– Ты все запомнил, все детали… Может, сначала ты и не хотел ничего такого, но обстоятельства сложились так… Эта уборщица Гюльнар – она же оставалась с тобой в здании, она застукала тебя, да? Там, в подсобке, когда ты возился со своей аппаратурой, когда хотел еще больше напугать этих ваших куриц-продавщиц… Она застукала тебя, и ты убил ее. А потом вспомнил, что тебе говорил Ванин, и решил сымитировать по полной…
«Стоп, – подумала Катя. – Куда это вдруг загнул полковник? Убийство уборщицы стало по счету вторым, первой-то убили Ксению Зайцеву!»
Но Елистратова вела его собственная железная логика.
– Там у нас в розыске в кабинете Вероника Петрова, – сказал он Хохлову. – Ты фактически признался, что она – твоя сообщница. Девчонка она неопытная, такая хитрить долго не сможет. Я уже сказал – у нас два убийства и куча улик против тебя. Так что не тяни ее за собой туда. Десяток лет в тюрьме… знаешь, какими женщины выходят оттуда?
Хохлов молчал.
– Ну как пожелаешь, – сказал Елистратов. – Так, Петрову сюда, в следственный на очную ставку!
– Не надо. Отпустите ее. Я ему поклялся… ее отцу, беречь ее, – Хохлов не смотрел на них. – Это все ради нее… чтобы она была счастлива… Пишите: я один все сделал. Она ни при чем. Она ничего не знала. Это я один… Я их убил, я сознаюсь.
– М-да, ничего не скажешь, умеет МУР работать, – резюмировал полковник Гущин, когда они с Катей вышли через КПП на улицу Петровку.
Утро давно закончилось, и день уже стоял в зените.
– Полный триумф, Федор Матвеевич.
– Да уж… Дожали молодца как прессом. Признание – царица доказательств. Давай в кафе где-нибудь здесь пообедаем?
– Не хочется что-то, – Катя и сама не знала, отчего это она не радуется окончанию такого дела.
– Что, за камуфляж свой переживаешь? Я ж тебе говорю – круто смотришься.
Катя пожала плечами, как раз про свой комбинезон и сапоги она совсем забыла.
– Мне что-то самому кусок в горло не лезет, – хмыкнул Гущин. – Но надо. Такая ночь сумасшедшая… жена вон звонит: где ты, Федюша?
Они медленно шли по Петровскому бульвару вверх к Тверской. Гущин выбрал итальянское кафе на углу.
– Выпил бы, да что-то жарко… Вино будешь белое?
– Нет, спасибо, Федор Матвеевич.
– Что приуныла-то? Сомневаешься? Так против него улик – вагон, в этом Лешка Елистратов прав. Хохлов универмаг закрывал, открывал, он про ход узнал от Ванина, а тот на подозрении сразу по трем делам: по убийствам балерины и сотрудниц универмага и по краже машины инкассаторской… Тот еще фрукт – тестюшка-то… В ящик сыграл… А зятек… Это ж надо какую штуку изобрести – у меня аж волосы дыбом… остатки, – Гущин хлопнул себя по лысине, – встали, когда я это услышал, эту жуть… завыло, зарычало, прямо ад разверзся.
– Федор Матвеевич, а как там теперь в универмаге?
– Надеюсь, что все закончилось. Сегодня он открыт как обычно, елистратовские орлы там только звуковую аппаратуру изъяли, динамики… Ловко он их в обшивке спрятал, они сейчас крохотные такие. Не то что раньше наши колонки – как выставят пацаны их, бывало, на подоконник, как врубят «битлов»…
– А что же с поисками инкассаторской машины?
– Ну это дело долгое. Конечно, там все еще раз обыщут, в этих подземных переходах под универмагом, но сдается мне, все это затянется. Хохлов вон полгода искал – не нашел этот самый гараж. Да и по логике вещей его там быть не должно. Ты же сама туда спускалась, видела – там трасса и ветка спецметро. И потом это дело… этого дела у МУРа нет, оно в ненашенских архивах, – Гущин вздохнул. – Мне еще Ануфриеву планы возвращать… И машину эту с платиной вроде как давно со счетов списали… Издержки путча… так что насчет этого как раз у Елистратова голова болеть не станет. Ешь давай, что сидишь?
Катя поковыряла вилкой «пасту». Соус и правда вкусный…
Вернувшись в Главк, она первым делом пошла в спортзал и приняла душ. Потом переоделась в свое платье, сложила комбинезон (его дома предстоит еще стирать), протерла сапоги и отнесла их в дежурку.
Вернулась в кабинет и только здесь почувствовала, как она устала. Целую ночь и целый день на ногах.
Все, надо ехать домой – спать.
