– Очень приятно, – раскланялся я от имени всех нас. – А теперь, прежде чем трогаться дальше, мне бы хотелось с вами кое о чем посоветоваться. Мы тут во время наших поисков наткнулись на одну любопытную штуковину. Уверен, вас она тоже заинтересует.
Я достал КПК, вывел на дисплей фотографию и продемонстрировал ее издали Тарасу, Володе и Фритьофу. На снимке были запечатлены оба наших зеркальных пакаля – «каменный мост» и «горящий человек». Фото было крупное, четкое, и вряд ли квестеры могли спутать то, что на нем запечатлено, с другими предметами.
Не спутали. При виде двух ценнейших артефактов, даром что сфотографированных, квестеры пришли в такое возбуждение, что, кажется, даже ненадолго забыли о нашем присутствии. Все трое немедля подошли ко мне, чтобы рассмотреть снимок получше. А когда выяснилось, что у меня есть не одно, а полдюжины таких изображений, снятых с разных ракурсов, Тарас и вовсе едва не вырвал у меня из рук КПК. После чего взялся вместе с товарищами изучать фотографии с такой жадностью, с какой, наверное, в юности не изучал порнографические картинки.
– Где вы сфотографировали столь уникальные вещи?! – спросил Тарас пару минут спустя, когда снова обрел утраченный от удивления дар речи. Володя и Фритьоф при этом уже в третий раз пересматривали снимки. И обменивались восторженными комментариями, наполовину состоявшими из непонятных мне научных терминов.
– Они принадлежат человеку, который заявлял, будто он якобы умеет беспрепятственно выносить пакали из Орегонской зоны, – продолжил я врать, ничуть не краснея. – Правда, как он нас заверил, эти «зеркальца» он нашел не здесь. Но именно они, опять же по его словам, помогали ему протаскивать артефакты через невидимый барьер.
– Синхронизация эффектов! – догадавшись, воскликнул Володя. Фритьоф ему выразительно закивал. – Искусственно созданная силовая оболочка и доминирование высокоуровневых полей над низкоуровневыми!
– Вполне возможно, – не стал делать поспешных выводов Тарас. После чего оторвался от дисплея КПК и, испытующе уставившись мне в глаза, спросил: – И что вы сделали с этим человеком, Лаврентий? Он жив?
– Разумеется, жив, а как же иначе! – всплеснул я руками, изобразив оскорбленную невинность. – По крайней мере, когда позавчера мы распрощались с ним, он выглядел полным сил и здоровья. Если, конечно, его потом не прикончили приятели. Их у него чересчур многовато, и все, как на подбор, весьма неприятные личности. Даже спят в обнимку с оружием, представляете? Оба «зеркальца», полагаю, все еще у них. И вряд ли они продадут товар в ближайшее время – уж очень заломленная ими цена кусается.
– А с какой стати этот человек позволил вам сфотографировать его добычу? – вновь осведомился Тарас.
– Потому и позволил, что мы пообещали найти ему покупателя, – ответил я. – Разве Кирсанова не заинтересуют такие замечательные пакали? По-моему, Кирилл Константинович вообще единственный человек на планете, кто может себе позволить выложить за них, не торгуясь, двадцать миллионов долларов.
– Двадцать миллионов?! – Тарас выпучил глаза. Володя и Фритьоф переглянулись. – Ну, это слишком крутой ценник даже для зеркальных пакалей! Пять, от силы шесть миллионов за пару, если экземпляры действительно уникальны, – вот им красная цена. Но по фотографии ее не определишь, ведь артефакты к тому же могут оказаться поддельными. Мы, кстати, могли бы дать им объективную оценку, если вы, Лаврентий, сведете нас с продавцом.
– Только после того, как вы сведете нас лично с Кирсановым, – ответил я. – Посредник, что нас нанимал, увы, не имеет на это полномочий. Но вы, готов поспорить, можете устроить нам очную встречу, когда вернетесь в ЦИК… Вы позволите? – Я протянул руку и забрал у квестеров КПК. – Большое спасибо… Ну а чтобы вы смогли быстрее уговорить Кирилла Константиновича, я предоставлю вам копии фотографий. По рукам?
– Ваш наниматель, наверное, не сообщил вам, но при сложившихся обстоятельствах мы еще не скоро вернемся в Центр, – покачал головой Тарас. – Хотя, если вы все-таки сведете нас с владельцем «зеркалец», это будет исключительно в ваших интересах. В таком случае мы могли бы завершить нашу работу буквально в считаные дни.
– Понимаю. – Я многозначительно подмигнул квестерам. – У вас есть некий груз, который вы не в силах переправить за пределы зоны по известной нам обоим причине. Но с зеркальными пакалями это могло бы у вас получиться.
