— Куда ее черт несет? — проговорила Лера, не сводя с «Черри» глаз.
«Скорее уж ангел». — Илья пропустил перед собой фургончик и маршрутку, поехал следом, прикидывая на ходу возможный маршрут и его конечную точку, потом бросил эту затею и просто старался не отпускать Кузнецову далеко.
Пятьдесят километров по шоссе пролетели за полчаса, машин стало меньше, Илье пришлось сбросить скорость и отойти немного назад. Но «Черри» на свободной почти дороге просматривался отлично, поворотов впереди не ожидалось, как и конца этой гонке. Потянулся лес, потом пустырь, потом склады за заборами, потом снова лес, дома, дачи, и так без конца. Пятьдесят пять километров, шестьдесят, шестьдесят пять, потом проскочили краем небольшой мрачный и серый городишко, вернее, его окраины с гаражами и заборами, и после знака границы города Кузнецова взяла правее, съехала с шоссе и скрылась из виду под эстакадой. Чтобы через пару мгновений вынырнуть из-под нее и покатить по прилегающей дороге.
С шоссе съехали только они двое, и деваться было некуда. Илья гнал следом, удерживая машину на неровной дороге — здесь под колесами пошла бетонка. «Ровер» вздрагивал на стыках плит, Лера обеими руками вцепилась в скобу над дверью и неотрывно смотрела вперед, где за пригорком пропала черная машина. «Ровер» легко одолел этот подъем, вылетел на вершину, и тут Илья увидел «Черри». Машина стояла в стороне от дороги, стояла криво, точно ее занесло в кювет, она по диски увязла в болотине и передним бампером переломила тонкую березку. В салоне никого не было, как показалось издалека. Илья проехал мимо, присмотрелся — точно, Кузнецовой нет, пропала, а деваться ей некуда — впереди лес, позади поле, вернее, пустырь, бывший когда-то полем. «Вот курва». — Илья загнал машину в березняк неподалеку, выскочил из машины и бросился к «Черри», обежал ее вокруг, потянул на себя переднюю дверцу. Та открылась без малейшей заминки, Илья сунулся внутрь, оглядел салон. Пусто, разумеется, и сумка пропала, большая темно-красная сумка, которую Кузнецова взяла из дома и теперь прихватила с собой, чтобы прогуляться по лесу.
— Где она? — подбежала Лера, тоже глянула в салон, на Илью и завертела головой по сторонам.
— Черт ее знает. — Илья прошелся от машины к лесу, обнаружил поблизости узкую, как тропинка, почти заросшую дорогу, и на ней еще местами просматривался асфальт. Дорога уводила в лес, и Кузнецова если пошла по грибы, то, скорее всего, именно по этой странной тропке, ибо на каблуках гулять по лесу затруднительно. Хотя кто ее разберет, неслась-то она сюда как ненормальная и штрафов, поди, нахватала на всю зарплату. Так, а куда она, собственно, неслась? В смс ее звали на место последней встречи с дочерью, и что теперь получается?
— И где тут вокзал? — проговорил Илья, и на всякий случай повернулся еще раз, поглядел по сторонам. Кроме асфальтовой тропинки вокруг ни одного признака цивилизации, а уж тем более вокзала, которому полагаются рельсы, поезда, толпы людей и прочее необходимое.
— При чем тут вокзал? — Лера подошла и тоже осмотрелась по сторонам. — Нет тут вокзала, сам, что ли, не видишь?
— Ты сама сказала, что в последний раз Кузнецова видела дочь на вокзале, — напомнил Илья.
— Это не я, это Артемьев сказал, — отозвалась Лера. Она сделала несколько шагов по тропинке, постояла поодаль и поспешно вернулась обратно. Деревья вдруг зашумели под порывом ветра, дружно наклонились на один бок, и сверху полетели бурые мокрые листья. Илье стало малость не по себе — ждал-то он совсем другого, а тут нате вам, лес да поле. Да дорога, что ведет бог знает куда.
— Неважно, — сказал он, — тем более Артемьев твой все знает, ему по должности положено. Но все равно фигня какая-то, ничего не понимаю.