Но прежде… Что-то осталось незавершенным, невыясненным…
То, что Елистратов так ловко передернул факты с убийствами… Убийство уборщицы и правда ведь шло по счету вторым… И даже если она действительно застукала Хохлова… За что он убил Зайцеву – покупательницу? Она ведь ни о чем вообще не подозревала, просто зашла…
Лифт-подъемник… Феликс так поразительно угадал тогда, что там есть еще один лифт… Нет, не угадал – увидел, он же экстрасенс… «Лифт поднимается… я его слышу… тот, другой…» А может, все это притворство, и он ничего такого не угадал и не «увидел», он просто знает о существовании хода и подъемника?
Но нет, с этим сейчас тоже не разобраться… Что же ее так беспокоит… вроде она слышала об этом совсем недавно… Гараж… Подземный гараж… Хохлов искал его в туннелях под универмагом, думал, что там есть еще один ход из подвала… Но она тоже совсем недавно слышала про какой-то гараж…
Меньше народа – больше кислорода… Вторая резервная группа спустится по моей команде в Партийном переулке, но только если в том возникнет необходимость… это бывшая территория завода Ильича… вход через кирпичное здание гаража, предназначенное на слом…
Это Елистратов тогда говорил, они этот вход в спецзону по планам нашли, но никто из резервной группы так и не спустился туда. И от универмага это недалеко – один квартал. Но это ведь заводской гараж когда-то был. Нет, вряд ли, этих старых гаражей в Москве…
Катя вернулась к столу и включила ноутбук, открыла Интернет, ну-ка, что там у нас про универмаг написано… Ага, построен в 1928–1933 гг. архитектором Олтаржевским… Знаменитые московские высотки… ВДНХ… Сколько он всего понастроил…
Неожиданно Катя ощутила легкий толчок в сердце: гараж «Мерседес-Бенц», постройка начала десятых годов прошлого века – Неглинная улица… Один и тот же архитектор, гениальный архитектор, соединивший все это в единую систему и… Электрик Ванин ведь сказал Хохлову перед смертью, что инкассаторская машина стоит в месте, связанном с универмагом, так, может, он имел в виду как раз эту связь – архитектора и его подземный лабиринт под городом…
Но снова она испытала жестокое разочарование. Гараж «Мерседес-Бенц» на Неглинной улице не сохранился».
Неожиданно зазвонил мобильный. Катя посмотрела номер – ба, Серега Мещерский! С момента бурного объяснения в коридоре паспортного стола они так и не разговаривали.
– Здравствуй, Катя.
– Привет, как жизнь?
– Все хорошо, – тон Мещерского грустный. – А ты как?
– А я лучше всех, только с операции ночной по задержанию. Устала как собака и спать хочу, домой, домой, домой!
– Я не вовремя? Хорошо, я потом позвоню… могу завтра, – он совсем скис.
– Ой нет, подожди, – Катя внезапно вспомнила. – Ты мне очень нужен, это просто отлично, Сережка, что ты сам догадался сейчас позвонить!
– Это по поводу Вадика? Ты наконец получила загранпаспорт и собираешься лететь к нему? Хочешь, чтобы я его известил? А почему ты сама ему не позвонишь и не…
– Да подожди ты с загранпаспортом! – Катю внезапно осенила блестящая идея. – Слушай, ты ведь говорил, бабушка твоя – дочка архитектора?
– Урожденная Воронцова, мой прадед построил…
– Подожди, а ты как-то говорил, что она в молодости работала в архитектурной мастерской, которая проектами высоток занималась.
– В пятидесятых она работала в мастерской Олтаржевского.
– Сереженька, она была его ученицей?
– В каком-то смысле да… Но мы отвлеклись, как насчет загранпаспорта и твоей поездки?
– Это все пока отменяется. Сережа, помоги мне, может, у вас дома сохранились какие-то ее записи, дневники… Посмотри, мне надо узнать список всего, что строил этот самый архитектор в Москве! Позвони мне, если что-то откопаешь в домашнем архиве, хорошо?
Честно говоря, Катя не очень-то надеялась на успех – раз в Интернете больше ничего нет, откуда Мещерский может узнать? Какие там бабушкины дневники и архивы…
Однако, «зарядив» приятеля таким образом, она почувствовала, что сделала все, что смогла.
Да, определенно все, что смогла.
И пора, видимо, ставить точку в деле Замоскворецкого универмага, раз тайна его пугающих голосов раскрыта, преступник схвачен и даже признался в убийствах.
Вернувшись домой, хотя на улице светило солнце, Катя задернула плотные шторы, включила кондиционер и наполнила ванну. Долго блаженствовала в пене, пытаясь даже что-то напевать. А потом дотащилась до постели и едва лишь коснулась головой подушки…
Звонок.
– Алло…
– Катюш, ты что это? Все в порядке с тобой?
Мещерский, верный маленький друг…
– Я просто засыпаю.
