— А пошлем-ка мы в Анденат молодого Джуму! Он недавно прибился к нам, после того, как янки расстреляли автобус, в котором ехала его семья. В том числе и отец Джумы, с которым мы в свое время были дружны. Поэтому-то Джума и пришел в Баррияр, он знал, я его в беде не оставлю.
Абдулла задумался. Затем проговорил:
— А вам не кажется, что Джуму к нам специально могли заслать?
— Кто?
— Да тот же Исмаил-Хан!
— Допустим, ну и что?
— Так Джума и мог сообщить своему хозяину подробности прибытия съемочной группы.
— Мог, если бы знал об этой группе. Но он, как и большинство рядовых воинов, ничего о прилете русских не знал.
Абдулла согласился:
— Хорошо, я пошлю в Анденат Джуму. Но сможет ли он в одиночку справиться с заданием?
Абдул сказал:
— Только в одиночку, под видом бродяги, он и сможет выполнить задание. Он не привлечет внимание шакалов Исмаил-Хана. Отправим его завтра утром во вторник, а сегодня приведи его незаметно от посторонних глаз ко мне домой. Вечером. Как стемнеет. Я проинструктирую мальчишку.
— Слушаюсь, саиб!
Пока Абдул разговаривал с Абдуллой, его подчиненные осматривали местность. Они нашли множество следов, но ни один из них прямо не указывал на то, что похищение российских журналистов осуществляли люди Исмаил-Хана, в частности Хаджа Хадрияр. Собаки привели бойцов Абдула к мосту, и к балке, и к месту в просеке, где был спрятан «УАЗ» неизвестных нападавших. Абдул хотел уже отдать приказ отходить — надо было до захода солнца заняться похоронами Юнуса и Хусейна, — как от кустов, где прятались российские журналисты, раздался окрик:
— Саиб! Саиб! Кассета!
Абдул с Абдуллой переглянулись.
Бывший полевой командир громко спросил:
— Какая кассета?
Молодой афганец подошел к нему, протянул черную коробочку:
— Вот, саиб!
— Да это же кассета для профессиональной видеокамеры.
Абдулла сказал:
— А среди русских оператор. Неужели он снимал нападение на группу Юнуса?
— Это был бы неоценимый подарок. Пленка многое могла бы объяснить. По крайней мере, показать тех, кто произвел захват журналистов и убил Юнуса с Хусейном.
Абдул приказал всем возвращаться в Баррияр.
Прибыв домой, прошел вместе с Абдуллой и помощником в мужскую половину дома, затем вошел в большую комнату и приказал Али:
— Принеси сюда видеокамеру, черную, шнуры к ней, они в одной коробке.
— Слушаюсь.
Помощник удалился. Ненадолго. Вернулся с коробкой. Разложил перед японским телевизором видеокамеру, шнуры. Абдул сам подсоединил камеру к телевизору, вставил в нее кассету, отмотал пленку назад, включил воспроизведение записи. На экране сначала появились горы, окружающие Кабул.
Абдулла проговорил:
— Оператор первый раз оказался в Афганистане, решил заснять окрестности Кабула. Поле аэродрома.
Абдул воскликнул:
— Стоп!
И нажал на клавишу остановки воспроизведения.
На экране застыла фигура афганца, шедшего к ангару и смотрящего в сторону оператора.
— Да это же Хаджа-ага! Старый приятель Исмаил-Хана. Он-то что делал на аэродроме в момент прибытия туда съемочной группы? Так, Али!
Помощник откликнулся:
— Я, саиб!
Абдул приказал:
— Али! Срочно свяжись с миссией Красного Креста в Кабуле. Запроси, кто летел на их вертолете из Термеза в Афганистан сегодняшним утренним рейсом.
— А как мне представиться? Ведь с первым встречным представители Красного Креста разговаривать не будут!
— Ты прав! Тогда быстро обеспечь мне связь с Кадыром!
— Это чиновник из Министерства иностранных дел?
— Да! Быстро! Связь по спутнику!
— Слушаюсь!
Абдул поднялся с ковра, начал отмеривать шаги от стены к стене:
— Хаджа-ага! Хаджа-ага! О нем давно ничего не было слышно! Этот старый шакал очень жаден, как до денег, так и до женщин. Если Исмаил-Хан ему заплатил… но не будем торопиться.
Али внес чемоданчик с аппаратурой спутниковой связи. Передал трубку Асадани:
— Господин Кадыр слушает вас.
Абдул спросил в трубку:
— Кадыр?
— Да, Абдул! Ассолом аллейкум! Как поживаешь, друг?
— Салам, Кадыр. Спасибо, у меня все нормально, как ты?
— Я тоже, слава Аллаху, пока в порядке. Живой, по крайней мере!
— Да продлятся дни твои!
