Борьба с собой самая изнурительная, а ведь он все еще оставался ребенком, не так
ли? Ребенком, в котором ты раньше времени разворошила самые низменные инстинкты.
Пришел момент, когда он сломался.
Ты, наверное, помнишь тот поход в начале весны. Мы пошли на целых два дня к
Бурой Речке, что недалеко он Филина хутора. Все старшие и средние классы нашей
школы, помнишь? Палатки, пионерские песни, костры до утра…
Под утро второй нашей ночевки, когда все почти уснули, мы вдвоем с Геркой сидели
у костра. Ждали вас. Помнится, мы сильно передергались за ночь, ведь ты с
Алешкой ушла еще вечером, и нам пришлось выдумывать тысячу хитростей, чтобы
скрыть от учителей ваше исчезновение. До сих пор не могу понять, зачем мы
покрывали вас. Видно, твоя власть над нами и впрямь была безгранична. Нормально
ли это…
Алешка вернулся первым. Он был бледен, и даже отблески нашего костра не могли
скрыть этого. Молча он сел возле нас и стал хмуро смотреть на тлеющие угли. Мы,
конечно, ничего не спрашивали, и так все было ясно. Герка только украдкой шарил
глазами по окрестностям, вероятно надеясь увидеть тебя.
Иногда я думаю, ну почему же на нас так угнетающе влияла близость с тобой? Ведь
нормальным было бы, если бы Алешка прискакал с довольной ухмылкой во всю
физиономию и поведал нам, что стал мужчиной, черт побери! Конечно, он был не
совсем готов еще к этому, но не в вакууме же он жил! И пусть подобное событие и
весьма условно, но все-таки это определенная веха, символизирующая начало
чего-то неопределенно-нового в жизни и как бы меняющая статус человека. Теперь
Алексей мог смело именовать себя мужчиной, а не мальчиком. Но на лице его я не
замечал никаких радостных эмоций. И в тот момент мне казалось, что я его
понимаю.
Ты возникла откуда-то из темноты почти вслед за Алешкой и плюхнулась на траву
рядом с Геркой. Твои глаза светились, как два уголька, легкое платье насквозь
промокло от утренней росы, и ты дрожала, но, не смотря на твой жалкий вид, от
тебя исходили просто волны триумфа. Кажется, в тот момент я тебя ненавидел.
Герка повел себя странно. Снял свою куртку, заботливо набросил ее тебе на плечи
и обнял тебя. В то время, в двенадцать лет, мы так еще не делали. Я подумал, что
хорошо, что из нашего класса этого никто не видел. Лишняя болтовня была нам ни к
чему. Впрочем, Герку в этот момент волновало что-то другое. Приглядевшись к нему
повнимательнее, я понял, внутри него пылает настоящая взрослая ярость. Мне
показалось даже, что еще секунда, и произойдет что-то непоправимое. Я внутренне
сжался, ожидая взрыва, но дальше началось вообще нечто ненормальное.
Твоя головка, уютно покоившаяся у Герки на плече, вдруг незаметно дернулась, и я
увидел, как губы твои небрежно заскользили по его шее. Герка как-то судорожно
вздохнул и… о боже! — начал дико, с какой-то животной страстью тебя целовать… И
в этом ничего не было детского и невинного. Вы были взрослые, уже взрослые по
всем законам природы. Мужчина и женщина, познавшие друг друга, но не
насытившиеся…Это было омерзительно. Но я не мог оторвать от вас глаз.
Как зачарованный пялился на вас и внутри у меня зажигался огонь, который ты так
толком и не сумела побудить своими ласками.
Не знаю, сколько это продолжалось, но неожиданно Алешка издал какой-то
мучительный стон, и я ощутил осязаемую волну отвращения и страха, исходящую от
него. Тогда-то я и осознал, каким кошмаром обернулась эта безумная ночка для
моего друга. Сначала маленькая ведьма выжгла его своим горячим телом на мокрой
траве, а потом он узнал ужасную правду о нас троих… Правду, частью которой он
тоже стал.
Спустя вечность Герка, наконец, отпустил тебя. Ты выкачала из него всю агрессию,
и взгляд его вновь обрел осмысленность. Но свои глаза загорелись еще ярче. Ты
протянула руку над костром и я, повинуясь твоему неслышному приказу, сжал ее.
Пламя костра, над которым соединились наши руки, на миг обожгло меня, но сильнее
обожгло прикосновение к твоей разгоряченной коже. Твои глаза встретились с
моими, и ты улыбнулась. Извини, говорила твоя улыбка, я никогда больше не сделаю
так. Но мы ведь по-прежнему вместе?
Мне показалось, что я кивнул.