– Тогда я потом. Я перезвоню попозже.
– Нет, Сережа, ты что-нибудь узнал?
– Тогда я потом. Я перезвоню попозже.
– Нет, Сережа, ты что-нибудь узнал?
– Не понимаю, зачем тебе все это, но я сейчас лазил на антресоли…
Когда Мещерский упоминал про «антресоли», это всегда что-нибудь да значило.
– Там связка бабушкиных студенческих конспектов и чертежей, это когда она уже в мастерскую Олтаржевского перешла. Из чертежей понять ничего нельзя, я не спец, но там список и конспекты семинаров. Они разрабатывали строительство подземных коммуникаций, когда начинали проектировать высотные здания. Складские помещения для магазинов и боксы гаражей.
– Гаражей? Конечно же, в высотках строили гаражи для жильцов… Только подожди, а какого года все эти постройки?
– Я же говорю – пятидесятых годов.
– Нет, это не годится, это совсем нам не годится, а раньше у этого архитектора что-то было построено?
– Сейчас я конспекты семинаров посмотрю, там был список, бабушка моя серьезно готовилась к поступлению в эту архитектурную мастерскую… Знаешь, у ее отца, моего прадеда, был совершенно невозможный характер, настоящий деспот, поэтому, наверное, она так хотела работать не у него в мастерской, а у другого архитектора…
– Сереженька, глянь, пожалуйста, список.
Он шуршал бумагами на том конце, потом начал называть постройки. Ничего нового, тот же самый перечень, что и в Интернете.
– Гараж «Мерседес-Бенц» на Неглинной улице…
– И это все?
– Все, Катюша… Нет, подожди, тут еще на обратной стороне… Так, гараж торгового дома «Ригли и Хоппер»… территория бывшего завода Михельсона… И приписка: участвовал в проектировании подземных коммуникаций Метростроя… адрес: Партийный переулок, гараж Замоскворецкого райкома партии. Я посмотрел: завод Михельсона – это завод Ильича, теперь там в основном офисы да банки и очень много заброшенных, предназначенных на слом зданий.
– Спасибо, Сереженька, огромное тебе спасибо.
– Я в чем-то тебе помог?
– Еще не знаю, возможно, – Катя закрыла глаза.
– Если Вадик будет мне звонить, что ему сказать?
– Скажи, что у меня еще не готов мой загранпаспорт…
– Но, Катюша…
– Спокойной ночи…
Солнце нещадно палило над родной Фрунзенской набережной, но при задернутых шторах и при прохладном кондиционере…
Стоит ли ставить точку в странном деле Замоскворецкого универмага сейчас, когда так невозможно, так отчаянно, так патологически хочется спать, не думая о последствиях?
Глава 51 ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ
Василиса Краузе в этот день трижды хотела позвонить мужу. Окончательный разрыв, ну что же – значит, это судьба.
Прошлым вечером Борис Маврикьевич Шеин, не спрашивая о ее желании, не задавая лишних вопросов, просто привез ее к себе в особняк. И она осталась с ним на ночь, так же, как и там – в отеле.
А та старая домашняя война…
Война… Она так и не закончилась – ни победой, ни капитуляцией…
Но мужу Иннокентию стоило позвонить – объясниться. Но он же сам ей не звонил – не разыскивал, не закатывал истерик, не психовал, что было на него так не похоже. Значит, он все понял или уже давно подозревал, что она ему неверна, и смирился.
Или же он затаился, как гадюка под кустом.
Что за люди эти Краузе – муж, свекровь?
Однако и Шеину в это самое время стало вдруг совсем не до нее. Среди ночи его поднял с их брачного ложа телефонный звонок.
– В универмаге снова что-то стряслось, – сообщил он ей, спешно одеваясь, застегивая брюки. – Это из милиции, мне надо ехать туда.
И всю ночь, все утро, весь день Василиса провела в его пустом доме одна. Без вещей… С той лишь косметикой, что всегда лежала в сумке… И босоножки на шпильке…
По пустому дому она бродила в белой рубашке Шеина с засученными рукавами. Не жена, не хозяйка этого дома…
Шеин позвонил в середине дня: «Ну как ты там, детка? Все хорошо? Не скучай, я приеду вечером».
Что-то было в его голосе странное, какое-то напряжение… интонация другая… не прежняя. Он даже не удосужился сообщить ей, что опять произошло в этом его универмаге.
И тогда Василиса забралась с ногами в бархатное кресло и впервые за эти дни набрала мобильный номер мужа.
Нет ответа.
Она набрала снова.
Не отвечает.
Встала, обошла дом – все еще тут не обустроено, мебели мало. Не то что в доме ее свекрови на Рублевке, где все так и бьет наповал той ненавистной роскошью, в которой она вроде задыхалась… и даже ненавидела…
Нет, поначалу, когда они только с Иннокентием поженились, ей там даже понравилось, все показалось таким шикарным.