— Спасибо! У тебя ко мне дело? Я слушаю тебя!
Асадани попросил старого друга узнать все о пассажирах вертолета Термез — Кабул сегодняшнего, утреннего рейса.
— Мне в миссии Красного Креста ничего не скажут, тебе ответят. Ты же представитель официальной власти!
— Где ты ее, эту власть, Абдул, видел? Нет в стране никакой власти. Творится непонятно что. Американцы вконец все запутали. То одно говорят, то другое. Лучше бы убирались подобру-поздорову. Ты слышал? Президент собирается обратиться к руководству России?
— Зачем?
— Затем, чтобы русские вновь ввели свои войска в Афганистан. Только они еще способны навести хоть какой-то порядок в стране.
— Это верно. И сейчас по ним мало кто будет стрелять! Но второй раз они вряд ли придут к нам. Так как насчет моей просьбы?
— Оставайся на связи. Я узнаю, что тебя интересует, немедленно!
— Жду!
Ожидание не затянулось.
В трубке вновь раздался бархатный голос чиновника из МИДа:
— Абдул?
— Да!
— На борту вертолета «Ми-8» миссии Красного Креста в Афганистане из Термеза в Кабул находились четверо пассажиров…
— Фамилии узнал?
— Конечно! Запоминай или записывай.
— Говори, Кадыр, говори.
— Значит, съемочная группа российского телеканала «Экспресс плюс» в составе Сергинского Антона Дмитриевича, Дольского Владимира Алексеевича и Туркиной Валентины Борисовны, а также прошедший курс лечения в Ташкентском госпитале по документам в недалеком прошлом один из соратников генерала Дустума, некий Хаджа Тарпак.
— Тарпак? Ты не ошибся?
— Нет, друг, я не ошибся!
— Спасибо тебе! Ты очень помог мне! До свидания!
— До свидания! Если что, звони, всегда рад помочь.
— Конечно!
Абдул отключил спутниковый телефон.
— Хаджа-ага летел с русскими из Термеза. Он сопровождал съемочную группу как минимум из Узбекистана. Это уже интересно. При необходимости можно и прижать этого Хаджу. Адрес его узнать несложно! Но смотрим кассету дальше. Сколько еще сюрпризов она готовит нам?
Асадани вновь включил воспроизведение.
Картинка на экране сменилась. На этот раз съемка велась уже из кустов. Вот затаившийся у крыла внедорожника Юнус, с другой стороны Хусейн. Они внимательно осматривают местность. Крупный план разобранного моста.
Абдул проговорил:
— Ну почему хотя бы тогда Юнус не сообщил о потенциальной угрозе в Баррияр?
Абдулла указал на экран:
— Смотрите! Он решился связаться с нами.
На экране Юнус приказал Хусейну переместиться к кустам, чтобы в случае нападения прикрыть русских. Хусейн пополз. Он выполз на открытое пространство. Юнус достал радиостанцию. И тут его голова дернулась. Оператор тут же среагировал на одиночный выстрел и перевел камеру в сторону балки. Абдул и его подчиненные увидели, как отстранил винтовку Хаджа Хадрияр. А появившийся рядом боевик дал очередь из автомата. Смена кадра, и на экране застывший на дороге труп Хусейна. Далее бегущий к кустарнику еще один боевик группы Хадрияра. Экран погас.
Абдул проговорил:
— Вот и доказательства того, кто перехватил у нас русских журналистов, убив двух наших воинов. Похищение съемочной группы — дело рук Исмаил-Хана!
— А оператор смелый парень, — сказал Али. — Он сильно рисковал.
— Да! Оператор смелый парень. Как большинство русских. Ответ на главный вопрос мы получили. Остается получить их на остальные.
— Гонца к Казиму посылать будем? — поинтересовался Абдулла.
— Будем! Вечером, как и говорил, Джуму ко мне. Выделить людей для восстановления моста и подготовить похороны Юнуса с Хусейном. Мы отомстим за них. Исмаил-Хан ответит за все! Получит то, что заслужил, сполна! Все свободны!
Асадани остался в комнате один. Он еще раз посмотрел пленку, после чего велел убрать технику. Прилег на ковер, чтобы обдумать, как сообщить в Москву о случившемся. Он не сдержал слова. Гарантировал безопасность и не выполнил обещания. Теперь он должен искупить вину. Но для этого у него мало сил. Потребуется поддержка. В общем, Абдулу было о чем задуматься. Его взгляд застыл на выбоине в противоположной стене. Только играющие на скулах желваки свидетельствовали о бушевавших внутри бывшего полевого командира чувствах. А солнце медленно подошло к зениту. Начиналось самое жаркое время. В прямом и переносном смысле.
Глава 5
Понедельник 11 июля. Афганистан.
Глава 5
Понедельник 11 июля. Афганистан.
