— Можно в «Сюиту» поехать, — проговорила Лера. Думала она, видимо, о том же, и уже пришла в себя — в ее голосе не было и намека на слезы. Она подняла голову, посмотрела уже вполне себе осмысленным взглядом и повторила:
— Там документы не спрашивают, если сразу за сутки платишь. Но дорого…
— Ничего, ты у нас девушка с приданым. — Илья подхватил ее под локоть и поднял с лавки. — Не обеднеешь. Пошли скорее, или простудимся.
И правда — ветер задувал нешуточный, он принес запах близкого снега, от чего на душе в предчувствии долгих темных дней становилось тоскливо и мрачно. Лера сжалась, ее потряхивало то ли от холода, то ли от пережитого, она молча кивнула и подошла к обочине. Такси поймали еще минут через десять, потом крутились по центру, потом приехали наконец. Пока Лера расплачивалась, Илья осматривался и даже прошелся по парковке. Вон там тогда стояла «Мазда», там прятался он сам, здесь стояла Лера и ее любовник, а на всех с крыши соседнего дома смотрел убийца, как и час назад. По хребту снова пробежал холодок, потом бросило в жар, но просто от воспоминаний — не вездесущий же он, в самом деле. И все же Илья пристально посмотрел и на темную крышу, и на окна, из которых светились два или три. Потом такси уехало, а Лера поднялась на крыльцо, нажала кнопку звонка.
В черно-белый со светлой мебелью и такой же стойкой холл их впустили незамедлительно, вежливая и совсем не заспанная администратор, черноглазая блондинка лет пятидесяти с приятной улыбкой приветствовала их как дорогих гостей, и спросила, какой номер господа желают оплатить.
— На сутки, — сказала Лера, администратор понимающе кивнула и подала Лере какой-то листок. Та прочитала, вытащила из карманов деньги, пересчитала, положила на стойку и обернулась к Илье. Улыбнулась ему ласково и порочно, подошла, обняла, прижалась щекой его щеке и прошептала на ухо:
— Слушай, такое дело… Мне не хватает. У тебя есть, чтобы доплатить? Еще три тысячи нужно…
— Три тысячи? — в тон ей шепотом поразился Илья. — Это ж ерунда, у тебя больше было. Нет, мне не жалко, но… Ты что, деньги в квартире оставила?
И только сейчас сообразил, что тут не так — у Леры с собой не было сумки. Той самой, большой, из темной кожи, тяжелой, с которой девушка не расставалась ни днем, ни ночью.
— Нет у меня денег, — сказала Лера, — кончились. Я все отдала, последнее.
Она обернулась на улыбчивую администраторшу, что поглядывала из-за стойки и постукивала по ней конвертом, и повторила:
— Все отдала, до копейки.
— Что отдала? Кому? — Илья ничего не понимал, чувствуя, как упускает что-то важное, но Лера перебила его:
— Заплати ей, или нас выкинут на улицу. Я потом все объясню.
Он шагнул к стойке, выложил деньги, забрал конверт и дернул Леру за руку, привлек к себе, обнял и потащил к лифту.
— Третий этаж! — крикнула администратор вслед охваченной страстью парочке. Третий так третий — Илье было все равно, сейчас ему нужно только одно — покончить с этой чертовой неизвестностью и понять наконец, что происходит, потому что дальше так продолжаться не может.
Номер оказался крайним по коридору, окна выходили на проспект, что радовало — до ближайшей высокой точки было метров пятьсот, а то и больше. Илья понимал, что и сам не заметил, как превратился в загнанного зверя, но поделать с собой ничего не мог. Втолкнул Леру внутрь, захлопнул дверь, проверил номер, задернул шторы и только после этого хорошенько осмотрелся. Уютно, удобно, дорого — «Сюита» предлагала стоящий товар, а не дешевое фуфло. И было очень тихо — то ли у них тут звукоизоляция идеальная, то ли из постояльцев на этаже только они двое. Хотя нет, на парковке стояло несколько машин. «Значит, здесь она с Андреевым тогда развлекалась». — Илья прошелся вдоль широченной кровати, оценил мягкость коврового покрытия, «плазму» на стене напротив кровати, а также наличие полотенец в ванной комнате.
