Я гладила его волосы, потому что не знала, что еще можно сделать. Что тут скажешь, когда тебе в ухо шепчут такие ужасы, рассказывают самые интимные, кошмарные секреты? Можно только сидеть и слушать. И дать собеседнику только одно, что в твоей власти, — молчание и внимание, возможность говорить и быть услышанным.
Голос его стал так тих, что мне пришлось наклониться.
— Меня приковали, и я знал сценарий. Я знал, что будет дальше, и завелся. От страха возбуждение стало невыносимым.
Я прижалась к нему щекой, ощущая шевелящиеся губы, и сидела очень, очень тихо. Ничего я не могла сделать — только слушать и быть рядом.
— Я люблю, когда зубами, когда кусают, люблю, когда много ран. Все было чудесно, пока...
Он закрыл глаза, уткнулся лицом мне в штаны, будто не мог дальше смотреть в свои воспоминания. Мне пришлось поднять голову, когда он шевельнулся, но я нежно поцеловала его в затылок.
— Все хорошо, Натэниел, все хорошо.
Он что-то сказал, но я не расслышала.
— Что ты?
Он чуть повернулся, уткнулся ртом мне в ногу.
— Господи, ну больно же было! Она его откусывала по частям, чтобы было дольше, чем у Грегори.
Тело его затряслось, и я склонилась к нему, водя свободной рукой по спине, откидывая волосы в сторону. Я гладила ему спину, видела все следы укусов у него на спине. По этому поводу у меня не было угрызений совести — до этой минуты. А теперь было такое чувство, будто я его использовала, как любой другой.
Я накрыла его своим телом, прижав к коленям.
— Прости меня, Натэниел, прости.
— Тебе не за что извиняться, Анита, ты никогда не делала мне больно.
— Делала.
Он приподнялся посмотреть мне в глаза. Такой он был молодой, такие большие глаза.
— Мне так хорошо было, когда ты меня искусала. Ты не переживай. — Он слегка улыбнулся. — Если ты будешь считать себя виноватой, ты этого больше не сделаешь, а мне хочется, чтобы сделала, очень хочется.
— Если я от тебя кормлюсь, будь то плоть или ardeur, ятебя использую. Я не использую людей как вещи.
Она сдавил мне руку почти до боли:
— Не делай этого со мной!
— Чего не делать?
— Не наказывай за то, что я тебе рассказал, как Райна со мной обошлась.
— Я не наказываю.
— Я тебе рассказываю эти ужасы, и ты сразу бросаешься меня защищать, чувствуешь себя виноватой. Я тебя знаю, Анита: ты позволишь своей голове перегородить путь к тому, что нужнее всего нам обоим.
— И что же это?
Даже мне самой было слышно нетерпение, почти гнев этих слов.
Он еще приподнялся, приблизив ко мне лицо, потому что я выпрямилась, увеличив между нами расстояние.
— Тебе нужно питать ardeur,а мне — место, которое я могу считать своим.
— Ты можешь жить у меня сколько захочешь, Натэниел.
Он потряс головой, нетерпеливо разметав волосы, отпустил мою руку, положив ладони мне на колени, наполовину заползя под стол. Он оказался на коленях у меня между ног, хотя прикасался ко мне только руками к коленям. И смотрел на меня.
— Нет, ты меня терпишь. Я выполняю какую-то работу, поручения, но места для меня здесь нет. Ты за весь день ни разу обо мне не подумаешь. Я в твоем доме, но не в твоей жизни, я это знаю. А если бы я стал твоим pomme de sang,то вошел бы в нее. Я бы стал твоим, и нам обоим легче было бы жить.
Я покачала головой:
— Нет, Натэниел. Нет.
Он схватил кресло за ножки, поднял его вместе со мной и резко передвинул, чтобы удобнее войти под стол. Без малейшего напряжения. Положив руки на подлокотники, он прильнул телом к креслу, мои ноги оказались по сторонам его бедер.
