– Разве я не уничтожил их на планете технократов?
– Ты уничтожил только подобное тебе существо. Чтобы добраться до его покровителя, нам придется основательно потрудиться. Кстати сказать – перстень Сунджи не должен достаться Ергелану. Ты напрасно считаешь эту вещь безделицей.
– Хочешь, чтобы я принес ее тебе?
– Нет. Это не обязательно. Можешь просто уничтожить его. Отправь его прямиком в ближайшую звезду.
– Он не может стать полезным для Первополя? – удивился Ушедший.
– Может, но лучше не рисковать, – нехотя признался Высший. – Уничтожение перстня – оптимальный вариант. И не только перстня. Будет отлично, если ты отправишь его в горнило вместе с нынешним владельцем.
– Мне не нравится, что Первополе не доверяет мне всю информацию.
– Всему свое время. Когда ты станешь его частью, тебе будет доступно любое знание. Но прежде ты должен заслужить это право. Иди…
…Ушедший шагнул вперед и снова оказался на борту «Агата-113». После инцидентов с арестом и проникновением диверсантов он сторонился «гостеприимных» покоев взбалмошного Тирана. Тем не менее связь с флагманом Ергелана он держал постоянно. Ушедший принял облик Щукина и обернулся к экрану.
– Великий Тиран?
– Да, – выдержав паузу, ответил Ергелан.
– У меня есть новый план.
– Меня больше не интересуют твои фантазии.
– А что вас интересует? Перстень Сунджи? Но вы не получите его без меня.
– С тобой я его тоже не получил.
– Вы не выполнили мои требования. В первую очередь, не обеспечили мне должную безопасность. Более того, посадили под замок в плохо охраняемом месте. Вините себя.
– Не забывайся!
– Постараюсь, – Щукин коротко поклонился. – Впредь. А пока, с вашего позволения, я продолжу. Чего вам не хватает для победы, Великий Тиран?
– Людей и ресурсов, – Ергелан немного остыл. – И союзников.
– Союзников-землян? – уточнил Щукин.
– Ну не технократов же! Я говорю о Колониях. У них достаточно кораблей, и они злы на Преображенского. Но проклятый Бородач…
– Первая часть моего плана заключается именно в этом. Мы убедим Колонии, что под упрямством Бородача нет никакой основы, кроме личной неприязни ко мне. Для этого я использую его жену.
– Разумно, – после недолгих раздумий сказал Тиран. – А вторая часть?
– Когда мы получим ресурсы Колоний, я пополню вашу армию людьми.
– Как это? Ты что, воскресишь всех моих воинов?
– Нет, я не волшебник. Но людей у вас будет более чем достаточно. Поверьте.
– Я не люблю загадки и недомолвки, – Ергелан недобро прищурился. – Если не волшебством, как иначе ты собираешься действовать. Учти, мне не нужна орда необученных крестьян. Мне требуются солдаты и офицеры, пехотные и космические. Мне нужны механики, электронщики, военные инженеры и пилоты… Стратеги и темники, в конце концов!
– Они будут лучшими солдатами из всех, кого вам приходилось выводить на поле боя, – с поклоном заверил Щукин. – Более того, некоторые из них будут землянами, а это идеальная маскировка для диверсантов. Они смогут появляться на обитаемых планетах ниоткуда и, нанеся удар, бесследно исчезать. Они будут жестокими и беспощадными профессионалами. Мы устроим в ОВК такой пожар, что Преображенский сам бросится к вашим ногам, моля о пощаде.
– Да? – Тиран в сомнении потеребил клинышек жидкой бородки. – И ты можешь создать такую армию в короткий срок?
– Не больше месяца. Но мне потребуется прикрытие колонистов. Мне нужно побывать на всех лояльных к нам планетах ОВК. А этого не осуществить, не выполнив первую часть плана.
– Хорошо, я поверю тебе в последний раз, – Ергелан благосклонно кивнул. – Я расторгаю союз с Бородачом. Отныне он мой враг, наравне с Преображенским и Кноппусом. Но если ты не сумеешь переубедить Колонии…
– Сумею. Завтра же Колонии встанут под ваши знамена. Пункт сбора – орбита Грации…
– Почему Грации?
