А Ириска вдруг поняла, что не испытывает страха. Совсем-совсем. Злобное чудовище находилось в шаге от неё, смотрело прямо на неё, рычало на неё и шумно дышало, но страх исчез, и девочка не боялась. Более того, она чувствовала себя необычайно уверенно: не отвела взгляд, не закрыла глаза, не вздрогнула. И шаг, который должен был сделать волк, не случился. Хищник почувствовал силу, которую не разглядел при нападении, и слегка растерялся.
А девочка выпрямилась и негромко, но необычайно твёрдо произнесла:
– Лучше тебе уйти.
И уверенно посмотрела на зверя.
И чуть подалась вперёд, показывая, что готова к схватке.
Маленькая девочка против огромной серой твари.
– Что ты делаешь? – прошептала перепуганная Рыча. – Беги!
Но Ириска не думала удирать. Напротив, она предлагала спасаться зверю.
И зверь послушал.
Не девочку – фею.
Гигантский горный волк почувствовал то, что Ириска только начинала ощущать внутри себя – ауру Волшебства, – и отступил.
Рыкнул недовольно, словно поругиваясь, но всё же сделал мягкий шаг назад.
– Мы тебе не враги, – спокойно и с прежней уверенностью продолжила Ириска. – Мы просто шли мимо. Мы не станем тебя трогать.
Ещё один короткий рык, и зверь, развернувшись, медленно растворился в кустах. Он не удрал, поджав хвост, а спокойно и достойно отступил, встретив равного соперника и решив, что в схватке нет смысла.
Ушёл.
Ириска же глубоко вздохнула, унимая дрожь в руках, и улыбнулась, понимая, что победила.
Она была горда собой.
Ошарашенная Полундра дождалась, когда волк отойдёт достаточно далеко, после чего быстро спустилась по стволу дерева, вновь оборотилась, представ перед феей в привычном облике девочки, и поинтересовалась:
– Ты и в самом деле ничего не помнишь?
– В самом деле, – подтвердила Ириска, удивлённая неожиданным и не совсем уместным вопросом. – А что?
– Ничего. – Рыча улыбнулась. – Боюсь даже представить, что будет, когда к тебе вернётся память…
Глава XVI в которой действие происходит в цирке «Четырёх Обезьян», где помощники Захариуса думают, как поймать Непревзойдённую, а Полика неожиданно выясняет, что она всё ещё фея
– Не получается? – хихикнул Ядош, глядя на мрачную Бетти. – А ты попробуй молотком. – Дурак.
– Дура.
– Заткнись!
– Сама заткнись!
– Что ты себе позволяешь, обезьяна усатая? – прошипела Бетти. – Скоро снова придёт ночь, и мои маленькие детки обглодают твои гнусные кости.
– За своими косточками следи, – посоветовал дрессировщик. – А то как бы мои долбоцефалы случайно на них не наступили.
В ответ Ушастая лишь скрипнула зубами.
Да и что она могла сказать? У проклятого Ядоша действительно был прекрасный повод для иронии, и ответить повелительница ночных гадов могла только руганью.
В пылу сражения в Серебряных Ручьях… А точнее – когда проклятый Страус расшвырял циркачей Волшебством из сумки, улетевшая в фонтан Бетти выронила ценный «указатель», который сначала врезался в землю, подпрыгнул и крепко стукнулся о голову какого-то Кияшки. После таких приключений «указатель» повредился внутри, и теперь красная стрелка всегда уныло смотрела налево, не желая выдавать Ушастой местонахождение Непревзойдённой. Все попытки Бетти выправить помятый корпус и заставить волшебный прибор работать пока не дали результата и лишь вызывали издевательские комментарии у «друзей».
– Девчонку упустила, «указатель» сломала… – Стоящий рядом с Ядошем Кияшко потёр здоровенные ручищи. – Теперь хозяин точно бросит тебя тиграм.