— И от кого же ты будешь питаться каждый день? От Ричарда? От Жан-Клода? От Мики?
— Ardeurможет оказаться временным, — сказала я.
— Если он временный, то кормись от меня, пока он не пройдет. Если нет...
— Я не хочу ни от кого кормиться.
Он обнял меня руками за талию, голова склонилась ко мне на колени, и я поняла, что он плачет.
— Анита, не надо так, пожалуйста, не надо.
Я гладила его по волосам, по лицу и не знала, что сказать. Что я буду делать, если ardeurокажется постоянным? Ричард ни по какой причине не даст от себя кормиться никому — то же правило, что есть у меня. Жан-Клод будет в буквальном смысле мертв для мира, когда мне нужнее всего будет подпитаться. Мика — до сих пор неясно. Но в некотором смысле еще хуже для меня было бы пользоваться Натэниелом — именно потому, что он единственный, кто это позволит.
Я подняла его лицо ладонями за щеки — слезы блестели на них в тусклом свете. Я поцеловала его в лоб, в закрытые глаза, как целуют ребенка.
— Я пришел как раз вовремя — или помешал?
В дверях стоял Ричард. Блин, лучше подгадать не мог бы.
Глава 33
Я застыла, держа в ладонях лицо Натэниела, а он стоял между моих ног на коленях, почти весь скрытый столом, подняв лицо навстречу моим поцелуям. Понятно было, как это выглядело, и я не была уверена, найдется ли объяснение, удовлетворяющее Ричарда. Насколько мне известно, Ричард еще не знал про ardeur,и прямо сейчас мне как-то не хотелось ему рассказывать.
Я еще раз нежно поцеловала Натэниела и отодвинулась. Не собираюсь вести себя так, будто меня застигли за неблаговидным деянием, раз ничего такого нет. Натэниел понял намек и положил голову опять ко мне на колени — как я поняла, это значило, что от двери его не видно, стол закрывает.
Ричард ворвался в кухню как гневный вихрь, от клубящейся его силы у меня кожу закололо. Он встал рядом со мной, глядя сверху вниз на Натэниела, припавшего щекой к моему бедру. Натэниел смотрел на него снизу вверх.
У дверей в кухню стояли Джемиль и Шанг-Да. Отличные телохранители, но от некоторых опасностей никакой телохранитель тебя не прикроет.
Я почувствовала, как у меня лицо становится нейтральным, пустым, вежливым.
— Я утешаю своего леопарда. Что-нибудь не так?
— Кажется, он вполне утешен.
Голос Ричарда был вполне нормален, но сила полыхала жаром, как открытая дверь печи.
Я облизнула губы. Все равно надо будет объяснить про ardeur,рано или поздно, и так как мне нужна его помощь для Грегори, сегодня самое подходящее время.
— Мы с Натэниелом обсуждали некоторые побочные эффекты соединения вампирских меток.
— Ты имеешь в виду ardeur, —уточнил он.
Я не стала скрывать удивления:
— Откуда ты знаешь?
— Жан-Клод решил, что мне следует знать. Он намекнул, что мне неплохо бы оказаться здесь утром, в твоем распоряжении.
— И ты?..
Я смогла придать голосу безразличную интонацию, но не настолько безразличную, насколько надо было бы.
— Я не позволяю ему, или Ашеру, или кому-нибудь из них, от меня питаться, что кровью, что чем-нибудь другим. Не вижу, почему я должен изменять этому правилу, если дело идет о тебе и о сексе вместо крови.
— Он тебе объяснил, что, если я не буду кормиться от тебя или от него, мне все равно придется кормиться на ком-то?
— С тобой всегда твой Нимир-Радж. — В голосе было такое густое презрение — хоть ножом режь.
— Мику вызвали по делам парда.
— Ты действительно думаешь, что он не вернется до утра, чтобы ты могла его оттрахать? Сомневаюсь.