– Потому, что это место опасно для кораблей ОВК, и еще потому, что именно там я смогу предоставить военачальникам Колоний главные доказательства могущества нашего союза. После демонстрации они забудут о Бородаче. Даже те из них, кого не убедит версия о личных мотивах неприятия князем нашего предложения…
* * *Шурочка бросила в воду камешек и печально вздохнула. Она грустила уже не первый день, и ее настроение чувствовал даже Барт. Печалилась девушка вовсе не потому, что осталась без работы или вспоминая пропавших друзей. С работой все вышло удачно, их с Бартом принял в свою экспедицию Альфред Краузе, и поиски Павла Германовича и других товарищей продолжались, а значит, не все потеряно. Терзало Шуру другое. От Горохова до сих пор не пришло ни одной весточки. Кавалер будто бы растворился. Без следа. Как сахар в кипятке. А ведь он не просто клялся в вечной любви, он на самом деле влюбился. Шура видела это по его глазам. Не могла же она ошибиться и принять желаемое за действительное. В первый раз, что ли? Уж в чем, в чем, а в проявлении мужских эмоций она научилась разбираться давно. Лейтенант не врал. Не мог он врать, глядя на предмет обожания такими глазами! И вот – никаких известий. Сволочи все эти мужики…
Она потрепала Барта по загривку.
– К тебе это не относится. Ты у меня славный… У-у, какой зверюга…
Пес перевернулся на спину, предлагая погладить просвечивающий сквозь мокрую шерсть розовый живот.
– Шура! – донеслось из-за кустов. – Где вы?!
Голос принадлежал самому Краузе и казался встревоженным.
– Здесь я, Альфред Максович. Что стряслось?
– Шура, – Краузе вышел на берег, где загорала девушка. – Ой, вы не одеты, извините…
Он отвернулся. Шура сначала удивилась такой реакции, а затем сообразила, что действительно сидит на большом теплом камне в одних плавочках. Дома, в приморском городке Афалина, так загорали все девушки, и никого это не смущало. Но Краузе-то родом с Эйзена. Там вообще негде загорать, разве что в солярии. Неудивительно, что Альфред Максович стушевался, увидев Шурочку без лифчика. Девушка набросила рубашку.
– Так что случилось?
– С базы поступил приказ срочно эвакуироваться.
Шура неторопливо застегнула пуговицы и только потом поняла, что означает приказ эвакуироваться, да еще срочно. Вернее, поняла, что есть в этом распоряжении нечто тревожное и лучше бы его исполнить без промедления. После случая с исчезнувшей в пещере экспедицией девушке стало неуютно в горах, и она постоянно ждала нового подвоха. Вот и дождалась.
– Опять какие-нибудь необъяснимые явления? – торопливо натягивая джинсы, спросила она.
– Я не знаю точно… – Краузе взглянул на нее сначала украдкой, но, убедившись, что все прелести надежно укрыты под тканью, развернулся к Шуре лицом. – Кажется, к нам прилетели гости, и намерения их… неясны.
– Гости? Из-за Рубежа? – Шура оживилась. – Вот здорово! Лейтенант Горохов мне рассказывал… А зачем они прилетели, вы не в курсе?
– Нет. Идемте, Luftfahrzeug[2] ждет, – когда шеф волновался, в его речи начинали проскальзывать словечки на родном языке. – Все ребята уже на борту.
– Да-да, идемте, – Шура засеменила следом за Краузе. – Альфред Максович, а скажите, почему эвакуация? На базе считают, что гости опасны?
– Похоже, что так, – Краузе утер со лба пот. – Жарища сегодня…
– Но почему в таком случае мы должны улетать отсюда? Разве в горах не безопаснее?
– Вопрос на пять баллов, – руководитель экспедиции пожал плечами. – Я тоже этого не понимаю. Если чужие угрожают оружием, то логичнее перебраться из городов в горы… Но командованию планетарных сил самообороны, наверное, виднее.
– Командованию? – Шура вдруг остановилась. – Все, я никуда не иду!
– Что это значит? – опешил Краузе.
– Они хотят нас мобилизовать, вот что это значит! Я выросла в семье бывшего военного. Можете мне поверить, я знаю, что говорю! Я не собираюсь воевать, даже в тылу. И вам не советую никуда лететь.
– Шурочка, но так же нельзя! Мы должны выполнять… И самолет ждет… Как же мы объясним… потом?
– А никак не объясним, – Шура села на теплую землю. Рядом тут же уселся Барт. – Скажем, что заблудились. Да, лохматый?
Она обняла пса за шею.
– Mein Gott! Шура! – Краузе страдальчески поднял брови. – Прошу вас, идемте!
– Без меня, – девушка подняла руки ладонями вперед. – Я, можно сказать, только жизнь начинаю. Жертвовать ею ради независимости Грации – увольте! Мне и при зарубежцах будет неплохо. Хотите воевать – идите, пока флаер не улетел. Я остаюсь.
– Шура, это… грозит вам увольнением! – Изображать строгость Краузе не умел. Ученый из него получился блестящий, а вот администратор никакой. – Я буду вынужден…
Он не закончил. На долину вдруг упала тень. Шура запрокинула голову и удивленно вскрикнула. Краузе тоже взглянул на небо. Даже Барт вскочил на лапы, заплясал и звонко залаял. По небу медленно и бесшумно проплывала огромная туша черного космолета. Ни Шура, ни Альфред Максович в конструкциях космических кораблей не разбирались, но почему-то сразу решили, что это чужак.