Лес шумел все сильнее, ветки неприятно стучали друг о друга, трава шелестела, и в этих звуках Илье слышался гул чьих-то голосов. Доносились точно обрывки слов и целых фраз, было полное ощущение, что лес говорит с ними, пытается что-то сказать — объяснить или предостеречь. Лера тоже почувствовала что-то подобное, запахнула плащ, подошла к Илье и, глядя на ближайшие кусты, что мотал ветер, сказала:
— Поехали отсюда, пожалуйста. Вдруг она тут не одна, заманит нас в ловушку, и все…
«Это запросто». — Илья еще раз огляделся, понимая, что если Лера права, то они уже покойники, для снайпера они как на ладони, ему осталось только нажать на спуск.
Но секунды бежали, лес шумел, на плечо девушке упал осиновый лист и удобно устроился там. Илья сшиб его щелчком, Лера вздрогнула и спросила:
— Что теперь делать? Она же к дочке приехала, значит…
Ничего это не значит, кроме одного — надо идти в лес, по этой самой тропе. Место глухое только на первый взгляд, когда-то жизнь тут кипела: и остатки забора за березняком просматриваются, и столбы фонарные среди деревьев почти незаметные ржавеют, и провода на них висят, вернее обрывки, и их ветром мотает. Не вокзал, далеко не вокзал, и это неправильно, и выяснить все есть только один способ.
— Пошли. — Илья направился к тропинке, вышел на мокрый асфальт, оглянулся. «Ровер» отсюда почти не виден, молодые деревца хорошо скрывают его от посторонних глаз. Лера подошла, остановилась, тронула Илью за рукав:
— Может, здесь ее подождем? Должна же она вернуться.
Должна, но кто знает, может, до вечера ждать придется. Или вернется, но не одна, или ангел как раз на подлете сюда, или… Да мало ли каких вариантов накидает обострившаяся паранойя, что ж теперь, всему верить и от каждого шороха в кусты кидаться?
— Пошли, пошли. Топай за мной, а если не хочешь идти — сиди в машине, — сказал Илья и пошел по тропинке к остаткам забора, почти незаметным среди кустов и деревьев. Лера постояла немного и пошла следом за ним, беспрестанно озираясь, и так увлеклась, что едва не упала, налетев на незаметную в траве проволоку.
— Тихо ты, — Илья подхватил ее под локоть, — под ноги смотри. И вперед меня не лезь, иди следом.
Он пошел вперед по заросшему травой асфальту, не забывая поглядывать по сторонам. Вдоль дороги росли березы и сосны, в основном молодые, подлесок был густой и мощный, точно рос на черноземе, а не на песке. Дорога пошла вниз, вдоль нее поднимались пласты светлого и желтого песка, плотного и мокрого, поросшего мхом и кустами черники, и не пустыми — на них оставалось еще довольно много тяжелых темно-синих ягод. В другой раз он бы мимо ни за что не прошел, но сейчас был не тот момент, чтобы наслаждаться дарами леса. Илья лишь покосился на черничник и пошел дальше, стараясь держаться середины дороги. Асфальт скоро закончился, показались бетонные плиты, мощные и тяжелые, точно это не дорога была, а взлетно-посадочная полоса, между плит росла трава и та же черника. Илья не удержался, сорвал несколько ягод, кинул в рот и тут не услышал, скорее — почувствовал какое-то движение справа от себя. Посмотрел туда, и сначала увидел здоровенный столб, покрытый когда-то зеленой краской, а теперь ржавый и бурый, на нем висела на одной петле половина ворот, сваренных из толстых прутьев. А на столбе сидела огромная пестрая птица, сидела спокойно, людей не боялась и с любопытством смотрела на них блестящими черными же глазами. «Ястреб, коршун, канюк?» — Илья сбавил шаг, разглядывая птицу, ее черно-пестрое оперение, когтистые лапы и мощный, изогнутый на конце клюв. Птица в долгу не оставалась, глядела на Илью желтым глазом и даже вытянула шею, будто желала приглядеться получше.