Я уставилась на него, продолжая сидеть в лучах его горящей силы и в ощущении его физического присутствия. Ричард был из тех огромных мужчин, которые никогда не кажутся огромными, если не рассердятся. Сейчас он казался огромным, но на меня впечатления не произвел.
Я стала поглаживать волосы Натэниела, и он ткнулся лицом в мою ногу, расслабив напряженные мышцы.
— Ты не забыл, что ты меня бросил?
— А ты с ним первый раз трахнулась до того, как я тебя бросил, или после?
Мне пришлось припоминать секунду-другую.
— После.
— И сколько же ты горевала об этой потере? Целых полсекунды?
Я почувствовала, как жар заливает мне щеки. Мое поведение трудно было бы назвать нравственным, а объяснять Ричарду, что это был ardeur,в данный момент тоже было бы не совсем уместно.
— Раз уж мы трое попали в эту неразбериху, не надо усугублять, Ричард.
— Трое или четверо? Или уже пятеро?
Наверное, мой недоуменный вид показался совершенно искренним — каким и был.
— Я не очень понимаю, о чем ты.
Он схватил стол и отбросил его с визгом дерева по дереву. Натэниел остался лежать, свернувшись у моих ног, и только смотрел на Ричарда. Пистолет мне крысолюды так и не успели отдать. Ножи я получила, но мне не хотелось бы резать Ричарда — пока что. За такие мелочи. Бороться с ним было бы безнадежно, так что оставался единственный вариант: сидеть спокойно и спокойным выражением лица давать ему понять, какого дурака он из себя строит.
Он снова толкнул стол, вызвав тот же резкий визг, потом склонился к Натэниелу и отбросил прочь его длинные волосы. Обнажив спину Натэниела, он уставился на следы укусов.
— Это все? — спросил он свирепо, и его сила кипящей водой дошла до моего подбородка и продолжала подниматься.
— Нет, — ответила я.
Он рванул шорты Натэниела сзади так, что все тело Натэниела дернулось. Послышался стук об пол отлетевшей пуговицы. Ричард сдернул их вниз и снова уставился на укусы, ведущие еще ниже.
Он наклонился к Натэниелу, не касаясь его, но нависая, и я ощутила, как съежился Натэниел.
— Она у тебя отсосала? — прошипел Ричард. — Она это отлично делает.
— Ричард, хватит.
— Нет, — ответил Натэниел.
— Ты так перетрусил, что я не знаю, врешь ты или нет.
Ричард схватил пригоршню волос Натэниела и дернул на себя, отрывая юношу от моих ног. Не помню, как я вытащила нож, но он оказался у меня в руке. Острие прижалось к шее Ричарда, и даже меня поразила быстрота этого движения. Вряд ли его можно было заметить. Скорость, не свойственная человеку.
Все застыли.
Шанг-Да с Джемилем подались в комнату, я прижала острие посильнее:
— Мальчики, не лезьте.
Они остановились. Я взглянула в глаза Ричарда и увидела, что они пожелтели до волчьего янтаря.
— Отпусти его, Ричард. — Я сказала тихо, но слова заполнили комнату.
— Ты меня за это не убьешь. — Он тоже говорил тихо и осторожно.
— Убить не убью, но порезать очень даже могу.
— Тебе нужна моя помощь, чтобы спасти Грегори.
Я ощущала кончиком ножа, как бьется его пульс.
— Я не дам тебе бить Натэниела, чтобы спасти Грегори.
Он сильнее стиснул волосы Натэниела, и я прижала нож так, что показалась первая капля крови.
— Ты точно так же разъярилась бы, будь на месте Натэниела кто-нибудь другой?
— Ричард, я тебя предупреждаю единственный раз. Никогда не трогай никого из моих людей.
— Иначе что? Ты меня убьешь? Не думаю, что пойдешь на это.