«УАЗ» с бандитами, захватившими съемочную группу телеканала «Экспресс плюс», петлял по еле заметной каменной дороге, то приближаясь к подножию перевала, то уходя в дебри лесного массива. Машину мотало из стороны в сторону. Через сорок минут после начала движения Сергинскому стало плохо. Он побледнел, тело сотрясало от рвотных позывов. Дольский посмотрел на него:
— С чего это тебя мутит? Меня выворачивать должно, вторые сутки без пойла в отходняке пошли, как раз время проблеваться, а мутит тебя.
Руководитель съемочной группы ответил:
— Укачало. Это же не дорога, это извилистая стиральная доска.
Дольский согласился:
— Да, это не Новый Арбат, не спецполоса, по которой наши бугры мотаются из Кремля в Белый дом.
Он обратился к старшему машины:
— Эй, как тебя, Хадрияр?
Помощник Исмаил-Хана обернулся:
— Чего надо?
— Посмотри на моего соседа слева. Еще несколько минут, и он заблюет всю вашу тачку!
— Что с ним?
— Укачало!
— Слабак!
Хадрияр приказал Рахиму остановить «УАЗ».
Армейский внедорожник встал на очередном выезде из «зеленки».
Ахмад отстегнул Сергинского от Дольского, и руководитель съемочной группы выскочил из машины, тут же присев у ближайшего куста. Рвало его около минуты. Затем Сергинского вновь усадили в «УАЗ». Щелкнули наручники, и внедорожник продолжил путь. Рация Хадрияра издала сигнал вызова. Главарь банды подумал: «Наконец-то!» Вызывал его Исмаил-Хан через час после того, как акция захвата российских журналистов была успешно завершена. При подготовке захвата заложников Исмаил-Хан особо подчеркнул, чтобы штурмовая группа на связь не выходила. При необходимости полевой командир вызовет группу сам. Вот и вызвал. Хадрияр ответил:
— Слушаю вас, саиб!
— Ассолом аллейкум, Хаджа! Судя по тому, что ты еще жив, тебе удалось взять русских гостей выжившего из ума Абдула.
— Ва аллейкум ассолом, саиб! Да, акция прошла успешно! Нам…
Исмаил-Хан прервал помощника:
— Подробности расскажешь в Хандаре. Ответь, как чувствуют себя русские? Особенно меня интересует женщина.
— Все нормально, саиб! Старшему неверных только что стало плохо. Но ничего страшного. Укачало, проблевался и пришел в порядок. С женщиной никаких проблем.
— Они наверняка подавлены?
— Конечно! Но внешне это проявляет их старший!
— Вот как? Это хорошо! Ладно! Ты где сейчас находишься?
— Въезжаю в проход через малый перевал Саят.
— Значит, тебе остается двадцать километров до крепости?
— Да, саиб!
— Хоп! У последнего поворота к Хандару тебя встретит Маруз!
— Чем это вызвано? Я и без сопровождающих знаю, как доехать до крепости!
— Это так, Хаджа, но на время содержания у нас русских я решил усилить охрану крепости. В том числе и выставлением постов раннего обнаружения противника. Один такой пост выставлен у поворота. Бойцы на постах имеют приказ расстреливать всех, кто попытается приблизиться к крепости. С тобой посторонние люди, и наряд может расценить это неверно, открыв огонь. Поэтому чтобы без проблем провести тебя к крепости, твой внедорожник встретит начальник охраны, Абдула Маруз.
Хадрияр ответил:
— Я все понял, саиб!
— До встречи, мой славный Хаджа!
— До встречи, саиб!
Исмаил-Хан отключил станцию. В режим ожидания перевел свою рацию и Хадрияр.
Вновь обернулся к пленникам:
— Больше никого не укачивает?
Валентина отвернулась.
Дольский же спросил:
— Что же это вы за время после вывода из Афганистана наших войск дорог-то построить не смогли? Да и те, что были, разрушили. Все воюете. Ну ладно, раньше с нами, теперь с кем? С теми, кто кормил вас в восьмидесятые годы? А уйдут натовцы. Что делать будете? Опять талибов встречать? Они, конечно, созидатели еще те!
Физиономия Хадрияра исказилась от злости, он прошипел змеей:
— Заткнись, свинья! И молчи! У нас слишком разговорчивым языки отрезают, нередко вместе с головой!
— А что еще от вас ждать?
Валентина одернула оператора, заметив, что Дольский не на шутку рассердил Хадрияра:
— Кончай, Вова! Ты не в кабаке Москвы.
Лицо Дольского расплылось в похотливой улыбке.
— Да я бы с удовольствием, Валя. Кончил. Только не с кем?
Хадрияр, уже повысив голос, приказал:
— А ну, всем заткнуться!