– Возможно, – пожал плечами Тарас, напустив на себя равнодушный вид. – Но вас ведь послали сюда не за нашим грузом, а затем, чтобы вы оказали нам помощь, разве не так?
– Совершенно верно, – подтвердил я. – Мы уже это сделали, вытащив вас из полной задницы, в какую вы вляпались на границе. И можем помочь с грузом, но при одном условии. Том самом, о котором я только что упоминал… Послушай, Тарас! Могу догадаться, почему ты настаиваешь на личной встрече с продавцом «зеркалец». И вряд ли моя догадка тебе понравится.
– Хотите сказать, что мы намеревались свести вашего продавца и Кирсанова напрямую, а вас при этом оставить за бортом?! – возмутился квестер.
– Я этого не утверждал, – заметил я. – Но что ты подумал бы на моем месте?.. Впрочем, у меня есть к тебе еще одно деловое предложение. Оно понравится тебе меньше, зато его нельзя назвать несправедливым. Так вот, один из вас возьмет фотографии, пересечет границу и перешлет снимки Кирсанову. Ваш босс прилетит в Штаты, встретится с нами, мы поможем ему выкупить пакали, после чего вы с их помощью переправите из зоны груз, который тут застрял… Соглашайтесь, ведь вы все равно оказываетесь в выигрыше. Кирсанов выпишет вам премию за посредничество. Ну и мы тоже… – Я оглянулся и посмотрел на своих людей. – Мы тоже выделим каждому из вас с нашей прибыли небольшой процент. В качестве благодарности за содействие. Так что и в ваших, и в наших интересах, чтобы Кирсанов заплатил за «зеркальца» больше.
– И о каком проценте идет речь?
– Ну, учитывая, что мы можем в конце концов и сами, без посредников, выйти на Кирсанова, думаю, один процент от нашей доли в сделке вас устроит, – развел я руками.
Тарас хмыкнул и, обернувшись к соратникам, начал с ними совещаться. Говорили они шепотом, но, судя по их мимике, мое предложение не вызвало у них восторга.
– Три процента! – выдвинул встречное условие Тарас спустя пару минут.
– Полтора, – недовольно поморщившись, ответил я. – И это мое последнее слово. Хотите заработать больше – уболтайте Кирсанова купить «зеркальца» по назначенной продавцом цене. Все в ваших руках, джентльмены.
– Ладно, договорились, – пробурчал квестер, прикинув все за и против и решив довольствоваться хотя бы такой уступкой. – Давайте сюда ваши фотографии. Сегодня ночью Володя выйдет из зоны и все сделает. Только вам придется сопроводить его к безопасному участку периметра.
– Не вопрос, – ответил я. – Куда вам перекачать снимки?
Тарас подал знак, и Володя достал из кармана флешку. Я указал ему на Крупье – тот уже раскрыл лэптоп и нашел на нем еще более качественные оригиналы тех фото, что были у меня на КПК. Квестеры подошли к машине, на капот которой капитан поставил лэптоп, и уставились в монитор, наблюдая, как идет процесс копирования файлов…
Я посмотрел на Бледного и едва заметно кивнул: пора!
Мы ни на миг не забывали, с кем имеем дело. Вот почему и устроили весь этот спектакль с фотографиями. Мы выручили квестеров из беды, но, несмотря на это, они относились к нам с подозрением. И если не держали пальцы на спусковых крючках, то все равно были готовы открыть огонь при первом же резком движении с нашей стороны. Чтобы напасть на мнительных кирсановцев и обойтись без кровопролития, требовалось сначала усыпить их бдительность. Настолько, насколько возможно. И подброшенная им идея насчет двух самых ценных артефактов подходила для этого как никакая другая.
Надо отдать должное Кирсанову: он и впрямь нанимал на службу лучших из лучших. Квестеры не сводили взоров с экрана лэптопа, но все же Фритьоф уловил сбоку от себя угрожающее движение. И тут же контратаковал Бледного, который хотел заломить ему руки и подножкой повалить наземь. Вместо этого противники сошлись лицом к лицу. Но если майор не желал калечить норвежца, то последний не собирался ограничивать себя в средствах самообороны. И встретил нападающего ударом автоматного приклада. Не прикрой Бледный голову согнутой в локте рукой, точно получил бы по физиономии и упал. Но он сумел удержаться на ногах, хотя и заработал крепкий ушиб.
Только что мы стояли спокойно и разговаривали, а через миг возле пикапа развернулось целое сражение. Товарищи Фритьофа мгновенно «прокачали ситуацию» и вскинули автоматы, но мы не позволили им открыть огонь. Я и шейх набросились на Тараса, Гробик и Шира – на Володю, а Крупье поспешил на подмогу Бледному.