И мы трое посмотрели на Алешку.
Мы были стаей, собравшейся вокруг одной самки. В природе так бывает, так
когда-то было и в человеческом обществе. И если закрыть глаза на общепринятую
мораль современного общества, которой мы не успели еще проникнуться полностью, в
нашей стае не было ничего необычного. И в тот миг, когда три пары глаз
сомкнулись над пламенем костра и устремились к четвертому, мы ждали ответа. Мы
приглашали и ждали ответа. Ни слова не было произнесено вслух с тех пор, как ты
с Алешкой пришла к костру, но все мы настолько тесно были связаны чем-то
древним, чем-то, что тысячелетиями дремало у нас в крови, что слова нам были не
нужны. Никогда слова не смогли бы сказать столько, сколько говорили наши глаза.
И Алешка отступил. Он не был готов, или не был таким сумасшедшим, какими были
мы. Так ничего и не сказав, он порывисто вскочил и убежал в лес…
И все-таки теперь нас было четверо. Яд твоей страсти не мог не отравить того,
кого ты коснулась, так что никто из нас в ту памятную ночь не сомневался, что
Алешка стал одним из нас. Так и вышло.
Благодаря Герке мы вчетвером провели лето в пионерском лагере, чудесное лето,
надо сказать. Ты помнишь? Тогда я был по-настоящему счастлив, ведь мы всегда
почти были вместе, но при этом мне не приходилось выполнять неприятные для меня
обязанности. В те моменты, когда мы оставались вдвоем, большей частью болтали о
всякой всячине. По известным причинам я совершенно не смущался в твоем обществе
и, судя по всему, становился неплохим собеседником. Во всяком случае, ты слушала
меня, открыв рот. Мне было ясно, почему ты перестала соблазнять меня. Герка
каждую ночь уводил тебя из лагеря, и я догадывался, чем вы занимались до утра.
Наверное, в этом плане у вас была полная гармония, и ты немного успокоилась. И
дело не в том, что он смог удовлетворить тебя физически, я сомневаюсь, что
страсть твоя шла от тела. Скорее, тебе нравилась та власть, которую ты обретала
в моменты близости. Но каким-то образом Герке удалось помирить тебя с самой
собой. Может быть, между вами было больше, чем просто секс. Или что-то помимо
секса. Почему-то ты очень доверяла Герке. Не знаю почему, но я чувствовал это. И
я знаю, что ему удалось пробудить в тебе женщину. До него ты просто играла, я
уверен, что ты ничего не ощущала, просто, как я уже говорил, тебе нравилась
власть. Но Герка тебя расшевелил. Я понял это по тому, как ты смотрела на
Алексея. Тогда я, конечно, не знал названий всех этих тонкостей, но мне этого
было и не надо.
Алешка был с нами, остался, так сказать, в нашей стае, но прежним он так и не
стал. Ты отравила его, он знал это, он ненавидел тебя и выбрал меньшее из зол -
быть с тобой рядом, но не подпускать слишком близко. Я не уверен, но кажется он
больше не позволил тебе того, что ты сделала с ним в лесу. О, чего ему это
стоило! Он дурел просто, когда ты оказывалась слишком близко или невзначай
касалась его руки. Алешка был хорошо развит для своих лет, к тому же он был
почти на год старше нас и к тому же (!!!) он вкусил уже этот запретный плод.
Чего ему стоило не реагировать на твои призывы, знает только он один.
Напряжение, которое неизбежно накапливалось в нем, выливалось в агрессию ко
всему окружающему. Он постоянно устраивал драки, при чем часто из-за тебя. Стал
чем-то вроде твоего злобного охранника, во всем видя угрозу и втайне мечтая
наверное разорвать именно тебя, свою нежную хозяйку. При этом на меня и Герку
его агрессия не распространялась, будто он считал нас братьями по несчастью. И
это при всем при том, что он тоже любил тебя по-своему и знал, что делит с нами.
Так вот ненормально все было между нами. Но то лето я вспоминаю только с
хорошими чувствами. Тем более что потом наступила страшная осень…
Но нет! К этому мы возвращаться не будем, ладно? У меня нет желания ворошить те
события, надеюсь, ты понимаешь почему…
Почему я пишу это письмо, Ева, ты понимаешь? Ведь я по-прежнему чувствую тебя,
та мистическая связь сохранилась, не смотря на все эти годы. И я всегда знал,
что ты жива и находишься в одном и том же месте, будто маячок, посылая мне
сигналы. Я старался не слышать тех сигналов, но подсознательно все равно их
улавливал. Наверное, не я один.