– А тебя сжуёт.
– Сам? – тут же спросил дрессировщик.
– Ты назвала хозяина людоедом? – угрожающе поинтересовался главный силач.
– В переносном смысле, – опомнилась Бетти. – Я имела в виду, что хозяин вас накажет.
– За что?
– За то, что вы не помогли мне поймать Непревзойдённую.
Цирк наконец-то догнал умчавшихся далеко вперёд Ядоша, Кияшко и Ушастую и встал лагерем в километре от Френцы. И пока обычные циркачи занимались повседневными делами, ближайшие помощники Удомо вновь собрались в фургоне на совещание и вновь устроили скандал.
– Мы помогали! Но ты разбила «указатель» и упустила девчонку.
– Сначала упустила девчонку, а потом разбила «указатель», – поправил дрессировщика силач.
– Не важно, – хмыкнул Тубрич. – Главное, что нашу Бетти сожрут тигры!
– Размечтался! – огрызнулась Ушастая.
– А мы посмотрим.
– Не посмотрите!
– Посмотрим.
– Не посмотрите!
Бетти снова тряхнула прибор, однако стрелка как до этого указывала налево, так и продолжала указывать, не испытывая никакого желания открывать Ушастой местонахождение феи.
– Посмотрим, посмотрим! – захохотал Кияшко, но был остановлен недовольным клоуном.
– Заткнитесь все, а? – попросил Нелепый Марчелло.
После чего поправил лацкан клоунского пиджака и улыбнулся во весь свой красный клоунский рот.
Нелепому очень нравилась и ругань соратников, и их страх перед хозяином, который заставлял Кияшку, Ушастую и Ядоша ругаться всё сильнее. Но клоун понимал, что за нападение на Щебетание и вторую провалившуюся попытку схватить Непревзойдённую Захариус накажет всех, и решил помочь глупым единомышленникам.
Но сначала его неправильно поняли.
– Сам заткнись, – посоветовала Марчелло Бетти.
– Умный какой! – бросил Кияшко, которому эта фраза казалась сильнейшим оскорблением.
– Хочешь посмеяться? – зло поинтересовался Тубрич.
– Хочу помочь! – объяснил клоун.
– Как?
– Помогу вам поймать Непревзойдённую.
– Как?
– Схватить, связать и привести к хозяину, – высокомерно обрисовал свои желания Марчелло.
– Мысль интересная, но где её теперь искать? – вздохнула Ушастая.
– Во Френце.
– Ха-ха-ха!
– После того что случилось в Щебетании, она побежит отсюда быстрее Дикого Страуса, – сообщил Нелепому усатый дрессировщик.
– Да! – подтвердил Кияшко, который только сейчас понял, почему Бетти засмеялась. – Фея давно сбежала!
– Как раз наоборот: ей нужно попасть во Френцу и сесть на Трамвай. – Марчелло поправил ярко-красный в зелёный горох галстук и приятно улыбнулся: – Фея совсем рядом. И мы её поймаем.
– Во Френце есть Улётная площадь, – припомнил Ядош.
– Когда поедет Трамвай? – тут же поинтересовалась Ушастая.
– В обед, – уточнил Нелепый.
– Устроим засаду!
– У нас мало времени.
– Успеем!
– А кто сделает засаду?
– Я и Кияшка, – не терпящим возражений тоном произнёс Марчелло.
– Кияшко!
– Я так и сказал.
Силач хотел обругать наглого клоуна, но, вспомнив, что Нелепый берёт его на охоту, передумал.
А вот Ядош и Ушастая приуныли. Они сообразили, что хитрый Марчелло собирается присвоить всю славу себе, но не представляли, как этому помешать: после событий в Щебетании городской голова Френцы запретил пропускать в город бедозавров и уж тем более – огромных долбоцефалов, что исключало участие Ядоша; а Бетти не могла отправить ночных гадов под яркое дневное солнце.