К нему повернулся Рахим:
— Командир, подъезжаем к проходу. Может, на всякий случай, завяжем глаза пленникам?
Хадрияр ответил на пушту:
— А зачем, Рахим? Для них все равно выход из крепости не предусмотрен. Так что пусть пока любуются местным пейзажем.
— Ты думаешь, их не попытаются спасти?
— Попытаются. Но… не спасут! Никто из них в Россию не вернется.
— Это решение Исмаил-Хана?
— Это наше общее решение, или ты забыл, что я помимо всего являюсь помощником саиба?
— Нет, я не забыл этого. Просто подумал: а вдруг за этих журналистов вступятся американцы?
— Да хоть французы с англичанами! Мы устроим им такой прием, что навсегда отобьем охоту соваться в нашу провинцию. Но никто из натовцев за русских не вступится. Нужны они им? А российских войск, слава Аллаху, в Афганистане нет уже более десяти лет. Да и Россия изменилась. Она не Союз. И армия у русских не та. Удивительно, как своими перестройками, реформами, прочими бестолковыми действиями они вообще не потеряли армию. Но сейчас это уже не войска, против которых нам приходилось драться в восьмидесятые годы. У гяуров сейчас даже самолеты почти не летают. Керосина нет. Но шайтан с ними. Ты поаккуратней, Рахим, на въезде в проход слева обрыв будет. Смотри, чтобы «УАЗ» не стащило в каньон! А то и выпрыгнуть не успеем, как все отправимся на небеса.
Рахим заверил главаря:
— Я помню дорогу! Мы не свалимся в каньон!
— Надеюсь! И как выйдем в Хандарское ущелье, прибавь ходу. Припекает, а мы ползем под солнцем, как черепаха. Наши люди выдержат, а русских может тепловой удар свалить. Мы же обязаны доставить пленников в крепость живыми, невредимыми и здоровыми. Особенно женщину.
Водитель спросил:
— Почему ей Исмаил-Хан уделяет особое внимание?
— А вот это, Рахим, тебя не касается. И мой тебе совет: не вздумай задавать подобный вопрос кому бы то ни было в крепости. Не надо!
Рахим кивнул:
— Я все понял, командир!
— Молодец, смекаешь! И верно говорят, меньше знаешь или болтаешь, спокойней спишь и дольше живешь.
— Верно. Но все! Начинается опасный участок дороги. Надо бы за пленниками присмотреть. А то крайний слева рванет из салона, а значит, потащит за собой остальных, и внедорожник может накрениться. И тогда мы точно слетим в пропасть!
— Хоп, Рахим!
Хадрияр обернулся, обратился все на том же непонятном для журналистов языке пушту ко второму своему боевику:
— Ахмад! Подъезжаем к обрыву. Следи за тем, чтобы русские не дернулись. Если кто-то попытается даже привстать, глуши прикладом по затылку. Ты все понял?
— Да, командир. Русские не дернутся.
— Хоп.
Хадрияр оглядел пленников, отметил, что руководителя съемочной группы все более одолевает страх, но паники в его глазах еще не было. Отвернулся, на всякий случай приоткрыв дверцу внедорожника. Если «УАЗ» потащит в каньон, то он, помощник Исмаил-Хана, успеет выпрыгнуть из машины. Правда, потом ему хода в Хандар уже не будет, но жизнь сохранит. Надолго или нет, другой вопрос, но сейчас сохранит в любом случае. А на настоящий момент это самое главное.
«УАЗ» преодолел опасный участок дороги благополучно. Пройдя проход, армейский внедорожник вышел в Хандарское ущелье. Дно его представляло собой довольно ровную поверхность, шириной от тридцати до пятидесяти метров. Попадались участки, где из-за каменных завалов дорога петляла, но они были непродолжительны. Мешало движению автотранспорта лишь изобилие поворотов, где приходилось сбрасывать скорость до минимально возможной. Поэтому двадцать километров «УАЗ» со съемочной группой на борту прошел за полчаса и вышел к последнему повороту в 12:30. У одинокой, узкой скалы машину остановил начальник охраны крепости Хандар — Абдула Маруз. К нему вышел Хадрияр. Моджахеды поприветствовали друг друга. После чего Маруз спросил:
— Как прошла акция?
Хадрияр ответил:
— Без проблем! Уничтожили двух человек Абдула и взяли спокойно съемочную группу.
Так как «УАЗ» не имел тента, то сидящие в нем водитель и пассажиры хорошо просматривались извне. Маруз кивком указал на Валентину:
— Блондиночка ничего! Я бы за такую приличные деньги дал.
Хадрияр усмехнулся:
— Ты предложи Исмаил-Хану продать ее.
— Не получится. Она нужна саибу.
— Вот именно, поэтому не надо говорить того, чего не следует произносить вслух. Пост за скалой?