Лера стояла в небольшой прихожей и разглядывала себя в зеркало. Просто смотрела со стороны, поворачивала голову и так, и этак, точно не узнавала, кто это там передразнивает ее со стены. Илья без тени галантности схватил девушку за локоть, толкнул к кровати, и Лера плюхнулась на нежно-зеленое покрывало. Посмотрела отстраненно, как на чужого, точно впервые видела, и принялась развязывать пояс плаща.
— Сиди. — Илья сел на стул, облокотился на невысокий овальный столик, отодвинул пепельницу на край и просил:
— Где деньги?
И еле сдержал неуместную ухмылку — пока все напоминало семейную ссору. Причина банальная — жена нашла мужнину заначку и потратила ее на кофточки или на косметику, что не меняет сути. Было бы смешно, если бы оба час назад не стояли на краю в буквальном смысле.
— Нет денег! — зло выпалила Лера. Она уже пришла в себя, плотно запахнула плащ и вцепилась в воротник, стягивая его на шее. — Кончились, потратила!
— Допустим, — сказал Илья, — на что, когда успела?
Ответа не последовало, Лера смотрела на «плазму» с таким вниманием, точно там показывали что-то интересное. Мельком глянула на Илью, снова отвела взгляд и стала похожа на саму себя, когда он увидел ее впервые. Только тогда она с деланым вниманием изучала документы, а не как сейчас пустую черную панель. И выражение лица меняется, становится отрешенным и спокойным, застывает, как воск, и его теперь можно только разбить или сломать.
Илья пересел на кровать, попытался заглянуть Лере в глаза, но та смотрела то вбок, то на покрывало и всячески ускользала от контакта. Время шло, часы тикали, маятник мотался взад-вперед, но его движения сочтены, а их жизни взвешены, разделены и сейчас слишком дешево стоят. И этот расклад Илью никак не устраивал. Он схватил Леру за горло, чуть сжал пальцы и негромко сказал:
— Я тебя сам прикончу, дрянь, и рука не дрогнет. Ты мне никто, я тебе тоже, и жалеть тебя не собираюсь, не заслужила. Или говоришь мне все, как есть, или я тебя как утку подсадную, как живца под пули выкину. А там без тебя разберусь, ты мне не нужна, мне убийца Макса нужен. Ну, давай, молчи дальше.
Лера дернулась, схватила его за руки, Илья ударил ее по пальцам и чуть усилил захват. Лера подалась назад, закрутила головой и вдруг вывернулась непостижимым образом, попыталась даже укусить его, но Илья вовремя убрал руку и снова ударил ее по лицу. Неожиданно это сработало — Лера застыла, потом отползла к стене, схватила подушку, прижала ее к животу и прошептала:
— Я хотела откупиться. Вчера, когда ты уезжал. Я отдала все деньги….
— Пока я за Кудриным твоим следил, — закончил Илья. Лера пробормотала что-то невнятное, но и так было понятно, что он прав. Кудрин ей понадобился, чтобы время протянуть и провернуть свои дела. Молодец, грамотно она наживку кинула, а он, дурак, повелся. Хотя у мужика и правда не все дома…
— Молодец, — стараясь не заорать, сказал Илья, — умно ты от меня избавилась.
Он отошел в сторону, сел на диван за низкий столик с прозрачной столешницей, взял в руки пепельницу и принялся рассматривать ее так, точно ничего важнее в эту минуту для него не было.
— Я просто не хотела тебе говорить, — оправдывалась Лера, по-прежнему закрываясь подушкой, — я думала, что справлюсь сама, думала, что денег хватит, но ошиблась.