– Все согласны? – хихикнул клоун.
– Все. – Обрадованный Кияшко хлопнул себя по толстым ляжкам. – Мы сделаем!
– Непревзойдённая хоть и маленькая, но не глупая, – протянул усатый Тубрич. – Увидев вас, она догадается о засаде и не пойдёт на площадь.
После двух подряд неудач дрессировщик впал в тяжёлое уныние и попытался поделиться им с хитроумным клоуном. Однако Нелепый сразу же отбрил Ядоша:
– Мы не только окружим Улётную площадь, но выставим посты на всех городских воротах и отправим шпионов на все улицы. Если фея придёт к Трамваю – поймаем её там. Если не придёт – обыщем город и всё равно поймаем. – Клоун плотоядно ощерился и закончил: – Я чую, что Непревзойдённая во Френце. И я до неё доберусь.
* * *– Прелесть огромна и чарующе хороша, – улыбнулся Джузеппе Кавальери, отвечая на вопрос Полики. – Прелесть настолько велика, что даже я не сумел побывать во всех её уголках. Но везде, абсолютно везде наш мир изумительно красив, потому что он – Прелесть.
Когда владелец «Четырёх Обезьян» говорил о путешествиях, на его лице появлялось мечтательное и удивительно доброе выражение. Он как будто возвращался в те земли, о которых рассказывал, как будто вставали они перед его внутренним взором, и Джузеппе не вспоминал, а описывал девочке то, что видел прямо сейчас.
– На севере есть огромные ледяные острова, на которых даже летом нужно носить тёплую шубу. На островах построены блестящие города из белого, похожего на лёд камня, а между островами плавают огромные корабли. Однажды мы построили на айсберге посёлок из снега и льда, в центре соорудили арену и поплыли по Хладному морю, останавливаясь и давая представления во всех портах побережья. То «Ледяное турне» длилось восемь месяцев. Представляешь? Восемь! Тысячи людей приходили на нашу арену и уходили радостные… Мы дарили им веселье и тепло.
– Ты был счастлив тогда? – спросила девочка.
– Безумно! – с жаром воскликнул Кавальери. – Мне нравится дарить людям радость. Собственно, для этого я живу: чтобы дарить окружающим тепло, улыбки и замечательные воспоминания, которые остаются на всю жизнь. Вот почему мне противно думать о том, что Захариус сотворил с моим цирком.
– Не расстраивайся.
– Как не расстраиваться? Я потерял всё, что у меня было!
– Расскажи ещё что-нибудь.
Когда Джузеппе говорил, он превращался в весёлого болтуна, который видел в своей жизни столько, что одно лишь перечисление путешествий заняло бы добрую половину дня. Когда Джузеппе говорил, он забывал, что находится в тюрьме, и поэтому Полика постоянно отвлекала его от грустных мыслей милой болтовнёй.
– Прелесть похожа на мир людей?
– Почему спрашиваешь?
– Ты говорил, что существуют легенды, согласно которым Прелесть создали феи. Если это так, то Прелесть должна походить на наш мир.
– Чем-то похожа, а чем-то – нет, – помедлив, ответил Джузеппе. – Я не был в мире людей, но феи рассказывали, что некоторые места Прелести точь-в-точь такие, как там, у вас. А другие отличаются настолько, насколько дикобраз не похож на цаплю. И не совпадает ни одно название.
– Это я уже заметила, – не стала скрывать Полика.
– Ага…
– Скажи, пожалуйста, а в Прелести опасно?
– То есть?
– Люди воюют друг с другом?
На некоторое время толстяк вновь замолчал, обдумывая ответ, после чего честно признался:
– Теперь да – воюют. И часто. Гораздо чаще, чем раньше. В последнее время Тьма окутала Прелесть, или тень Тьмы, если можно так выразиться, или дыхание Плесени… Не знаю… Не знаю, как это назвать, ведь я не колдун… но чувствую, что зла в нашем мире становится больше. Соседи вспоминают старые обиды и идут друг на друга войной. Поднимают голову те, кто жаждет крови. Из тёмных углов рычат страшные звери… – Джузеппе цокнул языком: – И Захариус не просто так начал охоту за Непревзойдёнными: вполне возможно, он лишь часть какого-то страшного плана.