Она еще раз набрала номер мужа – нет ответа. Видит же, кто звонит, и не хочет с ней говорить.
Он все знает, он давно догадывался, что она ему изменяет.
Ну что ж, значит, это все…
После обеда она позагорала, а потом, вконец осатанев от скуки и неопределенности, вызвала такси, оделась и решила вернуться в город – пройтись по магазинам по вечерней прохладе.
В конце концов надо что-то себе купить, пока еще вещи, все ее вещи там… Хорошо, что на кредитке деньги есть. Потом этот вопрос – главный, денежный – надо будет решить с Шеиным, сколько он станет ей давать в месяц на ее расходы. А расходы ей предстоят немалые, раз уж она с ним… тут…
Однако то ли день оказался такой неудачный, то ли все так сложилось – она побывала в пяти магазинах и нигде ничего не купила. Все какое-то… все не то, может, оттого, что зенит лета и самые хитовые вещи уже раскуплены, осталось что-то ординарное. Ехать в ЦУМ? Но сейчас уже вечер, и в самом центре такие дикие пробки. Внезапно ее осенило – она же хотела вчера вернуться в Замоскворецкий универмаг за той чудесной сывороткой для лица. И кстати, там, возможно, она узнает все новости!
Но по пробкам до универмага она добралась только без четверти восемь. Расплатилась с водителем-частником и…
Стеклянные двери распахнулись, словно приглашая ее войти. И она вошла – обычная деловая покупательница – и сразу же направилась в парфюмерный отдел. Там эта девица с кудряшками, сейчас она с ней потолкует…
Но посреди зала стояла лишь полная женщина в тесной униформе, которую вчера Василиса видела за кассой в отделе часов. И вот небывалый случай: перед самым закрытием на первом этаже универмага скопилось довольно много покупателей – в том числе и в отделе парфюмерии, и эта толстая тетка едва успевала отвечать на вопросы клиенток.
Туалетная вода…
Крем…
Простите, я не знаю…
Простите, сейчас к вам подойдет консультант…
Но никакого консультанта нет и в помине. И вообще…
Василиса почувствовала это – во всей здешней атмосфере что-то кардинально изменилось. Все не так, как вчера… Их лица… И эта их растерянность, и удивление, облегчение…
Ой, ну кто бы подсказал, что тут произошло?!
Забыв про сыворотку, она стала подниматься по лестнице на второй этаж, остановилась на площадке. Выше? Там ее посетило это странное видение, почти сон наяву. Она оглянулась – нет, сейчас все как прежде и торговый зал первого этажа не меняется. И те старые мраморные колонны, которые она вдруг увидела, вспомнила… конечно, возможно, в детстве родители водили ее сюда, и она просто это забыла… Это же такой знаменитый на всю Москву магазин – был, есть и будет…
Она медленно прошла по залу. Отдел постельного белья. И эти гардины и шторы – целый тканый лес на стендах от потолка до пола там, в самом конце… А в комнатах Шеина нет ни штор, ни гардин, мужчины в этом абсолютно ничего не понимают – в декоре… И постельное белье у него хоть и шелковое, но черное. Такое мрачное, как обивка гроба…
Между разноцветных полотнищ появилась чья-то рука, кто-то выбирал себе текстиль.
– Не очень-то они тут торопятся, продавцы, жду-жду, когда ко мне подойдут. – Василиса тоже пощупала ткань, посмотрела на цену. – Они тут все как пыльным мешком пришибленные… Извините, а вы не видели…
Рука, шарившая по ткани, исчезла. Василиса стояла среди гардин, как вражеские знамена они окружали ее со всех сторон.
Внезапно в этой тканой гуще что-то дрогнуло, Василиса невольно сделала шаг назад и поняла, что у нее за спиной кто-то есть. Но она не успела даже оглянуться. Чьи-то пальцы стиснули ее горло, а потом все лицо – рот, нос залепило чем-то мокрым, и точно весь воздух разом насосом выкачали из этого огромного магазина…
Василиса захрипела от удушья и провалилась в темноту.
Глава 52 СОН И ЯВЬ
Во сне Катя проснулась и увидела морозный узор на стекле, искрящиеся белоснежные разводы инея и поняла, что в июле наступила зима.
И там, за обледеневшим стеклом, кто-то метался и бился, отчаянно колотя в балконную дверь.
Открой же, открой, выпусти меня! Я умираю!
И очень легко и просто на этот раз (потому что это происходило во сне) Катя встала… маленькая пятилетняя Катя встала с постели, подошла к балконной двери, протянула руку и…
Открыла тугой шпингалет.
В лицо ударил ледяной ветер, и что-то где-то зазвенело нездешним серебряным звоном, отозвалось эхом и пропало…