— От кого откупалась-то? — Илья постукивал пепельницей по столу, возил ее по гладкой поверхности туда-обратно, чтобы хоть немного успокоиться. Злость не осела, она копилась и крепла, Илья чувствовал, что еще немного, и он за себя не отвечает. Эта сучка все испортила, а теперь выкручивается, пытается что-то объяснить и снова врет, как и когда отправляла его следить за своим бывшим дружком.
— От убийцы, — сказала Лера, — я знаю, кто его подослал.
Ну, так и есть, врет и не краснеет, но врет с фантазией, с выдумкой, почти творчески.
— Кудрин твой, что ли? — проговорил Илья, не глядя на Леру. Он ее почти и не слушал, понимая, что здесь, как и в Озерске, снова мимо. В конце концов, она свои деньги потратила, а теперь осталась, по ее словам, без гроша. Но врать, что заплатила убийце…
— Да при чем тут он… меня попросили помочь, а я отказалась, — Лера поджала коленки и засунула руки в карманы, — и чуть не рассталась с жизнью. Да ты и сам все знаешь. Вернее, почти все.
Илья поймал пепельницу на краю стола, крутанул ее еще разок и посмотрел на Леру. Та сидела, вжавшись в стенку, смотрела в сторону, и в темноте Илья не видел ее лица. Подозревал, что по левой скуле у нее снова расползлось красное пятно, но не чувствовал за собой вины, не испытывал раскаяния. Лера стала его врагом, а с врагами поступают соответственно, пусть спасибо скажет, что до сих пор жива, но это можно исправить, особенно если она не перестанет врать. А Лера, по-своему истолковав его молчание, говорила дальше:
— После того как меня назначили на место твоего брата, ко мне пришла одна женщина, Кузнецова.
— После того как меня назначили на место твоего брата, ко мне пришла одна женщина, Кузнецова.
Фамилия показалась Илье знакомой, но он не мог вспомнить, где и от кого раньше ее слышал. Крутилось в голове что-то невнятное, давнее, казалось, прочно забытое за ненадобностью, и не вспомнить сейчас, как ни старайся. Илья и не старался, и слушал Леру, не особо вникая в ее слова.
— Она давно работает в банке, — говорила девушка, — она главный экономист, семьи у нее нет, и она с утра до ночи сидит на работе. Буквально до ночи — охрана говорила, что в одиннадцать может уйти, или в полночь… Неважно, в общем, она пришла ко мне и попросила…
— Купить ей раскладушку. — Пепельница-таки свалилась на пол, глухо стукнула по ковру. Илья подобрал ее и снова крутанул, как пробку, только вертелась эта штука дольше и изящнее, что ли. Леру он слушал вполуха, соображая, что делать дальше, и выхода не находил. Вернее, был один — возвращаться домой и сказать отцу, что ничего не вышло. Что его младшенький, приемыш, — неудачник и бестолочь, что Макс погиб ни за грош потому, что кому-то так захотелось. Решение Илью совершенно не устраивало, он оставил в покое пепельницу и решил, что хватит. Хватит вести честную игру, с него довольно. Эта девушка, что сидит на кровати, — ключ ко всем несчастьям, этот ключ и откроет замок, станет наживкой для убийцы, а там пусть судьба решает, кому жить, кому умирать.
И тут в голове точно сверхновая полыхнула: Кузнецова, главный экономист, «помоги мне»… Это уже было раньше, он сам слышал эти слова, и моментально вспомнил злую толстую неопрятную женщину. Тетка, похожая на помидор, которая тогда буквально загнала Макса в угол — она тоже просила помощи. И, как сказал потом брат, ходила за ним два месяца, пока он не натравил на нее секретаршу. «Помоги мне» — круг замкнулся, вернее, спираль делает новый виток. Сердце ухнуло, в виски ударила кровь, но Илья сдержался, сделал вид, что ему безразличны слова девушки, а сам ловил каждое ее слово.