И вот сейчас сигналы эти, если их можно так назвать, изменились. Ты где-то
рядом, ты ищешь меня и то этого неосознанного почти предвкушения встречи с
тобой, я не нахожу покоя. Весь день я просто сам не свой, я просто переполнен
воспоминаниями и мыслями о тебе, я…
Черт, Ева, что я несу!.. Мне совсем не это хотелось написать. Такое впечатление,
что рука сама по себе бегает по странице, выводя этот бред…Какой-то сумбур в
голове. Но, черт побери, мне и вправду кажется, что в любой момент откроется
дверь и…"
Телефонная мелодия как сирена оглушила его затуманенное сознание.
О боже, неужели это правда, пронеслось у него в голове и он, отшвырнув рукопись,
принялся метаться по комнате в поисках трубки. В панике он бегал по всей
квартире, но определить, откуда раздается мелодия, ему не удавалось.
Так долго! Только бы она не бросила трубку! Да где этот дурацкий…
В кармане, какой же я идиот!
Сжав в руке телефон, он с размаху нажал на кнопку и заорал:
— Ева!!!
Тишина на другом конце отрезвила его.
— Ева?..
— Расулов, ты что, с ума сошел? — раздался женский голос, но…
— Кто это? — упавшим голосом спросил Эльдар.
— Попробуй угадать, дорогой.
— Лена, ты?
— А ты думал, Господь Бог? Какая еще Ева?!
— Извини, я ошибся. Просто я ждал звонка и подумал…
— Я очень рада за тебя. Я, кстати, тоже ждала звонка. От тебя, мой дорогой.
Надеялась, что ты объяснишься хотя бы.
— Что?
— А то! Свечи сгорели, вино прокисло, а кальмары сдохли на своих тарелках от
старости. Я прождала тебя вчера до двух ночи.
Эльдар с досадой хлопнул себя по лбу.
— Я идиот, как же я мог забыть… но ты могла бы позвонить, я весь вечер был дома…
— Эдик, я устала. Все-таки я живой человек, а не вещь, о которой можно
вспоминать только когда засвербит в одном месте. И ты должен понимать, что…
Эльдар слушал и виновато кивал. Конечно, это было подло с его стороны — забыть
об ужине у Елены. Ведь он сам предложил два дня назад. Но забыл, почему-то
совсем вылетело из головы. И вообще, да, он согласен, он действительно уделяет
ей так мало времен, к тому же…
Черт, кто-то приперся. Звонят.
Не отрывая от уха трубку и продолжая с глупой физиономией кивать, Эльдар вышел в
прихожую, открыл замок и раздраженно дернул дверь.
Вечный мир…
Вечный Рим…
Что вечное? Есть на свете? Что-то должно быть…Что-то вечное… Забыл. Крутится в
голове, а вспомнить… Вечное…Вечный… Вечный.
Океан…
Безбрежный, Сияющий, Глубокий, как сама преисподняя.
Вечный Океан.
Обрушился на него.
Из ее глаз.
Горячий… Почему горячий?
Ах да…Это же ее губы. Такие горячие…
Когда ему нечем стало дышать, сознание его начало проясняться. Он ощутил запах
ее волос, тепло ее тела на кончиках своих пальцев. И еще… какое-то постороннее
бормотание под ногами… Телефон, ну конечно. Выпал, должно быть. А Лена
по-прежнему говорит что-то там с пола…
Кто такая Лена?
— Ты раздавишь меня. — Услышал он. Самый прекрасный голос на свете.
Только сейчас до Эльдара дошло, с какой силой он прижимает ее к себе. С
невольным стоном он вдохнул аромат ее волос. Поцеловал маленькое нежное ушко,
спрятанное за черным локоном, и прошептал:
— Если я отпущу тебя, ты не исчезнешь?
— Нет.
Через несколько минут они сидели на кухне и Эльдар, не выпуская ее руки, с тупым
обожанием разглядывал гостью. Какая-то часть его по-прежнему не верила, что
происходящее не сон, и Ева, девочка из мечты, сидит перед ним на его же
собственной кухне. Ему казалось, что стоит только выпустить ее руку, и
наваждение исчезнет. А он проснется в своей постели и поймет, что Евы нет, и
никогда не было.
— Почему ты молчишь? — с улыбкой спросила Ева. Зеленый океан в ее глазах едва
заметно колыхнулся, и ему вновь безумно захотелось ее поцеловать.
— Не могу поверить… что это ты, — через силу произнес он. Говорить не хотелось.
Все было сказано без слов, как и много лет назад. Хорошо бы вот так вот сидеть
целую вечность и не отрываясь смотреть в ее чудесные глаза.
Он не заметил, как снова притянул Еву к себе. Какое-то время они стояли посреди
кухни и он покрывал поцелуями ее шею, запутывая пальцы в шелковистых волосах.