Брань, крики и шум борьбы взорвали тишину, царившую в безлюдном лесу. Попытка скрутить квестеров по-тихому не увенчалась успехом, и теперь было поздно волноваться о конспирации.
Первым вышел из игры Володя, павший от руки… или, вернее, от ноги Ширы. Он ошибся, сочтя ее несерьезным противником. Сцепившись с Гробиком, квестер неосмотрительно повернулся к ней спиной и расставил ноги, чтобы громила-капитан не вывел его из равновесия. Чем и воспользовалась Крамер. Она подскочила к Володе с тыла и зарядила ему носком ботинка в промежность. Да так удачно, что добивать его уже не потребовалось. Все, что оставалось Гробику, это обезоружить парня и скрутить ему запястья приготовленным загодя ремнем.
Угомонить Тараса так легко уже не получилось. Я вырвал у него из рук автомат, но когда хотел поставить подсечку, пнув его под коленный сгиб, то промахнулся. После чего мне самому пришлось перейти к обороне. Квестер живо смекнул, что я не стану в него стрелять, и, выхватив кинжал, тут же попытался отвоевать у меня свое оружие.
Мне стоило немалых усилий отражать трофейным автоматом, как дубинкой, стремительные выпады Тараса. Даже аль-Наджиб, который тоже неплохо дрался, оторопел от столь яростного натиска. Правда, мешкал он недолго. Взяв себя в руки, он выхватил пистолет и приказал квестеру бросить нож и сдаваться.
Это было логичным, но неэффективным решением. Противник уже убедился, что мы не хотим никого убивать и поднимать шум, паля для острастки в воздух. Тарас пропустил мимо ушей угрозы и, метнувшись к шейху, попытался дотянуться ножом и до него. Если бы аль-Наджиб не отпрыгнул, удар пришелся бы ему точно в горло. А так клинок лишь звякнул, рубанув по вскинутому пистолету, и только.
За первым финтом Тараса последовал второй, не менее коварный. Сделав вид, будто он переключился на аль-Наджиба, квестер внезапно развернулся и вновь набросился на меня. Я мог бы сплоховать, если бы действительно пошел в контратаку на отвлекшегося противника. Но я не поддался искушению двинуть ему прикладом в затылок, ведь именно этого и ждал Тарас, готовый подловить меня на контратаке. А вот он был уверен, что я в нее пойду, и вложил в свой хитрый удар с разворота практически все силы.
В итоге квестер переиграл сам себя. Не встретив на своем пути сопротивления, он сделал по инерции лишний шаг и оказался ко мне ближе, чем планировал. И тут же заработал тычок автоматным стволом в солнечное сплетение. Не слишком сильный, но заставивший его согнуться пополам и попятиться. Чтобы закрепить успех, мне следовало теперь стукнуть Тараса по голове. Но я этого не сделал, так как подбежавший к нему сзади шейх меня опередил. Он заехал пистолетной рукояткой по вражескому темечку, отчего Тарас вмиг лишился сознания и рухнул как подкошенный.
Между тем Бледный и Крупье вели сражение с Фритьофом. Вернее, стоял на ногах и дрался один майор. А его напарник уподобился Тарасу и тоже валялся без чувств с разбитым в кровь лицом.
Самый немногословный и спокойный квестер оказался в рукопашном бою сущим дьяволом. Он был, пожалуй, сильнее обоих своих товарищей, вместе взятых. Бледному и Крупье удалось совместными усилиями отобрать у него автомат и нож. Но свалить самого норвежца, прежде чем он вырубил капитана, они не смогли. Даже с учетом того, что он дрался лишь правой рукой, а полусогнутую левую прижимал к телу. Обезоруживая Фритьофа, мои люди травмировали его – либо сломали ему плечо, либо порвали сухожилие. Но как бы то ни было, квестер молотил Бледного одной рукой и обеими ногами с таким остервенением, что на один нанесенный майором удар успевал отвечать двумя, а то и тремя.
Похвальная самоотверженность, что ни говори. Вот только оставшийся в одиночестве скандинав уже не мог уповать на победу. Когда на помощь Бледному пришли сразу я, Гробик и Демир-паша, сопротивление Фритьофа было вскоре сломлено. Однако перед этим каждый из нас все равно пропустил по паре чувствительных ударов. А я к тому же побывал на земле, когда не успел увернуться от пинка, угодившего мне в живот.
Повалив наконец вчетвером потомка викингов на камни, мы связали его так же, как его коллег. И лишь тогда перевели дух и проверили, насколько серьезно пострадал Крупье.