Он не закончил. На долину вдруг упала тень. Шура запрокинула голову и удивленно вскрикнула. Краузе тоже взглянул на небо. Даже Барт вскочил на лапы, заплясал и звонко залаял. По небу медленно и бесшумно проплывала огромная туша черного космолета. Ни Шура, ни Альфред Максович в конструкциях космических кораблей не разбирались, но почему-то сразу решили, что это чужак.
– Здесь-то они что потеряли? – прошептала Шурочка. – Дикие горы, ни одного поселения на триста километров вокруг.
– Кроме нашего лагеря, – голос Краузе дрогнул.
– Бросьте, Альфред Максович, – чуть испуганно возразила Шура. – Чего ради гонять целый… как его… крейсер, да? Нас тут десять человек и ни одного военного. Даже пес не сторожевой.
– Но ведь он… взгляните! Он снижается! Он садится!
– Где ему тут сесть, такой громадине? – засомневалась Шура. – Вот на месте моего старого лагеря он мог бы сесть, а тут…
– Он там и садится! – убежденно прошептал Краузе, хватая Шуру за плечо. – Тут всего десять километров… Вставайте, надо срочно улетать отсюда!
– А что интересного в нашем старом лагере? – нехотя поднимаясь, спросила Шура.
– Я не знаю, – Краузе испуганно пригнулся. – И не желаю знать! Скорее, бежим!
Они помчались сквозь заросли орешника, не разбирая дороги. Шура старалась изо всех сил, но Краузе бежал быстрее и первым оказался на поляне, где ждал флаер. Первым из людей, конечно. Барт уже давно прибыл на место, но почему-то не лаял, поторапливая отставших, а скулил. Когда кустарник закончился, девушка едва не врезалась в спину Альфреду Максовичу. Он стоял как вкопанный, и только тяжелое дыхание свидетельствовало, что руководитель не окаменел, а просто находится в шоке. Шура проследила за его взглядом и тоже обмерла. Вместо самолета на поляне их поджидала груда дымящихся обломков.
Ветер отнес дым от горящей машины в сторону «опоздавших», и Шурочка закашлялась. Это привело ее в чувство. Она ухватила Краузе за рукав и потянула обратно в кусты.
– Прячемся! Барт, сгинь!
– Что это… я не понимаю, зачем? – подавленно бормотал Краузе. – Почему? В чем наша вина?
В небе снова мелькнула какая-то тень, и Шура заставила Альфреда сесть рядом с ней под раскидистым кустом. Прошло две минуты, и тень промелькнула вновь. «Нечто» пролетело в обратную сторону.
– Мне кажется, это за нами, – холодея, прошептала Шура. – Надо бежать отсюда!
Краузе не ответил. Он совсем расклеился.
– Альфред Максович, очнитесь! Надо уходить вниз по ручью!
– Все это бессмысленно, – он тяжко вздохнул. – Разве вы не видите, они держат нас под прицелом. Наверное, прямо с орбиты…
– А тени мелькают, – Шура помахала рукой перед лицом, – тоже с орбиты? Если нас и будут искать, то не высматривая через телескоп, а как обычно! А значит, мы можем их опередить! Вставайте!
Теперь в роли буксира предстояло выступить Шуре. Но Краузе не отреагировал.
– Alfred, aufstehen![3] в отчаянии крикнула Шура. – Schnell![4] Немедленно встать!
– Nein, Alexandra, – Краузе покачал головой. – Я останусь и отвлеку их… Иди одна.
– Приплыли, – Шура надула губки и медленно выдохнула.
Звук получился, будто развязали и отпустили полетать воздушный шарик. На Грации так выражалась крайняя степень неудовольствия.
– Ладно, будем ждать финала, – девушка уселась рядом. – Если меня растерзают чужие, вы будете виноваты.
– Почему я? – Краузе начал потихоньку приходить в себя. – Иди, я тебя не держу!
– Одна? И чем это лучше? Тем, что растерзают не враги, а дикие звери?
– С тобой будет Барт…
– На закуску, – Шура помотала головой. – Нет! Или все вместе, или никто.
– Тогда…
Третий пролет неуловимой тени оборвался точно над их головами. «Нечто» замерло на месте и накрыло тенью пространство в сто шагов по диаметру. Шура искоса взглянула вверх и сквозь зубы сообщила:
– Поздно. Это какой-то челнок… Он садится на поляну.
– Сдаемся, – подавленно проронил Краузе. – Будем надеяться, что ничего плохого мирным жителям они не сделают.