— Да нет, нет, — отмахнулась Лера, — Кузнецова так и сказала: «Помоги мне». Знаешь, так говорят, когда дела совсем плохи и просить больше некого.
Илья это знал, но предпочел отмолчаться, а Лера продолжала:
— Я подумала, что у нее что-то случилось, но мне показалось странным, что Кузнецова пришла именно ко мне — я ее почти не знала. Правда, после назначения у меня появилось много новых… друзей, многие вдруг захотели со мной общаться, приглашали на вечеринки, дни рождения. Я отказывалась, но о помощи никто не просил, и я решила выслушать ее.
«Бред какой-то». — Илья смотрел на экран мобильника. Уже второй час ночи, после скачек по пустырю и карнизу из кирпичей спать хочется зверски, а она тут о своем человеколюбии вещает. Ну, пришла к ней тетка, ну, попросила денег — обычное дело. Хотя у Макса эта Кузнецова тоже что-то просила, но что именно — теперь не спросишь. Тоже денег, конечно, чего ж еще можно просить у заместителя председателя правления банка…
— И она попросила меня помочь ей вернуть ребенка. Вернуть ее дочь.
Илья оторвался от мобильника, глянул на Леру, их взгляды встретились. И тут Илья отчетливо понял — она не врет, не сочиняет, не выкручивается. Во-первых, незачем, а во-вторых, придумать такое… мягко говоря, непросто. И не время сейчас для сказок.
— Вот и я не знала, что и сказать. Сидела и слушала, а та буквально умоляла меня, чуть не плакала. Мне даже не по себе стало, я ей воды предложила, а она говорит: «Господь воскресит ее с твоей помощью и даст тебе денег». Представляешь? — выдохнула Лера и расстегнула плащ. В комнате стало душно, Илья хотел уже скинуть куртку, но передумал — привычка загнанного в ловушку человека не позволяла расслабиться даже в борделе.
— И что? Что ты ей сказала? — не то чтобы интересно стало, просто любопытно, как Лера выкрутилась тогда. И главное — чем все закончилось.
— Сказала, что мне нечем ей помочь. Я испугалась, честное слово, она показалась мне невменяемой: то плакала, то молилась, потом схватила меня за руку — я еле вырвалась. И сказала, чтобы она убиралась и больше не приходила. Я боюсь сумасшедших, особенно таких, кажется, что они тихие, а на самом деле…
— Дальше что? — перебил ее Илья. Ему хотелось поскорее услышать конец истории, и он подгонял девушку. — Ушла?
— Нет, она разозлилась. Выплеснула воду на пол, кинула стакан и даже не сказала — прошипела: «Тебе не нужны деньги? Подумай, ты получишь очень много. Помоги мне вернуть мою дочь, и я помогу тебе разбогатеть». У меня есть шокер, вернее, был, и я пожалела, что не ношу его с собой, в тот момент он бы мне пригодился. Секретаря у меня не было, я осталась одна с этой буйной бабой и защищаться могла только канцелярским ножом, который валялся где-то в столе. Я сказала ей: «Пошла вон», а она заплакала и сказала, что кроме меня помочь ей некому. Тогда я пригрозила, что вызову полицию.
Илья девушку больше не перебивал и не торопил, она говорила быстро, торопливо, точно боялась не успеть, но не врала — в этом он был уверен. И пока не понимал, как связать этот разговор Леры с безумной теткой и их сегодняшним днем, вернее ночью, и ждал развязки.
— А потом сказала, что вызову не только полицию, но еще и санитаров, а они сдадут ее в психушку, там всем помогают. Кузнецова заткнулась, перестала рыдать и сказала: «Тогда за тобой придет ангел и заберет, как Стешина и Серегина. Жди, сучка, и он придет за тобой». Я выгнала ее из кабинета, она ушла.
