В карих глазах снова мелькнуло свирепое выражение.
— Все, лежите тихо и ведите себя хорошо. — Маэрлин подоткнула ему одеяло и выключила свет на ночном столике. — Спокойной ночи, Эдди; спокойной ночи, Сирил.
— Спокой-н-ночи, — пробормотала Эдди.
— Спите сладко, — нараспев подхватил Сирил. — Вам приснится шоколадка!
Маэрлин исчезла в темноте коридора, оставив дверь спальни открытой, как всегда делала мама, потому что Сирил боялся засыпать с закрытой дверью.
Эдди лежала, слушая далекие голоса, время от времени перемежающиеся приглушенными воплями тромбона: иногда отец перед сном смотрел телевизор. Обычно ее убаюкивали эти звуки, но сейчас она лежала без сна, переворачиваясь то на живот, то на бок, пока все не стихло.
Отец улегся; равномерно дышал спящий Сирил, а к ней сон все не шел. Наверняка это из-за того, что в доме появился кто-то новый и незнакомый.
Эдди соскользнула с кровати и на цыпочках прокралась к дверному проему. Из-под закрытой двери Маэрлин просачивалась полоска света.
Она вышла в коридор, ожидая, что дверь Маэрлин вот-вот распахнется — но Эдди ведь всегда может сказать, что идет вниз, в туалет. За дверью кто-то разговаривал; это могла быть только Маэрлин, но с кем ей беседовать, если она в комнате совсем одна?
Эдди подобралась к двери и приложила к ней ухо. — …ыворит ви нравит вих, — Маэрлин почти шептала. — Абитла, но… нех. — Затем была долгая пауза, как будто она слушала в телефонную трубку, и потом: — Вай.
Эдди прошмыгнула к себе и снова выглянула из дверного проема.
Телефона в той комнате не было, а значит… если Маэрлин в одиночестве с кем-то разговаривала, значит, у нее был какой-то секретный радиопередатчик, вроде тех, какие бывают у шпионов. Но что могло понадобиться шпиону у них в доме?
Дверь Маэрлин отворилась, и Эдди представила, как та выйдет сейчас в длинном плаще, держа в руке зонтик с головой попугая, как в сборнике сказок, который Эдди читала днем. Однако Маэрлин оказалась всего-навсего в длинном белом махровом халате и направлялась к лестнице. Эдди подождала, пока ее силуэт не скрылся за перилами, и пошла следом.
«Наверное, просто в туалет», — разочарованно подумала Эдди, осторожно спускаясь по ступенькам. Она добралась до нижнего коридора, как раз когда открылась входная дверь.
Маэрлин вышла, закрыв за собой москитную сетку, но основную дверь оставила открытой. Ее халат светился под луной голубовато-белым светом. Эдди, затаив дыхание, прокралась ко входной двери.
Маэрлин стояла на веранде, а на тротуаре, лицом к дому, оказался человек в светлом пиджаке спортивного покроя с темным мягким галстуком-бабочкой и в темных брюках. У него были густая копна седых волос и узкое лицо, и он держал в одной руке какой-то плоский металлический предмет, похожий на папин портсигар. Эдди замерла, хотя и знала, что ее не видно сквозь сетку.
Маэрлин подняла руку и покачала головой.
— Тамара, — позвал человек.
Маэрлин снова покачала головой.
— Не сейчас.
— Увидим. — Человек кивнул, глянул вниз и исчез.
У Эдди перехватило дыхание. Он просто вдруг взял и пропал, как иногда случалось во снах. Может быть, она и вправду спит? Да нет, не мог он исчезнуть! Наверное, просто шагнул в густую тень перед домом, где она не могла его видеть.
Маэрлин повернулась к двери. Эдди шмыгнула в гостиную и спряталась за спинкой дивана.
Маэрлин, в своем бледном одеянии похожая на привидение, проплыла по коридору. Эдди задерживала дыхание, пока не услышала скрип ступеней. Было ясно, что Маэрлин и человек, стоявший снаружи, знают друг друга. Может, они влюбленные? А может, шпионы — именно так подумала бы Лесли.
Эдди выскользнула из-за дивана. Входная дверь была открыта. Она подошла закрыть ее и снова увидела того человека — теперь он стоял на другой стороне улицы, спиной к ней, а потом снова исчез.
Она закрыла дверь и медленно поднялась по лестнице, стараясь не ступать на скрипящие ступеньки. Ей удалось добраться до верха, ни разу не зашумев, но проходя мимо двери Маэрлин, она снова услышала ее голос.
— …не знаю, — говорила Маэрлин. — Мне нужно больше времени. Подумайте…
Эдди поспешила в свою комнату, боясь услышать больше.
— Эдди! — закричал Сирил со своей кровати.
— Ш-ш…
— Эдди! — заорал он еще громче.
— Заткнись, — прошептала она. — Ты разбудишь Маэрлин!
Она забралась в свою постель и натянула на себя покрывало.
— Она меня не услышит, — проговорил Сирил тихим, спокойным голосом, совсем на него не похожим. — И к тому же она не спит. Я слышал.
— Тихо!
Сирил замолчал. Она лежала в кровати и считала вдохи и выдохи — это казалось ей более разумным, чем считать овец, — пока, наконец, не заснула.
* * *— Странная она какая-то, — сказала Лесли Викс. Лесли накануне вернулась из лагеря и буквально только что увидела Маэрлин.
Эдди сидела на ступеньках веранды вместе с Лесли и Бобби Ренфрю. Эрастус, оранжево-рыжий кот Мейеров, прибрел к ним от соседского дома и растянулся на ступеньке рядом с Бобби. Сирил сидел тут же с конструктором «Линкольн Логз»; он уже собрал фермерский дом и стоянку дилижансов.
— Нормальная, — возразил Бобби.
Лесли наклонилась к Эдди. Ее каштановая челка спадала на глаза.
— Я думаю, она что-то замышляет, — прошептала Лесли. — Наверняка она шпионка.
Эдди нервно оглянулась, хотя Маэрлин ушла сразу после того, как ее увидела Лесли, — позаниматься в университетской библиотеке. По крайней мере так она сказала маме, но кто знает, может, у нее назначена встреча с тем человеком, с которым она виделась два дня назад ночью?
— Я говорю: она шпионка, — повторила Лесли. — Красная шпионка из России.
Эдди ждала, что Бобби назовет Лесли глупой, со всеми этими выдумками про шпионов. Но он сказал:
— Да, шпионку сюда могли заслать.
— В Делфи? — фыркнула Эдди. — Что им делать в Делфи?
— Я имею в виду не город, а ваш дом.
— И на что шпиону сдался наш дом?
— Твой папа ученый, — ответил Бобби, — а ученые знают всякие вещи: как делать атомные бомбы и все такое.
— Папа еще учится, — возразила Эдди. — Он не настоящий ученый!
Бобби прищурился, глядя на нее сквозь стекла очков.
— Но ведь будет ученым, разве нет? Для того и учится; а в Хейсовском университете есть пара профессоров, которые работали над атомной бомбой. Может быть, комми хотят их перевербовать.
— Глупость какая, — сказала Эдди, хотя Бобби, возможно, был в чем-то прав. Его отец погиб в Корее, так что у Бобби были все причины бояться комми, а мать работала в городской библиотеке и постоянно носила ему книжки. Он был умный — во всяком случае, знал больше, чем она, потому что все время читал, — так что, возможно, над его словами стоило подумать.
— Маэрлин не комми, — сказал Сирил.
— Я этого и не говорил, — возразил Бобби. — Это Лесли.
— Ничего подобного, — буркнула Лесли. — Я сказала, что она, может быть, шпионка.
— Она не шпионка! — заявил Сирил.
Эдди, повернувшись, уставилась на брата. Это было совсем непохоже на него; а теперь он еще и смотрел прямо на Лесли, а не под ноги или куда-то вбок, как обычно.
— Откуда ты знаешь? — сказала Лесли. — Тебе-то откуда знать?
— Знаю, и все, — Сирил пожал плечами. — Она сегодня утром показала мне еще одну клубничную птичку.
Не может быть, подумала Эдди, они же появляются на стене только вечером.
— Она сказала, что спустилась по нити, чтобы меня найти, — продолжал Сирил, — и у нее ушло на это много времени, но теперь она меня нашла; а потом она показала мне клубничную птичку, мы спустились вниз и она ушла.
— Клубничную птичку, — хихикнула Лесли.
— Не смейся над ним, — сказал Бобби.
— Она так чудно говорит. Совсем не похоже на американку. — Лесли встала. — Пойдем ко мне?
Она поманила Эдди рукой, но Эдди не двинулась с места.
— Ты что, так и собираешься сидеть тут с Бобби, и с этим дурацким котом, и с твоим тормознутым братцем?
— Не называй его тормознутым, — сказал Бобби.
— Ну? — Лесли уперла руки в бока. — Ты идешь или нет?
Эдди покачала головой, не решаясь ответить. Лесли сердито протопала по дорожке, обернулась через плечо и выбежала на улицу.
— Обиделась, — сказал Бобби, почесывая Эрастуса за ухом. Оранжевый кот растянулся на земле, положив голову на передние лапы. — Ничего, скоро забудет.
— Ну, не знаю, — сказала Эдди. — И вообще, она не должна так говорить про Сирила.
Бобби поднялся.
— Хочешь, пойдем к Карпетти? — «Приют Карпетти», магазин, где продавали сладости, книжки в мягких обложках и комиксы, был одним из излюбленных мест Бобби.
— Не могу. Мама велела присматривать за Сирилом.
— Не могу. Мама велела присматривать за Сирилом.
— Ну так возьми его с собой.
Эдди поглядела на брата. Сейчас он казался нормальным, но…
Придется глядеть в оба всякий раз, когда они будут, переходить улицу, к тому же ее совсем не радовала перспектива идти три квартала до Карпетти только для того, чтобы крутиться рядом, пока Бобби разглядывает «Байки из склепа», которые мама не разрешала ему читать дома.
— Не-а, — сказала она. — Мы лучше здесь посидим.
Бобби пожал плечами и зашагал по дорожке на улицу. Эдди смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
— Ты сказал Лесли, что сегодня утром видел клубничную птичку, — сказала она. — Но ведь этого не могло быть.
— А вот и могло! Мне показала Маэрлин. — Сирил разобрал фермерский дом и аккуратно сложил детали в коробку, потом затолкал стоянку дилижансов под качели. — Эта клубничная птичка была не такая, как другие.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, там был такой большой серый дом, будто церковь, а вокруг сплошной песок, и такие крошечные малюсенькие человечки, они стояли на ступеньках, а рядом было еще длинное большое здание с такой большой петлей, торчащей в небо. — Он сделал движение руками, как будто сгребал что-то. — Вчера она показала мне еще одну, там была куча воды, и всюду плавали красные пятна чего-то, а из-под воды торчали дома.
— Еще одна клубничная птичка? Когда это было?
— Вчера. Она еще сказала, что это вроде того места, откуда она пришла, только там совсем нет людей.
Он все выдумал!.. Но Сирил никогда ничего не выдумывал. Он давал вещам странные названия, но никогда не рассказывал ничего такого, что не было правдой.
— Спроси, пусть она сама тебе скажет, — Сирил показал на улицу. — Вот она!
Маэрлин в той же желтой английской блузке, в которой ходила утром, стояла на другой стороне улицы. Эдди удивилась, как это она только сейчас ее заметила.
— Ну, давай, — подбодрил Сирил. — Спроси ее!
Маэрлин подошла к дому.
— Сирил говорит, что вы сегодня утром показывали ему клубничную птичку, — сказала Эдди. — И будто бы это было совсем не похоже на тени от машин. Он говорит, что видел людей, и песок, и большое длинное здание с петлей, а вчера вы показали ему еще одно место и сказали…
— Зачем ты рассказал об этом? — Маэрлин перевела взгляд с Эдди на Сирила.
— Потому что это правда.
Он опустился на четвереньки и пополз к качелям.
— Что вы ему показали? — спросила Эдди.
— Считай, это что-то вроде кинофильмов. Только там не картинки из выдуманных историй, а то, что бы… что будет на самом деле.
— Маэрлин?
Эдди подняла голову. За сетчатой дверью стояла ее мать в белой безрукавке и мешковатых голубых шортах, которые она носила только дома.
— А я думала, вы в библиотеке.
— На сегодня хватит.
— Тогда, может быть… вы могли бы сходить с Аделаидой и Сирилом в парк? Пусть лучше поиграют там, а не сидят перед телевизором. Только к пруду их не подпускайте. — Мама всегда боялась, что они могут подхватить полиомиелит, если будут плавать в парковом пруду.
— Значит, здесь я вам не нужна? — спросила Маэрлин.
— Гэйл и Гэри спят, и я тоже собираюсь вздремнуть. — Миссис Альмстед вытерла лоб рукой. — Для других дел сейчас слишком жарко. Только приведите их к ужину.
— Ну что ж, тогда пойдем в парк, — сказала Маэрлин.
Эдди не хотелось в парк, особенно если нельзя будет поплавать в пруду. К этому времени старшие мальчики наверняка уже займут все качели, горки и шведские стенки, так что девочкам останется только сидеть и смотреть.
Сирил уложил последние детали «Линкольн Логз», сунул коробку под мышку и встал. Он и в парке собирается играть в свой конструктор! Куда бы она ни пошла, ее братик вечно тащится следом и делает что-нибудь такое, из-за чего другие дети смеются над ним. Ее лицо запылало. Внезапно ей захотелось его ударить; она пожелала, чтобы он куда-нибудь делся и больше не возвращался никогда.
— Аделаида, — сказала Маэрлин.
— Я Эдди! — крикнула она.
— Эдди, почему ты так рассердилась?
Сирил широко раскрыл глаза. Ей вдруг стало стыдно за свой гнев.
— В парке нам нечего делать, — буркнула она.
— Ну, может быть, все-таки стоит пойти, — сказала Маэрлин, — и поискать там какое-нибудь стоящее занятие.
Эдди встала и сунула руки в кармашки шортов. Эрастус мягко взобрался по ступеням и свернулся клубочком под качелями. Сирил опустил взгляд на коробку у себя под мышкой, подумал и положил ее на один из плетеных стульев.
— Пойдемте, дети. — Маэрлин повесила свою сумочку на плечо. Сирил ухватил Эдди за левую руку. — Ну же, вперед!
Эдди почувствовала пальцы, крепко вцепившиеся в ее правое запястье. Внезапно оказалось, что они уже на улице; Эдди прибавила шаг, чтобы не отставать от Маэрлин, которая то и дело обеспокоенно поглядывала через плечо.
Они свернули направо, в сторону парка. Мимо них пронесся красный «шевроле» с откидным верхом, за ним зеленый «понтиак»-универсал, и улица опустела. Когда впереди показался маленький мостик, Маэрлин отпустила руку Эдди, покопалась в сумочке и вытащила какой-то плоский серебристый предмет. Знакомый мост словно бы мигнул и пропал. На мгновение Эдди могла различить только далекое светлое пятно в конце темного туннеля. У нее сжалось сердце, а потом они вдруг оказались в парке перед детской площадкой.
— Ну, вот мы и пришли, — сказала Маэрлин.
Но это был не их парк. Гимнастический комплекс оказался покрыт ржавчиной, нескольких перекладин не хватало, а вся конструкция грозила развалиться при первой же попытке забраться на нее. Трава пожухла и пожелтела, в ней проглядывали песчаные проплешины, качели и горка вообще исчезли. Пруда тоже не было, на его месте зияла яма со щебенкой, а на краю парка вместо кирпичного строения торчала лишь пара стен из красноватого камня. На другой стороне улицы не было серого дома с башенкой и большого белого дома с опоясывающей его террасой; там виднелся лишь высокий металлический забор. Они были единственными людьми в парке. Эдди не могла взять в толк, почему вокруг нет других детей.
— Что случилось? — спросила она. — Как вы это сделали?
Воздух тоже был странный — настолько горячий, душный и липкий, что пот уже стекал у нее по волосам, капая на лицо.
— Это не похоже на наш парк!
— Однако это он, — отозвалась Маэрлин.
— Тогда почему…
— Здесь больше никто не живет, — продолжала Маэрлин, — однако парк тот самый.
— Я не понимаю.
— Это такой парк, каким я его знаю… каким я буду его знать… каким он станет.
— Все равно не понимаю!
— Так этот парк будет выглядеть через много лет.
— Мне здесь не нравится, — сказала Эдди.
— Мы, я и такие, как я, живем нелегкой жизнью, — сказала Маэрлин. — Нам не досталось того, что должно было достаться от предыдущих поколений, но наша жизнь могла быть намного хуже. Мы могли не выжить вообще.
Лицо Сирила было мокрым от пота. Он прислонился к Маэрлин, и она положила руку ему на плечи. С ней он был другим — спокойным, способным смотреть прямо в лицо; он не отпихивал ее, когда она до него дотрагивалась.
Вдруг глаза Маэрлин расширились, а на лице появился испуг. Повернув голову, Эдди увидела на другом конце парка человека, стоявшего возле металлического шеста. На нем были пиджак в красно-белую полоску, белые брюки и широкополая соломенная шляпа.
Человек снял шляпу, под которой оказалась густая копна седых волос.
Маэрлин проговорила:
— Я не ожидала, что он последует за нами сюда.
— Кто это? — спросила Эдди, не желая признаваться, что уже видела его прежде, в первую ночь, проведенную Маэрлин в их доме.
— Один мой коллега…
Человек двинулся к ним.
— Не сейчас, — крикнула Маэрлин.
— А когда же? — крикнул он в ответ. — Зачем ты здесь? Ты должна была… — последовал поток незнакомых слов. Эдди смогла разобрать лишь несколько: «не должен», «мальчик», «долго», «ждать». Он постоянно поглядывал на Сирила, и Эдди поняла, что они говорят о ее брате.
— Чего ты ждешь?
— Не имеет значения, как долго я буду ждать, — ответила Маэрлин.
Человек улыбнулся.
— Это для нас не имеет, а для них имеет. — Он махнул рукой в сторону Эдди. — Будешь выжидать, мотаться взад-вперед по нитям — и еще больше все усложнишь, слишком многое изменишь и все запутаешь!
Теперь она разбирала все его слова, хотя по-прежнему ничего не понимала.
Маэрлин положила руку Эдди на плечо.
— Я не могу оставить девочку наедине с ее несчастьем, чтобы она потом мучила себя… после того что должно произойти. Если бы мы только сумели…
Человек сердито поглядел на Эдди.
— Если будешь медлить, для нее тоже выйдет только хуже.