Челнок приземлился на антиграве. Во всяком случае, жара и огня от него никто не почувствовал. Когда раскрылся люк, Барт отважно оскалился и, рыча, сделал несколько шагов вперед. Но появившегося на пологом трапе человека это не испугало. Он равнодушно поднял какое-то оружие и выстрелил сразу во всех троих…
Больше Шура ничего не запомнила. Но когда она очнулась, рядом обнаружился только постанывающий Краузе. Видимо, Барт чужакам не пригодился. И слава Богу. Хотя бы он не только выживет, но и останется на свободе. Правда, один и в диких горах, но это все равно лучше, чем оказаться в душной стальной коробке трюма непонятно чьего корабля…
Прежде чем хоть что-то прояснилось, прошло не меньше часа. Краузе за это время тоже очнулся и поделился соображениями насчет произошедшего.
– Это был какой-то парализующий заряд, – он потер ушибленный затылок. – Вы не видели, обо что это я ударился? Ах да, вы ведь тоже…
– Важнее понять, куда мы попали, – резонно заметила Шура. – И зачем нас… похитили.
– Это забавно, – Краузе хмыкнул. – Лет триста назад на Земле существовала секта. Люди верили, что их похищали пришельцы.
– И что?
– Ничего, просто вспомнилось. Я же историк, поэтому на ум частенько приходят аналогии. Невольно.
– Нет, я спросила, что с ними случалось после похищения?
– Их возвращали.
– И все? Никаких последствий?
– В большинстве случаев – никаких. Ну если не считать психической травмы. Хотя мало кто из них помнил подробности. Просто запомнили факт похищения.
– Так неинтересно, – разочарованно протянула Шура. – Вот если бы они после этого становились какими-то особенными… ну, там, телепатами или кем-то еще.
– Нет, я же говорю – секта. Они просто верили в существование пришельцев, и все.
– А как называлась эта секта?
– Не помню точно, в названии была какая-то английская аббревиатура.
– Жалко, что не помните, – Шурочка вздохнула. – Как вы думаете, Альфред Максович, нас тоже отпустят? Я согласна ничего не помнить, лишь бы попасть домой.
– Боюсь, за триста лет многое изменилось…
В этот момент лязгнул люк, и в трюме стало значительно светлее. Шура успела заметить в просвете люка синее небо и желтые монетки множества привычных грацианских солнц. Получалось, что челнок по-прежнему находится на родной планете. Это девушку приободрило. Дома и стены помогают. Вернее – горы. Однако внешний вид возникшего на пороге человека мгновенно сбил с боевого настроя. Человек не выглядел уродом или отвратительным громилой, даже наоборот, вполне прилично одетый и симпатичный седеющий мужчина. Но вот его взгляд не сулил пленникам ничего хорошего. Пришелец смотрел так, будто чем-то сильно недоволен и собирается выместить раздражение на аборигенах.
– Выходите, – незнакомец указал большим пальцем за плечо.
Шура поднялась с жесткого пола и оправила одежду.
– Здрасьте…
– Мы требуем объяснений, – пробормотал Краузе. Он встал, опираясь о стену.
Незнакомец ничего не ответил. Он шагнул в сторону, освобождая выход. Шурочка выбралась из трюма первой. Она спустилась по короткому трапу, щурясь от яркого света. Местность вокруг она узнала. Корабль похитителя не только остался на Грации, он еще и не очень удалился от места похищения. Зачем же было целый час мариновать пленников в душной железной коробке?
– Это лагерь Павла? – удивленно спросил Краузе.
Шура кивнула, указывая в сторону ручья. Над ним, занимая все свободное пространство, зависла громадина черного космолета.
– Вы были правы. Они летели сюда.
– Осмотрелись? – Незнакомец сверлил взглядом поочередно то Шуру, то Краузе. – А теперь ответьте мне на один вопрос…
– И вы нас отпустите? – Шурочка посмотрела на человека с вызовом.
– Там будет видно, – он подошел к девушке вплотную и поддел пальцем верхнюю пуговицу рубашки. – Если меня удовлетворит ответ.
– Руки уберите, – потребовала Шура.
Пуговица отлетела в сторону. И этот туда же. Шурочка вздохнула и сама расстегнула все остальные, а затем распахнула рубашку. Ох уж эти мужики. Только одно у них на уме.
– Довольны? Теперь мы можем идти?
– Я еще не задал вопрос, – в серых глазах незнакомца промелькнула тень то ли удивления, то ли недоумения. Но это было не смущение и не вожделение. На груди Шурочки его взгляд не задержался. Это девушку немного озадачило.
– Хорошо, – она запахнула рубашку. – Задавайте.
– Здесь была пещера. Что с ней случилось?
– Замуровалась, – ни секунды не раздумывая, охотно ответила Шурочка. – Сама собой, вместе с людьми.
– Что вы знаете об этих людях? – насторожился незнакомец.
– Это были мои друзья, – Шура вздохнула. – Павел Германович, Юра Смирнов, Стас… и другие. Я, конечно, надеюсь, что они еще объявятся, но… прошло уже больше недели…