Несколько секунд они молчали, а затем толстяк неожиданно продолжил рассказывать о своём мире:
– Далеко на юге есть жаркие страны Пояса Дождей…
– Там всегда льёт, будто из ведра?
– Не всегда, но часто, – ответил Кавальери. – Там тепло и много воды, поэтому страны Пояса покрыты удивительными джунглями, через которые очень трудно пройти. Деревья, кусты, трава, лианы – все растения на свете сплетаются в удивительный, разноцветный и очень толстый ковёр, внутри которого живут все на свете животные и птицы. А посреди джунглей стоит Дворец Пёстрых, с которыми лучше не связываться.
– Кому?
– Никому. Потому что Пёстрые – очень гордые и обидчивые, – хмыкнул Джузеппе. – А за Поясом Дождей начинаются неизвестные земли, в которых легко затеряться.
– Зачем ты это рассказываешь? – прищурилась девочка. Она по голосу поняла, что у толстяка есть что-то на уме, и решила докопаться до правды.
– Хотел сказать, что Прелесть огромна и твоя младшая сестра может долго скрываться от Захариуса.
«Сестра!»
И вновь мысли об Ириске нахлынули внезапно, выскочили, словно из-за угла, заставили вздрогнуть и похолодеть.
«Сестра!»
И плотный туман, окутывающий память о последних днях, вдруг разошёлся, и Полика как наяву увидела их прибытие в цирк, покупку билетов у дородной медведицы, леденцы в подарок… Припомнила, как торопливо они уселись в первом ряду… Припомнила настырного мороженщика в полосатой рубашке и белом фартуке… Припомнила, как смеялась Ириска, провожая её на арену…
«Где ты, сестрёнка?!»
Спряталась, как её уверяет Джузеппе? Отыскала убежище, надёжных друзей и думает, что делать дальше? Или же осталась одна в чужом мире? Растерянная и одинокая…
«Где ты?»
Её маленькая сестра бродит по Прелести, а она ничем не может помочь. Абсолютно ничем…
Некоторое время погрустневшая Полика сидела молча, не желая ни говорить, ни слушать, а затем её внимание привлекла валяющаяся на полу травинка. Даже не внимание – нет! – увидев травинку, Полика машинально взяла её и намотала на указательный палец левой руки. Раскрутила. Посмотрела. Намотала снова, не особенно задумываясь над тем, что делает, и полностью отдавшись под власть неосознанных воспоминаний. Отыскала ещё одну травинку, попробовала скрутить её с первой, но остановилась, поняв, что с двумя ничего не получится. Огляделась, подобрала третью…
– Что ты делаешь? – пыхтя, поинтересовался Джузеппе. Толстяк нечасто зависал у зарешечённого окошка, поскольку был не в ладах со спортом, но длительное молчание подружки вызвало у него беспокойство. Кавальери подпрыгнул, вцепился в решётку и, кряхтя, подтянулся на руках, активно елозя по стене ногами. – Что ты делаешь?
– Не знаю, – честно ответила девочка.
– Ты плетёшь.
– И что?
К этому моменту у Полики уже был коротенький шнурок, искусно составленный из четырёх травинок.
– Ты вспомнила?
– Что именно?
– А что ты, по-твоему, делаешь? – вновь спросил Кавальери, с огромным трудом оставаясь у окошка. Его руки дрожали, ноги долбили в тюремную стену всё сильнее, но пока толстяк держался.
– Я плету.
Отвечая, девочка продолжала работу, ловко удлиняя шнурок следующими травинками.