Как выяснилось, он отделался простым нокаутом и свернутым носом, который Гробик вправил ему еще до того, как пострадавший пришел в себя. Тарасу также потребовалась медицинская помощь – шейх рассек ему пистолетной рукояткой кожу на темечке. Пропустивший удар ниже пояса Володя лежал, согнувшись в три погибели, и матерился на чем свет стоит, но ему врач был явно не нужен. Насчет Фритьофа такой уверенности не было. Бледный сказал, что вряд ли он сломал норвежцу руку, хотя кто знает – может, в горячке боя майор и не рассчитал свои силы. Так или иначе, но для точной диагностики Фритьофа нужно было сначала развязать, чего мы пока делать не собирались.
Велев Шире взять аптечку и позаботиться о пострадавших, мы перевели дух, отерли кровь с разбитых лиц и взялись обыскивать ранцы, а также разгрузочные жилеты квестеров.
Дескан не выявил у них при себе пакалей, но это еще ни о чем не говорило. Подобно нам, квестеры тоже вели себя осторожно. А значит, опасаясь конкурентов и их металлоискателей, должны были хранить добычу в защитных пеналах. Так мы предполагали, и предполагали абсолютно правильно. Разве что ЦИК снабдил своих сотрудников тарой, сконструированной специально для транспортировки артефактов. Ну а мы использовали то, что подвернулось под руку, – жестяные упаковки из-под парфюмерии, для пущей надежности выложенные изнутри фольгой.
В ранце Тараса обнаружилось полдесятка пеналов, и три из них не были пустыми. Впрочем, обольщаться насчет богатого улова не стоило. В количественном плане он и впрямь был хорош, но вот в качественном оставлял желать лучшего. В Дубае, где мы начали игру с «серыми», нам повезло разжиться пакалями всех мастей, кроме зеркальной. Про Скважинск с его аж двумя «зеркальцами» и говорить нечего. Даже по приблизительным – и явно заниженным, – оценкам квестеров, ныне в нашем багаже лежало многомиллионное состояние. А вот в третьем туре, где, по идее, ставки должны быть еще выше, случился конфуз. Все наши новые трофеи оказались, как на подбор, одной масти, причем самой мелкой – золотой.
Конечно, это было лучше, чем вообще ничего. Но после прежних наград сегодняшняя копеечная добыча нас обескуражила. Всех, кроме аль-Наджиба, – лишь его лицо не скисло, когда мы разглядывали пакали, передавая их друг другу. Разложив их на капоте «Доджа», шейх задумчиво осмотрел набор, подвигал пластинки так и эдак, взглянул на их изнаночную сторону и лишь потом высказал свое мнение:
– Играй мы с вами в покер, друзья мои, я бы сказал, что сегодня нам на руки пришел недостроенный флеш. С одной стороны, это хорошо: теперь, хвала Аллаху, мы точно знаем, что в зоне наверняка имеется четвертый пакаль, знаем его масть и даже рисунок. С другой стороны, его еще предстоит отыскать. А отыскав, использовать собранный флеш по назначению. Когда «серые» подбрасывают нам пакали не случайным образом, а комплектами, это намек на то, что мы должны найти в них скрытый смысл. И, разумеется, руководство к дальнейшим действиям.
– А почему вы решили, что здесь непременно есть четвертый пакаль? И что он тоже золотой, да еще с известным нам рисунком? – спросил я, потирая ушибленный живот и оглядываясь, не слышат ли нас пленники. Нет, они валялись достаточно далеко. И им, побитым и униженным, было сейчас не до подслушивания.
– Ну, эта задачка решается элементарно. Вот, приглядитесь-ка. – Аль-Наджиб снова соединил пакали, уложив их в ряд. Артефакт, который, по мнению Демира-паши, отсутствовал, должен был, видимо, лежать с правого краю, четвертым по счету. Хотя лично я не замечал, что в этом ряду чего-то не хватает. Все три рисунка выглядели законченными и вряд ли являлись фрагментами некоего единого изображения. Да и логической связи между ними я тоже пока не улавливал.
На первом пакале был изображен человек в монашеской рясе с капюшоном, несущий перед собой большой крест.
На втором – ромб, в который было вписано созвездие из пяти звездочек.
На третьем – сердце. Не срисованное с настоящего, а примитивно-символическое. Такое, какие изображают на любовных посланиях, разве что здесь его не пронзала стрела.
– Видите что-нибудь знакомое, полковник? – поинтересовался аль-Наджиб, отступая в сторону и позволяя мне получше рассмотреть пакальную композицию.
– Ромб и сердце действительно напоминают значки мастей на игральных картах, – ответил я, немного подумав. Боль от пропущенных в драке ударов давала о себе знать и лишала мои мысли ясности. – И про крест, если на то пошло, можно так сказать. Трефы, бубны, червы… Значит, по-вашему, на гипотетическом четвертом пакале должны быть карточные пики или что-то на них похожее?