До меня дошло, что если я не собираюсь его убивать, то угроз у меня нет. А я действительно не собиралась его убивать. Сейчас. За это.
Я убрала нож от его шеи, и Ричард успокоился, напряжение его оставило, но руку он держал в волосах Натэниела. Я дернулась не думая, и достаточно быстро, чтобы располосовать ему руку от локтя вниз раньше, чем он среагировал. Ричард отдернулся, вскочил на ноги, держась за кровоточащую руку. Порез оказался глубже, чем я хотела нанести, потому что я поторопилась. Кровь капала между пальцев. Джемиль и Шанг-Да вошли в комнату.
Я встала, подняв с собой Натэниела, и он подтянул шорты, закрывая наготу.
— Ни ты, ни кто-либо из твоих волков никогда не тронете моих леопардов, Ричард.
Джемиль помог Ричарду зажать рану полотенцем, Шанг-Да пошел за доктором Лилиан.
— По заслугам тебе было бы, если бы я прямо сейчас повернулся и ушел, и возись сама со своими леопардами.
— Ты бы предоставил Грегори оглохнуть на всю жизнь или погибнуть, раз мы поссорились? Он пострадал из-за того, что ты не владеешь собой. Или своими волками.
— Да, ты права, это моя вина.
Я только смотрела на него. Натэниел стоял со мной рядом, в моей руке был нож.
Ричард засмеялся — скорее страдание, чем веселье, прозвучало в этом смехе.
— Я сегодня перед всеми виноват. — Он посмотрел на меня в ответ, и было в его лице что-то свирепое — не его зверь, а гнев, страдание — очень похоже на душевную боль. — Я помогу тебе спасти Грегори, потому что ты права, здесь моя вина. И это, — он поднял раненую руку, — я тоже принимаю, потому что и здесь ты была права. Я бы никому не дал обижать моих волков, и не имел права трогать твоих котов.
Вошла доктор Лилиан и стала выговаривать нам, как детям, которых нельзя оставить поиграть, чтобы они не поссорились.
— Швы придется накладывать. Как вам не стыдно обоим!
Ричард смотрел поверх ее головы, пока она обрабатывала рану. Наверное, не на меня он бросал гневные взгляды, а на Натэниела. Это была самая настоящая ревность, которой на самом деле было здесь не место. Что ему рассказал Жан-Клод про ardeurпро Натэниела и вообще про все, что мы делали в Цирке? Жан-Клод не стал бы лгать, но мог что-то подчеркнуть и что-то скрыть, если ему было нужно. Но зачем было бы ему вызывать у Ричарда ревность к Натэниелу? Надо спросить Жан-Клода — время есть, пока Ричарду зашивают руку.
Глава 34
Жан-Клод признал только, что говорил одну лишь только правду. Но, добавил он, если поэтому мсье Зееман возревновал к Натэниелу, это не так уж плохо.
— Он готов делить тебя со мной, потому что должен и будет делить тебя с Микой, потому что должен, но мы оба альфы, доминанты. А делить подругу с кем-то вроде Натэниела — другое дело.
— Ты представил дело так, чтобы Натэниел казался более сильной угрозой, чем на самом деле?
— Нет, ma petite,я только сообщил всю правду, ничего не утаив. Насчет Джейсона он тоже не выразил полного восторга.
— Жан-Клод, так нельзя поступать с Ричардом. Ты его заставишь взбеситься.
— Достаточно взбеситься, быть может, чтобы он наконец признал, что не может жить без тебя и должен как-то примириться с нашим триумвиратом.
— Сука ты макиавеллистическая! Ты с ним играешь, как кошка с мышью.
— Я пытаюсь подвести его к тому, что должно быть сделано, если мы хотим выжить. Если это макиавеллизм, значит, я макиавеллист.
— Ты ухудшаешь ситуацию.
— Я так не думаю. Мне кажется, ma petite,что ты до сих пор не понимаешь мужчин. Многие мужчины готовы бросить женщину, если они с ней несчастны. Но если на нее начнет претендовать другой, вот тут-то и окажется, что прежний все еще ее хочет.
