном мелькнула какая-то тень!..
— Чиж! Там кто-то есть! — севшим голосом пробормотала я.
— Конечно, есть. В доме полно народу…
— Вы не поняли. Там, наверху, кто-то есть! Наконец-то до Чижа дошли мои стенания! Он остановился, оторвал взгляд от меток, оставленных Доржо и Дугаржапом, и поднял голову.
— Hу, что там еще?
— Свет.
— Какой свет?
Черт, черт, черт, я, кажется, вспугнула свет и, тени за окном! Либо этот свет был предназначен только для меня! И для моего взвинченного воображения. Во всяком случае, он исчез ровно за мгновение до того, как Чиж уставился на фасад.
— Ну, и где же ваш свет?
— Он был… Только что!
— Ага. Был и погас?
— Именно.
— Разберемся с ним, когда вернемся в дом. — Он не очень-то поверил моим словам. А я — не поверила его.
Оставшуюся часть пути мы прошли под аккомпанемент нежного и размеренного стука: только теперь я сообразила, что это — бамбуковый желоб. Невинный перпетуум мобиле, летнее чудо на краю зимы. Я так и не смогла понять природу этого звукового эффекта: в закутке дворика желоб бился о камень гораздо тише. Но откуда взялся этот резонанс? Может быть, все дело в рельефе местности, утыканной миниатюрными холмами и низинками? Может быть, все дело в архитектуре здания, по-особенному отражающей звук? А может, это сама судьба терпеливо отсчитывает мгновения нашей жизни. И только она знает, сколько их осталось…
— Они были дураками! — неожиданно воскликнул Чиж.
— Кто?
— Пуришкевич, князь Юсупов и вся компания! Полные профаны в химии. Надо же, до чего додуматься — начинять ядом пирожные! Естественно, эффект минимальный. А потом еще удивляются, почему он не сразу окочурился, Распутин…
Самое время для исторических экскурсов!
— Тоже, нашли время читать лекции, — улыбнулась я.
— Просто развлекаю вас… Чтобы не было скучно идти.
Чтобы не было страшно идти, вот так! Фасад дома выглядел ночью очень зловеще, да и сам дом теперь казался мне в несколько раз больше, чем днем. Зачем такие площади одному человеку? Или это дань широким пространствам исторической родины? Спросить не у кого, Дымбрыл Цыренжапович благополучно отсутствует… Если это его затея, если выкормленные с руки и укрощенные убийства — его промысел, у нас нет шансов!..
Я поглубже закуталась в овчину, сунула нос в воротник и обнаружила, что Чижа уже нет рядом. Только этого не хватало! Я в отчаянии завертела головой: Чиж как будто сквозь землю провалился! Зарылся в сугробе, уснул под снегом…