— Извини, — наконец пробормотал он, усилием воли заставляя себя оторваться от
этого опасного занятия. — Я веду себя, как мартовский кот.
Отстранившись, Эльдар внимательно посмотрел на Еву, и заметил, что она
напряжена.
— Что-то не так? — спросил он растерянно, — прости, милая, я… просто я
соскучился. Очень…
Она хотела улыбнуться, но не смогла. Только отвела глаза и пробормотала:
— Я рада, что мы вместе. Я люблю тебя по-прежнему, даже сильнее, но… — она его
руку и поцеловала ладонь. — Я должна сразу сказать, что кое-что изменилось. Пока
не поздно, нужно это сделать…
Эльдар замер, ощутив, как железная лапа сжимает сердце. Он не хотел слышать, что
она скажет. Потерять ее снова, нет, только не это.
— Хочешь, я приготовлю кофе? — перебил он ее.
Она наконец-то улыбнулась.
— Лучше воды, ладно?
Эльдар отошел, чтобы взять стакан, и тут же ощутил мучительную боль от разрыва
физического контакта с Евой. На миг его охватила даже настоящая паника, он не
удержался и повернул голову, желая убедиться, что Ева все еще здесь.
Налил ей воды, себе плеснул коньяка.
— Выпьешь что-нибудь? — бросил он через плечо.
— Нет, я никогда не пила, наверное не надо.
— Может, поесть хочешь? — спросил он, протягивая ей стакан с водой и усаживаясь
напротив.
— Не очень, — странным голосом ответила она. — Еще какое-то время я продержусь.
— Да ладно, не дури, я что-нибудь сейчас приготовлю, — он хотел встать, но Ева
жестом удержала его.
— Не напрягайся, я не ем… еду.
Эльдар недоуменно захлопал глазами.
— Ну я помню, что у тебя были с этим проблемы, в лагере ты даже на спор ничего
не ела три дня, но… я не совсем понимаю, что ты сейчас имеешь ввиду?
— Я уже десять лет ничего не ела.
— В каком смысле…
— Боже мой, Эд, ты же всегда был понятливым. Конечно в прямом! Я не хочу и не
могу, вот и все.
— Тогда как же ты живешь? Человек не может жить без пищи.
Она внимательно посмотрела на него и, поджав губы, вздохнула.
— Мне бы не хотелось сейчас говорить на эту тему, ведь мы так долго не виделись
и мне хочется рассказать, как я скучала, и как мечтала об этой встрече, но
ничего не поделаешь, это теперь всегда будет стоять между нами и это следует
обсудить в первую очередь.
— Тема твоего питания? Всегда будет стоять между нами? — усмехнулся Эльдар.
— Ты не понимаешь. У меня какая-то патология. Я не испытываю голода в нормальном
понимании, но иногда я чувствую потребность в энергии. Как бы… своеобразный
голод… Это ощущение ни на что не похоже, трудно объяснить… Тогда мне нужен секс.
Это приносит чувство насыщения. Надолго. В лечебнице, где я провела эти годы, я
использовала санитаров. Нет, я никак не заманивала их, они сами… Наверное такое
часто происходит в подобных заведениях. Ведь никто не поверит психически больной
женщине, что ее насилуют санитары. Не смотри так на меня, я и сама понимаю, что
это ужасно. Но у меня была возможность избежать этого, стоило мне открыть рот, и
меня никто бы не трогал. Вот только нельзя было мне этого делать, ведь без них,
без этих подонков, я бы попросту умерла от истощения. Не знаю почему, но
энергия, которую они выделяли во время… ну ты понимаешь, эта энергия насыщала
меня. Так что я даже благодарна была им. Вот только… черт, я не хотела этого,
клянусь. Если бы я знала, как этого избежать, я бы непременно воспользовалась… Я
о том, что мужчины, которые давали мне энергию, которые спали со мной, они…
всегда умирали. Через какое-то время, не сразу, но умирали. Я слишком много
брала у них и, вероятно, не оставляла ничего на дальнейшую жизнь, понимаешь? Ни
один из них не сумел восстановиться. Мне очень жаль…
Она рассказала обо всем совершенно спокойно и выжидающе посмотрела на Эльдара.
Он молчал, но в глазах его она увидела странное выражение, совершенно незнакомое
ей. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ярость, которая клокотала у
него внутри, он испытал лишь один раз в жизни, но тогда взгляд Евы был направлен
в другую сторону…
— Я никогда не прощу себе… что промолчал. И ты провела столько лет… Господи,
если бы можно было что-то изменить. Ты не должна была пройти через этот кошмар,