– Ты колдуешь, моя дорогая, – через силу сообщил Джузеппе.
– Я просто плету, – отмахнулась Полика.
– А ты понимаешь способ, каким их сплетаешь?
– Нет, – помолчав, призналась девочка. – У меня получается само собой. Как будто пальцы без подсказок знают, как правильно соединять травинки.
– И не мешай им, – посоветовал Джузеппе. – Пусть делают так, как считают нужным.
– Почему?
– Потому что, задумавшись, ты не сможешь закончить… Ай! – Слабенькие ручки Кавальери не выдержали, и толстяк рухнул на пол. – Ай!
– Ты ударился?
– Немного. – Джузеппе потёр ушибленную ногу и как ни в чём не бывало продолжил: – В этом искусстве заключается один из главных секретов Непревзойдённых: вы умеете вплетать в свои браслеты любое волшебство.
– И для этого нужно всего лишь сплести браслет особенным образом? – удивилась девочка.
– Не только особенным образом, но из особенных Коралловых нитей, которые тянут для вас с океанского дна морские коньки. Браслеты из Коралловых нитей – ваша главная тайна. Но самые сильные Непревзойдённые способны напитать Волшебством даже обычное плетение, такое, например, как сейчас у тебя – из травы.
– Ты ошибаешься. – Полика закончила браслет, надела его на руку и теперь скептически разглядывала, поворачивая к себе то одной, то другой стороной. – Это заурядная поделка. Лекарство от скуки.
– Я так не думаю.
– Я всё забыла!
– Помнишь ты или нет, но ты – фея!
– Не утешай меня!
– Вам запрещено разговаривать!
Здоровенный Кияшко ворвался в камеру внезапно, как снег на голову. Видимо, он тихонько подкрался к двери после того, как Джузеппе с шумом рухнул на пол, какое-то время подслушивал, вряд ли что-нибудь понял и поэтому решил прекратить разговор.
– Вы будете наказаны! Оба! А ты немедленно давай сюда браслет!
– Не трогай фею! – завопил Кавальери.
Но что он мог поделать, сидя в соседней камере? А даже будь он здесь, разве смог бы добродушный толстяк противостоять здоровенному и сильному, как марлунский тяжеловоз, Кияшке?
– Давай сюда браслет! – потребовал охранник, нависая над сидящей на соломе девочкой.
И хотя Полика испугалась, она нашла в себе силы ответить:
– Не дам!
– Что?! Сопротивляться вздумала? – Кияшко сжал чудовищных размеров кулак. – Да я тебя по полу размажу!
– Не трогай её!
– Убью!
– Прекрати! – Несчастный Джузеппе с ума сходил от ужаса и принялся отчаянно колотить в дверь камеры. – Не трогай фею, гад!!
Однако Полика, как выяснилось, могла за себя постоять.
Ей было страшно. Она не верила в то, что собирается сделать, но неожиданно поняла, что должна попробовать, что это – единственный шанс победить собирающегося её бить здоровяка. Полика резко выдохнула, выдавливая из себя последние капли страха и сомнений, выставила вперёд руку с травяным браслетом и негромко произнесла, глядя в свинячьи глазки Кияшки:
– Ты ничего не видел.
– Что? – растерялся силач.
На мгновение, всего на одно мгновение, Полика решила, что у неё не получится, что выглядит она глупо и сейчас здоровяк не только изобьёт её, но ещё издевательски посмеётся, однако девочка справилась с сомнениями и упрямо продолжила:
– Ты ничего не видел!
И победила!
– Ты ничего не видел, кроме того что я сижу в камере и горько рыдаю!
Здоровенный Кияшко вздрогнул, несколько секунд тупо таращился на сжавшуюся в комок девочку, а точнее – на браслет из травинок, затем кашлянул и неуверенно повторил:
– Ты сидишь в камере и горько рыдаешь.
Выглядел он при этом гораздо глупее обычного.