— Смотри, ангел твой прилетел, — шепнул Илья шедшей позади Лере и кивнул в сторону ворот. Девушка глянула туда, зло выдохнула и прошипела:
— Дурак. Это не смешно.
И запустила в птицу горстью песка.
Хищник рухнул со столба вперед и вниз, расправил потрясающих размеров крылья и пролетел над дорогой, мелькнул пестрой бурой тенью и пропал из виду. Илья еле сдержался, чтобы не плюнуть через плечо — чувство было такое, будто черная кошка дорогу перебежала. Он глянул птице вслед, но та уже пропала из виду, зато налетел ветер, ледяной и резкий, и пахло от него сыростью и тиной. Илья втянул в себя воздух, принюхался, но ничего, кроме острых тревожных запахов леса, не уловил и пошел дальше по плитам, перебирался через небольшие песчаные завалы, которых становилось все больше. Дорогу засыпало песком, как зимой снегом, он сыпался с небольших обрывов и заносил плиты, точно поземкой, и убрать его было некому, лес забирал свое, забирал медленно, но верно, и лет через десять бетонка исчезнет под заносами, исчезнет и сама, и память о ней.
Дорога сделала поворот, лес поредел, через просветы между деревьями виднелось серое низкое небо с быстрыми тучами, но его пока закрывали верхушки берез и сосен. Впереди показалась насыпь, Илья ускорил шаг, взобрался на нее и оказался на рельсах. «Железка» уходила в обе стороны, и тоже наполовину скрывалась под песком, проседала в него, точно тонула. Илья прошелся по шпалам туда-обратно, поглядел по сторонам и вниз. И заметил на песке узкие довольно глубокие вмятины, они располагались параллельно друг другу, но не рядом, а чуть поодаль. Сообразил, что это следы от каблуков, и довольно свежие, и разом духом воспрял — Кузнецова была здесь, причем прошла не так давно, и странно, что ее следы он заметил только здесь. Впрочем, на дороге песок был не такой глубокий, или Кузнецова шла по обочине.
— Вот и твой вокзал, — сказала Лера, — как заказывал. Что будем делать?
— Электричку ждать, — огрызнулся Илья и с сомнением поглядел на ржавые рельсы и кусты, колосившиеся между шпал. Во-первых, последний состав прошел тут лет десять, а то и пятнадцать назад, а во-вторых, электричка бы тут не уместилась при всем желании — это была узкоколейка. Нет, вокзалом тут и не пахнет, ведут эти рельсы либо к брошенному заводу, либо к объекту стратегического назначения. Илья покрутил головой по сторонам, глядя то на песок, то на рельсы, что почти утонули в нем, прошелся вперед и махнул девушке рукой.
— Пошли. — Он двинул вперед по шпалам, шагая через одну и поглядывая под ноги: там тянулась цепочка квадратиков, где отчетливо, а где еле заметно впечатанных в песок. Лера тоже заметила их, глянула вперед, по сторонам, потом тихо сказала:
— Думаешь, это она?
— А кто еще? — отозвался он, и тоже вполголоса, точно боялся, что его кто-нибудь подслушает. — Кто еще может таскаться по лесу на каблуках?
И пошел дальше. Лера не отставала, держалась в двух шагах позади. Ветер становился сильнее, лес редел, березы и сосны стояли уже не во мху и траве, а в песке и скоро остались позади. Рельсы закончились рядом с кособоким деревянным сооружением с провалившейся крышей и кузовом «уазика», что ржавел неподалеку. А вместо деревьев вокруг показались сопки, или дюны, или что-то в этом роде: песок был повсюду, чистый и поросший кустами и травой, он приятно скрипел под ногами, идти по нему было легко. А ветер натурально зверствовал, гнул эти самые кусты к земле, трепал их, как хотел, задувал под одежду. Илья застегнул куртку, поднял воротник и огляделся, потом пошел дальше.
И остановился в последний момент, глянул под ноги и отшатнулся — он стоял на краю обрыва. На первый взгляд тут было метров сто, а то и больше, стенка была ровной, почти отвесной, по ней с тихим шорохом текли струйки песка, и край, где Илья только что стоял, вдруг обвалился и рухнул вниз. Лера вскрикнула и отступила подальше, Илья прошел вдоль обрыва и снова оказался на краю.
Внизу была вода, что-то вроде озера или пруда, но с песчаными отмелями и островами, судя по виду, не очень глубокое в этой части. Зато дальше оно разрослось, раскинулось между высоких песчаных берегов, по темной и мутной воде шла рябь и плавали листья.
— Отойди, — крикнула с безопасного расстояния Лера, — отойди подальше! Вдруг…
Она не договорила, Илья махнул на нее, чтобы та замолкла, и прислушался: ему послышался чей-то крик. Короткий, резкий, он пропал моментально, точно его ветер унес, и через пару мгновений повторился. Илья осмотрелся, глянул на замершую Леру, на деревянный барак за ее спиной и снова посмотрел вниз. Заметил там здоровенный экскаватор с вкопанным в песок ковшом, то ли вагончик, то ли бытовку поблизости, песчаную гряду, поросшую кустами и травой, еще небольшое озеро… И никого, ни одной живой души поблизости, кроме их двоих, здесь не было, не считая больших птиц, что летали под самыми облаками и на дела земные внимания не обращали. Никого… И снова ветром откуда-то принесло протяжный вопль, короткий и надрывный, и снова он пропал, и снова повторился, потом Илья сообразил, что кричит женщина.
Илья пробежал вдоль обрыва, глядя вниз, Лера бежала следом, тоже бросилась к краю и затормозила в последний момент, опасно наклонилась и отшатнулась, глянула на Илью с восторгом и ужасом.
— Красиво как, — услышал он, — и высоко. Что это?
— Карьер, скорее всего. — Он смотрел вниз, прислушивался к каждому звуку. Растительности внизу было довольно много, она мешала разглядеть все хорошенько, приходилось всматриваться в нее, но без толку. Снова вопль, но уже тише, чем прежний, потом еще один, и уже на грани слышимости — человек устал, выдохся, но все еще звал кого-то. Лера снова подошла к краю обрыва и опасливо глянула вниз, Илья всматривался в густые, все еще покрытые листьями заросли. Показалось или нет, но мелькнул там кто-то, и еще раз — будто ходил туда-сюда, но на глаза не показывался.
— Думаешь, это она? — Лера бесстрашно смотрела вниз, Илье даже не по себе стало. А ведь сама говорила, что высоты боится, и вот на тебе — стоит на краю пропасти, и хоть бы хны. Или прогулка по балконам произвела терапевтический эффект, выбив клин другим клином?
— Черт ее знает. — Илья подошел к девушке и почувствовал, как под ногами покачивается земля. Он потянул Леру назад, и едва они оказались в стороне, от края отвалился и упал довольно большой кусок дерна, а за ним еще один, потом еще — началось что-то вроде обвала, песок отваливался тяжелыми ломтями и с отвратительным шорохом полз вниз. А в последний момент перед этим Илья успел заметить, как внизу, в просвете между кустами мелькнуло что-то яркое, красное, мелькнуло и пропало.
Он бросился обратно, всмотрелся в эту мешанину веток и травы и заметил там человека. Невысокого, полного, он брел по песку, спотыкался и кричал, кричал, не переставая:
— Света! Светочка! — принес ветер, земля под ногами пошла вниз, Илья кинулся обратно, но не успел, плюхнулся на землю, а ноги повисли в пустоте. С обрыва грянулся целый пласт мокрого песка, уже не с шорохом, а гулом сходившей лавины, тяжело рухнул вниз с неприятным отчетливым шлепком. Крик оборвался, Лера подобралась к Илье и тянула его за куртку. Он отполз от опасного места, вскочил, пробежал вдоль края бездны, глядя вниз.
Глава 6
Человек уже не прятался, он брел вдоль извилистой речки или ручья, глядел по сторонам и снова звал кого-то, и двое наверху понимали, кого именно. Они переглянулись, Илья поймал растерянный и напуганный взгляд Леры и побежал обратно к рельсам. Девушка бросилась следом, она что-то крикнула на бегу, но Илья отмалчивался — он искал следы. Кузнецова как-то спустилась вниз, а там, где они вышли к карьеру, сделать это никак невозможно, если только прыгать со стометровой высоты и гарантированно свернуть себе шею. Значит, Кузнецова знала это место, знала тропу, и скоро Илья убедился, что прав.
Следы каблуков уводили от железки вбок к тому же обрыву, но здесь деревья росли на его краю, многие опасно висели над ним, их корни болтались в воздухе. И многие свалились вниз — их унесли туда слои породы, что, не выдержав собственного веса, рушились в пропасть. Следующей на очереди была старая толстая береза с раздвоенным стволом, она мужественно цеплялась огромными паучьими корнями за грунт, но дни дерева были сочтены. Береза почти висела над обрывом, и столкнуть ее вниз могло легчайшее движение почвы. И точно, под корнями этого монстра Илья увидел тропинку.
Кривая, узкая, едва заметная, она шла по твердым пластам песчаника и пропадала внизу. И земля под ногами не дрожала и не качалась — Илья попробовал ее подошвой, опасливо ступил, сделал шаг, потом еще, и начал спускаться, придерживаясь за корни деревьев и кусты. Лера аккуратно сползала следом, хоть Илья предпочел бы, чтобы девушка осталась наверху, но гнать ее было поздно. Она не отставала, ухватилась за ветку шиповника, вскрикнула и дула на поцарапанную колючками ладонь, но все же не остановилась. Илья посмотрел вперед и вниз: Кузнецова брела им навстречу, она держалась за горло и, похоже, заходилась в кашле, потом снова раздалось знакомое «Света!», и Илья спрыгнул на траву, поднял голову.
Песок нависал над ними всей махиной, стенки ущелья точно сошлись между собой, сжимая пространство, под ногами хлюпала вода. Илья перешагнул через промоину в песке, дождался, пока Лера окажется рядом, и пошел навстречу Кузнецовой.
— Осторожно! — прошептала Лера. — Вдруг, она тут не одна.
«Это запросто». — Илья невольно огляделся по сторонам, никого, разумеется, не увидел, но шаг ускорил, под ногами довольно громко заскрипел крупный мокрый песок. Кузнецова будто ничего и не слышала, она стояла к Илье боком и поправляла волосы, откидывала их с лица. И при этом не расставалась с той самой красной сумкой — она висела у Кузнецовой на локте и по виду была довольно тяжелой. «Кирпичи у нее там, что ли?» — Илья перемахнул через очередной изгиб ручья, и тут женщина повернула голову, посмотрела на приближавшегося человека, прищурилась и вытянула шею.
«Ботва» на макушке и висках «помидора» безобразно растрепалась, лицо у Кузнецовой было багровым то ли от ветра, то ли от напряжения — орала-то она долго и довольно громко, а на щеках виднелись мокрые дорожки от слез. «Сволочь ты», — подумал про себя Илья, понимая, что смс от имени пропавшей дочери — это более чем жестоко, однако Кузнецова как-то причастна к гибели Макса и должна за это ответить. Сейчас ответить, немедленно, сию секунду.
— Привет, — сказал, подходя ближе, Илья, — к дочке пришла? И где же она?
Кузнецова непонимающе уставилась на него, не узнала, судя по ее виду, кое-как собрала с лица волосы, прижала их ладонью к макушке, потом посмотрела куда-то вбок. И тут физиономию у нее перекосило, как перед истерикой, рот пополз на сторону, глаза закатились, лоб покрылся испариной. Илья обернулся на всякий случай, но никого, кроме Леры, там не увидел. Девушка стояла на полшага позади и пристально смотрела на Кузнецову, но пока молчала, и по ее виду было понятно — это ненадолго. Кузнецова закатила глаза, промямлила что-то неразборчиво, колыхнулась всей тушей, и Илье показалось, что тетку сейчас хватит удар, но нет — та неожиданно легко развернулась на каблуках и побежала по песку, и довольно быстро, вспахивала его каблуками и не забывала прижимать к груди тяжелую сумку из красной кожи.