— А вы с Микой не составляете достаточной конкуренции?
— Как я уже объяснил, мы ему равны. Натэниел — ниже, и это сильнее уязвляет его гордость.
— Я не думаю, что у Ричарда есть такая разрушительная мужская гордость.
— А я думаю, что ты еще многого не знаешь о нашем Ричарде.
— А ты знаешь?
— Я же все-таки мужчина, ma petite.И полагаю, что поэтому знаю мужскую психологию чуть лучше тебя.
С этим я не могла спорить.
— Ладно, в следующий раз, когда ты затеешь такую интригу, предупреди меня. Сегодня кто-то из нас мог погибнуть.
Он вздохнул:
— Я по-прежнему недооцениваю твое и его упрямство. Приношу свои извинения.
Я прислонилась лбом к стене кухни.
— Жан-Клод!
— Да, ma petite?
Я закрыла глаза:
— Скажи мне точно: что, по-твоему, думает Ричард обо мне и Натэниеле?
— Я ему сказал абсолютную правду, ma petite.Не больше, но и не меньше.
Я обернулась, прислонилась спиной к стене, оглядела пустую кухню. Ричард был внизу в ванной, ему накладывали швы. Натэниел пошел к остальным леопардам. Я строго приказала ни в коем случае не оставлять его одного. Не надо, чтобы у него была драка с Ричардом по-настоящему. Выйдет либо смешно, либо жалко.
— Что это значит: правду, не больше, но и не меньше?
— Тебе это не понравится, ma petite.
— Уже не нравится. Говори, Жан-Клод.
— Я ему сказал, что случилось, когда на тебя накатил ardeur,и добавил собственное мнение, почему так часто около тебя оказывается Натэниел, когда в воздухе разлит секс. Потому что для тебя он сексуально привлекателен.
— Это бы не заставило Ричарда вломиться сюда с кулаками.
— Я действительно еще добавил, что тебе менее требовательный мужчина может показаться отдыхом после нас двоих. Тот, кто от тебя не требует столь многого, а принимает тебя такой, как ты есть.
— Ты меня принимаешь, какая я есть.
— Очень мило, что ты это заметила, но я не живу в твоем доме месяцами и не пахну твоей постелью, как Натэниел, когда приходит на работу.
— Любой из моих леопардов спит у меня в спальне, когда остается ночевать. Это у них не сексуально — как щенята в куче.
— Как тебе будет угодно. — Насмешка в тихом голосе была просто осязаемой.
— Ну тебя к черту, Жан-Клод! Я на Натэниела не смотрю такими глазами!
Он вздохнул — тяжело.
— Мне кажется, что ты не мне лжешь, ma petite,а себе.
— Я не влюблена в Натэниела.
— Разве я когда-нибудь с этим спорил?
— Так о чем мы сейчас вообще говорим?
Он издал тихий звук, средний между вздохом и смехом.
— Ma petite,ты до сих пор веришь, что должна любить каждого мужчину, с которым сходишься физичecки. Это не так. Можно иметь очень приятный, даже чудесный секс с другом. Любовь для этого не обязательна.
Я затрясла головой, потом до меня дошло, что он меня не видит.
— Я не вступаю в случайные связи, Жан-Клод, и ты это знаешь.
— Что бы ты ни делала с Натэниелом, ma petite, это не случайная связь.
— Я не могу его использовать какpomme de sang.Не могу!
— Когда твои моральные принципы поднимают свои мерзкие головы, ma petite,не давай им превратить тебя в дуру.
Я раскрыла рот, чтобы возразить на все его слова, — потом закрыла и несколько секунд подумала над ними. Считаю ли я Натэниела привлекательным? Ну да. Но мне многие мужчины кажутся привлекательными, это еще не значит, что со всеми с ними я должна быть близка.