«Ничего себе». — Илья отложил мобильник и не сводил с девушки глаз. В ее истории нашлось место всем персонажам и нестыковкам, но понятнее от этого она не стала, а вот длиннее — это точно. И нашлась в ней первая странность.
— Почему ты Артемьеву не сказала? — спросил Илья. — Это ж его работа, прямая обязанность — таких вот психов обезвреживать.
— Я ходила к нему, — немедленно отозвалась Лера, — сказала, но он посмеялся и сказал, чтобы я не обращала внимания на дуру. Она в церковь ходит, лбом часто бьется и последние мозги вышибла. Тогда я спросила про дочь этой несчастной, и он сказал: «А что дочь? Нет у нее никого, Кузнецова умом тронулась после того, как ее дочь пропала. Уехала в институт и пропала, семь лет прошло. Кузнецова тогда проводила ее на вокзал, и больше не видела. И до сих пор все еще ее ждет, когда та вернется домой. И полиция искала, и к экстрасенсам она обращалась, но без толку, девочку так и не нашли…»
— Странно, — сказал Илья. История эта ему очень не нравилась, от нее отдавало мистикой и подобной гадостью вроде фанатизма во имя высшей цели. Эта Кузнецова, похоже, из подобной стаи — глазки благостные, а в голове мрак и ужас. Тем более дочь пропала, тут у любого башню сорвет, тетка ее, поди, одна растила. Но при чем тут Макс и Стешин? Где связь?
— Артемьев все знает, ведь проверяет всех сотрудников, и старых тоже…
— Это понятно, — оборвал Леру Илья. К Артемьеву у него были свои счеты, но сомневаться в профессиональных качествах главного эсбээшника этого поганого банка у Ильи поводов не было. Знает, конечно, знает, но почему ее в таком состоянии держали на работе? Из жалости? Скорее всего… Но Макс?.. Каким боком?
— И что дальше? — нетерпеливо спросил Илья.
— Ничего не происходило, пока не убили Андреева, — спокойно сказала Лера. И голос у нее не дрогнул, даже не вздохнула, слезинку не пролила по своему любовнику, точно плевать ей или забыла давно. Хотя такое до конца жизни в кошмарах сниться будет. Или это не про нее?
— Это же с ним ты тогда здесь развлекалась? — не удержался Илья. — И прикрылась им от пули. Сволочь ты, Валерия Игоревна.
— Я же не знала! — выкрикнула Лера, закашлялась и добавила уже тише: — Я ничего не поняла в тот момент и быстро уехала! Это был настоящий кошмар, там было столько крови…
— Ага, и выходное на лице, — вставил Илья, — представляю картину.
Девушка, похоже, тоже вспомнила, она предпочла отмолчаться. Но эта история с безумной бабой не давала Илье покоя, он крутил рассказ Леры и так, и этак, подгоняя все детали друг к другу, но одна то и дело оказывалась лишней: то Кузнецова эта, то Стешин, то Макс. То Лера.
— Да ты вся в чужой крови, голубушка, по локоть. Как жить собираешься? — спросил Илья.
— Не твое дело! — прошипела она с кровати.
— Нет, мое, — сказал Илья. — Объяснить, почему?
Объяснений не понадобилось, оба и так все прекрасно знали. Лера разбирала пальцами волосы и смотрела в стену, Илья на дверь, за которой послышались подозрительные шорохи. Но они быстро стихли, да и звучали так, точно кошка пробежала, или показалось. Лера тоже глянула на дверь, на Илью, и тихо сказала:
— Зря ты так. Я же потом поняла, что Андреев тут ни при чем, целились в меня.
— С чего бы такая проницательность? — не удержался и съязвил Илья. Почему-то ему хотелось сделать Лере больно, точно наказать ее за все, что сам пережил, будто она была виновата. Понятное дело, что стреляла не она, и все ж каким-то непонятным пока образом оказалась причастна к смерти Макса, а раз так, то должна ответить. А Лера, игнорируя его насмешку, спокойно сказала: