— Да! Александр Сергеевич? — Он тут же сменил тон. — Доброе утро. Все по-прежнему, работаем, пока силы есть. Слушаю!.. Конечно, Александр Сергеевич. Зашел бы в гости, посидели бы, выпили, о жизни поговорили. Да, конечно, понимаю. Рад был слышать. Всего хорошего. — Граф отключил телефон, положил его перед Николаевым и спросил: — Чего ваньку валял? Сразу не мог сказать, что ты от Шарнина?
— Хотел обойтись без помощи земляка.
— Хотел он!.. Короче, так. Работай. Каждый месяц до пятого числа через Семена будешь передавать три штуки.
— Баксов?
— Каких, к черту, баксов? Рублей. Но без просрочки. Мои парни тебя не тронут, но и прикрывать не будут.
— От кого прикрывать-то? Вы же тут единоличный начальник.
— У меня свои люди и работа. В дела водил мы не лезем. А они ребята жесткие, слишком простые. Лишний конкурент им не нужен. В общем, отношения с коллегами выстраивай сам. — Быстров усмехнулся. — Кстати, можешь для этого использовать своего друга детства Шарнина. Его здесь уважают. Но все же оглядывайся почаще. А то ведь с тобой могут и по беспределу разобраться. Не здесь, на площади, конечно. Тут мы мокрых дел не допускаем. А вот в городе, у дома, в подъезде, в баре — вполне. Много ли человеку надо? Нож в печень или в горло — и все. Был крутой спецназовец, да весь вышел.
— Спасибо за совет. Как у нас говорили, прорвемся.
— Ну-ну, снайпер, прорывайся.
— Первый взнос сейчас сделать?
— Ты еще не отработал месяц. Заплатишь в декабре за ноябрь. Все! У меня дела. Семену я передам все, что надо.
— До свидания, Сергей Владимирович.
— Если оно состоится.
— И не раз. Хорошее у вас кафе, уютное, теплое. Здесь, наверное, и готовят неплохо?
— Кафе хорошее, — согласился Граф. — Но не для тебя и не для таких, как ты.
— Понятно. Фейсом не вышел. Ну и ладно. В принципе, я не уважаю такие заведения, предпочитаю что-нибудь попроще.
— И это правильно. Но я, по-моему, сказал, что ты свободен, не так ли?
— Вы сказали, что у вас дела. Но не смею мешать.
Николаев вышел из кафе. Охранник беспрепятственно пропустил его.
На стоянке Семен поднял к уху сотовый телефон. Говорил он недолго. Николаев подошел к нему, когда человек Графа уже положил трубку в карман.
— Ну вот и все, Сеня, а ты боялся.
— Я ничего не боялся. Насчет оплаты все понял?
— Не глупей тебя.
— Слушай, мужик, а чего ты все время дерзишь, нарываешься?
— Характер у меня такой. Его, Сеня, уже не исправишь.
— Хреновый характер.
— Не спорю. Кстати, зовут меня Роман Сергеевич, можно просто Рома.
Семен рассмеялся:
— Нет, ты хоть и борзый, но мужик ничего. Я таких уважаю.
— Главное, Сеня, чтобы уважали тебя. Господин Быстров предупреждал, что водилы могут пакости строить. Это так?
— Пакости — не то слово. Прибьют запросто.
— Ты здесь должен все знать.
— Ну и что?
— Шепни, если услышишь чего-нибудь.
— В смысле?..
— В прямом. Я хочу знать, кто и что затевает против меня.
— Вот даешь! Это чего, стучать тебе, что ли?
— Да что ты, Сеня, зачем стучать? Стукачей я сам терпеть не могу. Просто шепнуть, если кто-то решит вывести меня из строя.
— Я к тебе на работу не нанимался.
Николаев фамильярно положил руку на плечо Семена. Тот попытался сбросить ее, но ощутил стальную хватку, не позволившую ему освободиться.
Роман же спокойно проговорил:
— Жизнь, Сеня, очень изменчивая штука. Сегодня я прошу тебя об услуге, а завтра, глядишь, ты подо мной окажешься. Тогда тебе придется просить меня. Уж я-то знаю. Так что, я могу рассчитывать не тебя?
— Если что серьезное — скажу. По мелочам разбирайся сам.
— Это и требовалось. Давай, Сеня, неси службу и дальше, бодро, ничем не отвлекаясь, а главное, не выпуская из рук оружия.
— Какое оружие? Мы тут стволы не носим.
— Ты в армии служил?
— На какой хер она мне сдалась?!
— Понятно. Поэтому и не знаешь устав караульной службы.
— А ты что, крутой боец?
— Типа того, Сеня. Ладно, все равно тебе ничего не понять, а мне работать пора. До связи.
— Какой связи? У тебя свои дела, у нас свои.
— Это я к слову.
— Да? Паши, Роман Сергеевич. Флаг тебе в руки.
Николаев вернулся к машине. Стас, подельник Семена, оживленно жестикулируя, что-то объяснял толпе водителей. Роман сел в автомобиль, достал сотовый телефон, подумал, включил сканер. В принципе, сейчас его не должны были прослушивать, но инструкции по страховке следовало соблюдать в любом случае. Сканер показал, что прослушка не работает.
Он набрал номер командира отряда.
— Седой! — ответил Валерий.
— Бурят, командир. Доброе утро.
— Доброе. Что у тебя?
— Я получил место.
— В курсе. Мы смотрим за тобой.
— Да? — удивился Николаев. — Что-то я этого не заметил.
— А ты не должен был ничего замечать.
— Но и сканер показал отсутствие спецконтроля.
— Включил прибор? Молодец. Но зачем нам контролировать тебя? Мы послушали ваш разговор с Графом и беседу этого субъекта с твоим другом Шарниным.
— О чем говорят Стас и водители?
— Парень объясняет им, что Граф лично разрешил тебе работать на площади. Водители недовольны.
— Ясное дело. Что там с раздражителем?
— В качестве такового выступит все же Грач. Иностранцу на Казанском вокзале сейчас вроде бы и нечего делать. Это не Шереметьево и не Домодедово.
— Понял. Когда подойдет Грач?
— А ты куда-то спешишь?
— Если честно, тяжело находиться на стоянке, когда тебя разглядывает пара десятков злобных глаз.
— Духи в Афгане на тебя по-другому смотрели?
— Так то Афган, а здесь Москва.
— Грач подойдет, как только соберется побольше водителей. Что бы он ни делал, не обращай внимания.
— Он наймет меня?
— И как ты догадался?
— Думаю, что для начала он еще и тугим кошельком перед водителями помашет.
— Не только помашет. Но все, Рома.
— Минуту, командир!
— Слушаю.
— Как дела у Екатерины? Не сбежала из гипермаркета?
— Не сбежала. Крылов представил ее кому и как надо. Об остальном расспросишь свою женщину вечером, когда сядете за стол отмечать первый рабочий день.
— Спасибо. До связи.
— Удачи!
Николаев отключил телефон, прикурил сигарету. Стас отошел от водителей. Теперь они что-то обсуждали между собой. На стоянку въехали еще две машины, и в это время из здания вокзала вышел капитан Грачев. Если бы Николаев не знал о том, что Грач должен появиться, то, возможно, и не узнал бы его. Капитан был одет в распахнутый кожаный плащ, из-под которого виднелся черный костюм. Белоснежная рубашка, красный шелковый галстук, чуть прикрытый шарфом. Блестящие лакированные туфли, в руках кейс.
Николаев вышел из машины, встал у капота.
Грачев подошел к таксистам. Из группы шагнул вперед здоровый мужик в кожаной куртке, которому принадлежал «Рено». Видимо, пришла его очередь везти пассажира.
— Доброе утро, — услышал Николаев голос водителя. — Куда едем?
Грачев скривил губы, посмотрел на него и спросил:
— А кто тебе сказал, что мы едем?
— Но вы же хотите нанять такси?
— Это мое дело, что я хочу. Что у тебя за тачка?
— Да вот, бежевый «Рено».
— До Нового Арбата сколько возьмешь?
— Всего тысячу рублей.
Грачев достал портмоне, из которого даже Николаеву была видна солидная пачка купюр различного достоинства.
— Не пойдет! — заявил Грач и крикнул: — Кто отвезет до Нового Арбата за три сотни?
Таксисты промолчали. Клиент называл смешную цену. Бензин дороже встанет.
Николаев понял, что это сигнал, и крикнул в ответ:
— Давайте ко мне. Я отвезу.
— Вот! — Грачев улыбнулся и поднял палец. — Вы будете стоять, пока не заполучите дорогого клиента, а этот малый поумнее будет. — Грачев указал на Николаева. — Он с десяток пассажиров отвезет и заработает. За его порядочность я ему заплачу две штуки. А вы торгуйтесь как бабы на рынке.
Грачев подошел к Николаеву, сел впереди. Роман занял место за рулем, вывел автомобиль на ближайшую улицу.
— Неправдоподобно! — сказал Николаев.
— Чего? — Грачев повернулся к нему.
— Так клиенты себя не ведут. О цене узнают, но выделываться не станут, да и аукцион устраивать тоже. Ничего лучшего на базе не придумали?
Грачев повернулся к Николаеву и спросил:
— Слушай, Бурят, а давно ли ты узнал, как должны вести себя клиенты? Тоже мне, бомбила с десятилетним стажем.
— Чище работать надо, Грач.
— Как могу. Что, собственно, не так? Объявился на площади подвыпивший идиот, набитый бабками, и начал чудить. Вполне реальная ситуация. Сам знаешь, по пьянке можно здорово накуролесить. Утром не поверишь, что это сделал ты, а не клиент сумасшедшего дома.
— Ладно, Грач, оценку работе давать будет Седов. Что мы должны сделать?
— Ты должен оставить меня на Гоголевском бульваре. Не надо все время в зеркало заднего вида пялиться. Не пасут нас. Иначе уже сообщили бы. Следом Бек едет. Он сопровождение не пропустит. Да и на хрена кому-то смотреть за тобой? — Грачев усмехнулся. — Тебя разозленные водилы у вокзала ждать будут. Но сегодня им ничего не обломится.
— Почему? — спросил Николаев и посмотрел на Грачева.
— Потому что Седой передает тебе приказ на площадь сегодня не возвращаться, кататься по городу, а с утра опять быть на месте. Вот тогда, думаю, у тебя и начнутся первые проблемы. Но нам ведь не привыкать. Так, Бурят?
— Ты хоть сейчас можешь помолчать?
— Да иди ты! К нему со всей душой, а он!.. Включи магнитолу.
Николаев так и сделал. По салону разлилась медленная инструментальная музыка.
— Найди что-нибудь энергичное, — попросил Грачев.
— Энергетик в магазине купишь.
— Нет, Бурят, зря тебя к этой операции привлекли. Слишком уж ты нервный.
— Так, за поворотом остановка. У тротуара, скорее всего, мест не будет, придется десантироваться по штурмовому варианту.
Но на бульваре за знаком, запрещающим остановку, дорога оказалась пустой. Грачев пожелал товарищу удачи, вышел из машины и направился к подземному переходу. Николаев свернул на Новый Арбат, где его остановила молодая пара, которой было нужно в район ВДНХ. Исполняя приказ Седова, Роман больше не заезжал на площадь.
В шесть часов вечера он поставил «Ниссан» на стоянку и пришел домой. Прапорщик думал, что Екатерина еще не вернулась, но она находилась дома, в прекрасном расположении духа.
— Рома! — заявила Катя. — У меня сегодня такой день!
— Ты в гипермаркете видела снежного человека?
— Зачем ты так?
— Извини, устал с непривычки. Приму душ, переоденусь, потом поговорим, лады?
— Да, а я пока стол накрою. Ничего, что виски тебе купила?
— Интересно, где ты деньги взяла?
— А мне уже сегодня и аванс дали. Представляешь, целых тридцать тысяч!
— Долларов?
— Каких долларов, Рома? Конечно, рублей.
— А я уж подумал, валютой заплатили. Только непонятно за что.
— У тебя плохое настроение?
Николаев понял, что переборщил.
— Не обращай внимания, Катя, занимайся своим делом, а я скоро буду в полном порядке.
— А виски?
— Что виски? Я всеядный. Пью все, что горит.
— Не продолжай.
Роман улыбнулся:
— Не буду.
Он принял душ, побрился, освежился французской туалетной водой, подаренной когда-то капитаном Лероем, и направился было на кухню, но Екатерина накрыла стол в комнате.
— Здесь будет праздничнее, — сказала она.
— Не совсем удобно. Курить придется выходить на кухню.
— Да дыми здесь. Проветрим.
— Тогда празднуем?
— Да, Рома.
За столом после бокала шампанского Екатерина принялась восторженно рассказывать, как прошел ее первый день в гипермаркете:
— Представляешь, Рома, я даже подумать не могла, что меня так приветливо встретят! Словно я краля какая, а не провинциальная торговка. Твоего товарища, Анатолия, в магазине сильно уважают. Сам директор принял нас, расспросил меня, кем работала. Его совершенно не смутило, что я торговала в сельпо.
— Что хорошо встретил, это понятно. — Николаев улыбнулся. — Иначе и быть не могло. На чем порешили?
— В смысле?
— Чем конкретно заниматься будешь?
— Сначала пойду в отдел хозяйственных товаров. Он не очень большой, покупателей не так много. Две недели стажировки, потом самостоятельная секция.
— Если тебе аванс тридцать тысяч заплатили, то зарплата не меньше пятидесяти, так?
— Больше, Рома. Обещали шестьдесят тысяч, представляешь, а еще премии всякие да какие-то бонусы. Полный социальный пакет, только надо, чтобы я зарегистрировалась по месту жительства. Но Анатолий Владимирович сказал, что с этим проблем не будет.
Николаев опять улыбнулся и заявил:
— Ну, если сам Анатолий Владимирович сказал, то, значит, не будет.
— Ты не хочешь, чтобы я здесь жила?
— Почему? Ради бога. Хоть по-человечески вечером домой стану возвращаться, не в холостяцкую халупу, а в уютную, чистую квартиру.
— И женщина всегда под рукой, да?
— Женщина, Катя, может завести себе жениха. Ведь в гипермаркетах наверняка полно красивых, упакованных мужчин.
— О чем ты говоришь, Рома? Я ведь ехала сюда не за этим.
— Ладно.
Вечер прошел быстро. Катя убрала комнату, вымыла посуду. В половине первого они легли в постель.
В девять утра Николаев вывел «Ниссан» на площадь. Там, где он стоял вчера, места не было. Его заняла черная «Волга». Роману пришлось втискиваться в другой ряд. С трудом, стараясь не зацепить соседний автомобиль, Николаев припарковался и выбрался из машины.
К нему подошел мужчина лет сорока пяти и спросил:
— Новенький, значит?
Роман, прикуривая сигарету, проговорил:
— Вообще-то в приличном обществе сначала принято приветствовать незнакомого человека, представиться.
— Да что ты? Ладно, я — бригадир, Геннадий Павлович Ильин, по-простому Палыч.
— Очень рад. Меня зовут Роман, фамилия Николаев. Отчества не называю, ни к чему. Ты подошел просто познакомиться или как?
— Или как, Роман Николаев.
— Слушаю тебя.
— Нет, парень, это я тебя слушаю. Мне тут мужики сказали, что блатной ты, от Графа разрешение получил на работу, да и с местным ментовским начальством корешишься.
— Насчет мента ты слова подбирай, Палыч. Он мой друг, росли вместе.
— Это хорошо. Только запомни, парень, майор твой для нас не указ. Граф в дела шоферские не лезет, так что прямой начальник у тебя я.
Николаев быстро выкурил сигарету и осведомился:
— Что дальше, начальник?
— А ты не борзей, а слушай, что тебе говорить буду, если, конечно, не хочешь крупных неприятностей.
Николаев вздохнул:
— Если бы ты знал, сколько раз мне угрожали! Еще чаще действовали без слов, не по-детски, серьезно. И ничего, как видишь, живой, здоровый.
— Про то, что ты служил в каком-то спецназе, я тоже в курсе. У нас здесь много ребят, которые воевали в Афгане и Чечне, так что не бравируй.
— Я не бравирую, просто говорю, что не надо мне угрожать, давить. Если что по делу желаешь сказать, то говори. Я здесь действительно человек новый, всех местных правил знать не могу.
— Ты вчера чего клиента сманил? Тут очередь. Надо было ждать своего пассажира. А ты? Не только внаглую мужика забрал, да еще и таксу вполовину сбил. Так, Рома, нельзя.
— Клиент не хотел ехать за штуку, а водилы не собирались везти его за меньшую сумму. Мне что оставалось? Ждать, пока он пошлет всех на хер и снимет частника за углом? Я пришел сюда зарабатывать и буду это делать. Мне, Палыч, бабки нужны. Очередь, говоришь? Так ты бригадир, вот и определи, кто за кем стоит в этой очереди. А то толпа гуртуется, не пойми чего перетирает.
— Ты еще поучи меня.
— Нет, Палыч, не буду, потому как без толку. Я готов подчиняться справедливым порядкам и правилам. Если лучшие куски достаются избранным, а мне вы уготовили роль сборщика огрызков, то таким законам я подчиняться не собираюсь. Я ничем не хуже, чем ты и другие водители, впрочем, и не лучше. Но постоять за себя умею. Так что если кто-то вздумает напакостить, колеса пробить, фару или стекло расколотить, то пусть сразу отбросят эту мысль. Поймаю и накажу. А я, Палыч, это делать умею.
— Против всех идешь?
— Ты так ничего не понял. Будет все по-людски — и я стану как все. Я добро помню, Палыч, но и зла не забываю.
От тротуара раздался голос молодой девушки:
— До технического университета кто поедет?
Николаев улыбнулся бригадиру и спросил:
— Так кто, Палыч, должен вести пассажира? Или невыгодная поездка? Что-то я не вижу первого по очереди.
— Вези!
— Вот тебе и правила.
— Ты, парень, о разговоре нашем не забудь.
— Я запомню, ты тоже постарайся.
— За стоянку мне каждый месяц по тысяче.
— А за очередь не добавить? Я знаю кому, сколько и когда платить. Девушка! — Николаев повернулся к студентке. — Прошу сюда, пожалуйста.
Как только Николаев отъехал, к бригадиру подошел водитель со шрамом на правой щеке?
— Ну что, Палыч?
— Ничего. Дерзкий мужичок.
— Слышал, он в спецназе каком-то служил.
Ильин повысил голос:
— А плевать, где он служил, и вообще, что это за тип. У нас свои порядки, и нарушать их не позволительно никому.
— Похоже, у этого мужичка другое мнение.
— Тем хуже для него.
— Учить будем или подождем?
— Чего ждать, Вася? Собирай наших ребят, обсудим, где и как прижмем этого спецназовца.
Василий, среди таксистов Кривой и Шрам, кивнул:
— Добро. Когда собрать?